II
Сын Аида
Д. Пучков: Вторая серия второго сезона чудесного сериала «Рим»…
К. Жуков: …ничуть не хуже, чем предыдущая.
Д. Пучков: Полностью с вами согласен.
К. Жуков: Ворен отдыхает после убийства Фульмана, а на Авентинском холме бандиты, оставшись без присмотра верховного авторитета, начинают дико буйствовать.
Д. Пучков: Воцарился древнеримский беспредел?
К. Жуков: Да, сначала была тьма беспредела. Бандиты убивают какого-то молодого человека и убегают, тут же ходит старушка, которая говорит, что зло внутри, и выходит Пулло с ведром говна, отгоняет ее и выливает говно на улицу – во! Появляется уже почувствовавшая себя супругой Ирина, его бывшая рабыня, – не успела выскочить замуж, а уже помыкает мужем.
Д. Пучков: Как там было у Юрия Лозы:
Волшебным сном полгода пролетели, Едва себя почувствовав женой, Моя Джульетта выпустила жало, Я понял, что связался с Сатаной.
К. Жуков: Ирина говорит, что Пулло нужно поговорить с Вореном, который отдыхает на втором этаже в инсуле, потому что, если остаться и не дай бог родится ребенок, это же получится чудовище, поскольку атмосфера мразная.
Д. Пучков: Дом смерти.
К. Жуков: Да. Пулло идет переговорить со своим однополчанином на тему того, что уже целая луна прошла с известных событий, пора сбрить траурные бороды, хорошая погода – можно пойти прогуляться за город, но Ворен отказывается, ведь из-за него все умерли – жена, дети, Цезарь… Короче, он решил страдать.
Д. Пучков: «И что теперь делать – открыть мясную лавку?» Тонкая аллюзия.
К. Жуков: Да-да-да. Он выступает не как центурион, а как какой-то страдающий интеллигент.
Д. Пучков: Терпила!
К. Жуков: Ну, такое бывает, я тоже обожаю так делать. Самое первейшее мероприятие, когда что-нибудь идет не так, – нужно лечь на диван и страдать. Очень помогает!
Д. Пучков: Да!
К. Жуков: Но, как обычно в сериале «Рим», если мы только что говорили о простолюдинах, необходимо обратиться к высшим сословиям – как у них-то жизнь идет?
Д. Пучков: Марк Антоний купается в бассейне с Атией.
К. Жуков: Атия расспрашивает у Тоши про Клепу.
Д. Пучков: «Какая она?»
К. Жуков: Какая эта египтянка?
Д. Пучков: «Кто?» – как бы не понимая… Тончайшая игра. «Египтянка? А, эта – почти не помню. Тощая, болтливая». Я процитирую: «Ну что-то в ней должно быть, раз она соблазнила такого сухаря, как Цезарь!» – «Она царица, а Цезарь и Медузу Горгону отодрал бы, будь на ней корона. Милая, ты ревнуешь?» Марк Антоний лучший!
К. Жуков: А потом сцена, когда Октавий первый раз начинает выпрашивать у Марка Антония бабло, которое ему положено по завещанию от 45 года.
Д. Пучков: «Как насчет халвы, бекас?»
К. Жуков: Антоний лепит отмазки, что займется этим вопросом, но только не сейчас, мол, это такие большие деньги, их сразу невозможно перевезти… Кстати, учитывая, что около 700 миллионов денариев осталось от Цезаря – это в самом деле так вдруг перевезти было невозможно. Они же не виртуальные…
Д. Пучков: Драгметаллы?
К. Жуков: Драгметаллы и натуральные ресурсы. Зерно, вино, земля, строения. То есть что-то такое, что невозможно на карточку скинуть.
Тут все так мило показано, а на самом-то деле Марк Антоний в это время занимался делом, а не только лепил отмазки перед Атией (с которой вообще не сожительствовал, потому что был женат на чудовищной женщине Фульвии, которая делала то же самое, что Атия, только не в кино, а по-настоящему. И как говорили злые языки, которых в Риме хватало, той бабой, в которую превратился Марк Антоний, Клеопатра должна быть обязана Фульвии).
Д. Пучков: Сильная была женщина.
К. Жуков: Когда Марк Антоний уехал разбираться со своими врагами вне Италии, она организовала в Италии войну от его имени.
Д. Пучков: Молодец!
К. Жуков: Но конечно, некоторые сведения о ней нужно делить на десять. Например, говорили, что, препоясавшись мечом, она толкала речи перед солдатами. Знатная матрона вряд ли стала бы так выступать: солдаты бы ее на смех подняли и не пошли бы воевать, скорее всего.
Но пока у нас 44 год. Антоний занимался воровством, коррупцией и политическими репрессиями. В частности, имело место движение Лже-Мария, то есть якобы сына Гая Мария, за которым пошла часть плебса и в том числе некоторые богатые плебеи, решившие, что, раз Гай Марий был хорошим правителем, значит, нужно идти за его сыном, чтобы восстановить и даже слегка расширить права плебеев. С Лже-Марием Антоний расправился максимально свирепо, утопив восстание в крови, а кого надо сбросив с Тарпейской скалы. С одной стороны, у Антония вариантов-то не было, нужно было восстание подавить, с другой стороны, манера, в которой он действовал, очень многих настроила против него. Народ был возмущен: что это такое – он как Сулла себя ведет!
