X
Что касается твоего отца
К. Жуков: Начинается последняя серия с еще одного моего разочарования: не показали битву при мысе Акций, состоявшуюся 2 сентября 31 года до н. э. А там было что показать, между прочим. Это же эпическое столкновение военно-морских флотов, которое предопределило развитие Римской империи на много столетий вперед. Со стороны Антония более двухсот кораблей участвовало. Иногда оценивают до трехсот шестидесяти, но я в такие цифры слабо верю. У меня нет точных данных, чтобы опровергнуть эту информацию, однако я склонен минимизировать бешеные цифры со многими десятками тысяч человек и многими сотнями кораблей. Ну, возможно, со вспомогательными судами (которые в бою не участвовали) их было в самом деле несколько сотен. У Клеопатры несколько десятков египетских кораблей. Корабли Антония построились около мыса Акций в оборонительный порядок, потому что им нужно было выдержать атаку Октавиана и прорвать блокаду, которая была установлена вокруг войск Антония. Октавианским флотом командовал Марк Випсаний Агриппа. И корабли-то у него были мельче: биремы и триремы против антониевских пентер (судов с пятью рядами весел). По крайней мере, классическая традиция так это излагает. Но Антоний решил, что раз у него высокобортные суда, то в оборонительном порядке у него будет огромное преимущество: борт выше – на абордаж его взять трудно.
При этом на каждой пентере много народу и метательных машин. То есть в дальней перестрелке они будут однозначно превосходить противника. И сколько их ни атакуй – это как плавучие крепости. Он нанесет урон противнику станционным огнем – катапульты, скорпионы, пращи, луки, метательные копья. А когда враг будет вынужден идти на абордаж, ему придется лезть высоко на борт, и можно будет развить еще большее преимущество. Оно бы, наверное, так и было. Но хитрый Марк Випсаний Агриппа, атаковав один из флангов, бросился в притворное бегство, после чего фланг перешел в атаку и остался лишенным преимущества сомкнутого строя кораблей. Затем маленькие, обладающие большей маневренностью корабли стали брать на абордаж корабли Антония. Таким образом Агриппа разбил один фланг, после чего, оказавшись в большинстве, его корабли начали уничтожать поочередно все остальные корабли антониевской эскадры. Хитрая Клеопатра, наблюдавшая за всем этим, дала деру с попутным ветром. Антоний, посмотрев, что Клеопатра сбегает, пересел на быстроходный корабль и тоже дал деру. Войска его остались без командования. Через семь дней и сухопутные, и морские войска прекратили свое существование, сдались. Баба довела.
Д. Пучков: Да.
К. Жуков: Антоний был в шоке. Как говорят, только через две недели, уже находясь далеко от мест сражений, смог разделить ложе с Клеопатрой. Так Платон пишет. Две недели ничего не мог фактически.
Д. Пучков: Намаялся.
К. Жуков: Я бы, увидев такое, не то что ничего не смог – я бы Клеопатру утопил. На всякий случай.
Д. Пучков: Или хотя бы придушил немножко.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Ну а человек-газета вещает: «Славная весть – у мыса Акциум в Греции флот нашего императора Октавиана Цезаря под командованием Марка Випсания Агриппы одержал решающую победу над царицей Клеопатрой и ее рабом Марком Антонием. Египетский флот уничтожен. Сейчас Октавиан Цезарь наступает на Александрию, где укрываются ведьма и ее ставленник».
К. Жуков: Они действительно удрали в Александрию. Куда им было деваться? Но Октавиан туда прибыл только через год, потому что ему нужно было обустраивать дела дома. Вдобавок, я думаю, в этом был некий изощренный садизм («что вы там за год сделаете?»).
Д. Пучков: Да.
К. Жуков: Так что тут опять сделали монтаж – на мысе Акциум одержана победа. Марк Антоний убегает, а Октавиан его преследует. Так вот нет – Октавиан Марка Антония не преследовал. Октавиан поехал в Рим, а уже потом собрался в Александрию.
Д. Пучков: А правда ли, что друг Октавиана – Меценат – развивал какую-то безумную публицистическую деятельность и подвластные ему СМИ данную битву ловко римлянам преподнесли?
К. Жуков: Мы точно не знаем, потому что подробные описания битвы при мысе Акциум дошли до нас в сочинениях Диона Кассия и Плутарха, которые пользовались источниками в виде воспоминаний участников и каких-то отчетов (эти документы до нас не дошли). Что делал Меценат в плане пропагандистской войны, мы, насколько мне известно, знаем в пересказе.
Д. Пучков: Девчонки сидят за столом: «Похоже, Клеопатра испугалась и бежала, как только началась битва, а трусливый злодей Антоний прыгнул в лодку и помчался за ней, оставив своих людей погибать ради похоти». – «Антоний не трус. Как только они поняли, что проиграли битву, они бросились спасать золото, которое было на корабле Клеопатры. Несомненно, они планируют сражаться дальше, а без денег это невозможно. Это не трусость». – «А мой муж говорит иначе». – «Твой муж – лжец». – «Надо же, начинаешь задумываться, на чьей ты стороне». Мама: «В детстве он таким не был. Он был хорошим, честным мальчиком. Не понимаю, что произошло. Наверное, это я виновата».
К. Жуков: Хороший, честный мальчик?
