Глава двадцатая
1976 год. Операция «Шаровая молния» («Операция Энтеббе»)

Воскресным утром 27 июня 1976 года в афинском международном аэропорту «Эллиникон» произвел посадку пассажирский авиалайнер сингапурской авиакомпании Singapore Airlines, следовавший рейсом № 763 из Бахрейна. Вместе с остальными пассажирами по трапу самолета спустилась молодая пара, предъявившая при регистрации фальшивые латиноамериканские паспорта на имя мистера Гарсиа и миссис Ортега. Под именем мистера Гарсиа скрывался разыскиваемый спецслужбами нескольких европейских стран 27-летний международный террорист Вильфрид Безе, основатель и руководитель западногерманской левоанархистской террористической организации RZ («Революционные ячейки»). Его спутницей была не менее известная 29-летняя западногерманская террористка Бригитт Кульманн, в прошлом член террористической организаций «Движение 2 июня» и одна из основательниц RZ. Тем же рейсом из Бахрейна в Афины прилетели двое арабов, предъявившие на пограничном контроле фальшивые кувейтские паспорта на имена Фахима аль-Сатти и Хосни Абу Вайки — разыскиваемые по всему миру гражданин Ирака Файез Абд эль-Рахим Джабер и палестинец Джайель Наджи эль-Арджан. Оба входили в состав отколовшегося от НФОП боевого крыла НФОП — Внешние операции, подчиненного лично Вадиа Хаддаду, специализировавшегося главным образом на угонах и взрывах пассажирских самолетов.

«Революционные ячейки» — RZ (нем. die Revolutionaren Zellen), западногерманская террористическая организация, объединявшая леворадикальные группировки, практиковавшие «городскую партизанскую войну» на территории Западной Германии. Период наибольшей активности приходится на 1970–1980-е годы. Выросла из леворадикальных и анархистских движений Западной Германии, придерживавшихся антиавторитарных, социал-революционных и близких к анархизму идеалам. После разгрома террористической организации «Движение 2 июня» вобрала в себя бóльшую часть его членов. Основной целью RZ видела поддержку антиимпериалистической борьбы народа и создание нелегального аппарата, делающего возможным создание новых форм такой борьбы. Помимо вооруженных акций на территории Западной Германии, RZ активно выступала как международная террористическая организация. По состоянию на 1985 год численность организации составляла около 50 человек.

«Народный фронт освобождения Палестины — Внешние операции» — одно из названий, которыми пользовался доктор Вадиа Хаддад при совершении международных террористических актов, не санкционированных руководством НФОП.

Обе пары старались не привлекать внимания и вести себя как можно естественнее. Мистер Гарсиа препроводил свою молодую спутницу к барной стойке транзитного зала, заказал два черных кофе и рюмку коньяку и стал ожидать посадки на самолет. Арабы проследовали в противоположный конец зала, делая вид, что не знакомы с мнимыми латиноамериканцами (несмотря на то, что четыре авиабилета на рейс № 139 французской авиакомпании Air France, следовавший маршрутом Тель-Авив — Париж, были куплены в одном и том же агентстве в один и тот же день).

Примерно в 10:00 началась регистрация пассажиров на рейс. В середине 1970-х годов безопасности международных авиалиний не уделялось должного внимания, к тому же в тот день проходила всеобщая забастовка служащих аэропорта, и четверке террористов удалось беспрепятственно пронести на борт самолета огнестрельное оружие, гранаты и пластиковую взрывчатку.

Оказавшись на борту пассажирского самолета Airbus A300B4–203, террористы разделились. Арабы проследовали в салон для туристов, в заднюю часть самолета, а «латиноамериканская» пара устроилась в первом ряду бизнес-класса. Наконец самолет поднялся в воздух.

В момент вылета из Афинского международного аэропорта «Эллиникон» на борту авиалайнера Airbus A300B4–203 французской авиакомпании Air France находились 248 пассажиров из 11 стран и 12 членов экипажа: четыре пассажира из Бельгии, два пассажира из Дании, 54 пассажира и 12 членов экипажа из Франции, 25 пассажиров из Греции, девять пассажиров из Италии, пять пассажиров из Испании, 30 пассажиров из Великобритании, 32 пассажира из США, по одному пассажиру из Западной Германии, Японии и Южной Кореи и 84 пассажира из Израиля.

Спустя несколько минут после взлета, примерно в 12:10, «мистер Гарсиа» и «миссис Ортега» неожиданно вытащили из пластиковых пакетов «Дьюти-фри» оружие и ворвались в кабину пилотов. Одновременно в другой части салона «кувейтцы» выхватили пистолеты и направили их на перепуганных пассажиров. Террористы действовали настолько быстро и слаженно, что им не было оказано никакого сопротивления. Внутри самолета царила полная растерянность. Никто из пассажиров ничего не мог понять, пока через пару минут по внутреннему громкоговорителю не прозвучали пугающие слова Бригитт Кульманн. Напряженный женский голос с ярко выраженным немецким акцентом объявил по-английски, что самолет захвачен так называемыми Группой Че Гевары и Батальоном Газы. Угрожая расправой, западногерманская террористка приказала всем пассажирам оставаться на своих местах и, вытащив паспорта, поднять руки над головой.