Д. Пучков: Слишком жестоко?
К. Жуков: Суллу-то все помнили. Антоний, который даже не назначен никаким диктатором, ведет себя хуже, чем диктатор. Цезарь такого себе не позволял, он внутри Рима старался действовать в основном дипломатическими методами. А тут озверевшая солдатня какая-то позволяет себе внутри Рима такие вещи.
Д. Пучков: Как там в первом сезоне: «Когда в прошлый раз Сулла был в городе, дома можно было красить кровью».
К. Жуков: Да. На самом деле Октавий не выпрашивал у Антония бабло, он его требовал, но вскоре стало ясно (причем гораздо быстрее, чем в сериале), что Антоний денег ему не даст. После чего Октавий занялся вполне активной политикой. Но об этом позже.
Тем временем Антоний встречается с Клеопатрой, у них состоялся знаковый диалог.
Д. Пучков: Отличный! Все диалоги Антония, я считаю, можно в мраморе высекать.
К. Жуков: Клеопатра выпрашивает некие преференции для своей страны и требует признать своего сына Цезариона законным наследником Цезаря. По фильму Антоний даже думать не может этого сделать, потому что, во-первых, распоряжается деньгами Цезаря, а во-вторых, у него в любовницах ходит Атия, которая, естественно, ни о каком Цезарионе слышать не хочет. У нее же есть родной сын – наследник Цезаря.
Антоний Клеопатру отшил: «Никогда не признаю твоего сына» – «Тогда я тебе отдамся!» – «Ну, это можно». – «Но клиент платит вперед». – «Твой сын будет жрать говно и сдохнет в канаве раньше, чем я признаю его наследником Цезаря». Это все, конечно, клево прозвучало и было здорово срежиссировано и показано, но в кино-то идет 44 год, а в реальности Клепа и Тоша встретились только через три года (в 41 году), и были ли они в 44 году хотя бы знакомы – большой вопрос. Есть вероятность, что, когда еще при жизни Цезаря Марк Антоний ездил воевать в Египет, подавлять там восстание и добывать обратно Птолемеев трон, он мог видеться с еще маленькой Клеопатрой. А вообще их знакомство, повторяю, состоялось только в 41 году и совсем не так, как в сериале «Рим», а как в известном американском пеплуме «Клеопатра», потому что Клеопатра, как мы хорошо знаем, египтянка – это во-первых. А во-вторых, переехала она в Рим еще при Цезаре и жила на его вилле. При этом в Египте, вокруг Александрии, стояли три легиона, обеспечивавшие трон Клеопатры. А когда Цезаря убили, оказалось, что слишком много олигархических групп контролируют разные регионы всего государства, в частности Египет, Малую Азию и Грецию. И когда началась открытая война, Марк Антоний вызвал к себе Клеопатру, собираясь обвинить ее в связях с врагами Цезаря. И тогда, как отлично показано (и вполне документально) в пеплуме «Клеопатра», который был долгое время самым дорогим в истории…
Д. Пучков: 12 миллионов баксов.
К. Жуков: Да, по тем временам-то это же какой-то кошмар.
Д. Пучков: Такой занудный фильм!
К. Жуков: Занудный, но в смысле богатства матчасти там все хорошо. Она приехала фактически на авианосце гребном, украшенном золотом, с какими-то голыми бабами, музыкантами, амурами и нимфами…
Д. Пучков: С блэкджеком и шлюхами.
К. Жуков: И сказала Марку Антонию что-то вроде: «Меня заставили, готова понести любое наказание, делайте со мной, что хотите». И Марк Антоний сразу…
Д. Пучков: Оживился?
К. Жуков: Сказал: «Я знаю несколько вариантов, что с вами можно сделать». И сделал. Клеопатра или какие-то ее советники, видимо, хорошо знали, что Антоний был страшный женолюб.
Д. Пучков: Бабник.
К. Жуков: И несмотря на наличие весьма суровой законной супруги, он не против был что-нибудь этакое отчебучить.
Ну а дальше в сериале Клеопатра рассказывает, что Цезарь мертв, надо защищать Египет. Но, как я сказал, там уже находились три легиона, и Марку Антонию это не нужно было рассказывать, ему и так это было известно.
В конце концов Тоша от Клепы получает по морде, и ее рабыня сообщает, что руками Клеопатру трогать нельзя.
Д. Пучков: «Ты кажешься непостоянным». – «Ты ошибаешься, я непоколебим, как жрец Сатурна. Иди ко мне». Тыдыщь! «Прикасаться недозволено!» – «Хорошие манеры для шлюхи».
К. Жуков: Клепа покинула расположение Марка Антония, идет по анфиладе, там толпа просителей с какими-то пергаментами, свитками, все чего-то хотят. И тут видит за колонной Пулло, который со значением на нее смотрит.