Д. Пучков: Отличный.
К. Жуков: В Риме, понятное дело, празднуют, а Октавиан приглашает к себе Тита Пулло. Октавиан предлагает ему проследовать вместе с ним в Египет и помочь уговорить Люция Ворена открыть ворота по старой дружбе. На что Пуллон сообщает: «Я, конечно, переговорить-то могу, но вряд ли что-нибудь из этого выйдет».
Д. Пучков: «А ты можешь передать ему что-то, чтобы он точно понял, что это от тебя?» Пауза. «Пуллон, если понадобится, я сожгу дворец со всеми, кто в нем». – «Скажи, что с его детьми все хорошо и, я надеюсь, что с моим ребенком тоже. Это наша с ним шутка. Он поймет». Отличная шутка.
К. Жуков: И вот во дворце хаос, оргия, какие-то сцены совокуплений.
Д. Пучков: Падение нравов.
К. Жуков: Полное. Посреди всего этого безобразия размалеванный, как проститутка, Марк Антоний в странной одежде. Она настолько странная, что даже для египтянина перебор. Киношники перестарались. Марк Антоний общается с Клеопатрой. Клеопатра говорит, что надо валить. Естественно, Марк Антоний отказывается – куда бежать-то?
Д. Пучков: «Да я скорее сожру собственных детей, чем сдамся!» – кричит Марк Антоний. А Клепа выступает: «Мы можем тайно сбежать ночью. Переоденемся, отправимся на юг и…» – «Спрячемся в кустах как загнанные звери? Нет-нет, я не могу бежать». «Я пойду с тобой, если ты считаешь, что есть другой выход». – «Смерть. Смерть – вот наш выход». – «Ну, может, есть какая-то военная хитрость, толковая уловка, чтобы все изменить? Ты так в этом хорош». – «Короче, молчи, женщина. Я – легионер, а не волшебник. Оглянись – шлюхи, гермафродиты, лизоблюды – вот она, наша армия, это все, что у нас осталось».
К. Жуков: Строго говоря, это не так, потому что у них и легионы были, и флот. Одна проблема: когда прибыл Гай Юлий Цезарь Октавиан, все войска ему сдались – остался только наемный гарнизон дворца, и штурмовать-то дворец никто не собирался. Вопрос был в том, когда и на каких условиях они выйдут. Нужно всего лишь постоять вокруг дворца неделю, кончится еда – все. Зачем его сжигать?
А учитывая, сколько там челяди, которая в гробу видела и Антония и Клеопатру, то наверняка кто-нибудь откроет ворота. Поди их проконтролируй, учитывая размеры здания. Октавиан просто ждал действий Антония и Клеопатры. Он контролировал ситуацию, и ему не нужно было никаких хитрых секретных гонцов посылать.
Д. Пучков: Ну и тут к Ворену пришел посланник: «Тит Пуллон передает, что с твоими детьми все хорошо, и надеется, что с его ребенком тоже. Он сказал, что это ваша шутка и ты ее поймешь». Ворен: «Так он здесь?» – «Он близок к Цезарю. Он обещает тебе безопасность, если оставишь Антония и найдешь способ открыть ворота». – «Передай Титу Пуллону – с его сыном все хорошо. Но он забыл, кто я». Молодец. Упертый до последнего.
К. Жуков: Марка Антония тут посещает ценная идея: он вызывает Октавиана на бой на мечах и щитах: «Пусть встретится со мной лицом к лицу с мечом и щитом, как поступали наши предки. И тогда мы увидим, кто из нас лучше».
Д. Пучков: «Он должен принять вызов, иначе выставит себя трусом. Иди передай ему и всем в его лагере – Марк Антоний вызывает щенка на поединок. Бегом. Ворен, неси оружие, будем тренироваться».
Обдолбавшись, опившись и обожравшись.
К. Жуков: Цезарион в это время расспрашивает Ворена, будут его убивать или нет.
Д. Пучков: «Октавиан убьет меня, правда?» «Идут переговоры. Все будет хорошо», – пытается успокоить ребенка Ворен. – «Не лги мне, у Цезаря может быть только один сын, если кто и умрет – так это я». – «Ты говори погромче – боги услышат тебя!»
К. Жуков: И точно.
Д. Пучков: «И так и сделают. Идем со мной в оружейную, подберем тебе хороший меч. Если дойдет до боя – покажешь, на что способен». Молодец, хорошо с мальчиком говорит.
К. Жуков: Тут одна проблема – мальчик немножко не тот. Мальчику было семнадцать лет к тому времени.
Д. Пучков: Конь уже фактически.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Но так прикольнее.
К. Жуков: Ну да.
Д. Пучков: С семнадцатилетним общался бы совершенно по-другому. Ну а тем временем у Октавиана. «Поединок». – «С мечом и щитом». – «Он рехнулся?» – «Скорее пьян или чем-то одурманен». – «А Клеопатра – она в таком же состоянии?» – «Нет, господин, трезвая. Настороженная». – «А Люций Ворен?» – «Остается верен Антонию». – «Ну, спасибо, далеко не уходи». – «Значит, осада, сообщу инженерам». – «Даже безумец способен удерживать дворец неделями, месяцами». – «Значит, сжечь». – «Не надо возбуждать гнев среди египтян. Полагаю, уничтожение царского дворца с их царицей их разгневает». – «И что тогда?» Смешно.
