У человека короткая память. Вскоре дело о трупе на кладбище затмили другие: дело о трупе в горящем гараже, дело о пропавшем убийце, дело о трагедии в квартире Уэст-Энда, дело о самоубийстве в Одиноких лесах, дело об обнаженном трупе в пещере и так далее. Об убийстве, совершенном в тихим приходе, никто больше не вспоминал, кроме, пожалуй, старшего инспектора Бланделла и кое-кого из местных жителей. Факты обнаружения изумрудного ожерелья и опознания трупа не были преданы огласке, а тайну повторного бракосочетания четы Тодей похоронили в своих сердцах полицейские, принимавшие участие в расследовании, лорд Питер Уимзи и мистер Венаблз. Никому из этих людей и в голову не пришло делать сей факт достоянием общественности.

Дурачка Пика допросили – правда, без особого успеха. Он не слишком хорошо помнил даты и собственные слова, хотя речь его изобиловала странными намеками и предсказаниями, не поддающимися разумному объяснению и перемежающимися постоянным упоминанием колокольных веревок. Тетка Пика, конечно, предоставила ему алиби, только вот его не очень-то принимали в расчет, поскольку старуху подводили память и зрение. Впрочем, старший инспектор не испытывал желания отправлять местного сумасшедшего на скамью подсудимых. Ведь суд наверняка признал бы его невменяемым и отправил лечиться в специализированное заведение.

– Знаешь, – обратился Бланделл к своей жене, – не верю я, что Пик мог сотворить такое.

И миссис Бланделл закивала.

Положение братьев Тодей оставалось шатким. Если бы они предстали в суде по отдельности, то, обвинив одного брата, суд оправдал бы другого. А если бы вместе, то их рассказ вполне мог бы произвести на присяжных такой же эффект, который произвел на полицейских. Однако даже будучи оправданными, они остались бы подозреваемыми в глазах соседей. А еще их могли повесить. Однако Бланделл признался своему начальнику: «Между нами говоря, сэр, никогда себе не прощу, если это случится», и начальник полиции согласился с ним. «Видите ли, Бланделл, – заметил он, – у нас нет веских доказательств того, что произошло убийство. Мы даже не знаем, отчего Дикон умер».

До суда дело так и не дошло. Джеймс Тодей отправился на свой корабль. Уильям Тодей вернулся домой после церемонии бракосочетания и продолжил работать на ферме. Со временем его попугай забыл все выученные фразы и стал выкрикивать их все реже и реже. В церкви жизнь тоже текла своим чередом. Святой отец продолжал проводить церемонии венчаний и крещений. Тейлор Пол еще пару раз звонил по усопшим, и собратья вторили ему. Река Вейл, обрадовавшись новым возможностям, дюйм за дюймом, фут за футом вымывала свое русло и становилась глубже. Все лето и осень шли дожди, и река постепенно выходила из берегов. А когда встретилась с солоноватой морской водой близ Грейт-Лим, ворота шлюзов Олд-Бэнк пришлось полностью открыть, чтобы осушить затопленные окрестности.

И это было кстати, поскольку земля была покрыта слоем воды весь август и сентябрь. От влаги собранная кукуруза проросла, а загоревшееся невзначай сено настолько отсырело, что лишь слабо тлело, издавая зловоние. Священнику даже пришлось изменить текст своей любимой проповеди о воздаянии благодарности Господу, поскольку урожай в этом году не уродился. На празднике урожая церковь выглядела совсем не празднично. Обычно алтарь, окна и печи украшали снопами спелой пшеницы, которой сейчас катастрофически не хватало. К тому же сырой воздух был таким холодным, что затопили печи. Когда же настало время отсылать дары матушки-земли пациентам местного госпиталя, выяснилось, что огромная тыква, лежавшая перед одной из печей, поджарилась.

Уимзи твердо пообещал себе больше не возвращаться в приход церкви Святого Павла. Ему было неприятно вспоминать о своем пребывании там. К тому же он был уверен, что кое-кому в деревне не захочется снова видеть его лицо. Однако, когда Хилари Торп попросила его приехать, чтобы повидаться с ней на рождественских каникулах, он не сумел ей отказать. Лорд Питер занимал в жизни девушки особое место. Мистер Эдвард Торп являлся опекуном Хилари и доверительным собственником ее имущества в соответствии с завещанием отца, и ни один суд не смог бы этого оспорить. Уимзи же был доверительным собственником имущества девушки по завещанию леди Уилбрахам. И поскольку в этом случае речь шла о гораздо более солидной сумме, его светлость обладал определенным преимуществом перед родным дядей Хилари Торп. При желании лорд Питер мог бы сильно усложнить жизнь мистеру Торпу. В своем завещании отец Хилари выразил желание, чтобы его дочь получила образование. И теперь дядя не мог возражать под предлогом нехватки денег. Кошелек находился в руках Уимзи, и он мог отказаться открыть его, если намерения подопечной не будут удовлетворены. Его светлости совершенно не хотелось скандалов и разбирательств в суде, но он был уверен, что Эдвард Торп не станет упрямиться и проявит благоразумие. Лорд Питер мог бы избавить Хилари от опеки дяди, и тот наверняка не стал бы противиться: поступился бы своими принципами ради денег. Он и так уже начал сдавать позиции – даже согласился отвезти Хилари на Рождество в Красный дом, вместо того чтобы оставить ее в Лондоне. Вообще-то мистер Торп приложил немало сил, чтобы сдать эту обременительную недвижимость внаем. Только вот мечтающих поселиться в требовавшем капитального ремонта доме, расположенном в сельской глубинке и набитом старомодной разваливающейся мебелью, было не много. Хилари стояла на своем, не желая расставаться с родовым гнездом, и Уимзи нравилось ее упорство и решительность, хотя он с большим удовольствием пообщался бы с ней в Лондоне. Уимзи мог бы привести помещение в надлежащий вид и выкупить закладные, что, конечно, порадовало бы мистера Торпа, не имеющего права продавать дом. Дело решилось благодаря тому, что лорду Питеру совершенно не улыбалось праздновать Рождество в поместье брата в Денвере, а визит в приход церкви Святого Павла был вполне уважительной причиной, чтобы отказаться от этой поездки.