Д. Пучков: Сам немножко обалдел: вот так встреча!
К. Жуков: Ну и она со значением на него глянула.
Д. Пучков: Какие люди!
К. Жуков: Один из лучших моментов серии.
До Тоши добираются просители, начинают ему жаловаться на ужасные беспорядки в городе – Фульмана-то убили, среди бандитов порядка нет, торговля страдает.
Д. Пучков: Место освободилось.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: «Эраст Фульман, конечно, не был Аполлоном, но при нем на Авентине был порядок, а теперь все банды города грызутся за контроль над холмом, каждый день насилие, каждый день безобразия. Это губит торговлю. Разве торговля не основа гражданской добродетели? Сколько протянет Рим, если торговля…» – «Можешь идти». – «Необходимо что-то делать с Авентином. Сами по себе банды не угомонятся».
К. Жуков: Пришел Цицерон, тоже начал сверлить мозг Марку Антонию, в частности, грузит его на тему выборов, подает ему список, тот глядит…
Д. Пучков: «Похоже, это список самых отпетых негодяев города». – «Очень смешно! Это список кандидатов на предстоящие выборы, составленный нашим дорогим Цезарем перед смертью. Поска нашел его в бумагах Цезаря». – «Очередная счастливая находка? Удивляешь, Поска». – «Я хочу, чтобы ты одобрил список во имя единства и дружбы (и прочая, и прочая)». – «Не перебор? Кто поверит, что Цезарь выбрал таких мерзавцев?» – «Ты же не думаешь, что эти люди заплатили мне, чтобы я внес их в список?» – «Ни в коем случае! Полагаю, они заплатили Поске». – «Так в чем проблема?» – «Мое одобрение бесполезно, народ подумает, что ты меня запугал». Ловко съехал, молодец. «А разве не запугал?»
К. Жуков: «Ну, вообще-то не очень».
Д. Пучков: «Не особо».
К. Жуков: «Ты же не можешь меня убить».
Д. Пучков: «Сейчас ты не можешь себе позволить убить меня, я нужен, чтобы управлять сенатом». – «Сегодня нужен, а завтра нет». Пятерка! «Вот завтра я и буду волноваться, а сегодня позволь исключить из списка самых отъявленных мерзавцев – тогда одобрю». – «Ну ладно, делай как хочешь». – «Как всегда, был рад тебя видеть». Супер!
К. Жуков: Напоследок по поводу дел с ним решил посовещаться Поска, причем зашел с самого главного: «А где мои комиссионные?» «Отстань от меня, греческий ворюга!» – сказал Марк Антоний и сбежал фактически.
Д. Пучков: «Деньги, деньги – меня окружают сплошные стяжатели!»
К. Жуков: И, пробиваясь при помощи ликторов через толпу просителей, Марк Антоний доходит до той самой колонны в анфиладе…
Д. Пучков: Где притаился…
К. Жуков: …где его давно караулит Пулло. Конечно, Марк Антоний его тут же узнал. Пулло сообщает, что с Вореном надо что-то делать.
Д. Пучков: «Нужен совет насчет Люция Ворена».
К. Жуков: «А что с ним? Рассказывай».
Д. Пучков: «Он совсем плох, не знаю, что с ним делать». И Марк Антоний прибывает на хату к Ворену.
К. Жуков: Лично!
Д. Пучков: «Ворен, смирно!»
К. Жуков: «Центурион Ворен!» Тот такой: «А… я».
Д. Пучков: Бывший…
К. Жуков: «Встать, когда я с тобой разговариваю!» Построил он его зверски.
Д. Пучков: Ну, военный.
К. Жуков: Воззвал, так сказать, к духу устава в душе. Ворен тут же подскочил, встал по стойке смирно и говорит, что не бросился на меч после смерти Цезаря просто потому, что его владыка – это Дис…
Д. Пучков: «Посмотри, б…ь, на себя!» – «Это траурные одежды». – «Траурные? Причины для траура есть: Цезарь мертв, и фактически убил его ты. Смирно, б…ь, когда я с тобой говорю! Ты в курсе, что твое имя опозорено навсегда?» – «Знаю». – «Знаю… Тогда почему ты до сих пор жив? Почему не исполнил свой долг и не вспорол живот?» – «Я бы с удовольствием, но мой владыка Дис, и он заберет меня, когда пожелает. А сейчас он хочет, чтобы я страдал здесь, на земле». – «Ошибаешься, центурион, не Дис твой владыка, а я, силой священной клятвы под знаменами XIII легиона». – «Так точно!»
К. Жуков: Пришел в себя.
Д. Пучков: Военные люди, приятно смотреть.
К. Жуков: Дис, кто не знает, это Аид, то есть владыка подземного мира.
Да, там валяется отрубленная голова, Марк Антоний поднимает и говорит…
Д. Пучков: «Полагаю, это Эраст Фульман? А говорил – выкинул». – «Ну, она его успокаивает». – «Мало того, что ты дал погибнуть нашему великому отцу, так еще и затеял войну на Авентине, которая грозит поглотить весь город. Итак, хочешь получить шанс на искупление, центурион?» – «Искупления нет». – «Искупление есть для всех, Люций, даже для тебя». Я считаю, тут «Оскары» надо выдавать ящиками.