К. Жуков: Зачем его сжигать, когда можно ворота выломать? Кто его будет удерживать? Покажите его гарнизон.
Д. Пучков: Гермафродиты и шлюхи.
К. Жуков: Они-то что? Залижут до смерти?
Д. Пучков: Лучшие люди собраны.
К. Жуков: Потом, как мне кажется, дворец каменный. Его сжечь было бы не так просто. Ворота сломать проще.
Д. Пучков: Гораздо.
К. Жуков: Защищать его некому.
Д. Пучков: Можно поджечь эти самые ворота.
К. Жуков: Ну да. В это время обдолбанный и упившийся Марк Антоний тренирует фехтование с Люцием Вореном. В конце концов Люций Ворен ему накидал. Упавший Марк Антоний вызвал смех у одного из пидарасов окружающих.
Д. Пучков: «Я тебя рассмешил?» – «Нет, господин, уверяю». – «Я тебе что, клоун? Может мне для тебя сплясать?» Судьба чувака уже понятна.
«Ваше высочество». – «Дай ему меч и щит. Посмотрим, может ли он лучше». – «Царица, прошу!» – закричал гражданин нетрадиционной ориентации. «Не смотри на нее. Хозяин здесь я. Бери! Готов?» Ну и немного погодя красавчик был зарезан как свинья. Вернулся юный Гермес. «Ну, что говорит мальчишка, когда мы встречаемся?» – «Никогда. Октавиан Цезарь с уважением отвергает твой вызов и предлагает прежние условия. И если условия не будут приняты, завтра начнутся работы по поджогу и осаде». – «Передай, пусть засунет свои условия себе в жопу». Молодец!
К. Жуков: Ну а если такое дело, что делает нормальный римлянин?
Д. Пучков: В истерику.
К. Жуков: А потом бухать.
Д. Пучков: «Трус всегда был трусом. Чего уставились, наслаждайтесь, подонки, жрите, жрите, пейте. Музыку. Пойдем выпьем. Видите? Смотрите, пидоры египетские – вот так пьет настоящий римлянин!» Полная безысходность – бежать некуда.
К. Жуков: Посол-то подкидывает царице подметное письмо.
Д. Пучков: Грамоту.
К. Жуков: А там предложение сепаратного мира, конечно же.
Д. Пучков: «Я прекрасно понимаю, что ты попала в столь затруднительное положение не по своей вине, а по вине предателя Марка Антония. Если ты передашь его мне, неважно – живым или мертвым, клянусь, что ты и твои люди не пострадают. Тебе окажут должное уважение. Ты сохранишь корону и все права».
Ловкий развод. Вообще, тяжело выбрать правильную линию, когда тебя бомбардируют со всех сторон. Но тетенька была сильна.
К. Жуков: Там с правильной линией-то все было ясно. Можно было на примере разных правителей проследить, как Римская империя соблюдает их права и привилегии. Вот прямо сейчас, сию секунду, может быть, все и останется так, как было. А через пару месяцев тебе поступит предложение, от которого будет невозможно отказаться.
Д. Пучков: Ситуация меняется.
К. Жуков: Исключительно для обороны страны поставят пару военных баз с авианосцем. И если вдруг ты подумаешь отказаться, с этих военных баз стартует специально обученный легион – один, второй, третий. И все равно придется эти предложения принимать.
Д. Пучков: Приведут тебя в чувства.
К. Жуков: Только на худших условиях. Тебе или сейчас все концы обрубать, или это само собой произойдет, только на тебе еще потопчутся напоследок как следует. Клеопатра была не дура. Она видела, что вокруг происходит. Египет уже по факту суверенным государством не был, потому что полностью зависел от воли и военной силы Рима. Тут оставалось только последний шаг сделать.
Д. Пучков: Клепа со служанкой беседует: «Он просит меня навеки опозорить мое имя». – «А взамен твое царство, твой народ и жизнь царицы». – «Жизнь в обмен на честь». – «Тоже неплохо. Это лучше, чем смерть». – «Это ответ рабыни». – «Ее величество уже чувствовало дыхание Анубиса. Она знает, что рабыня права – она хочет жить». Склоняет к измене, гадина.
К. Жуков: Тут является Марк Антоний, который говорит, что, в общем, все пропало и надо бы самоубиться. Клеопатра задумчиво говорит, что нет, ни в коем случае. Это должно произойти на восходе солнца, потому что ночью – это нехорошо.
Д. Пучков: Они тут про любовь говорят, что тоже важно. «Годы, проведенные с тобой, были сами счастливыми в моей жизни». – «Мы жили по-настоящему, да?» – «Жили». – «Завтра Октавиан подожжет дворец. Мы должны решить, как с этим покончить и когда. Может, сейчас?» – «Нет, дорогой, не уйдем во тьме. Завтра при свете солнца». – «Завтра? Ну, идем к гостям». – «Нет, я устала. Ты иди». – «Может, хоть ненадолго?» Оба уже готовы, я так понимаю.
К. Жуков: У Клепы есть некие задние мысли. Марк Антоний нажирается с Вореном. Уже, так сказать, набело. Вспоминает боевых друзей.