Глядя на террористов, державших осколочные гранаты со снятыми предохранителями, никому и в голову не могло прийти попытаться возражать. Судя по безумным взглядам угонщиков, не было ни малейшего сомнения, что они готовы взорвать самолет прямо в воздухе. Любой человек, оказавшись во власти террористов, даже находясь в обычной квартире, пребывает на грани потери чувств от ощущения собственной беззащитности и полной зависимости от преступников. При других обстоятельствах у заложников при любом, даже самом неблагоприятном развитии ситуации практически всегда остается надежда на спасение. В данном случае даже малейшая оплошность террористов, не говоря уже о намеренном взрыве, могла обернуться страшной катастрофой и не менее жуткой смертью.

Вильфрид Безе объявил экипажу, что самолет переходит под его командование, приказав изменить первоначальный курс и лететь в ливийский аэропорт Бенгази. Удостоверившись, что ситуация находилась под их полным контролем, террористы, не выпуская пистолеты из рук, принялись обыскивать пассажиров. Всем заложникам было приказано немедленно сдать оружие, если таковое имелось. Не желая раздражать угонщиков, пассажиры отдали даже пластиковые столовые приборы, находившиеся в кармашках их кресел. Более трех часов продолжалась унизительная процедура обыска, когда один из арабов выводил по одному заложнику в носовую часть самолета и, невзирая на пол и возраст, бесцеремонно и грубо осматривал. Особый «интерес» арабский террорист проявлял к шейным цепочкам с «маген-Давидом» . Затем всех женщин и детей террористы согнали в переднюю часть самолета, а мужчин — в хвостовую часть, тем самым еще более деморализовав заложников.

Примерно в три часа после полудня угнанный самолет коснулся взлетно-посадочной полосы ливийского аэропорта Бенгази. В Ливии к угонщикам присоединились еще трое палестинских террористов. После того как двигатели авиалайнера остановились, в салоне вновь ожил громкоговоритель. На этот раз мужской голос на безупречном английском сообщил, где они совершили посадку, и потребовал от пассажиров оставаться на своих местах, поскольку все выходы заминированы.

Дальнейшее пребывание внутри салона, в котором были отключены все кондиционеры, превращалось в долгую изнурительную пытку. Лишь одной пожилой женщине, упавшей в обморок от духоты, было позволено ненадолго выйти наружу и подышать свежим воздухом. Наконец-то сжалившись над измученными заложниками, террористы распахнули входные двери, однако это не принесло желаемого облегчения. В салон ворвался раскаленный воздух Ливийской пустыни.

Примерно в 18:20 угонщики неожиданно приказали всем пассажирам сдать паспорта и другие документы, удостоверяющие личность, включая водительские права и даже кредитные карточки. Для израильских заложников это могло означать лишь одно — началась сортировка на «евреев» и «неевреев». Однако если во времена гитлеровской Германии неоткуда было ждать помощи, то теперь евреи знали, что у них есть свое государство. Никто ни на секунду не сомневался, что соотечественники приложат максимум усилий, чтобы спасти их от неминуемой смерти.

Первое сообщение об угоне самолета поступило в Израиль примерно в 13:00. Министр транспорта Гад Яакоби, находившийся в это время на воскресном заседании правительства, получил записку о том, что Airbus A300B4–203 авиакомпании Air France, совершавший рейс из Тель-Авива в Париж, после дозаправки в афинском международном аэропорту «Эллиникон» неожиданно исчез из радиоэфира. Как сообщали греческие диспетчеры, связь с ним резко прервалась в 12:10. Особую тревогу вызывал тот факт, что на борту пропавшего самолета было много израильтян.

По распоряжению главы правительства Ицхака Рабина воскресное заседание кабинета было немедленно прервано. В канцелярию премьер-министра срочно вызвали руководителей службы безопасности EL AL, а также директора «Моссада» и начальника Управления военной разведки АМАН. Глава правительства, прежде чем принять решение, распорядился выяснить точное количество израильтян, находившихся среди пассажиров пропавшего самолета. Спустя четверть часа пришла первая неутешительная информация. На борту французского авиалайнера после вылета из греческого аэропорта находилось более 80 израильтян. Все понимали, что это число приблизительное, поскольку многие израильтяне могли иметь двойное гражданство и зарегистрироваться по другому загранпаспорту. К тому же среди пассажиров могли находиться и евреи других стран, жизни которых также находились под угрозой и соответственно за которых Государство Израиль несло моральную ответственность.