Желая соблюсти приличия, он заехал в Денвер на пару дней, в течение которых успел вывести из себя свою невестку и ее гостей, и в канун Рождества отправился в приход.

– Сдается мне, эти места вознамерились заработать репутацию графства с самой отвратительной погодой, – заметил Уимзи, ударяя рукой по крыше автомобиля, чтобы стряхнуть с нее скопившуюся воду. – В прошлый раз валил снег, а теперь льет как из ведра. Видимо, это судьба, Бантер.

– Да, милорд, – согласился камердинер. Он был очень привязан к своему хозяину, хотя порой считал его нелюбовь к закрытым автомобилям необоснованной. – Здесь действительно суровый климат.

– Выше нос! Как гласит наша английская пословица, «веселое сердце дойдет до конца». А вот вы, Бантер, совсем не веселы. Вы вообще похожи на сфинкса. Ни разу не видел вас расстроенным за исключением той неприятной истории с пивной бутылкой.

– Да, милорд. Она уязвила мою гордость.

– Это была простая случайность. Правда, в тот момент обстоятельства казались подозрительными. Где мы? Ну конечно, Лимпси. Вероятно, подъезжаем к шлюзу Олд-Бэнк. А вот и он. Вы только посмотрите, как поднялась вода!

Уимзи остановил автомобиль за мостом, вышел и некоторое время постоял под проливным дождем, глядя на шлюз. Все пять его ворот были открыты, и сквозь них с шумом прорывалась вода. Темная и грозная, она бурлила, кружилась десятками маленьких водоворотов, неся с собой сломанные ветки ив, коричневые головки камыша и обломки досок. Поверхность реки вздыбилась маленькими злыми волнами, заворчала и забулькала. Смотритель шлюза вышел из домика рядом с мостом и занял свое место у ворот.

– Прилив? – громко спросил Уимзи.

– Да, сэр. Нужно внимательно следить за потоком, если мы не хотим, чтобы вода залила дорогу. Но она поднимается не слишком сильно, несмотря на обильные дожди, так что регулировать поток не так уж сложно. – Он развернулся и начал медленно опускать ворота шлюза.

– Вы поняли, в чем тут дело, Бантер? Если створки ворот закроют, вся вода уйдет в канал Олд-Лим, а если оставят открытыми и прилив будет довольно сильным, вода затопит местность выше шлюза.

– Совершенно верно, милорд, – улыбнулся смотритель. – А если вода прилива хлынет назад, то может смыть вас.

– Что ж, будем надеяться, вы все сделаете правильно, – весело отозвался Уимзи. По мере того как створки опускались, поток воды постепенно утрачивал свою силу. Водовороты постепенно исчезали, и возле опор моста скопились щепки и прочий мусор. – Подержите воду, пока мы не доедем до прихода, добрый человек.

– Удержу, не извольте беспокоиться, – уверенно произнес смотритель. – Этот шлюз не подведет.

Он сделал ударение на слове «этот», и Уимзи вскинул голову.

– А как насчет шлюза Ван-Лейден?

Смотритель покачал головой.

– Не знаю, сэр. Но я не раз слышал, как Джо Мэсси жаловался на то, что ворота совсем старые. Вчера взглянуть на них приезжали три джентльмена. Я не понял откуда. Только в период половодья вряд ли что-либо сделаешь. Может, выдержат, а может, и нет.

– Да уж, веселая перспектива, – покачал головой Уимзи. – Признавайтесь, Бантер, вы уже составили завещание? Давайте убираться отсюда, пока все спокойно.

Их путь лежал по южному берегу Тридцатифутовой дамбы. Вода заполняла ее до краев и стояла в полях, словно намеревалась полностью поглотить их, снова превратив в непроходимую топь. Внезапно на прямой как стрела дороге возникло какое-то движение. Путешественникам встретился старый автомобильчик, полностью забрызганный грязью, из-под колес которого летели фонтаны воды. Следом за ним тяжело катила подвода, груженная листовой свеклой, правящий ею фермер укрывался от непогоды насквозь промокшим мешком. По обочине плелся скрученный ревматизмом рабочий, мечтавший поскорее очутиться у камина в ближайшем пабе. Воздух был таким густым от влажности, что лишь миновав Фрогс-Бридж, наши путешественники услышали приглушенный звон – местные звонари готовились праздновать Рождество. Голоса колоколов пробивались сквозь пелену дождя, навевая щемящую сердце печаль, и казалось, что это колокола затопленного города пытаются возвестить о себе из-под толщи воды.

Уимзи свернул за угол у высокой серой колокольни и поехал вдоль стены дома священника. Не успели путешественники приблизиться к воротам, как их оглушил знакомый пронзительный звук старинного клаксона. Это машина святого отца осторожно прокладывала себе путь по узкой дороге. Мистер Венаблз тотчас узнал «даймлер» его светлости и, заглушив мотор своего старенького «морриса», радостно помахал рукой.

