Глава двадцать четвертая
1989 год. Южный Ливан. Похищение шейха Абд эль‐Карима Убейда

Никто не мог даже предположить, что дата 16 октября 1986 года станет символом борьбы за освобождение израильских военнопленных, национальной идеи, передающейся в Израиле из поколения в поколение. В этот день самолеты израильских ВВС нанесли очередной ракетно-бомбовый удар по базе террористов, расположенной в лагере палестинских беженцев недалеко от южноливанского города Сайда. Израильские ВВС чувствовали себя в южноливанском небе, как на учениях. Ничто не предвещало какого-либо осложнения. Ни террористы, ни ливанская армия не имели в своем арсенале средств противовоздушной обороны, способных всерьез угрожать израильским F-16.

Ближе к полудню самолет, пилотируемый майором Авирамом  и штурманом капитаном Роном Арадом, зашел на очередной круг, чтобы сбросить смертоносный груз на укрепрайон террористов. Когда F-16 находился в районе между южноливанскими городами Сайда и Сур, одна из сброшенных бомб из- за технической неисправности взорвалась в опасной близости от самолета, прямо под его бортом. Машину тут же охватило пламя. Не могло быть и речи, чтобы попытаться дотянуть до своей границы. Практически все системы были выведены из строя. Израильским летчикам не оставалось ничего иного, как срочно катапультироваться прямо на головы террористов.

В это время на одной из баз ВВС Израиля на севере страны два экипажа ударных вертолетов Cobra готовились к выполнению очередного планового учебного полета. Неожиданно раздалась пронзительная сирена, означавшая, что в Ливане сбит израильский боевой самолет. Как только выяснилось место катапультирования пилотов, экипажи двух ударных вертолетов получили приказ немедленно вылететь в район предполагаемого крушения F-16, чтобы попытаться подобрать израильских летчиков.

Обычно вертолеты типа Cobra используются для уничтожение танков противника и не предназначены для спасательных операций. Для этой цели в Израиле создано спецподразделение ВВС «669». Однако, когда самолет терпит крушение над вражеской территорией, каждая минута может стать критической, по этой причине в район катастрофы сразу же направляются все летные средства, способные справиться с поставленной задачей. Когда обнаруживают место приземления летчика, остальные самолеты и вертолеты ВВС превращают радиус примерно в километр вокруг катапультировавшихся пилотов в выжженное поле, чтобы не допустить пленения спасшихся членов экипажа. В данном случае всё оказалось намного хуже. Крайне неблагоприятные погодные условия, чрезвычайно сложный ландшафт — перерезанный глубокими ущельями горный массив и то, что группа прикрытия не знала точного места высадки пилотов, существенно осложняли ход спасательной операции.

Спустя несколько лет пилот майор Авирам вспоминал пережитый им кошмар. Там, в Южном Ливане, лежа в кустарнике в окружении сотен вооруженных террористов, он готовился принять самую страшную участь:

«У меня не было ни малейшего сомнения в том, что меня захватят. Я сказал себе, что я могу только попытаться оттянуть этот момент, но в то же время я понимал, что мне это не под силу и меня схватят намного раньше, поскольку условия, в которых я оказался, были крайне тяжелые. Террористы отчетливо видели, куда я приземлился, и начали спускаться ко мне в ущелье. Они приближались со всех сторон, расстреливая все кустарники, встречавшиеся на пути. Я всё сильнее сжимался от страха, пытаясь стать как можно меньше. Я скрутился в калачик и замер. По моему мнению, террористы приблизились ко мне на расстояние не более ста метров. Меня спасало лишь то, что ущелье было очень глубоким, склоны его были достаточно крутыми и ко мне не так просто было подойти. Со времени падения прошло 20–30 минут, которые мне показались вечностью. У меня на руке были часы, и всё время я не мог отвести от них взгляда…