Примерно в 15:20, после того как угнанный самолет совершил посадку на территории Ливии, ситуация стала понемногу проясняться. Как и следовало ожидать, поступавшая информация не внушала оптимизма. К тому часу не было известно, какая именно террористическая группировка организовала захват пассажирского авиалайнера, количество угонщиков, их требования и дальнейшие планы. В распоряжении кабинета министров не было прямых доказательств, что угон самолета совершила одна из палестинских террористических организаций, но ни у кого из присутствовавших на заседании не возникло иллюзий на этот счет. Ситуация вокруг угнанного самолета была более чем критической. Никогда еще с начала арабо-израильского противостояния в заложниках у палестинских террористов не оказывалось так много граждан Израиля.

Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин распорядился привести в боевую готовность весь личный состав диверсионно-разведывательного спецподразделения Генерального штаба Армии обороны Израиля «Сайерет Маткаль», а также созвать особый комитет из пяти членов кабинета, в который вошли министр обороны Шимон Перес, министр юстиции Хаим Цадок, министр «без портфеля» Исраэль Галили, министр иностранных дел Игаль Алон и министр транспорта Гад Яакоби.

В течение получаса в Генеральном штабе Армии обороны Израиля собрались высшие офицеры армии и спецслужб во главе с бывшим командиром «Сайерет Маткаль» полковником Эхудом Бараком, на тот момент занимавшим должность помощника по планированию специальных операций начальника Управления военной разведки АМАН. Именно ему было приказано взять под личный контроль ситуацию с угнанным самолетом. Кабинет министров поручил собравшимся офицерам проанализировать сложившуюся ситуацию и предложить конкретные варианты дальнейших действий. Как и следовало ожидать, военные в первую очередь предложили провести высадку в аэропорту Бенгази и силой отбить заложников. Однако при более детальном рассмотрении этого варианта возникла масса вопросов. Как выяснилось, в распоряжении Генерального штаба, кроме обычных, общедоступных карт и старых аэрофотоснимков аэропорта Бенгази, не оказалось никакой серьезной оперативно-разведывательной информации, позволяющей подготовить спасательную операцию. Пока «Моссад» и АМАН решали, какими путями восполнить этот пробел, в Генеральный штаб поступило новое сообщение о том, что угнанный самолет вместе с террористами и заложниками в 21:30 покинул пределы Ливии и вылетел в направлении Центральной Африки. Высадка в Бенгази потеряла актуальность.

К сожалению, с наступлением ночи подтвердились самые мрачные опасения аналитиков израильских спецслужб. Первая достоверная информация поступила из Лондона. 30-летней англичанке Патрисии Хайман, находившейся в числе пассажиров захваченного аэробуса, удалось путем обмана уговорить террористов отпустить ее в ливийском аэропорту. Она была на восьмом месяце беременности. Симулировав симптомы осложнения из-за невыносимых условий, в которых содержались заложники, и начало преждевременных родов, Патрисия Хайман вынудила террористов выпустить ее из самолета. Среди заложников находился французский врач, который подтвердил, что женщина находилась в критическом состоянии и в любой момент у нее могли начаться сложные роды. Угонщики не захотели обременять себя лишними заботами. По большому счету в планы входил только захват израильтян, граждане других стран их не интересовали. Одного не знали террористы: Патрисия Хайман была английской еврейкой и имела двойное израильско-британское гражданство. Более того, она родилась и выросла в городе Петах-Тиква, входящим в район так называемого Большого Тель-Авива и работала медсестрой в больнице «Ихилов». В Лондон она летела на похороны матери. В свою очередь, ливийский диктатор полковник Муаммар аль-Каддафи, не желая брать на себя ответственность, поспешил выпроводить проблемную заложницу первым же самолетом, летящим в Великобританию.

От нее же поступила первая информация о дальнейших планах террористов. В лондонском аэропорту «Хитроу» она сообщила сотрудникам британского Скотленд-Ярда, что сразу после взлета авиалайнера из Афин немецкая пара и как минимум двое арабов захватили самолет. Патрисии Хайман удалось подслушать разговор между немцем и арабом, из которого она заключила, что в дальнейшие планы террористов входил перелет в район Центральной Африки. Тщательно проанализировав показания свидетельницы, а также информацию, поступавшую из других источников, специалисты из Скотленд-Ярда пришли к окончательному заключению: угонщиками самолета являлись палестинские террористы из НФОП, а также члены одной из западногерманских лево-анархистских террористических организаций.

Поздней ночью 28 июня 1976 года угнанный самолет вместе с семью террористами и 260 заложниками приземлился в аэропорту в 35 километрах от угандийской Кампалы рядом с городом Энтеббе. По иронии судьбы, этот аэропорт спроектировали и возвели недалеко от береговой черты озера Виктория в самом центре африканского континента именно израильские строительные подрядчики. Всех заложников тут же вывели из самолета на взлетно-посадочную полосу и под конвоем вооруженных террористов погнали к старому, давно неиспользуемому пассажирскому терминалу.