– А вот и вы! Снова у нас в гостях! – гостеприимно улыбаясь, закричал он, и Уимзи вышел из машины, чтобы поприветствовать его. – Как хорошо, что я вас встретил. Надеюсь, вы меня услышали. Я всегда давлю на клаксон, прежде чем выехать на дорогу. Ведь поворот здесь такой крутой. Как вы поживаете, мой дорогой? Как у вас дела? Направляетесь в Красный дом? Вас там с нетерпением ждут. Надеюсь, вы и про нас не забудете во время своего пребывания в приходе. Сегодня вечером мы с женой ужинаем вместе с вами. Она будет очень рада видеть вас. Уезжая сегодня из дома, я сказал ей, что не удивлюсь, если встречу вашу светлость на дороге. Какая ужасная погода, не правда ли? Мне нужно спешить. Я еду в Свамп-Дроув, что за Фрогс-Бридж. Надо окрестить несчастного младенца, который, как говорят, долго не проживет. Мне нельзя медлить. Ведь наверняка придется идти пешком милю или больше, поскольку мой автомобиль по такой грязи попросту не проедет. А я хожу, увы, не так быстро, как раньше. Спасибо, со мной все в порядке. Разве что немного простудился. О, ничего страшного. Промочил ноги на похоронах несчастного Уотсона из прихода церкви Святого Стефана. Вы проезжали через Сент-Ивс и Четтерис? А, прибыли прямо из Денвера. Надеюсь, у ваших родных все хорошо. Я слышал, Бедфорд затопило. Бери-Фен превратится в настоящий каток, если немного подморозит. Хотя вряд ли в ближайшее время нас ожидает похолодание. Как говорят, «после мягкой зимы кладбище не пустует». А лично мне кажется, что холодные зимы более губительны для стариков. Извините, но мне действительно нужно ехать. Я не расслышал, что вы сказали. Колокола звонят громко. Вот почему я энергично давлю на клаксон. Его трудно услышать из-за звона. Да, сегодня вечером мы хотим попробовать перезвон Стедмана. Вы такому не обучены, знаю, но когда-нибудь вам все же надо попробовать. Звучит чудесно. Уолтер Пратт делает большие успехи. Даже Эзекайя говорит, что у него получается неплохо. Уильям Тодей сегодня тоже будет звонить. Я размышлял над тем, что вы мне сказали, однако решил не исключать его из команды. Конечно, он поступил неправильно, но я убежден, что большого греха не совершил. К тому же его уход из команды звонарей стал бы причиной для пересудов. Сплетни – такая ужасная вещь! О господи! Я так обрадовался встрече с вами, что совершенно непростительно позабыл о своих обязанностях. Бедное дитя! Я должен спешить. Господи! Надеюсь, у меня не возникнет проблем с мотором, ведь он прогревается с трудом. Не беспокойтесь. Так любезно с вашей стороны. Мне, право, неловко злоупотреблять вашей… Да, рукоятка сразу приводит мотор в движение. Значит, увидимся вечером!

Весело пыхтя, автомобиль священника мигнул фарами, запетлял по дороге и вскоре скрылся из виду за пеленой дождя, а Уимзи и Бантер продолжили свой путь к Красному дому.

Рождество закончилось. Дядя Эдвард весьма неохотно сдался, и судьба Хилари Торп была решена. Уимзи же переключил свое внимание на другие дела. В канун Рождества он вместе со святым отцом и хором распевал под проливным дождем известный рождественский гимн «Добрый король Вацлав», после чего мистер Венаблз угостил его холодным ростбифом и пропитанным вином бисквитом. Его светлость не принимал участия в перезвоне Стедмана, зато помог миссис Венаблз украсить храм мокрыми венками из падуба и плюща и привез на обряд крещения двух женщин с детьми, живших в коттеджах за Тридцатифутовой дамбой.

В день рождественских подарков дождь немного утих, однако подул резкий холодный ветер, который святой отец назвал буйным евраклидоном. Дороги высохли, небо расчистилось, и Уимзи отправился в Уолбич навестить своего друга, у которого остался на ночь и весь вечер слушал хвалебные оды новому каналу и рассказы о том, какую пользу он принес городу и порту.

Его светлость вернулся в приход после обеда, подгоняемый дувшим ему в спину евраклидоном. Сворачивая на мост возле шлюза Ван-Лейден, он обратил внимание, как стремительно несется река. На пришвартованных рядом с воротами шлюза груженных мешками с песком баржах суетились рабочие. Заметив проезжающую по мосту машину, один из рабочих громко закричал, а другой выбежал на дорогу и отчаянно замахал руками. Лорд Питер остановил автомобиль и увидел приближающегося к нему Уильяма Тодея.

– Милорд! – воскликнул он. – Милорд! Слава богу, вы здесь оказались! Поезжайте скорее в деревню и сообщите, что ворота вот-вот сломаются. Мы сделали что смогли, заложив их мешками с песком и бревнами. Но остальное не в наших силах. Из Олд-Бэнк поступило сообщение, что в районе Лимпси вода сильно поднялась и им пришлось направить ее сюда, чтобы город не затопило. При первом ударе шлюз выстоял, но второй волны прилива с таким ветром он уже не выдержит. Все окрестности затопит, милорд, так что нельзя терять ни минуты.

– Хорошо, – кивнул Уимзи. – Прислать вам еще людей?

– Это уже не поможет. Старые ворота трещат по швам, так что в течение шести часов все три прихода будут затоплены.

Уимзи бросил взгляд на часы.

– Я передам, – сказал он и нажал на газ.