Д. Пучков: «Он еще хорошо пел. Ему копье в глаз прилетело в Герговии». – «Да, Ганза. И чего?» – «А я забыл. Ну и черт с ним». – «Ты веришь в загробную жизнь?» – «Конечно». – «Некоторые не верят, говорят, что есть только эта». – «Кто так говорит?» – «Ученые люди – греки, наверное». – «Греки постоянно несут чушь». – «Да и хрен на них». – «Хрен с ними». Настоящие солдаты.
К. Жуков: Вот и поговорили. Ну а потом Марк Антоний просыпается не совсем, так сказать, в форме. Вокруг валяются какие-то пьяные обдолбанные люди. Приходит рабыня и приносит записочку.
Д. Пучков: «Дорогой, любимый, прости, что покидаю тебя вот так. Ты знаешь, как я ненавижу прощаться, увидимся на той стороне. Прошу – приходи скорее». Ну и Марк Антоний впадает в истерику.
«Блин, ну почему она не дождалась меня?» – «Царица должна умирать в одиночестве, таков обычай. С последним вздохом она произнесла твое имя». Красиво. И Марк Антоний поверил. Видать, сильно любил.
К. Жуков: Надо же было проверить для начала. Но нет. У него похмелье, он плохо себя чувствует.
Д. Пучков: Разволновался. Что угодно, лишь бы избавиться от похмелья. И уже нащупывает меч: «Этот не годится. Нужен хороший римский меч, хороший меч. Хоть умру в хорошем месте. Мог бы умереть в канаве, в Галлии». И вздохнув: «Когда-то здесь стояли люди, знавшие Александра. Хорошее место».
«Как и любое другое», – подсказывает Ворен. «Люций Ворен, пришел мой конец, не умирай здесь со мной, уходи, пока можешь». – «Хорошо, служить с тобой для меня была честь». «Правда? – удивился Марк Антоний. – Знаю себя гораздо лучше, надеюсь. Держи вот так». «Какие будут указания или послания?» – «Никаких. Просто расскажи людям, что я умер достойно. Я умер римлянином».
И запорол себя мечом.
К. Жуков: Это очень по-римски. Они страшно любили такие гнусные штуки проворачивать. Совсем по-римски было бы пригласить друзей и у них на глазах вскрыть себе сонную артерию, забрызгав всех вокруг.
А тут как-то не получилось, видимо, друзей почти не оставалось, забрызгать можно было только Ворена – что и было сделано. А после того, как Антоний покончил с собой…
Д. Пучков: Наверное, через дырочку подсматривала.
К. Жуков: …приходит мерзкая Клеопатра.
Д. Пучков: «Бедный мой любимый. Приведите детей. Люций Ворен желает что-то сказать?» – «Нет». – «Так пусть перестанет смотреть на меня. Я отдала тебе приказ». – «А я не подчиняюсь твоим приказам». – «Я позволила тебе жить только потому, что Антоний любил тебя. Не испытывай мое терпение». – «Поцелуй меня в жопу. Радуйся, что я не вспорол тебе живот». – «Странно, почему ты не поступил благородно и не последовал за своим начальником». Каждое следующее предложение – развод.
«Я бы последовал, но я должен вывести отсюда Цезариона». – «О чем ты?» – «Если он останется, Октавиан его убьет». – «Он в полной безопасности. Я заключила договор с Октавианом. Я сохраняю корону, и моим людям не причинят вреда».
Тут даже тупой Ворен высказался: «Ну, возможно, Октавиан оставит в живых тебя, чтобы показывать на форуме в короне. К детям Антония он публично проявит милосердие и доброту. Но Цезариона – второго сына Цезаря – Октавиан убьет». – «Нет. Он всего лишь ребенок». – «Он умрет – и ради чего? Мы оба знаем, что он не сын Цезаря». – «Ничего подобного мы не знаем». – «Я присутствовал при его зачатии». – «Твои слова не имеют значения. Он сын Цезаря». – «Кем бы он ни был, если останется здесь – умрет. Ты бы поняла это, если бы желание жить не ослепило тебя». – «А ты? Зачем тебе его спасать? Какое тебе до него дело?» – «Да никакого. Но его отец – мой друг. И я отвезу мальчика к нему». – «Этот человек – как его зовут?» – «Тит Пуллон». – «Он хороший человек?» – «А что для тебя значит хороший?» – «Дети, подойдите. Видите, собственной рукой – так умирают благороднее люди». И тут же – Цезариону: «Надень походную одежду, уезжаешь с Люцием Вореном ради твоей безопасности». – «Но мое место здесь, с тобой». – «Походную одежду сейчас же!» Мама все-таки тоже пришла в себя.
К. Жуков: Доперла, что оставлять его тут не стоит. Октавиан приходит во дворец, наблюдает самоубившегося Марка Антония и приглашает Клепу в Рим.
Д. Пучков: «Твое благополучие – моя главная забота». – «Благодарю. Я была так напугана, а теперь нет. Антоний описывал тебя жестоким чудовищем, но это не так. Мне кажется, ты хороший и честный человек. Я не ошибаюсь?» – «Нет». Сильно. «Мои дети и я в полной безопасности?» – «Да». – «Даже Цезарион?» – «Он всего лишь мальчишка, не представляет никакой угрозы». Этот-то упырь тоже молодец. Стеклянные глаза.