Выбор доктора Вадиа Хаддада, лично разрабатывавшего все детали предстоящего угона самолета, не случайно пал на Уганду, центрально-африканскую страну, в которой уже пять с половиной лет правил Иди Амин Дада Уме. Не без помощи израильских военных советников в январе 1971 года он совершил государственный переворот в Уганде, став диктатором. Поначалу с Израилем у него были налажены более чем дружеские отношения. Некоторое время он даже жил вместе со своей семьей в Тель-Авиве и одну из дочерей назвал Шарона из-за того, что она родилась в одноименном тель-авивском отеле. Однако спустя несколько лет Иди Амин неожиданно изменил своим бывшим покровителям и переметнулся в «арабский лагерь». Предлогом послужило то, что израильтяне отказались поддержать Уганду в войне с соседней Танзанией (Иди Амин всё же получил помощь со стороны Ливии). На международное давление рассчитывать не приходилось.

Его Превосходительство Пожизненный Президент, фельдмаршал Аль-Хаджи, доктор Иди Амин, VC, DSO, MC, Повелитель всех зверей на земле и рыб в море, Завоеватель Британской империи в Африке в общем и Уганды в частности — так себя любил величать бывший помощник повара британской армии Иди Амин Дада Уме. Он был неуправляем и непредсказуем. Фактически заложники оказались во власти безжалостного маньяка, людоеда, насильника и садиста, бросавшего своих политических оппонентов на съедение крокодилам. Он открыто признавался в том, что ему неоднократно приходилось есть человеческое мясо: «Я ел человеческое мясо. Оно очень соленое, даже более соленое, чем мясо леопарда…» Этот тщеславный психопат, страдавший острой формой паранойи, представлял для израильтян гораздо большую опасность, чем палестинские террористы. Но до поры до времени его роль в угоне самолета была не совсем понятна. В «Моссаде» еще допускали мысль, что разрешение на посадку было дано из гуманитарных побуждений.

Прошло более 24 часов со времени угона самолета. 28 июня выдался самым напряженным днем. Кроме сведений, полученных от Патрисии Хайман, в распоряжении полковника Эхуда Барака и его группы не было никаких новых данных о развитии ситуации. Угнанный самолет погрузился в настоящий информационный вакуум. Кроме того, что все заложники находятся в Уганде, предположительно в аэропорту «Энтеббе», ничего не было известно. Молчали и террористы. К исходу вторых суток они так и не выдвинули никаких требований. Казалось, угонщики затеяли с израильтянами психологическую войну на истощение, желая измотать кабинет Рабина еще до того, как начнется «торг». Тем временем премьер-министр Израиля Ицхак Рабин решил взять инициативу в свои руки. Вызвав к себе в канцелярию начальника Управления военной разведки АМАН и директора «Моссада», премьер-министр отдал распоряжение начать собирать информацию об аэропорте «Энтеббе» на случай возможной высадки израильских десантников на территории Уганды.

Спустя полчаса после того, как руководители израильской разведки покинули канцелярию премьера, подполковник Эхуд Барак вызвал в свой кабинет майора Амирама Левина, майора Муки Бецера и подполковника Гади Зоара, входивших в группу оперативного планирования Генерального штаба Армии обороны Израиля. В ближайшие часы премьер-министр хотел получить ответ на основные вопросы:

1) сможет ли израильский спецназ провести в угандийском аэропорту «Энтеббе» спасательную операцию по освобождению заложников;

2) какова роль диктатора Иди Амина в захвате самолета и оказывают ли угандийские солдаты помощь террористам в охране заложников.

Неоценимым оказался личный опыт майора Муки Бецера. После окончания службы в «Сайерет Маткаль» он четыре месяца провел в Уганде в качестве военного инструктора. Муки Бецер полагал, что в Уганде объективно можно сделать намного больше, чем это казалось. Уровень подготовки и боевая мощь угандийских вооруженных сил, по его мнению, не могли создать сколько-нибудь серьезную проблему для израильских десантников. По его словам, в «Энтеббе» при удачном стечении обстоятельств «можно было бы развернуться».

Однако всё выглядело далеко не столь обнадеживающим. Агентура «Моссада» сообщала, что аэропорт «Энтеббе» охраняется батальоном местной службы безопасности, на подступах к нему размещены отборные части Угандийской гвардии общей численностью 21 тысяча хорошо вооруженных и неплохо обученных солдат. В свою очередь, Управление военной разведки АМАН докладывало, что в распоряжении Амина в этом районе имеется 267 единиц бронетехники, а также боевые самолеты советского производства МиГ-17 и МиГ-21, базирующиеся непосредственно в аэропорту. Но и эта информация носила отрывочный характер, недостаточный для того, чтобы представить общую картину. К примеру, практически ничего не было известно об угандийских ПВО, а также о месте их дислокации. Судя по массовым поставкам оружия, можно было решить, что в распоряжении Иди Амина находится значительное количество ракет класса «земля — воздух», а также дальнобойной гаубичной артиллерии и минометов. При ином раскладе, не прикрывайся Иди Амин заложниками, израильтяне превратили бы угандийскую армию в труху. Но теперь для Израиля всё складывалось на редкость скверно. Считаные дни, отведенные на подготовку десанта, а также немыслимо огромное расстояние 3800 километров от собственных границ сводили шансы израильских десантников вернуться домой живыми практически к нулю. В этих обстоятельствах силовая операция выглядела безумием.