К. Жуков: «Лучший диалог первого плана, второго плана, третьего плана», «Лучшие шутки», «Лучшие идиотские шутки», «Лучшие пошлости» – все отлично!
Дальше опять разговор Атии с Марком Антонием…
Д. Пучков: «И что?» – «Что – что?» – «Египтянка – рассказывай…»
К. Жуков: «А что египтянка?»
Д. Пучков: «Не успели уйти жрецы, а она уже разделась. Пришлось позвать охрану, чтобы ее от меня оттащили». – «Я серьезно». – «Она скорбела, мрачная и официальная, как маленькая мышка». – «Клянешься на камне Юпитера?» – «На п…де Юноны. Ничего интересного не было, она, правда, попросила меня официально признать ее ублюдка сыном Цезаря». – «Какая наглость! Разумеется, ты отказал? Октавиан – единственный». – «Да-да, конечно, отказал, что вызвало реку царского нытья. Как ни крути, ужасный был денек! Управлять этим городом не так весело, как я думал». И тут же переходит к делу: «Тебя никогда не кусала мурена?» – «Вроде нет». Нашли друг друга!
К. Жуков: Да-да-да. Такие подонки! Наступает вечерний ужин, появляется Клеопатра в шикарном одеянии, с великолепной свитой. Ну и Атия Антонию припомнила: «Да-да-да, все, как ты и говорил: незаметная, как мышь». А та вся в шелках, в парике, завитом в дреды.
Д. Пучков: Там парик, да?
К. Жуков: Да, конечно. Клепа всех знакомит с Цезарионом: «Вот, смотрите – вылитый отец!» Хотя, в общем-то, не вполне.
Д. Пучков: Там сначала еще гадина Сервилия пришла.
«А во дворе я видел Тимона и его людей с ножами и топорами». – «И что?» – «Интересно, что они здесь делают?» – «Охраняют нас, что еще?» Это Атия готовится. «Они здесь для того, чтобы похитить и убить Сервилию, когда она пойдет с ужина». – «Что за чушь?!» Какая тонкая игра. «Перемирие закреплено жрецами, трогать ее нельзя». – «Перемирие? Жрецами? А ты думаешь, что этой суке не все равно?» – «Мать, на кону гораздо больше, чем твоя жажда мести, политическая ситуация крайне нестабильна».
К. Жуков: Это Октавиан.
Д. Пучков: Октавиан молодец, да. «Ее смерть вызовет недовольство в республике». – «Да мне плевать!» – «Ведешь себя как ребенок. Антоний-то знает?» Снова молодец! «Конечно, знает. Ладно, разумеется, нет, и не смей ему говорить». – «Извини, мать». – «Вот мелкий гаденыш!»
К. Жуков: Все испортил.
Д. Пучков: Восторг души! Можно закольцевать и смотреть непрерывно.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: «Где твоя паршивая египтянка? Пора подавать на стол. Я уже думаю отменить ужин». И тут…
К. Жуков: …появляется Клепа.
Д. Пучков: Да. «Как ты и говорил, мелкая мышка».
К. Жуков: Антоний аж поперхнулся, увидев ее!
Д. Пучков: Неплохо!
К. Жуков: Этак приоделась.
Д. Пучков: Зачитывают титулы: «Ее Величество Клеопатра Филопатор, владычица…»
К. Жуков: Клепа: «Ой, ладно…»
Д. Пучков: «Прошу, не надо формальностей, будем вести себя, будто все мы равны» (как бы давая понять, что все говно, а она тут…).
К. Жуков: Ну, она ж в самом деле лучше всех, потому что они все никакого отношения к монархии не имеют, а она имеет, она богиня. Поэтому чисто по-демократически снизошла.
Д. Пучков: «Подойди, малыш. Это мой дорогой Цезарион, разве он не похож на своего благородного отца?» – «Невероятно!» Ну и Атия: «Совсем не похож».
К. Жуков: Было бы странно, если бы он был по фильму похож на Цезаря.
Д. Пучков: А действие переносится в домик…
К. Жуков: …еврея Тимона, к которому прибывает брательник, явно из еврейских экстремистов.
Д. Пучков: Террорюга!
К. Жуков: И он не просто так приехал в Рим, а что-то задумал. Он, видимо, из будущих сикариев. Они сначала мило побеседовали, потом выяснилось, что он собирается Тимона подбить на что-то нехорошее.
Д. Пучков: Брат кричит: «Как тут молчать, наши так называемые вожди лижут сандалии римским легионерам, фарисеи вообще…» – «Послушай, сейчас ты в Риме, в моем доме. Мне надо думать о жене и детях. Держи это говно при себе, понял?» – «Понял». – «Вот и хорошо». А тем временем идут пытки: «Макай! Вынимай!» – кого-то топят, и яростно идет дележка территории.