Священник сидел в своем кабинете, когда туда со страшными новостями ворвался Уимзи.

– Святые небеса! – воскликнул мистер Венаблз. – Этого я и боялся. А ведь я предупреждал инженеров: твердил, что старые ворота никуда не годятся, – но меня не слушали. Хотя что толку плакать над разлитым молоком. Нужно действовать, и быстро. Если они откроют шлюз Олд-Бэнк, Ван-Лейден не выдержит, и вот тогда посмотрите, что будет. Вода из верхних районов вернется в Вейл и затопит нас футов на десять, если не больше. Бедные мои прихожане, особенно те, кто живет на отдаленных фермах! Но мы не должны терять головы. Примем меры предосторожности. Я неоднократно предостерегал паству о грядущей беде и поместил соответствующую статью в декабрьском номере «Приходского журнала». Нонконформистский священник поддержал нас. Да-да. Прежде всего нужно пробить в набат. Слава богу, мои прихожане знают, что это означает. Научились во время войны. Никогда не думал, что буду благодарить Господа за войну. Воистину пути его неисповедимы. Позвоните, пожалуйста, в колокольчик, чтобы Эмили пришла сюда. Церковь в безопасности, если, конечно, вода не поднимется выше двенадцати футов, что маловероятно. Наверх из глубины, о господи, наверх из глубины. Эмили, беги скорее к Хинкинсу и скажи ему, что плотину Ван-Лейден вот-вот прорвет. Пусть возьмет с собой кого-нибудь из звонарей, а Тейлор Пол и Гауде бьют набат. Вот ключи от церкви и колокольни. Предупреди свою хозяйку. Пусть соберет ценные вещи, возьмет их с собой в церковь и отнесет на колокольню. И не паникуй. Будь хорошей девочкой. Вряд ли в наш дом кто-нибудь залезет, но предосторожность не помешает. Пусть кто-нибудь поможет тебе отнести в церковь этот сундук. Там хранятся церковные книги. Церковную утварь тоже нужно отправить на колокольню. Где моя шляпа? Надо позвонить в соседние приходы и убедиться, что они знают об угрозе. Еще постараться помочь людям на шлюзе Олд-Бэнк. Нельзя терять ни минуты. Ваша машина здесь?

Уимзи поехал в деревню, и мистер Венаблз постоянно высовывался в окно, рискуя упасть, и предупреждал каждого встречного об опасности. С почтового отделения он позвонил в соседние приходы, а затем связался со смотрителем шлюза Олд-Бэнк. Его отчет был неутешительным.

– Мне жаль, сэр, но мы ничего не можем поделать. Если не откроем шлюз, вода смоет четыре мили берега. Тут работает шесть бригад, но они не в состоянии бороться с таким количеством воды. Тем более что она прибывает.

В отчаянии взмахнув руками, священник повернулся к начальнице почты:

– Вам лучше отправиться в церковь, миссис Уэст. Вы знаете, что делать. Ценные вещи и документы на колокольню, личные вещи – в неф. Кошек, кроликов и морских свинок нужно посадить в корзины. Нельзя допустить, чтобы они разбежались. А вот и набат. Меня больше беспокоят отдаленные фермы, чем сама деревня. Теперь, лорд Питер, едем в церковь. Надо успокоить людей и навести там порядок.

В деревне царил хаос. Люди складывали мебель на повозки, тянули за собой визжащих свиней, запихивали в клетки перепуганных кудахчущих кур. Из двери школы выглянула мисс Снут.

– Когда нам выходить, мистер Венаблз?

– Подождите немного. Пусть люди сначала перевезут тяжелые вещи. Я сообщу вам, когда придет время: вы соберете детей и организованным строем отправитесь в церковь. Можете на меня положиться. Подбадривайте их и ни под каким предлогом не отпускайте домой. Им безопаснее оставаться в школе. О, мисс Торп! Вижу, вы уже слышали последние новости.

– Да, мистер Веналбз. Мы можем чем-нибудь помочь?

– Моя дорогая, вы как раз та, кто мне нужен. Останьтесь, пожалуйста, в школе вместе с миссис Гейтс. Детей необходимо подбодрить и позднее напоить чаем. Чайник найдете в комнате директора. Минуту, я должен переговорить с мистером Хенсманом. Что с продуктами, мистер Хенсман?

– Все готово, сэр, – ответил бакалейщик. – Мы готовы выдвигаться, как и было условлено.

– Прекрасно. Вы знаете, куда идти. Столовую устроим в часовне. У вас есть ключи от приходской столовой, чтобы забрать оттуда табуретки?

– Да, сэр.

– Приготовьте ведра и веревки, чтобы черпать воду из колодца. Только не забывайте, что ее непременно нужно кипятить. Или можете воспользоваться насосом. А теперь, лорд Питер, обратно в церковь.

Однако там уже вовсю хозяйничала миссис Венаблз: с помощью Эмили и еще нескольких женщин размечала территорию – столько-то скамей для школьников, столько-то скамей возле печей для старых и больных. Рядом с дверью, ведущей на колокольню, отгородили место для мебели. Около алтаря разместили большую вывеску с надписью: «Закуски». Мистер Гоутубед с сыном, сгибаясь под тяжестью корзин с коксом, растапливали печи. На церковном кладбище Джек Годфри с другими фермерами сооружали загоны для скота между могильными плитами. За стеной, отделявшей святую землю церкви от поля, отряд добровольцев рыл ямы, устраивая санитарную зону.

– Господи, сэр! – воскликнул лорд Уимзи, на которого происходящее произвело неизгладимое впечатление. – Можно подумать, вы занимались этим всю свою жизнь.