Уганда — государство в экваториальной Восточной Африке. Площадь страны составляет около 237 тыс. кв. км. На севере граничит с Суданом, на западе — с Заиром, на востоке — с Кенией, на юге — с Руандой и Танзанией. Территория страны имеет довольно разнообразный рельеф — от горных плато до засушливых низменностей, от обширных экваториальных лесов до болот. На юго-западе страны расположена горная цепь Рувензори, где находится высочайшая точка страны гора Маргарита (5109 м). Бóльшая часть южного региона покрыта лесами, на севере преобладает саванна. На юго-востоке страны в обширной неглубокой впадине лежит крупнейшее в Африке озеро Виктория, северный и северо-западный берега которого находятся в Уганде.

На третий день, во вторник 29 июня 1976 года, поступила тревожная информация. Террористы стали проводить селекцию среди заложников. Граждане Израиля были изолированы от остальных пассажиров, которым в тот же день было позволено вылететь во Францию. Можно себе представить, что испытали израильские заложники, многие из которых уже испытали на себе нацистскую селекцию. Один из израильских заложников, переживший Холокост, показал главарю угонщиков Вильфриду Безе регистрационный лагерный номер, вытатуированный на своей руке. Безе ответил ему: «Я не нацист!.. Я идеалист!.. Я совершаю террористические акты в Западной Германии, потому что в правящей коалиции есть нацисты и реакционеры…» Он также заявил заложникам, что они, угонщики, настроены против Израиля, но не против евреев. К израильским заложникам Вильфрид Безе относился если не дружелюбно, то довольно сдержанно, не позволяя себе грубостей. Напротив, Бригитт Кульман была ярой антисемиткой, вела себя крайне агрессивно и постоянно оскорбляла заложников-евреев. Она напоминала не террористку-идеалистку, а надзирательницу концлагеря. После того как граждан других стран стали освобождать, она заметила на шее нескольких американцев и бельгийцев «маген-Давид» и заставила их вернуться к заложникам.

Командир французского авиалайнера Мишель Бако отказался оставить израильских заложников, заявив угонщикам, что он несет моральную ответственность за всех пассажиров. Следуя его примеру, к заложникам добровольно присоединились и остальные члены французского экипажа, несмотря на то что террористы хотели оставить только двух пилотов. Французская монахиня также отказалась уйти, упорно настаивая на том, чтобы вместо нее улетел один из заложников. Но террористы грубо вытолкали ее из пассажирского терминала, а угандийские солдаты силой посадили в ожидавший самолет. На территории аэропорта «Энтеббе» в общей сложности оставалось 106 заложников.

Известие о селекции переполнило негодованием всё израильское общество. Десантники были готовы лететь куда угодно, даже на верную смерть.

Вместе с тем израильская внешняя разведка совершенно иначе прореагировала на это сообщение. Террористы преподнесли израильским спецслужбам, и в первую очередь штабу по подготовке антитеррористической операции, неоценимую услугу, неосознанно организовав массовую утечку информации. Это означало, что не позднее чем через 12 часов Генеральный штаб получит от освобожденных заложников ценнейшую информацию о численности террористов и солдат угандийской армии, а также внутренней планировке старого пассажирского терминала.

Примерно через час после того, как была отпущена часть заложников, в открытый радиоэфир неожиданно вышел Вильфрид Безе. Обращаясь к правительствам Израиля, Франции и Западной Германии, он зачитал ультиматум. Террористы потребовали выпустить на свободу 53 заключенных, среди них членов западногерманских левоанархистских террористических организаций RAF и «Движение 2 июня», содержавшихся в тюрьмах Израиля, Западной Германии, Швейцарии и Кении. 40 террористов отбывали тюремное заключение в Израиле, пятеро в Кении, шестеро в Западной Германии, один террорист во Франции и одна террористка в Швейцарии. Кроме того, угонщики рассчитывали получить от Франции 5 миллионов долларов отступных за угнанный авиалайнер.

Первыми в списке заключенных, отбывавших длительные сроки в израильских тюрьмах, шли имена таких опасных международных террористов, как:

1) Кодзо Окамото — член японской промарксистской террористической организации «Японская Красная Армия». Летом 1972 года он был приговорен к пожизненному заключению за организацию кровавой бойни в израильском международном аэропорту Лод, в результате которой 26 человек погибли и 78 получили ранения;

2) Фатима Барнави — активный член ФАТХ, в 1968 году подложила взрывное устройство в иерусалимском кинотеатре «ха-Цион»;

3) архиепископ Илларион бен Башар Капуччи — бывший глава греко-католической общины Восточного Иерусалима, активный член ФАТХ;

4) Вильям Джордж Нассер — активный член ФАТХ, осужденный в 1968 году на пожизненное заключение за организацию множества террористических актов;

5) Муциа Камиль Никола — медсестра, активный член ФАТХ, занимавшаяся сбором информации о потенциальных объектах террористических актов и вербовкой новых членов ФАТХ.