К. Жуков: Атия и Клепа мило прощаются после ужина, Атия говорит на ушко Клеопатре: «Чтоб ты сдохла!»
Д. Пучков: «Поцелуй меня». – «Чтоб ты сдохла, грязная потаскуха. Счастливого пути, Ваше величество».
К. Жуков: Ну а опомнившийся Луций Ворен приступает к реализации хитрого плана Антония – ХПА – по усмирению Авентина. На Авентин заслали жрецов Конкордии, которые объявили священное перемирие. Все бандиты удивились: что это такое?
Д. Пучков: «Что это за херня?» – «Не знаю». – «Кто созвал на переговоры?» – «Никто не знает». – «Жрец должен знать». – «Нельзя говорить со жрецом Конкордии». – «Почему?» – «Да потому что нельзя, дикарь охреневший! Эти мне чужестранцы…»
К. Жуков: Я не знаю, был ли у римлян в самом деле такой обычай или это для фильма придумали. Конкордия – богиня согласия, покровительница брачных уз. Она отвечала за взаимодействие мужа и жены, чтобы они не ссорились. А в такой ситуации она к чему? Не знаю. Но сделано здорово: появляется жрец со статуей Конкордии, и все тут же притухают – перемирие все-таки.
Д. Пучков: «Консул Марк Антоний объявляет вашу борьбу за контроль над Авентином…»
К. Жуков: Это Ворен собрал всех в бывшей штаб-квартире Эраста Фульмана и зачитывает им некие условия.
Д. Пучков: «…объявляет вашу борьбу за контроль над Авентином законченной, все насилие должно прекратиться». Но авторитетные люди отвечают: «Пусть объявляет что угодно, это ничего не изменит». – «Как убийца Эраста Фульмана я объявляю себя главой коллегии Авентина по праву законного трофея. Теперь Авентин мой». – «Так нельзя!» – «Вот он я!» Красота! «Ты можешь забрать нору этой старой крысы, но у тебя нет людей – они все убиты или сбежали». – «А я найду людей, в Риме полно преступного сброда. Может, заберу ваших». Хороший заход. «Братья, помните о Конкордии». Все уже повскакивали…
К. Жуков: С ножами.
Д. Пучков: Да. «Мы все о тебе знаем, Люций Ворен, ты человек серьезный, мы уважаем тебя, но и ты прояви уважение к нам». – «Не могу. Но я могу вам заплатить: как только порядок будет восстановлен, все коллегии получат месячное вознаграждение в размере пяти тысяч денариев напрямую от консула Марка Антония и под моим надзором. Взамен он ожидает, что вы вернетесь к своим незаконным деяниям и откажетесь от того, что может помешать торговле или политике». – «Что-то еще?» – «Разумеется, при возникновении гражданского конфликта вы и ваши люди будете призваны для защиты прав консула. Я требую от вас признания и принятия этих условий!» – «Пять тысяч денариев – неплохо! Деньгами или зерном?» – «Как пожелаете». – «Вы что, бабы? Стоило рыжему псу гавкнуть – и вы сразу покорились?» – «Как тебя зовут?» – «Гай Игний Ацербион, глава Аппийской коллегии. Скажи, зачем разумным уважаемым людям вроде нас вести дела с нищим и проклятым зверем вроде тебя?» Отличный заход! «Гай Игний Ацербион, ты задал справедливый вопрос. Те из вас, кто не захочет вести дела со мной, станут моими врагами». – «И что?» – «Они умрут гораздо раньше, чем думают». – «Спокойно, помните о священной Конкордии, никаких угроз».
К. Жуков: Ну и тут Ворен взял статую Конкордии, расхреначил ее об угол и всем сообщил…
Д. Пучков: «Я сын Аида, имел я вашу Конкордию в жопу! Конец перемирия». Ну и тут же вопрос: «Ацербион, будешь вести дела со мной?» – «Придется».
К. Жуков: Все слегка охренели, сказали, что если вы так подходите к вопросу, то, конечно, будем.
Д. Пучков: Зажег!
К. Жуков: Да! Сцена выдумана, но имело ли место вот такое проявление преступного элемента на улицах Рима, когда из-за убийства одного – подчеркиваю – одного авторитета все передрались? Такого быть не могло. Тем более что самым главным авторитетом был консул. Если бы бандиты начали вот так буянить на улицах, послали бы две когорты солдат – и они бы перерезали особо активных.
Д. Пучков: Потому что хулиганить – это недопустимо. А поскольку все всех знают, сразу понятно, кого наказывать. Сначала увещевания, естественно: прекратите, придите в себя, ну а если не можете – мы поможем.
К. Жуков: Там было очень много народу, но не настолько много, чтобы эти люди могли скрыться. Это же все трибы, то есть вот квартал Гая Игния Ацербиона…
Д. Пучков: Напомню, триба – это племя.
К. Жуков: Оттуда выходят люди, которые кого-то зарезали, окружающие из других триб – и покрывать их не обязаны…
Д. Пучков: Тут мы можем кое-что поделить после того, как их накажут.