– В последние несколько недель я много времени провел в молитвах и размышлениях, – пояснил священник. – Вы знаете, моя жена обладает недюжинным даром организатора. Хинкинс! Отнесите это на колокольню. Альф Доннингтон! Как обстоят дела с пивом?

– Уже везут, сэр!

– Разместите его среди других продуктов. Надеюсь, пиво в бутылках. Тащить сюда бочки тяжело и неудобно.

– Да, сэр. Мы с Теббатом позаботились об этом.

Кивнув, мистер Венаблз прошел мимо мистера Хенсмана, таскавшего ящики с продуктами, и направился к воротам, где констебль Прист управлял движением транспорта.

– Мы собираемся расставить все автомобили вдоль стены, сэр.

– Правильно. Нам понадобятся добровольцы с машинами, чтобы привезти из отдаленных домой женщин и больных. Вы проследите за этим?

– Да, сэр.

– Лорд Питер, могу я попросить вас стать нашим Меркурием? Будете курсировать между церковью и шлюзом Ван-Лейден. Мы должны знать, что там происходит.

– Разумеется, – кивнул Уимзи. – Кстати, я надеюсь, что Бантер… А где Бантер?

– Здесь, милорд. Я как раз хотел предложить свою помощь в кухне, если для меня нет других заданий.

– Да, Бантер, будьте так любезны, – произнес священник.

– Насколько я понял, милорд, еще некоторое время дом святого отца будет в безопасности. С помощью мясника я мог бы приготовить горячий суп в котле для стирки белья, а потом на тележке привезти его в церковь. После того, конечно, как котел тщательно промоют. Но если в церкви есть такой предмет, как керосинка…

– Ради бога, будьте осторожнее с керосином! Мы же не хотим убежать от наводнения лишь затем, чтобы сгореть.

– Естественно, сэр.

– Керосином вас снабдит Уайлдерспин. Нужно послать еще нескольких звонарей на колокольню: пусть звонят, а в перерывах присматривают за керосинками. А вот и начальник полиции со старшим инспектором Бланделлом! Хорошо, что они приехали. Мы тут ожидаем наводнения.

– Да. Однако вы превосходно справляетесь с ситуацией. Только, боюсь, часть ценных вещей будут испорчены. Хотите, пришлю нескольких полицейских, чтобы присмотрели за порядком?

– Лучше уж выставить патруль на дорогах между приходами, – предложил Бланделл. – В приходе Святого Петра очень встревожены. Боятся за целостность мостов. Мы собираемся организовать переправу. Этот приход расположен даже ниже, чем ваш, да и подготовлены они, на мой взгляд, хуже.

– Мы можем предоставить им убежище, – произнес священник. – Если понадобится, наш храм вместит тысячу человек. Но они должны принести с собой продовольствие и постели. Миссис Венаблз все организует. Мужчины спят у северного клироса, а женщины и дети – у южного. Если не возникнет дополнительных проблем, мы разместим больных и пожилых людей в моем доме. Приход Святого Стефана в относительной безопасности. Но если понадобится, мы поможем и им по мере своих сил. О господи! Мистер Бланделл, мы на вас полагаемся! Переправьте нам провизию на лодках, как только все будет готово. Дороги между Лимхолтом и дамбой пока чистые.

– Я все организую, – пообещал инспектор.

– Если начнет рушиться железнодорожная насыпь, нам придется позаботиться и о жителях прихода Святого Стефана. Здравствуйте, миссис Гиддингс! Вот так приключение, да? Добрый день, миссис Лич! Вы уже здесь. Как малыш? Надеюсь, растет не по дням, а по часам. Вы найдете миссис Венаблз в церкви. Джек Холидей! Нужно поместить котенка в корзину. Беги и попроси Джо Хинкинса найти для тебя одну. Мэри! Я слышал, ваш муж помогает на шлюзе. Мы проследим, чтобы с ним ничего не случилось. Да, дорогая? Уже иду.

Три часа Уимзи помогал беженцам: носил сумки и тюки, подбадривал и успокаивал, отводил скот в импровизированные загоны – в общем, старался как мог. Лишь спустя некоторое время он вспомнил, что ему отведена роль посыльного. Сев за руль своего «даймлера», Уимзи двинулся на восток вдоль дамбы. Сгущались сумерки, и дорогу заполонили повозки и скот. Хозяева торопились переправить своих питомцев на Церковный холм. Только вот это сильно осложняло лорду Питеру задачу.

– Выстроились звери в ряд, слоны за кенгуру спешат! – пел Уимзи, давя на педаль газа.

Ситуация на шлюзе была угрожающей. Вдоль обеих створок стояли баржи, а рабочие пытались укрепить их с помощью бревен и мешков с песком, однако все это почти сразу смывало потоком. Река постепенно переливалась через плотину, в то время как с востока надвигался подгоняемый ветром прилив.

– Мы больше не можем сдерживать ее, милорд, – сообщил один из рабочих, тяжело дыша и отряхивая с себя воду подобно мокрому псу. – Наводнение неизбежно. Да поможет нам Господь!

Смотритель шлюза в отчаянии заламывал руки:

– Я говорил им! Говорил! Что теперь с нами будет?

– Сколько осталось? – спросил Уимзи.

– Час, милорд, не более.

– Вам надо поскорее уехать отсюда. Машин достаточно?

– Да, милорд. Спасибо.

К Уимзи подошел Уильям Тодей. На его бледном лице читалось беспокойство.

– Моя жена и дети в безопасности?

– Да. Святой отец творит чудеса. Вам лучше поехать со мной.