Список также включал в себя лидеров первого поколения западногерманской левоанархистской террористической организации RAF, «Движения 2 июня», некоторых марксистских западногерманских террористических групп, известных активистов НФОП и других палестинских террористических организаций и группировок, содержащихся в тюрьмах Франции, Кении, Западной Германии и Швейцарии.

Срок ультиматума истекал в четверг 1 июля 1976 года, ровно в 14:00. Далее террористы угрожали начать расстреливать каждый день по несколько заложников.

В тот же день в кабинете премьер-министра Израиля Ицхака Рабина состоялось экстренное заседание правительства, на которое были приглашены начальник Генерального штаба Армии обороны Израиля генерал-лейтенант Мордехай (Мота) Гур и директор «Моссада» Ицхак Хофи. Рабин задавал один и тот же вопрос: насколько реально провести военную операцию по освобождению заложников? Встав из-за стола, генерал-лейтенант Мота Гур заявил, что, если правительство примет такое решение, его десантники готовы вылететь в Уганду, но сам он полагал, что спасательная миссия обречена на провал. Его пессимизм основывался на невозможности совершить незаметный 6-часовый перелет под носом у враждебно настроенных Израилю стран. Даже пилоты, узнав о переправке заложников в Уганду, рассуждая между собой, говорили: «Ничего не поделать. Это слишком далеко…» Ситуация выглядела абсолютно проигрышнoй. Это понимали не только Мота Гур, но и все члены израильского правительства, включая премьер-министра, пришедшего в большую политику из кабинета начальника Генерального штаба. Вместе с заложниками Израиль рисковал потерять сотню или больше лучших своих бойцов и пилотов. Вместе с тем все присутствовавшие на заседании отдавали себе отчет, что любая, даже самая незначительная уступка террористам поставит под удар всё государство.

Итак, первые дни израильская разведка считала, что захват и угон французского авиалайнера в Уганду был совершен вне ведома Иди Амина. Сам фельдмаршал заявлял, что разрешение посадить угнанный самолет на угандийской территории было дано «исключительно из гуманитарных соображений». Но после того как пришла оперативная информация о том, что угандийский диктатор не только поддерживает, но и сотрудничает с террористами, премьер-министр Ицхак Рабин и министр обороны Шимон Перес дали указание Генеральному штабу приступить к рассмотрению всех возможных вариантов силовой операции по спасению заложников.

Сутками ранее оперативная группа, созданная помощником начальника Управления военной разведки АМАН полковником Эхудом Бараком, несмотря на крайне сжатые сроки, успела провести колоссальную работу. В первую очередь были опрошены инженеры израильской строительной кампании «Солель-Боне», которая в конце 1960-х годов прокладывала дороги и возводила здания в странах Центральной и Восточной Африки, в том числе и на территории Уганды. Именно израильские инженеры-строители возводили аэропорт «Энтеббе». Таким образом, в руках израильской военной разведки оказались точные чертежи аэропорта и пассажирских терминалов. Однако за столько времени на территории аэропорта «Энтеббе» могли произойти значительные изменения. Внести ясность должна была агентура «Моссада». В оперативный штаб были срочно вызваны сотрудники этого ведомства и АМАН, принимавшие непосредственное участие в подготовке военного переворота в Уганде, в результате которого к власти пришел Иди Амин. В оперативный штаб также были вызваны армейские офицеры, которые до 1973 года занимались обучением угандийских солдат. Среди них — майор Муки Бецер. Он провел в Уганде несколько месяцев и успел хорошо изучить военный потенциал угандийских сухопутных войск. Опрашивали всех, кто имел хоть какое-то отношение к работе в Уганде, даже туроператоров. И к концу первого дня группа полковника Эхуда Барака собрала значительное количество разведывательного материала. Однако материала этого по-прежнему было недостаточно, чтобы приступить к разработке военной операции. Слишком много оставалось белых пятен.

По распоряжению Эхуда Барака в Париж, куда доставили отпущенных заложников, срочно вылетели майор Амирам Левин, временно прикомандированный к «Моссаду», и советник премьер-министра по вопросам антитерроризма генерал-майор запаса Рехавам (Ганди) Зеэви. Они должны были встретиться с бывшими заложниками и получить от них самую свежую информацию.

Тем временем, ближе к утру, в канцелярии полковника Эхуда Барака подходило к концу совещание, на котором присутствовало высшее командование Армии обороны Израиля, высшие руководители разведки и офицеры «Сайерет Маткаль». Обсуждался один вопрос: план возможной военной операции. Когда начало светать, в оперативном штабе созрело четыре-пять вариантов спасения заложников. Суть их сводилась к высадке парашютного и морского десанта в районе озера Виктория. Десантники должны были под покровом ночи зайти в тыл охране и, воспользовавшись фактором неожиданности, стремительным штурмом освободить заложников. Однако в этом плане был один существенный недостаток — большая вероятность ошибки. Никто толком не знал, где размещались угандийские силы. Этого не могли сообщить даже освобожденные заложники. Предлагали высадить десантников прямо на взлетно-посадочную полосу, однако в таком плане отсутствовал залог успеха операции — внезапность. Времени, необходимого для того, чтобы пробиться к старому пассажирскому терминалу, террористам вполне хватило бы для расправы с заложниками.