К. Жуков: Зайдут к Гаю Игнию Ацербиону, кто-нибудь из родственников под угрозой немедленной физической расправы расколется, что из их трибы ходили эти, а из соседних – оттуда и оттуда – тоже ходили на безобразия. Все быстро выяснится. Самое страшное насилие, которое творилось в Риме, творилось верховной властью, а никакими не бандитами. В фильме правильно сказано: если это вредит торговле, то это недопустимо.
Д. Пучков: Не, ну есть какие-то закоулки, в которых вы можете себя проявить. Наркоторговли-то не было, но имелись другие способы.
К. Жуков: Подделка вина, уличные грабежи. Как раз примерно к этому времени законодательно отделили кражу от грабежа, раньше это все считалось одним и тем же – отъемом имущества. Если учесть, какое количество замков со следами взлома находят в археологических слоях Древней Италии, с кражами там был полный порядок.
Д. Пучков: Запирайте этажи, нынче будут грабежи, да?
К. Жуков: Фальшивомонетничество. В общем, проявить-то себя было где. Но если бы эти безобразия представляли угрозу для городской торговли, бандитов – тех, кто не успел сбежать, быстренько скрутили бы. Тем более что вокруг происходили такие события, что, я думаю, все бандиты сидели…
Д. Пучков: Как мышь под веником…
К. Жуков: …прижав уши. И смотрели, что будет дальше.
Д. Пучков: Это сейчас торжество законности (по сравнению с тем, что было тогда) и можно в каком-то уголке борзеть. Тогда борзели совсем другие граждане, а уголок был гораздо меньше.
К. Жуков: Там можно было борзеть, но для этого нужно было находиться на границе империи и быть пиратом. Пираты борзели адски, их пришлось усмирять жесточайше. На границе с воюющими государствами полно дезертиров, оружия, ресурсов, которые можно грабить или просто подмять под себя, например какие-то земли, с которых можно получать незаконный доход, полно баз, которые можно использовать в качестве временных или постоянных убежищ и складировать награбленное. Но в самом городе страшнее было. Любой сенатор – это уголовный авторитет раз в пятьсот влиятельнее, чем Эраст Фульман, потому что он за собой и армию мог подтянуть, и городские правоохранительные органы, и расправу мог учинить. После Суллы все точно знали, как это может произойти.
Д. Пучков: Когда дома можно было красить кровью.
К. Жуков: Да. Единственное, с чем они никак не могли справиться, с еще более авторитетным и страшным зверем – с римской толпой. Толпу что в полмиллиона, что в миллион человек контролировать невозможно никакими преступными средствами – это же стихия. Но как бы то ни было, в кино хитрый план Антония в исполнении Люция Ворена сработал на пять баллов и показан отлично.
В это время Атия грузит Антония на тему Клеопатры, а Октавий опять требует бабла. Крайне напряженный у них получается разговор на троих. Октавий сказал, что нанял адвоката. Антоний: «Твой адвокат может вставить себе в жопу свечку и устроиться поудобнее – ты вообще ни медяка не получишь, просто ничего не получишь».
Таким образом обозначено начало открытого конфликта Октавия с Марком Антонием. На самом деле все было немножко иначе, потому что после смерти Цезаря Октавий и его два друга, Агриппа и Меценат, вернулись из современной Албании, где находились вместе с верными Цезарю войсками и где, по мнению многих исследователей, Гай Октавий должен был готовиться к принятию должности магистра конницы, сменив Лепида. Понимая, что в Италии не совсем спокойная обстановка, Цезарь составил завещание в 45 году, а своего приемного сына отослал подальше, чтобы его какой-нибудь отдачей не зацепило, мало ли что. Ну и заодно подготовиться к должности. Но тут Цезаря убили, поэтому Лепид остался магистром конницы, Октавий не получил никакой должности и, как мы говорили, вернулся в Италию без войск. Он вернулся к Цицерону (как мы знаем из всех без исключения исторических источников того времени, главным союзником Октавиана был Цицерон, который терпеть не мог Антония). Это как раз правильно показано, правда, у них в очередной раз до открытой ссоры дошло позже.
Цицерон был очень уважаемый человек, особенно после того, как Цезарь его простил и назначил главным говорильщиком. Цицерон пользовался гигантским авторитетом, к нему прислушивались, он мог зажечь людей – будь то толпа, будь то сенаторы или всадническое сословие. В любом случае это был ценнейший кадр, один из самых опытных политиков на тот момент. Видимо, именно Цицерон посоветовал Октавиану временно не предпринимать силовых действий, а подождать, что сделает Антоний. Антоний же показательной расправой над Лже-Марием, постоянными требованиями денег ото всех, от кого только можно, и тем, что отказывался передать – об этом все были в курсе – наследство Цезаря законному наследнику, настроил против себя массу людей. Самое главное, он настроил против себя собственные войска и был вынужден прибегнуть к репрессиям: в верных себе легионах, говорят, казнил до 300 человек командного состава и легионеров, которые бузили.
Д. Пучков: Ого!