«Поехали со мной в Рим. Пусть римляне увидят и возрадуются примирению Египта и Цезаря». – «С удовольствием, возможно, следующим летом, когда закончится траур по Антонию». – «Да, а может, и раньше».
«У меня большой удобный корабль». – «Ты так добр. Я должна посоветоваться со жрецами. Поездка сразу после смерти…» – «Прошу, ты окажешь мне огромную честь, приехав со мной в качестве гостьи. Буду бесконечно тебе благодарен». – «Разве я могу отказать?» – «И дети, конечно. Ты должна взять детей». – «Ну разумеется, Цезарион мечтает увидеть Рим». – «Хорошо, отплываем завтра». – «Так скоро?» – «Ветер попутный, досадно откладывать». – «Значит завтра». Вот так уболтал по-быстрому.
К. Жуков: Ну а Клепа в панике.
Д. Пучков: Врубилась, да.
К. Жуков: Поняла, что все сказанное Вореном правда и ее будут показывать в короне на форуме. Она явится в Рим на поводке у Октавиана. Это гнусно. И не факт, что ее выпустят обратно. Так можно в Италии остаться. Не самый плохой вариант, если раньше ты не правила Египтом и не думала, что ты дочь бога. А они-то были абсолютно в этом уверены.
Д. Пучков: Истерика: «Прости меня, любимый. Я так хотела жить. Но ты был прав насчет мальчишки – это чудовище. Он оставил меня в живых, чтобы провести в цепях мимо плюющейся толпы. Напрасно я солгала тебе. Прошу, не сердись на меня». И финалом: «Приведи старуху!»
Ну и тут же обсуждение: «А она ничего. Хорошо будет смотреться в одних цепях». – «Надо было сразу брать ее». – «Зачем похищать ее, если она придет по собственной воле?» – «А если она последует за Марком Антонием?» – «Она предала Антония, чтобы жить. Зачем ей сейчас опускать руки?» – «Такое ты оказываешь влияние на людей». – «Нет, я был с ней сама доброта, само очарование». – «Да. И это твоя самая пугающая манера».
Приходит старушка с набором юного самоубийцы.
«Белладонна действует медленно, но почти безболезненно». – «Да-да, знаю. А что меньше обезображивает? Не хочу распухнуть или покрыться пятнами». Настоящая девочка. «Змея, но…» – «Действует быстро?» – «Сорок вдохов» – «Значит, змея. На вид не страшно. Укусившая брата Сета была зеленой, помнишь?» – «Они разные бывают. Эта та, что нужно». – «Куда лучше всего кусать?» – «Запястье или грудь. Неважно». – «Благодарю. Убедись, что дети в безопасности, прежде чем последовать за мной». – «Да, царица». – «Ну давай, кусай» – и тащит змею. Змея кусает ее за сиську. «О, да».
К. Жуков: Пошло, пошло, пошло.
Д. Пучков: «В конце боль пройдет».
К. Жуков: Октавиан все-таки пошел проведать, что происходит. А там уже все нормально. Клепа по-собачьи начинает на него лаять напоследок.
Д. Пучков: «Что она сказала?» – «Что у меня гнилая душа». – «А». – «Найдите детей!»
Октавиан и Пулло: «Цезарион сбежал вместе с Люцием Вореном. Этот человек превращает верность в порок. Ты не знаешь, куда они могли направиться?» – «Египет – страна большая». – «Даже сейчас я бы с радостью простил Ворена, если он сдастся вместе с мальчиком». – «Он сделал свой выбор». – «Да. Очень жаль. Умереть должен только мальчик. Вот если бы ты с ним поговорил, Пуллон, ты бы смог его переубедить». «Но сперва его надо найти». Пуллон к концу сериала поумнел.
К. Жуков: Поумнел.
Д. Пучков: «Я могу поискать его». – «Почему бы и нет».
И Пуллон отправляется на поиски.
К. Жуков: Мне интересно, как они себе это представляют. Он же мог уехать в любую сторону. Уже, наверное, полдня прошло. За двенадцать часов можно уехать на лошади километров за восемьдесят. Где ты его искать-то будешь?
Д. Пучков: Ну, по сценарию они туповатые простолюдины, которые начальство внимательно слушают и все делают. Ворен – неадекват, постоянно что-то отчебучивает. Хотя какой неадекват, наоборот, – все понятно, что он делает. Ворен никого не предает, в общем-то.
К. Жуков: У них с Пулло есть местечко, где они в свое время подкарауливали Клеопатру. Но Октавиан-то этого не знает и посылает на поиски одного Пулло, никого к нему не приставив. Они же с Вореном дружбаны!
Д. Пучков: Конечно.
К. Жуков: Надо же за ним присматривать. Что они вместе задумали? Я уж точно за ним два хвоста бы привязал. Если он один первый вызвался, значит, точно знает, где его ждут.
Д. Пучков: Ну а тем временем мальчик отжигает: «Когда я верну свое законное место, я прослежу, чтобы тебя достойно вознаградили. Сможешь выбрать себе управление, провинцию и любую придворную женщину». – «Спасибо. Но та жизнь окончена, и тебе о ней лучше забыть». – «Вздор, моя мать все уладит». – «Сомневаюсь». – «Удивительно, как мой отец терпел рядом с собой такого пессимиста». – «Чтобы я такого больше не слышал!»