Выдвигались также самые экзотические версии проведения антитеррористической операции. Так, согласно одному варианту, предлагалось посадить на взлетно-посадочную полосу «Энтеббе» обычный гражданский пассажирский самолет, на борту которого будут находиться переодетые бойцы «Сайерет Маткаль». Генерал Бени Пелед, командующий ВВС Израиля, сообщил Бараку, что в EL AL есть пилоты, неоднократно летавшие в «Энтеббе», знающие тамошний аэропорт как свои пять пальцев. Согласно другому варианту, можно было попытаться достигнуть угандийского берега, переправившись через озеро Виктория на кенийской рыболовной яхте. По большому счету это предложение тоже не внушало доверия, поскольку береговая охрана угандийцев, учитывая всю специфику сложившейся ситуации, могла досмотреть судно. В итоге вновь приходилось жертвовать фактором внезапности. Третий вариант предполагал десант с воздуха в озеро Виктория боевых пловцов «Шайетет-13». Под покровом ночи морские коммандос должны были достигнуть угандийского берега и тайно проникнуть на территорию аэропорта.

Каждый вариант имел свои полюсы и минусы и в принципе при определенной корректировке мог лечь в основу антитеррористической операции. Мнение всех участников совещания сводилось к тому, что для предотвращения гибели заложников необходимо было свалиться террористам на голову, словно майский снег.

Но, чтобы устроить угандийцам и террористам «майский снег», его следовало каким-то образом туда доставить. Для этой цели можно было задействовать только американские транспортные самолеты Lockheed C-130 Hercules, состоявшие на вооружении израильских ВВС. Но самолетам этого класса просто не хватило бы горючего, чтобы без дозаправки долететь до Кампалы и вернуться в Израиль, поэтому без помощи соседних с Угандой стран было не обойтись.

Проблема заключалась в том, что ни один лидер восточноафриканской страны не рискнул бы навлечь на себя гнев сумасшедшего диктатора Иди Амина, помогая Израилю провести операцию по вторжению на угандийскую территорию. В 1970-х годах Уганда благодаря ливийской финансовой помощи и массовым закупкам советского вооружения в военном отношении значительно превосходила своих соседей. Кроме того, ни одно из правительств региона Восточной Африки, включая дружественную Израилю Кению, не хотело раздражать палестинцев. Следовало принять во внимание и то обстоятельство, что военно-транспортные самолеты ВВС Израиля, несущие на борту вооружение, не могли без разрешения нарушить воздушное пространство какой-либо суверенной страны, поскольку это было бы расценено как акт прямой агрессии. А согласование пролета над территорией любой восточноафриканской страны лишало спасательную операцию смысла. Вероятнее всего, это привело бы к утечке информации, что неизбежно повлекло бы за собой казнь заложников или перевод их в более недоступные районы Уганды.

При всей безысходности положения можно было попытаться договориться с дружественной Кенией, чтобы провести дозаправку транспортов в аэропорту Найроби. Можно было нарушить положения международного права, пролетая над территорией суверенных государств. Но главной по-прежнему оставалась проблема: каким образом подвести спецназ к старому пассажирскому терминалу, в котором содержались израильские заложники? Единственный более или менее реальный путь для проникновения на территорию аэропорта «Энтеббе» лежал через озеро Виктория, благо аэропорт был выстроен прямо на его берегу.

Виктория (Виктория-Ньяза, Укреве) — озеро в Восточной Африке на территории Танзании, Кении и Уганды. Расположено в тектоническом провале Восточно-Африканской платформы на высоте 1134 м. Второе по величине пресноводное озеро мира. Площадь 68 тыс. кв. км, длина 320 км, наибольшая ширина 275 км, глубина 80 м. Является частью водохранилища Виктория. Имеется множество островов. Впадает многоводная река Кагера, вытекает река Виктория-Нил. Процветают рыболовство и судоходство. Главные порты: Энтеббе (Уганда), Мванза, Букоба (Танзания), Кисуму (Кения), близ северного побережья расположена столица Уганды Кампала.