К. Жуков: Мы не знаем, точно ли 300, но, судя по всему, цифра была серьезная, так как в войсках, даже в его собственных, его перестали любить. Октавиан, поняв, что, во-первых, время пришло, а во-вторых, что денег законным путем он не получит, уехал из Рима в Арреций. Почему в Арреций? Потому что это была родина его друга Гая Цильния Мецената, там можно было хорошо забазироваться. И стал собирать собственные войска, потихоньку перевозя их с Балкан, а что самое главное – засылать эмиссаров в войска, верные Марку Антонию. Это была гигантская спецоперация с участием ветеранов, которые могли сагитировать за своих. И в какой-то момент сразу два легиона Марка Антония перешли к Октавиану. А закончилось все известной Мутинской войной, но пока до этого еще далеко. Но ни о каком адвокате речи не было, они даже не встречались тогда. Это были политические соперники на разных полюсах сил. Причем полюсов силы было не два: кроме Гая Октавиана и Марка Антония имелся еще Лепид, и было неясно, с кем он пойдет. В фильме он показан каким-то непонятным болваном…
Д. Пучков: Слабовато, да.
К. Жуков: На самом деле это был один из влиятельнейших людей в Риме. Он в этот период сидел на севере в Цизальпинской Галлии и размышлял, на чьей стороне выступить. На чьей стороне он выступит – тот и победит с большой долей вероятности. А пока он выжидал. На границах империи еще сохранялись оптиматы, еще был жив один из сыновей Помпея – Секст, если я не ошибаюсь. Брут и Кассий держали вполне конкретные провинции и тоже собирали силы, чтобы рвануть в Италию и привести ее к покорности. Все стремились в Рим, а не от Рима, и завязался такой чудовищный клубок, что нужно быть очень грамотным человеком, чтобы понимать, что происходит, и между всеми подводными камнями вырулить. Ну и, конечно, идеально знать римскую политику. Только Октавиан соответствовал этим критериям. Он пришел в Рим с войсками, но не стал там задерживаться, чтобы его не вздумали признать мятежником. Марк Антоний, собрав верные войска, тоже пришел в Рим. И сенат в очередной раз признал его мятежником. А поскольку к этому времени уже были выбраны два консула (Гиртий и Панса), то у Марка Антония все сложилось не особо хорошо.
В фильме человек-газета говорит о том, что во исполнение воли отца республики Гая Юлия Цезаря его законный наследник Гай Юлий Цезарь Октавиан раздаст всем гражданам по 300 сестерциев. И следующим кадром – рабыня прибегает к Атии в спальню и шепчет ей что-то на ухо, Атия в ужасе бежит уже в спальню к сыну: «Что ты наделал!» – «А что я наделал?» – «Ты собрался раздавать деньги нищим?» – «Что, уже так поздно, я проспал?» Оказывается, мальчик не шутит. Тут же прибегает Антоний, впадает в ярость и кричит: «Что ты такое вообще собираешься делать?» Атия успокаивает Антония, говоря, что у Октавиана нет денег и это просто блажь мальчишки. Октавиан: «Я не мальчишка, я наследник Цезаря, а также наследник всего его достояния – под это дело я взял кредит».
Д. Пучков: «По закону деньги мои, на этом основании я смог взять взаймы». – «Взаймы?» – «Взаймы». – «И сколько ты занял?» – «По большому счету немного». – «Сколько?» – «Три миллиона сестерциев». – «П…да Юноны, ах ты глупый, глупый мальчишка!» – «Глупый мелкий говнюк!» – «Шлюха ебаная!»
К. Жуков: Сообщил Октавий маме.
Д. Пучков: «Проси прощения!»
К. Жуков: Антоний перепрыгнул через кровать и принялся его бить, потом получил от Октавия какой-то шкатулкой по морде, пошла кровь, и Антоний принялся его душить. Еле оттащили.
Д. Пучков: Да, убил бы.
К. Жуков: После чего в фильме начинается уже открытый конфликт…
Д. Пучков: Я бы еще чуть-чуть назад вернулся: когда возле забора при входе в дом трое бьют одного. Выбежал слуга: «Ну-ка прекратите, пошли вон отсюда!» – «Спасибо, господин. Прошу, господин, мне нужна работа, любая. Я вам отсосу». – «Проходите».
К. Жуков: «У нас нет никакой работы».
Д. Пучков: Операция по внедрению успешно прошла. А тут приходит вербоваться шлюха.
К. Жуков: Да, Пулло набирает бойцов в новую банду.
Д. Пучков: «Вступай в нашу шайку, Пендальф».
К. Жуков: Приходит негритянская шлюха Гея, которая собирается устроиться на работу. Потом она сыграет самую негативную роль в фильме. И тут же появляется легионер Маский, герой выселения ветеранов Цезаря непонятно куда.
Д. Пучков: В Полонию.
К. Жуков: В Венгрию фактически. Маский в фильме порастратился и пришел наниматься к некоему Люцию Ворену.