– Благодарю, милорд, но я подожду, пока не уедут все остальные. Попросите их не терять время.

Уимзи развернул машину и двинулся обратно. Пока он отсутствовал, приготовления к встрече стихии были завершены. Мужчины, женщины, дети и вещи находились в церкви. В семь часов вечера было темно как ночью. В помещениях зажгли свет. В приделе раздавали суп и чай. Плакали дети. Кладбище оглашало жалобное мычание и испуганное блеяние. В церковь внесли огромные окорока, а у ее стен сложили сено и кукурузу. У ограждения алтаря стоял мистер Венаблз. И над всем этим действом раскачивались, перекрикивая друг друга, колокола: Гауде, Саваоф, Джон, Иерихон, Джубили, Димити, Бетти Томас и Тейлор Пол. «Вставайте! Торопитесь! Спасайтесь! Вода надвигается! Уже слышен ее шум!»

Уимзи пробрался к алтарю и сообщил святому отцу последние новости. Тот кивнул.

– Уведите оттуда людей как можно быстрее, – сказал он. – Пусть немедленно возвращаются. Настоящие храбрецы! Я понимаю, что им не хочется сдаваться, однако приносить себя в жертву просто так тоже не следует. Будете проезжать по деревне, передайте мисс Снут, чтобы привела детей в церковь.

Когда Уимзи развернулся, чтобы уйти, пожилой священник крикнул ему вслед:

– И пусть не забудут захватить чайники!

Когда Уимзи подъехал к шлюзу, мужчины уже рассаживались по машинам. Прилив приближался с неумолимой быстротой. Порывы ветра вспенивали поверхность воды, но лорд Питер все же разглядел, как бьются о створки ворот раскачивающиеся на волнах баржи. Кто-то воскликнул: «Уносите ноги, парни! Спасайте свою жизнь!» – и ответом послужил оглушительный треск. Поперечные балки, поддерживавшие мостик над плотиной, зашатались и с треском разошлись в стороны. Среди этого шума и грохота река наконец встретилась с приливом. Раздался чей-то крик. Темная фигура, бежавшая по барже, подскочила и исчезла. Другая фигура метнулась за ней, и в этот самый момент вода хлынула на берег. Сбросив пальто, Уимзи кинулся к кромке воды, однако кто-то схватил его за руку.

– Милорд, их уже не спасти! Господи! Вы это видели?

Кто-то направил на плотину свет фар.

– Их зажало между баржей и опорой. Наверное, раздавило. Кто это? Джонни Кросс? А кто бросился за ним? Уильям Тодей? Скверно. У него же семья. Отойдите подальше, милорд. Хватит с нас и двух потерь. Спасайтесь, парни, им уже ничем не поможешь. Господи, створки вот-вот сломаются. Давайте, парни, давите на газ!

Чьи-то сильные руки запихнули Уимзи в машину. Кто-то упал на сиденье рядом с ним. Это был смотритель шлюза. Он все еще причитал:

– Я же им говорил! Говорил!

Снова раздался треск. Это не выдержавшая напора воды плотина разломилась на куски, и теперь течение уносило ее в Тридцатифутовую дамбу. Бревна и баржи кружились в водоворотах подобно щепкам, а переполненная река хлынула на берег и устремилась к дороге, сметая все на своем пути. Створки ворот шлюза лопнули, и грохот волн заглушил рев уносящихся прочь автомобилей.

Каменные насыпи Тридцатифутовой дамбы устояли, а вот река Вейл, вобравшая в себя воды прилива и верхних областей графства, вышла из берегов. Автомобили неслись к деревне, но вода догоняла их. Машина Уимзи, тронувшаяся с места последней, погрузилась в воду по самую ось. Автомобили ехали в кромешной тьме, а вокруг, точно жидкое серебро, разливалась вода.

В церкви святой отец делал перекличку. Он стоял, облаченный в парадное одеяние, и выражение беспокойства на его морщинистом лице сменилось безмятежностью.

– Элиза Гиддингс.

– Я здесь, святой отец.

– Джек Годфри с семейством.

– Все тут, сэр.

– Генри Гоутубед и семья.

– Здесь, сэр.

– Джозеф Хинкинс… Луиза Хичкок… Авдий Холидей… Мисс Эвелин Холидей…

Приехавшие с плотины неловко толпились возле входа. Уимзи осторожно пробрался к священнику и зашептал ему на ухо.

– Джон Кросс и Уильям Тодей? Ужасно! Да упокоит Господь их души. Смелые люди. Вы не могли бы попросить мою жену сообщить печальные новости их семьям? Говорите, Уильям бросился на помощь Джонни? Именно такого поступка я от него и ожидал. Добрый и славный человек, несмотря ни на что.

Уимзи отозвал в сторонку миссис Венаблз, а святой отец продолжил выкрикивать имена, только теперь его голос немного подрагивал.

– Джеремайя Джонсон и семья… Артур и Мэри Джадд… Люк Джадсон…

Внезапно в дальнем углу церкви раздался протяжный крик.

– Уилл! Уилл! Он не хотел жить! Бедные мои дети! Что мы теперь будем делать?

Уимзи не хотел больше этого слышать, поэтому направился к ведущей на колокольню двери и поднялся в комнату звонарей. Бронзовые гиганты продолжали свой неистовый звон. Лорд Питер обошел потных мужчин, дергавших за веревки, и стал подниматься выше. Миновал комнату с часовым механизмом, заваленную всевозможными вещами, и двинулся дальше, но не успела его голова показаться из люка, как бронзовый звон ударил ему по ушам подобно тысячам молотков. Звон пропитал всю колокольню. Она раскачивалась и кружилась вместе с колоколами, как подвыпивший гуляка. Дрожа всем телом, Уимзи поставил ногу на ступеньку последней лестницы, однако на полпути остановился, в отчаянии вцепившись в нее руками.