Момент захвата, который неминуемо приближался, меня очень пугал, поскольку он мог закончиться смертью. Такое очень тяжело принять. Думал о том, насколько несчастна моя семья. И вдруг неожиданно появились наши боевые самолеты. Их пикирование заставило всех террористов затихнуть. Я думаю, что они ретировались, поскольку до меня начали доноситься их удаляющиеся голоса. Ситуация начала улучшаться. Я чувствовал, что в этот момент все военно-воздушные силы Израиля со мной, — это непередаваемое чувство. В одну секунду всё резко изменилось. Я видел, что для меня готовы сделать всё: бросаются в крутое пике, рискуют собственными жизнями, охраняют меня. Мое сердце преисполнилось гордостью. Мое отчаяние постепенно переросло в надежду. Я решил, что Метула  — самое близкое от меня место и необходимо сделать всё, чтобы до нее добраться. Я думал, что проблема будет только на первом километре, в переходе между деревнями, потом останется только идти и идти. Я не знал, что меня ожидает впереди. Я думал, что кто-то из наших попытается меня вытащить, однако это было настолько фантастично, что какой-нибудь вертолет рискнет совершить здесь посадку. Достаточно одной пули, чтобы его сбить.

Когда наступили сумерки, я поднялся из кустов, чтобы оглядеться. И тут я услышал шум вертолетов, они делали большие круги в районе моего падения. Один из вертолетов Cobra установил со мной связь и передал мне по рации, чтобы я карабкался наверх, как можно выше по северному склону ущелья. Северный склон был очень крутой. Как я ни старался, у меня ничего не получалось. Я пытался найти выступы и углубления в горной породе, за которые можно было бы попытаться зацепиться руками и ногами. Однако все мои попытки неизменно терпели крах. В конце концов я решил не тратить попусту время и силы и подняться по второму, более пологому склону. Таким образом, благодаря неимоверным усилиям мне всё же удалось выбраться наверх. И вдруг я увидел, что вертолеты Cobra развернулись и улетели в неизвестном направлении. Мое сердце словно остановилось. Как выяснилось позже, вертолеты слишком долго находились в воздухе и их горючее было на исходе.

Несмотря на это, один из экипажей Cobra решил остаться и попытаться любой ценой, даже под угрозой плена, спасти меня. Когда вертолет сделал очередной круг над ущельем, неожиданно откуда-то снизу по нему был открыт плотный автоматный огонь. Я связался по рации с экипажем и посоветовал им спуститься в ущелье как можно ниже, чтобы автоматные очереди прошли над корпусом вертолета. Я дал им свои координаты и фактически взял на себя руководство вертолетом с земли, поскольку я их видел, а они меня нет. Когда же между нами оставалось около десяти метров, я поднялся на большую выступающую каменную глыбу, рассчитывая, что меня заметят и подберут…»

Основная проблема состояла в том, что экипаж Cobra из-за наступивших сумерек никак не мог обнаружить майора Авирама, в то время как он их отчетливо видел. Дальнейшие действия экипажа можно было сравнить с вылавливанием рыбы из пруда. Вертолет бросался на землю, замирал на несколько секунд и вновь устремлялся вверх. И так несколько раз. Пока экипаж Cobra не услышал откуда-то снизу, из-под борта вертолета, крик: «Летите, летите!!!» Один из пилотов выглянул наружу и заметил майора, повисшего на одной из «лыж» вертолета. Cobra тут же взметнулась вверх и стала уходить от огня террористов в сторону моря. Таким образом Авираму пришлось держаться за «лыжу», пока вертолет не достиг израильского побережья в районе Рош-а-Никра.

Несмотря на крайне неблагоприятные условия, экипаж Cobra успешно провел спасательную операцию, точно так, как это отрабатывали на летном курсе. Однако все попытки спасти второго члена экипажа F-16, штурмана Рона Арада, так и не принесли результатов. На второй день после крушения самолета пресс-атташе шиитской военно-религиозной организации «Амаль» выступил с официальным заявлением, в котором он сообщил, что израильский штурман Рон Арад находится в их руках.

Вначале ничто не предвещало трагедии. В Израиле это сообщение восприняли с двойным чувством. Из всех вооруженных группировок Южного Ливана «Амаль» считалась наиболее умеренной. Более того, за несколько лет до описываемых событий у Израиля и «Амаль» были налажены довольно плотные контакты. В те дни в спецслужбах и министерстве обороны все были уверены, что освобождение Рона Арада — вопрос времени и цены. Однако всё обернулось совершенно иначе.