Птицы орут. «Это просто птица». – «Я впервые в пустыне ночью. Мне не по себе. Больше в пустыне ночевать не будем». – «Спать ложись. Завтра долгий путь». – «Буду спать, когда захочу». – «Спать будешь, когда я скажу».
К. Жуков: Я стесняюсь спросить: сценаристы в Египте-то хоть бывали? Александрия – это дельта Нила, там нет пустыни.
Д. Пучков: Но получилось неплохо.
К. Жуков: Чтобы попасть в пустыню, нужно отъехать от Александрии на значительное расстояние. Там же все было увлажнено, посажены деревья.
Д. Пучков: Унавожено.
К. Жуков: Унавожено, да. Кругом скарабеусы.
Д. Пучков: И тут прибыл Пуллон:
«Как дела?» – «Неплохо. А у тебя?» – «Тоже. Не думал, что снова увижу, как на меня таращится этот паршивец». – «Я знал, что ты вспомнишь». Это они про место, видимо.
«Так это он?» – «Он». – «Кто этот человек?» – «Меня зовут Тит Пуллон». – «Мне не нравятся твои манеры». – «Симпатичный, да». Папа не может удержаться.
«Что слышно о моей матери?» – «Она мертва, покончила с собой». – «Это хорошая смерть, достойная». – «Не прикасайся ко мне!» Мальчик в истерике.
«Я думал, он больше. Его ищут десять легионов. Патрули на всех дорогах в Африку, во всех портах Верхнего Нила. Единственный путь – на юг». – «Можем срезать через пустыню, выйти к реке у водопада. Я пойду с вами до Иудеи».
К. Жуков: Какого водопада?
Д. Пучков: «Там можно сесть на корабль. Можешь купить корабль, если хочешь. Его мать дала мне кучу денег». – «С нами не поплывешь?» – «Нет, может, пойду на Восток, там всегда нужны воины». – «А может, мы даже из Египта не выберемся».
Обсуждение детей.
«Ворена-старшая в храме Арбоны с Лидией, Люций – в учениках у каменотеса». – «Каменотес – хорошее ремесло». – «Мечтает стать легионером». – «Ты же его не поддерживаешь?» Как нормальный папа, Ворен не хочет своей судьбы для сына. «Нет, конечно».
«Ворена-младшая – это маленькая тигрица. По-прежнему говорит мало, но практически управляет таверной. И если кто-то ослушается – смотрит на него, как медуза Горгона во время месячных». – «А Гайя?» – «Нехорошо все закончилось». – «Да?» – «Долгая история».
К. Жуков: Ну а Октавиан прибывает в Рим. Общается с семьей.
Д. Пучков: «Когда ты вернулся? Мы не слышали о твоем прибытии». – «Сегодня утром причалили в Остии. Я сразу направился сюда. Матушка, Антоний мертв. Покончил с собой». – «Ясно. Спасибо, что сказал. Поздравляю – теперь ты практически царь». – «Не царь, всего лишь первый гражданин». – «Не желаешь перекусить? Может, воды?» – «Спасибо. Я рад, что ты не расстроена. Проявление горя с точки зрения политики было бы неуместно». – «Разумеется. Я не намерена горевать», – сообщает Атия, на которую как будто плита бетонная упала.
К. Жуков: И незамедлительно начинает горевать.
Д. Пучков: «А что это за дети?» – «Дети Антония – Гелиос и Селена». – «Трофеи? Бедняжки». – «Может, ты позаботишься о них для меня? По-моему, они вполне дружелюбные. Это был бы благородный поступок». Добрый дядя Октавиан проявляет милосердие. «Народу это понравится». – «Умно. Сообразительности твоей нет предела. А третьего ты убил?» – «Пока нет, но, надеюсь, что скоро».
Д. Пучков: Дальше беседы ветеранов. «Он предложил переговоры, сказал, что во всем виноват ты и что я должен заключить с ним мир». – «И что ты ответил?» – «Ударил этого пидора башкой и откусил ему язык». – «Он воспринял это как отказ?» – «Ты откусил ему язык?» – «Да. На вкус как курица».
К. Жуков: Сынок немножко офигел с папы.
Д. Пучков: «Это отвратительно».
Ну и тут засада впереди.
К. Жуков: Блокпост фактически.
Д. Пучков: «Проклятье. Ставлю пятнадцать золотых, что я убью больше, чем ты. Мальчик, сиди тихо, сейчас начнется». – «Может, сможем договориться?» – «Да, как только его величество раскроет рот – нам конец. Давай нападем». – «Нет – это приказ». – «Сердит и осторожен – как всегда. Ты как старый пастуший пес». – «Ну и встреча!»
К. Жуков: С коллегами.
Д. Пучков: «Сальве, главный». – «Вы римляне? Нечасто здесь римлян встретишь. Что вы здесь делаете?» – «Охотимся на сфинксов». – «Сфинксов не бывает». – «А мы и не знали». – «Мы торговцы зерном, едем в Мемфис. Заблудились». – «Торговцы зерном?» – «Да». – «Заблудились, значит. Как тебя зовут, мальчик?» – «Энней». – «Слегка высокомерен для раба». – «Да, регулярно его бью – не помогает». – «Проезжайте. Благословите нас своим прощением, святое величество». – «Я дарую его тебе, смертный». – «Ну что я говорил!» Дальше отчаянная резня, и несчастного Ворена все-таки подкололи. «Что с ним?» – «Бывало и хуже. Поправится». Ворен: «Мне конец». – «Ерунда. Чего ты как баба? Несколько царапин. Надо где-нибудь спрятаться, отдохнуть пару дней – и встанешь на ноги». – «Отвези меня домой». «Домой. До дома далеко. Нам лучше…» – «Я не хочу умирать в этой дыре. Я хочу увидеть детей. Отвези меня домой». – «Хорошо, брат, хорошо. Поедем домой».