Д. Пучков: «Брат Маский!» – «Пуллон, собака, ты еще жив!» – «Решил присоединиться?» – «Слышал, вы нанимаете? Деревня мне не особо нравится». – «Я думал, ты хорошо устроился: хозяйство, все такое…» Проигрался по полной. Пулло: «Хорошенько подумай, брат. Мы вступили на темный путь, неизвестно, куда он приведет». – «Все дороги ведут в одно место». – «Это верно. Рад, что ты с нами. Пойдем – поздороваешься с Вореном, порадуешь старого говнюка». – «Это что, правда насчет жены и детей?» – «Правда, но об этом, б…ь, ни слова».
К. Жуков: Короче, Маския тоже принимают в шайку. А Цицерон и Сервилия у нее в доме планируют свержение Марка Антония.
Д. Пучков: Отличные все-таки фразы: «Это не армия, брат, мы здесь с сутенерами, убийцами и ворьем. Ты готов пасть так низко?» – «Да я шел пешком из Капуи и спал в канавах». Цирк!
К. Жуков: Не то чтобы они планируют свержение Марка Антония – это Сервилия уговаривает Цицерона, что пора свергать Марка Антония. Сторонники Цезаря сделали лучшее, что они могли сделать, – передрались друг с другом, а значит, нужно срочно свергнуть Марка Антония и призвать ее сына Брута, чтобы он спас республику. А Цицерон говорит: «Мальчик не доставит Антонию проблем, он же его просто сожрет».
Д. Пучков: «Цезарь не просто так выбрал мальчика, он тебя удивит». – «Будем надеяться».
К. Жуков: Цицерон не мог сказать ничего подобного. Почитайте его письма – он точно знал, что ставить нужно на Октавиана. Цицерон на него и поставил. В это время он писал замечательные ругательные письма против Марка Антония, так называемые филиппики. Антоний потом ему это припомнит. А пока Октавиан называл Цицерона чуть ли не папенькой. Так что Цицерон однозначно сделал ставку на Октавиана, а не ждал, когда Марк Антоний якобы сожрет Октавиана. Хотя Марк Антоний был заметно старше, ему уже было около сорока, когда он встретил Клеопатру. Клеопатре, кстати, было 28, когда они встретились.
Д. Пучков: В самом соку!
К. Жуков: По античным меркам уже взрослая дама.
Сервилия страшно взбесилась, когда выяснилось, что Брута приглашать слишком рано. «Передай Бруту, – говорит Цицерон, – что я, нет, не я – что его друзья в Риме будут ждать его возвращения».
Д. Пучков: «С нетерпением ждут с ним встречи в ближайшем будущем». «Я передам», – говорит Сервилия, ну а дальше…
К. Жуков: Октавиан покидает…
Д. Пучков: Пишет письмо.
К. Жуков: Пишет письмо на деревню маменьке.
Д. Пучков: «Дорогая матушка, пишу, чтобы попрощаться. Очень жаль, что ты поступила именно так, надеюсь, со временем ты осознаешь всю серьезность своей ошибки. Не сомневайся – я намерен продолжать политическую карьеру. За мою безопасность не беспокойся, я еду на юг в Кампанию, где буду жить у моего друга Агриппы, который там хорошо обустроился. Твой почтительный сын Октавиан».
К. Жуков: Данное письмо – это последнее, если я не ошибаюсь, появление в сериале замечательного актера, который играл молодого Октавиана, потому что потом актера заменили – и герой стал вообще не похож на себя.
Он и на взрослого-то Гая Октавия не похож. Видимо, какой-то консультант или кто-то еще намекнул, что ему уже было много лет, потому что тут ему лет 14–15. Ну, все равно: только что был вот такой, с кудрявой головой, потом вдруг вымахал в тощего жлоба и без кудряшек.
Д. Пучков: Странно.
К. Жуков: Он все время набриолиненный ходит, или что? Куда кудряшки делись? Совсем не похож на повзрослевшего себя. Да и играет он слабее, чем мальчонка.
Д. Пучков: Bad action is bad direction.
К. Жуков: На мой взгляд, не угадали они с одним из центральных персонажей.
Д. Пучков: Ну, по сценарию подличает отлично.
К. Жуков: Оказывается слегка извращенцем.
Д. Пучков: Это мы забегаем вперед.
К. Жуков: Ну а серия заканчивается тем, что дети Ворена уныло едут в лагерь рабов, в котором они неизвестно как оказались. Эраст Фульман их никуда продать бы не смог, так как это римские граждане. Против всех законов он мог бы попытаться мелкого мальчонку продать, потому что непонятно, кто он, – говорить не умеет. Но сестра бы всем сообщила: «Подождите, я римский гражданин».
Д. Пучков: Придите в себя, да.
К. Жуков: «Вот два мальчика – римские граждане, вы что себе позволяете?» И сразу тех, кто попытался их купить, доставили бы в ближайший околоток к вигилам…
Д. Пучков: Лишили лицензии на работорговлю и, возможно, наказали.
К. Жуков: Покупатели сами бы их отвезли куда надо, потому что тоже были римскими гражданами. Вся эта история высосана из пальца, ее быть не могло.