Шейх Набия Бери, лидер организации «Амаль», получив сообщение о пленении израильского штурмана, сначала не мог поверить такой удаче. Его организация последние годы переживала глубочайший кризис. Существенно уступив свои позиции стремительно набиравшей силы «Хизбалле», шейх Набия Бери был вынужден перебраться в Дамаск, попав в полную зависимость от сирийского режима. Ему как никогда прежде жизненно важно было восстановить престиж своей организации, а также пополнить оскудевшие банковские счета, чтобы отстаивать свои позиции в Южном Ливане. Пленение израильского пилота всегда было заветным желанием любого арабо-мусульманского государства, находящегося в состоянии войны с Израилем, не говоря уже о многочисленных террористических организациях региона. Кроме сверхсекретной информации, которую можно было получить от пленного, обладание израильским штурманом существенно повышало рейтинг террористической организации. Лучшей рекламы нельзя было пожелать.

Прежде чем приступить к обсуждению условий обмена, израильская сторона потребовала неопровержимых доказательств того, что штурман Рон Арад жив. Шейх Набия Бери направил в Бейрут своего личного водителя с письмом к шейху Мустафе Дирани, главе службы безопасности «Амаль» юго-западного сектора Южного Ливана, чтобы тот позволил Рону Араду написать письмо семье. В дополнение к этому Мустафе Дирани предписывалось сфотографировать израильского штурмана так, чтобы израильские спецслужбы и семья Рона Арада могли видеть точную дату съемки. Вскоре в Израиль через посредников были переданы письмо Рона Арада и фотография, на которой израильский штурман держал в руках местную ливанскую газету с датой ее выпуска. В качестве встречного шага израильская сторона выпускала из ливанских тюрем, находившихся под контролем христианской Армии Южного Ливана, десятки арестованных женщин.

За несколько месяцев нахождения в плену Рон Арад успел отпустить густую бороду. Он выглядел похудевшим и измученным, однако состояние его здоровья не вызывало опасения. В свою очередь, через шиитского посредника Рон Арад получил письма и фотографии членов семьи. Представители Красного Креста, несколько раз посетившие израильского штурмана, сообщали, что условия его содержания нельзя назвать комфортными, вместе с тем они отметили, что Рон Арад обеспечен всем необходимым, включая медицинский контроль.

Начался бесконечный переговорный марафон. В начале 1987 года переговорная группа вылетела в Лондон, где встретилась с влиятельным шиитским посредником, согласившимся предоставить свои услуги за 5 миллионов долларов США. Понимая, что израильтяне заплатят за своего пленного штурмана любую цену, шейх Набия Бери потребовал освобождения 200 ливанских заключенных, а также 450 палестинских террористов ООП, многие из которых были повинны в гибели израильских граждан . Кроме этого, Израиль должен был передать организации «Амаль» 3 миллиона долларов США и крупную партию оружия, которое шейху Набия Бери было необходимо, чтобы противостоять «Хизбалле».

В переговорной группе были уверены в том, что лидер террористической организации «Амаль» выполнит свою часть соглашения, тем не менее высшее политическое руководство Израиля посчитало названную цену чрезмерной. Ицхак Рабин, тогдашний министр обороны Израиля, хорошо помнил, какой негативной критике подверглось правительство после так называемой сделки Джибриля. Не желая подставлять себя под удар, политическое руководство Израиля дало указание переговорной группе существенно снизить цену, то есть ограничиться только шиитскими боевиками, исключив из списка палестинских террористов, повинных в гибели израильских мирных граждан.

Пока затягивались переговоры, время было упущено, и израильский штурман Рон Арад вышел из-под контроля шейха Набия Бери. В 1985 году шейх Набия Бери назначил на пост главы службы безопасности «Амаль» в юго-западном секторе Южного Ливана своего давнего соратника шейха Мустафу Дирани. В конце 1987 года он установил контакты с проиранскими силами, в частности, с террористической организацией «Хизбалла». Когда эта информация легла на стол лидеру «Амаль» шейху Набия Бери, он пришел в ярость и 19 марта 1988 года официально отстранил Дирани от всех занимаемых им постов. Вместе с шейхом Мустафой Дирани со своих постов были смещены все его сторонники. В свою очередь, опальный шейх и его окружение поспешили заявить о своем выходе из «Амаль» и создании новой террористической группировки проиранского толка, получившей название «Верующее сопротивление». Тогда же группировка шейха Мустафы Дирани установила прямые контакты с «Корпусом стражей Исламской Революции» и присоединилась к террористической организации «Хизбалла».