К. Жуков: Слава богу, что не как в фильме «Гладиатор», где его ранили в Германии, потом он леопардовым скоком на лошади скачет в Испанию, а после Испании оказывается в Африке – и там ему плохеет. Вы, блин, на карту посмотрите – где Германия, а где Африка? Самое главное – как он через Гибралтар туда попал?
Д. Пучков: Но характеры так ловко прописаны, что даже и не думаешь ни о чем. Жалко Ворена.
К. Жуков: Конечно, жалко. Но если его в самом деле настолько опасно ранили, что он уже понимает, что кранты, то переться из Египта в Рим…
Д. Пучков: Месяц прожить, не считая тряски на телеге…
К. Жуков: Учитывая, что они должны тайно туда попасть, а значит, им нельзя просто так явиться в порт, купить, так сказать, первый класс и поехать в Рим. Хотя это тоже займет время. А им нужно как-то хитро доехать до Иудеи, да? До Иудеи ехать месяц, если таким вот способом, как они едут. Если он столько проживет, он выживет после этого наверняка. Это, к сожалению, современное упрощалово. Если бы они доехали до Италии, там напоролись на блокпост или на пущенных по следу сыщиков и где-нибудь на подъезде к Риму его бы смертельно ранили – этому можно было бы поверить. А тут весь мир скомкан. Какая разница, где эта Иудея, где Египет, где Рим – американцам все равно. Для них это где-то далеко и где-то в одной точке.
Д. Пучков: Если мальчик был настолько важен, то его должен ловить не один человек, а десять легионов.
К. Жуков: На мой взгляд, зря так сделали. Было бы драматически еще сильнее – они уже почти приехали и все…
Д. Пучков: Согласен.
К. Жуков: Рим уже за холмом, считай, дома. Ну и тут ниндзя какие-нибудь. Это было бы сильнее и при этом абсолютно правдоподобно.
Д. Пучков: Разумнее.
К. Жуков: Потому что со смертельной раной на телеге, потом на корабле, потом снова на телеге трястись до Рима месяц – это в лучшем случае…
Д. Пучков: По уму-то надо было: только-только до дома довезли – со всеми простился, испустил дух. Вот еле-еле успели. Так правильнее было бы.
К. Жуков: Но тем не менее все это полная ерунда, потому что по факту Цезариона-то убили сразу же, как только нашли. Была проведена серьезная спецоперация, где каждый смотрел за каждым, потому что это было бы страшнее, чем Марк Антоний-самозванец. Сын Цезаря, настоящий по крови, да еще от египетской царицы. Там все было обставлено так, чтобы не возникло никаких двойных толкований – убили и убили, без вариантов.
Д. Пучков: Жестоко.
К. Жуков: У него после поражения Марка Антония шансов выжить никаких не было.
Д. Пучков: Ну а тут мама с дочей: «Ну что, выбрала платье? Думаю, тебе надо надеть синее». – «Я не пойду», – говорит мама. «У тебя нет выбора». – «Мне нехорошо».
К. Жуков: Это они к триумфу готовятся.
Д. Пучков: «Неудивительно. Здесь сам вулкан задохнется. Сегодня не только его триумф, но и твой, мать первого гражданина. Ты должна быть счастлива». – «Ура». – «Я всю жизнь смотрела, как ты стремилась к этому моменту. И что теперь?» Ну и тут дочка: «А я не знаю, что делать мне, если сдашься ты?»
Вроде получили, что хотели, а счастья-то нет. Какая цена за это заплачена.
А человек-газета уже орет: «Сегодня мы празднуем триумф нашего любимого императора – Гая Октавиана Цезаря – и славное возрождение нашей республики. В третьем часу вся торговля прекратится. Священный путь должен быть освобожден. Нарушители будут подвергнуты порке».
К. Жуков: Приезжает Пуллон, привозит Ворена в Рим, а сам является в расположение.
Д. Пучков: Дети там злобные:
«Зачем ты его сюда привез?» – «А он хочет увидеть вас. Он ранен и, наверное, скоро умрет. Он должен был умереть несколько недель назад. Но хотел вернуться домой. Теперь долго не протянет». – «Спасибо, лекарь Пуллон».
К. Жуков: Начало триумфа.
Д. Пучков: Забегает Ливия: «Надеюсь, все готовы. Жаль, мать Атия не смогла присутствовать. Боюсь, муж воспримет это как оскорбление». – «Она не хотела его оскорбить». – «Я знаю, какая она ранимая. Но дорогой Октавиан так щепетилен в области публичных мероприятий – все должно быть идеально». – «Он прислушается к твоему мнению, уверена. Он простит ее, если ты замолвишь словечко». – «Замолвлю. Непременно». – «Пора, по старшинству, пожалуйста».