Гул пронизывал его насквозь, ударяя со всех сторон. Звук – высокий, пронзительный и непрерывный – врезался в мозг будто кинжал. Казалось, вся имевшаяся в его теле кровь устремилась к голове, и Уимзи подумал, что она вот-вот лопнет, не выдержав напора. Его светлость отпустил лестницу и попытался заткнуть уши, но головокружение было таким сильным, что он пошатнулся и едва не рухнул вниз. Это был не просто гул, а невероятная боль и изощренная пытка. Мозг лорда Питера словно перемалывали тысячи жерновов. Он понял, что кричит, однако не слышал собственного голоса. Перепонки лопались, чувства ускользали. Даже рев артиллерии звучал тише. Канонада била по ушам и оглушала, но этот непереносимый пронзительный лязг разрывал тело и заставлял желать смерти, чтобы положить конец безумию. Уимзи не мог двинуться с места, руки и ноги вдруг перестали его слушаться, однако рассудок еще не оставил его, хотя в голове мелькала единственная мысль: «Нужно отсюда выбраться… выбраться поскорее». Колокольня тяжело дышала и кружилась вокруг него, а колокола раскачивались на расстоянии вытянутой руки, открывали и закрывали свои бронзовые рты, размахивали бронзовыми языками, издавая пронзительные высокие звуки, сладко и безжалостно раскалывавшие сознание.

Уимзи не мог спуститься вниз. Голова кружилась, желудок судорожно сжимался, а к горлу подкатывала тошнота. В отчаянии собрав остатки сил, он схватился за лестницу и усилием воли заставил двигаться дрожавшие конечности. Шаг за шагом Уимзи продвигался вверх. Вот и дверь над головой. Он протянул вверх налившуюся свинцом руку и отодвинул щеколду. Шатаясь, чувствуя, как все кости стали мягкими точно вата, лорд Питер упал на крышу. Уши и нос кровоточили. Когда он захлопнул за собой дверь, демонический гул рухнул куда-то вниз, но лишь затем, чтобы снова взмыть вверх, вырываясь сквозь решетчатые окна колокольни мелодичными переливами.

Уимзи лежал на крыше, мало-помалу приходя в себя, потом вытер кровь с лица и, опершись руками о резной парапет, со стоном поднялся на колени. Его окутала тишина. На небе взошла луна, осветив угрюмый лик залитых водой болот, напоминавших теперь поверхность океана.

Целый мир скрылся под толщей воды. Уимзи встал и окинул взглядом окрестности. На юго-западе над темной землей возвышалась колокольня церкви Святого Стефана, напоминавшая мачту затонувшего судна. Окна домов вокруг нее были освещены. Приход благополучно перенес наводнение. На западе виднелась тонкая полоска железнодорожной насыпи – непобежденная, но со всех сторон окруженная водой. Шпили церкви Святого Петра и крыши домов одноименного прихода четко выделялись на фоне серебристой глади. Они оказались в самом сердце топи. А у подножия колокольни, на которой стоял лорд Питер, раскинулась покинутая людьми деревня, ожидавшая своей участи. Далеко на востоке вырисовывались очертания Поттерс-Лоуд-Бэнк, но вскоре и они расплылись и исчезли под напором наступающего прилива. Широкая лента реки Вейл тоже скрылась из виду, выйдя из берегов и превратившись в огромное необъятное озеро. Повсюду, от шлюза Ван-Лейден до каменной насыпи Тридцатифутовой дамбы, блестела и переливалась серебром водная гладь. Золотой петушок на флюгере стойко сдерживал напор безжалостного ветра. Где-то там вдалеке гулявшие над полями и фермами волны бросали из стороны в сторону безжизненные тела Уильяма Тодея и его товарища. Болота вернули себе то, что принадлежало им на протяжении веков.

Один за другим колокола постепенно замолчали. Гауде, Саваоф, Джон, Иерихон, Джубили, Димити и Бетти Томас закрыли свои разверстые рты, и лишь Тейлор Пол мерно отбивал погребальные удары по всем тем, кто погиб этой ночью. Снизу ему вторили торжественные звуки органа.

Уимзи спустился вниз, в комнату звонарей, где старый Эзекайя слился воедино со своим колоколом. Напевный голос священника разносился под куполом церкви на крыльях парящих там херувимов:

– Развей мрак над головами нашими…

Четырнадцать дней и ночей возвращалась река Вейл в свое русло. И все это время окрестности оставались под водой. Вышедшая из берегов река почти полностью затопила приход Святого Стефана и даже железнодорожную насыпь. Поезда шли медленно, поднимая фонтаны брызг. Больше всего пострадал приход Святого Петра. Там вода поднялась до подоконников верхних окон, а кое-где и до самых крыш. В приходе Святого Павла уровень воды достиг отметки восемь футов. На суше остались лишь церковь и дом священника.