Первое, что сделала новая группировка шейха Мустафы Дирани, — это атаковала представительство «Амаль» в южном Бейруте, где содержался израильский штурман. С тех пор о судьбе пленного израильского штурмана практически ничего не было известно. Судя по информации, поступившей из различных источников, Рон Арад был передан Ирану, за что шейх Мустафа Дирани получил вознаграждение 300 тысяч долларов США от иранской внешней разведки.

Все попытки израильских спецслужб пролить свет на дальнейшую судьбу Рона Арада не приводили ни к чему. Чтобы возобновить переговоры, необходимо было как минимум выяснить, в чьих руках он находился. Осознав, что дипломатическими методами невозможно ничего добиться, израильтяне приступили к иной стратегии.

В декабре 1988 года бойцы «Сайерет Маткаль» похитили из деревни Тибнин в Южном Ливане четырех боевиков «Хизбаллы», чтобы попытаться получить у них информацию о судьбе трех пропавших без вести израильских солдат, среди которых был и Рон Арад. В то время в Израиле еще не знали, что Рон Арад уже находился в Иране. Несмотря на то что среди похищенных боевиков был старший офицер «Хизбаллы», они не могли сообщить ничего нового о месте пребывания пленного израильского штурмана. Тем не менее в Израиле приняли решение продолжить похищения высокопоставленных шиитских командиров, чтобы затем обменять их на Рона Арада.

В начале 1989 года на заседании «Митбахона» было принято решение выкрасть кого-нибудь из высшего руководства «Хизбаллы», чтобы впоследствии вынудить ливанских шиитов пойти на переговоры по обмену израильских военнопленных, в том числе и штурмана Рона Арада. При выборе возможной кандидатуры учитывалось всё: возможность приблизиться к «объекту», его ранг в иерархии «Хизбаллы», но самый главный фактор, ставивший последнюю точку, — это информированность будущей жертвы. После длительных консультаций с руководителями Управления военной разведки АМАН, «Моссада» и израильской службы безопасности ШАБАК выбор пал на 39-летнего шейха Абд эль-Карима Убейда, проживавшего со своей семьей в южно- ливанском селении Джибшит. Глава группировки «Исламское сопротивление», член «Революционного совета шиитских мудрецов», начиная с 1983 года, считался одной из центральных фигур в «Хизбалле». Шейх Абд эль-Карим Убейд нес личную ответственность за нелегальную поставку оружия в Южный Ливан, перевод крупных финансовых средств шиитским террористическим организациям региона, а также планирование террористических актов, совершаемых боевиками «Хизбаллы» против Израиля. Будучи духовным лидером, он дал религиозное обоснование джихаду против Израиля и западных стран. Захват столь одиозной фигуры мог выбить почву из-под ног «Хизбаллы» и вынудить ее высшее руководство самим искать контакты с израильскими спецслужбами, чтобы добиться его освобождения.

План похищения был изложен перед членами кабинета Израиля начальником Управления военной разведки АМАН генерал-майором Амноном Липкиным-Шахаком и начальником Генерального штаба генерал-лейтенантом Даном Шомроном. После непродолжительного обсуждения спецслужбы получили карт-бланш на проведение спецоперации. Вместе с тем не все члены кабинета выразили свое согласие. Один из министров высказал сомнение в том, что похищение шейха Убейда приведет к освобождению Рона Арада, сославшись на менталитет шиитов. Ради джихада они готовы пожертвовать жизнью любого духовного лидера, не говоря уже о тюремном заключении. По его мнению, «Хизбалла» объявит похищенного шейха святым мучеником, но при этом не предпримет никаких попыток к его освобождению. Единственное, что могло хоть как-то оправдать спецоперацию, — информация о деятельности «Хизбаллы» в Южном Ливане, которую можно было получить от него.

Подготовка к похищению была возложена на военную разведку и бойцов «Сайерет Маткаль». Как и в случае с ликвидацией Абу Джихада, в управлении была заведена специальная папка, в которой начала собираться вся информация о шейхе Абд эль-Кариме Убейде: схема дома, в котором он проживал, подходы к нему, как выглядели члены семьи, их привычки, распорядок дня, система охраны, соседи, наличие в доме средств связи и так далее. Но самое главное состояло в том, что проведение подобного рода операций требовало внедрения агента в дом шейха, чтобы дополнить все недостающие подробности, от которых напрямую мог зависеть успех или провал.