И тут Атия: «Здравствуйте!» – «Матушка». – «Да, я здесь». – «Давайте покончим с этим спектаклем». – «Я, конечно, не против, но первой должна идти я. Если спросишь у жрецов – они скажут, что жена идет первой».
Ответ Атии: «Да мне все равно, что говорят жрецы. Я не позволю, чтобы злобная мелкая потаскушка вроде тебя шла впереди меня. Первой пойду я». – «Я, конечно же, не обижусь. Ты не в себе». – «Да я знаю, кто ты, я вижу тебя насквозь. Сейчас ты клянешься, что когда-нибудь уничтожишь меня. Запомни, женщины посильнее тебя клялись это сделать. И где они теперь?»
Начинается триумф. Все дружно кричат: «Цезарь, Цезарь!»
К. Жуков: Я не понял – по фильму Ливия себя как злобная мелкая потаскуха проявить не успела. Она вообще себя никак не проявила – появилась, похлопала глазами, занималась всякими извращенными действиями полового свойства с Октавианом.
Д. Пучков: Была крепко отодрана.
К. Жуков: И по-моему, все. Она пару раз что-то ему в ухо сказала, когда они в постели лежали. Что на нее так крыситься? Я уж молчу, что Атия к тому времени умерла давно. Ну ладно, допустим, не умерла – чем Ливия-то плохая? Может, они рассчитывали в третьем сезоне раскрыть ее с лучшей стороны? В общем, зря это все сделали. Ну и чисто для справки: Октавиана провозгласили императором через три года после описанных событий. В 27 году.
Д. Пучков: Не быстро.
К. Жуков: В 30 году Цезариона убили. Марк Антоний и Клеопатра покончили с собой, а Октавиана провозгласили императором в 27-м.
Д. Пучков: «Пуллон, мы думали, ты погиб».
К. Жуков: Он в расположение явился.
Д. Пучков: «Нет, может, когда-нибудь, но не сейчас». – «Я рад, что ты жив. Старые друзья – редкая роскошь, мы многое пережили вместе». – «Да. Я послал тебя искать Цезариона, что случилось?» – «А я нашел его. Он мертв». – «Ты уверен?» – «Я лично его убил». – «Как?» – «Перерезал глотку». – «Где это было?» – «В пустыне, в милях сорока к югу от Александрии. Я вез его голову, чтобы показать тебе, но она сгнила, его было уже не узнать, и я ее выкинул».
К. Жуков: Отлично все рассказал.
Д. Пучков: Отчитался.
К. Жуков: Ему, конечно, должны были сказать: «Да, да, да, охотно верю».
Д. Пучков: «А Люций Ворен умер? Жаль». – «Да». – «Он был хорошим человеком. Полагаю, ты ждешь вознаграждения?» – «Я об этом не думал, но не откажусь». Служебные обязанности не исполнил, но денег получил. «Ну как?» – спрашивает маленький Цезарион. «Он поверил». – «Брат Ассирис, дай мне дожить, чтобы плюнуть ему в рожу и напомнить об этом дне». Чисто мальчик с Кавказа – не может удержаться. Красиво говорит.
«Разве я не говорил прекратить подобную болтовню». – «Болтовня – да это мой священный долг. Клянусь своей кровью, что не успокоюсь, пока не отомщу за мать и не верну имя отца».
Ну и лучшая фраза сериала: «Кстати, насчет твоего отца».
К. Жуков: Это сделало как минимум половину сезона. И уходит в закат, фактически в римскую толпу – мог получиться интересный третий сезон. Не знаю, правда, о чем. Там наверняка искали бы Цезариона, Октавия с Ливией бы срались. Но вот не получилось – все сгорело. Теперь вместо этого снимают дурацкие «Игры престолов».
Д. Пучков: Ну что сказать, дорогие друзья, сериал «Рим» закончился. Он был прекрасен. Я лично получил большое удовольствие. Сценарий отличный – для непричастных. Актеры великолепные. Режиссура что надо, декорации красивые.
К. Жуков: Выглядит круто.
Д. Пучков: Да.
К. Жуков: Некоторые диалоги можно в мраморе высекать. Даже, прошу заметить, те, что в переводе каком-нибудь энтэвэшном. Не смогли испортить.
Д. Пучков: Да.
К. Жуков: Потому что профессиональные люди писали сценарий. Диалоги шикарнейшие. Накал драматизма невероятный и почти не спадает. Это тот редкий случай, когда умудряются выдержать накал и каждая серия смотрится так же интересно, как предыдущая, и еще заканчивается так, что ты понимаешь, что нужно обязательно посмотреть следующую.
Д. Пучков: Я подозреваю, что в HBO наладили обучение и производство Карабасов-Барабасов, смотрящих над процессом, которые общую линию определяют. Мотивируют. Творцы сочиняют так, как надо. В результате получается вот такое произведение. Это не просто.
К. Жуков: Видно, что фабрика работает. Потому что один человек, каким бы замечательным он ни был, это все-таки всего лишь один человек. А там же каждую серию новый режиссер снимает. Творческая бригада сценаристов: этот специалист по диалогам, этот разрабатывает общую канву, этот – драматический момент, этот – экшен-сцены, и всё вместе какой-то дирижер сводит.
Д. Пучков: Великолепно!