План эвакуации, придуманный мистером Венаблзом, сработал отлично. Продовольствия хватило на три дня, а потом провизию доставили на лодках из соседних городов. Жизнь на этом островке шла своим чередом. Каждое утро начиналось с небольшого веселого перезвона, выгонявшего дояров к коровам. Из прачечной дома священника привозили горячую воду для купания. Постели встряхивались, складывались и убирались под скамьи. Брезент, отделявший мужскую половину от женской, сворачивался, и священник служил короткую службу под звон посуды в импровизированной кухне, откуда доносились соблазнительные запахи. Представительницы «Женского института» расставляли на скамьях приготовленный под руководством Бантера завтрак. Школа расположилась в южном приделе, подвижные игры проводились в саду дома мистера Венаблза под присмотром лорда Питера Уимзи. Фермеры, как и прежде, ухаживали за скотом. Владельцы домашней птицы складывали в общую корзину полученные яйца. Миссис Венаблз возглавляла кружок шитья. В распоряжении отшельников было два радиоприемника, один из которых находился в церкви, а другой – в доме священника. Оба работали непрерывно. Батареи для них заряжали от мотора «даймлера» лорда Питера. Следили за этим сын и отец Уайлдерспины. Три вечера в неделю в церкви проходили организованные миссис Венаблз и мисс Снут концерты или читались лекции. В концерте принимал участие сводный хор приходов Святого Стефана и Святого Павла, а главные роли в спектаклях исполняли камердинер Бантер и мисс Хилари Торп. По воскресеньям, как обычно, служили заутреню, проводимую двумя священниками, принадлежащими к англиканской церкви, и двумя священниками-нонконформистами. В период жизни на острове прихожане решили не делиться на конфессии. Примерно через неделю после начала потопа состоялось бракосочетание двух жителей деревни, превратившееся во всеобщий праздник. Еще одним знаменательным событием стало рождение малыша, которого окрестили Полом в честь церкви и Кристофером – в честь покровителя рек и переправ. Вообще-то родители собирались наречь младенца «Потоп Ван-Лейден», однако святой отец категорически воспротивился этому.

Утром четырнадцатого дня, отправившись на ежедневный заплыв по затопленной улице деревни, лорд Питер заметил, что уровень воды понизился. Вернулся он, помахивая лавровой веточкой, сорванной в чьем-то саду. В этот день звонари сыграли веселый Кентский трезвон, и через разделявшее их водное пространство раздался ответ звонарей церкви Святого Стефана.

– Какой отвратительный запах, – поморщился Бантер, окидывая взглядом унылую топь, покрытую островками ила и пучками водорослей, в которую превратился приход. – Негигиенично.

– Глупости, Бантер! – возразил его хозяин. – В Саутенде вы бы называли такой воздух озоном и платили бы по фунту за возможность им подышать.

Деревенские жительницы тяжело вздыхали, думая о том, сколько времени им понадобится на чистку и просушку своих домов, а мужчины лишь качали головами, представляя, какой урон нанесло наводнение их амбарам.

Тела Уильяма Тодея и Джона Кросса обнаружили на улице прихода Святого Стефана, куда их принесло течением, и похоронили под сенью колокольни Святого Павла. В последний путь их провожали торжественные и печальные звуки колокола. Лишь после того, как Тодея и Кросса предали земле, Уимзи решился высказать свои соображения святому отцу и старшему инспектору Бланделлу.

– Бедный Уильям, – произнес его светлость. – Он умер достойно, и все его грехи исчезли вместе с ним. У него не было дурных помыслов, и мне кажется, что он в конце концов догадался, как именно погиб Джеффри Дикон, и чувствовал себя виновным в его смерти. Но теперь нам больше не нужно искать убийцу.

– Почему, милорд?

– Убийцы Дикона уже повешены. И гораздо выше, чем Аман.

– Убийцы? – переспросил Бланделл. – Их что, несколько? И кто же они?

– Гауде, Саваоф, Джон, Иерихон, Джубили, Димити, Бетти Томас и Тейлор Пол.

Мужчины ошеломленно посмотрели на Уимзи, и он добавил:

– Мне следовало догадаться раньше. По-моему, в соборе Святого Павла есть надпись, что смерть ждет каждого, кто поднимется на колокольню в то время, когда звонят колокола. Одно я знаю наверняка: если бы в ту ночь, когда колокола били тревогу, я остался на колокольне хотя бы на десять минут дольше, то уже давно был бы покойником. Не знаю точно, от чего я умер бы: от апоплексического удара или шока (стены Иерихона рухнули от звуков труб, а высокие звуки скрипки способны расколоть стекло), – но ни один человек не выдержит звона колоколов более пятнадцати минут. А Дикон находился на колокольне в новогоднюю ночь в течение девяти часов, связанный и обездвиженный.

– Господи! – воскликнул старший инспектор. – Значит, вы были правы, милорд, сказав, что его убили вы, или священник, или Эзекайя.

– Да, – кивнул Уимзи. – Мы все это сделали. – Он помолчал, а потом продолжил: – Звон был наверняка сильнее, чем в ту ночь, когда на колокольне находился я. Снег залепил все окна, и звук оказался запертым внутри. Джеффри Дикон был плохим человеком, но как представлю испытанный им ужас и невыносимую смертельную агонию…

Уимзи обхватил голову руками, словно пытался спрятаться от преследовавших его видений. Тишину нарушил мягкий голос священника:

– О Бетти Томасе всегда ходили легенды. Однажды этот колокол уже убил двух человек, да и Эзекайя рассказывал вам, что колокола не выносят присутствия зла. Возможно, их голосами говорит Господь. Он справедливый судья, сильный и терпеливый.

– Что ж, – произнес Бланделл, – в таком случае дело можно считать закрытым. Преступник мертв, и человек, заперший его на колокольне, тоже. Не понимаю я эти колокола, но поверю вам на слово, милорд. Наверное, проблема в вибрации и резонансе. Я передам ваше умозаключение начальнику полиции. – Он поднялся. – Хорошего вам утра, джентльмены!