В один из дней июня 1989 года у порога шейха Абд эль-Карима Убейда остановилась одетая с ног до головы в черное женщина средних лет. Положив на землю платок с нехитрыми пожитками, женщина робко постучала и стала ждать. Наконец дверь открылась, и на пороге появилась жена шейха Хаджа Мона. Назвавшись именем Зийнав, женщина, еле сдерживая слезы, поведала жене шейха душещипательную историю о том, как ее избивал муж. По словам Зийнав, она потребовала от мужа, чтобы тот прекратил сотрудничать с израильтянами и вернулся в лоно истинной шиитской веры, за что и подвергалась систематическим побоям. По ее словам, не выдержав постоянных издевательств, она тайно покинула свою деревню и пришла в дом шейха Убейда, известного святостью и щедростью, искать защиты. История, которую поведала Зийнав, глубоко растрогала Хаджу Мону, и после соответствующих проверок Зийнав позволили остаться в доме шейха в качестве прислуги.

«Шиитская беженка» добросовестно выполняла свои обязанности: держала дом в чистоте, готовила еду и присматривала за детьми шейха. Никто не мог заподозрить, что время от времени она встречалась со связным израильской разведки и передавала ему подробную информацию обо всём, что происходило в доме шейха Абд эль-Карима Убейда. В частности, она рассказала, что в подвальном помещении в доме шейха оборудована подземная тюрьма, в которой скрывали особо важных пленников. Женщина-агент так искренне сыграла отведенную ей роль, что даже после ее неожиданного исчезновения 23 июля 1989 года ни у шейха, ни у его охраны это не вызвало ни малейшего опасения.

К концу июля операция вошла в завершающую фазу. Оставалось только выбрать наиболее оптимальное место посадки вертолетов с группами захвата «Сайерет Маткаль», а также маршрут следования к дому шейха и тщательно продумать пути отхода. Селение Джибшит находилось в каких-то семи километрах от израильской границы. Вместе с тем гористая местность, перерезанная глубокими, непроходимыми ущельями, а также густая растительность крайне затрудняли продвижение спецназа. Поскольку селение представляло собой основной форпост группировки «Исламское сопротивление», в котором проживало до 18 тысяч человек, похищение следовало провести в считаные минуты и как можно бесшумнее. В противном случае бойцы «Сайерет Маткаль» рисковали оказаться в ловушке.

Изучив аэрофотоснимки, сделанные накануне самолетом-разведчиком израильских ВВС, было выбрано место для высадки вертолетного десанта. Глубокое ущелье, расположенное в двух километрах от селения Джибшит. В два часа ночи 28 июля 1989 года боевые самолеты израильских ВВС нанесли ракетно-бомбовый удар в районе Джибшит. Ночной авианалет вызвал панику в рядах боевиков, что позволило двум израильским вертолетам типа SH-53 Sea Stallion приблизиться к району высадки и совершить незаметную посадку в ущелье возле Джибшит. 25 бойцов «Сайерет Маткаль» во главе с майором Амосом Бен-Авраамом соскочили на землю и, не теряя ни секунды, двинулись к дому шейха Убейда, расположенному на восточной окраине селения.

Ночь в тот день выдалась безлунная. Бойцы «Сайерет Маткаль» незамеченными пробрались по узким улочкам селения и вплотную приблизились к дому шейха Убейда. Взломав дверь специальным пневматическим инструментом, группа захвата мгновенно заняла три этажа дома. Всё произошло настолько быстро, что никто из находившихся внутри людей даже не попытался оказать сопротивление. Первой бойцы «Сайерет Маткаль» обнаружили жену шейха Хаджа Мону, затем двоюродного брата шейха, телохранителя и еще двух человек, ночевавших в тот день в доме шейха. Пистолеты с глушителями тут же были приставлены к их головам, чтобы исключить мысль о бегстве или сопротивлении. После этого всем широким пластиковым скотчем был заклеен рот и глаза, а руки плотно стянуты за спиной.

Майор Амос Бен-Авраам подошел к Хаджа Моне, сорвал с ее глаз повязку и, приставив к лицу пистолет с глушителем, потребовал, чтобы она проводила их к своему мужу. Хаджа Мона тут же поднялась и направилась с несколькими спецназовцами на второй этаж в спальню шейха Убейда. Сам шейх безмятежно спал в своей постели, не подозревая о присутствии в его доме израильского спецназа. Спящему шейху заклеили лентой рот и, крепко связав, спустили на первый этаж к остальным пленникам.

Времени оставалось крайне мало — меньше часа до первой утренней молитвы, и многие жители селения уже начинали просыпаться. Было решено захватить с собой всех постояльцев дома, кроме жены шейха и детей. Прежде чем удалиться, бойцы «Сайерет Маткаль» плотно прикрыли окна и тщательно обыскали дом, а также подвальное помещение, в котором была оборудована тюрьма, оказавшаяся пустой. Как выяснилось позже, накануне высадки израильского спецназа в ней содержались несколько западных заложников, захваченных в Бейруте.

Жене шейха приказали лечь в постель. После того как она подчинилась требованию, ее туго привязали к кровати. Больше медлить было невозможно. И в тот момент, когда группа захвата уже готова была выйти на улицу, к дому шейха Убейда подошел сосед, который, к своему несчастью, увидев приоткрытую дверь, решил, что с шейхом что-то случилось. Решив выяснить, сосед приблизился к двери и тут же получил пулю в голову. Затем на улицу выбежали бойцы «Сайерет Маткаль», уводя с собой шейха Абд эль-Карима Убейда и еще четырех человек, оказавшихся в ту ночь в доме.

Поначалу шейх Убейд, отойдя от первого шока, стал оказывать сопротивление, однако пара ударов пистолетом по голове быстро остудила его пыл. Уже перед посадкой в вертолет ему сделали усыпляющую инъекцию, после чего в сознание он пришел уже в Израиле в комнате допросов.

Примерно через четверть часа сын соседа вышел на улицу искать своего отца и обнаружил его с простреленной головой на пороге дома шейха Убейда. Он вбежал внутрь и нашел связанную Хаджу Мону, которая рассказала ему, что произошло. Тут же весть о похищении шейха облетела селение. Громкоговорители, установленные на мечети, собрали жителей селения, которые сразу же бросились в погоню. Однако время было упущено. В этот момент шейх Убейд уже летел над территорией Израиля.

Похищение шейха Абд эль-Карима Убейда считается одной из лучших спецопераций Израиля, преданных огласке. «Хизбалле» и другим шиитским террористическим организациям региона была нанесена настоящая пощечина. На следующий день после похищения одна из них выдвинула ультиматум, в котором обещали казнить американского заложника полковника морской пехоты армии США Уильяма Хиггинса, похищенного в феврале 1988 года, если израильтяне не выдадут шейха. Через два дня после захвата неизвестный доставил письмо и видеокассету в одно из бейрутских новостных агентств. На ней было заснято повешенье полковника Уильяма Хиггинса. В сопроводительном письме говорилось, что он был казнен потому, что Израиль и Соединенные Штаты не восприняли всерьез угрозы. Шиитские террористы обещали казнить еще одного американского или британского заложника, если шейх немедленно не будет возвращен в Ливан. Тем не менее эта угроза так и не была приведена в исполнение. Как выяснилось несколько лет спустя, Уильям Хиггинс был казнен намного раньше похищения шейха.

Спустя шесть дней после завершения спецоперации Ицхак Рабин, выступив в Кнессете, официально признал причастность израильских спецслужб к похищению шейха Абд эль-Карима Убейда. Он также поведал, что во время следствия вскрылись многие подробности террористической деятельности захваченного шейха. В частности, он имел самое прямое отношение к похищению Уильяма Хиггинса. Трое из похитителей находились в его доме накануне захвата полковника. В гараже шейха долгое время стояла машина, на которой скрылись похитители. Шейх Убейд также не стал отрицать свою причастность к похищению израильских военнослужащих в феврале 1986 года и организации взрыва грузовика в марте 1985 года на пограничном переезде ливано-израильской границы, когда погибли 12 и получили тяжелые ранения 20 человек.

Выступление министра обороны противоречило всем принципам израильских спецслужб — никогда не давать никаких комментариев, а тем более афишировать подробности секретных спецопераций. Речь Ицхака Рабина с трибуны Кнессета больше напоминала обвинительное заключение. Даже самым непосвященным и неискушенным в играх спецслужб было понятно, что речь Рабина ставила под собой единственную цель — подготовить политическую и идеологическую почву для следующих похищений лидеров «Хизбаллы».