Идея высадки подразделения морских коммандос с акватории озера Виктория выглядела самой перспективной в сравнении с другими версиями, поскольку бойцы «Шайетет-13» обладали колоссальным опытом в проведении подобного рода операций. По большому счету для израильских морских коммандос не имело принципиального значения, где действовать — в Уганде или Ливане, в озере Виктория или Средиземном море. К тому же снимался вопрос о переброске десанта в Восточную Африку. Любой гражданский пассажирский самолет иностранной авиакомпании мог доставить бойцов «Шайетет-13» в соседнюю Кению под видом обычных туристов. Именно на этой версии настаивал командир «Шайетет-13» подполковник Гади Шефи, полагая, что его люди выполнят эту задачу намного лучше, чем спецназ Генерального штаба «Сайерет Маткаль». Однако при детальном обсуждении этого плана неожиданно всплыло подозрение, что в водах озера Виктория могут обитать крокодилы. Подполковник Гади Шефи немедленно распорядился отправить в Кению секретную миссию, которую возглавил его заместитель майор Ханина Амишав. Перед ним была поставлена одна-единственная задача — исследовать озеро Виктория на предмет наличия в нем гигантских рептилий. Спустя 8 часов после вылета группы Амишава из Кении пришел более чем неутешительный ответ. Озеро Виктория буквально кишело крокодилами-людоедами. Морские коммандос были готовы к встрече с огромными акулами, могли часами неподвижно сидеть в зимней ледяной воде, но к схватке с африканскими крокодилами они не были психологически подготовлены. Таким образом, эта версия отпала и больше не рассматривалась.

Подполковник Гади Шефи продолжал настаивать на задействовании его подразделения в операции. Именно он предложил второй вариант: использовать небольшую рыбацкую яхту для высадки на угандийском берегу. Но и эта версия после непродолжительного обсуждения была отметена. Такое судно не могло вместить достаточное количество бойцов и освобожденных заложников. Следовательно, потребовалось бы зафрахтовать большой корабль или несколько рыбацких шхун меньшего размера. И то, и другое непременно привлекло бы к себе внимание угандийских пограничников. Фактор неожиданности был бы утрачен окончательно.

Сложно сказать, кто именно внес предложение, которое впоследствии легло в основу антитеррористической операции: при условии, что удастся договориться с кенийскими властями о дозаправке, посадить в «Энтеббе» военно-транспортный самолет, в фюзеляже которого будет спрятан черный Mercedes — точная копия личного автомобиля диктатора Уганды. Не вызывая подозрения у охраны аэропорта, преодолеть на нем мертвую зону и, приблизившись вплотную к старому пассажирскому терминалу, ликвидировать террористов. Как и следовало ожидать, для выполнении этой миссии были предложены бойцы «Сайерет Маткаль».

Выслушав все предложения, начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Мота Гур остановился на этом варианте. Однако при разработке операции следовало учесть одну немаловажную деталь, которая могла поставить под удар всю антитеррористическую миссию. Никто не знал, сколько угандийских солдат находилось в аэропорту. Вследствие этого начальник Генерального штаба распорядился существенно расширить наземный десант, усилив «Сайерет Маткаль» бойцами других элитных подразделений.

Кроме черного Mercedes в распоряжении штурмовой группы должны были оказаться еще два джипа сопровождения Land Rover. По предложению майора Муки Бецера часть спецназовцев переоденется в пятнистую угандийскую военную форму и загримируется под африканцев. Этот маскарад позволит под видом президентского эскорта беспрепятственно приблизиться к старому терминалу. Остальные бойцы должны были вступить в бой с угандийскими солдатами и обеспечить прикрытие бойцам «Сайерет Маткаль» и заложникам.

С полной уверенностью можно сказать, что до самой последней минуты никто из участников антитеррористической операции, включая тех, кто ее планировал, не верил в положительный исход. Ее подготовка проходила в атмосфере тяжелой депрессии, все предполагали, что полет в Уганду равносилен самоубийству. Еще бÓльшую нервозность добавляло отсутствие точной информации. Брешь в разведке была просто колоссальная. Те, на чьи плечи ложилась самая тяжелая часть операции, были опытными бойцами, имевшими в своем активе огромное количество опаснейших вылазок в тыл врага. Именно поэтому каждый из них понимал, что успех таких операций на девяносто процентов зависит от разведданных. Никто не верил, что правительство даст разрешение на реализацию подобной антитеррористической операции. Все ожидали, что примут ультиматум и пойдут на обмен заложников.

Параллельно с подготовкой военной операции правительство Израиля не прекращало попыток урегулировать конфликта дипломатическим путем. В первую очередь оно обратилось к стратегическому союзнику Израиля Соединенным Штатам с просьбой донести послание израильтян до президента Египта Анвара Садата, чтобы он потребовал от Иди Амина освобождения заложников. Однако угандийский диктатор сразу определил позицию: «Я не стану вмешиваться в палестино-израильский конфликт. Пусть израильтяне выполнят все требования, и конфликт разрешится сам собой…» По мере развития кризиса египетское правительство вступило в тайные переговоры с председателем ООП Ясиром Арафатом и правительством Уганды. Кризис с заложниками сразу получил широкий резонанс, Арафат вынужден был направить в Кампалу своего политического помощника Хани эль-Хасана, но угонщики не пожелали с ним встретиться.

Также велись переговоры и по каналам «частной дипломатии». Основным инициатором такого «переговорного процесса» выступил министр обороны Израиля Шимон Перес. Он считал, что необходимо вступить в личный контакт с диктатором Иди Амином и добиться от него если не помощи, то хотя бы невмешательства в антитеррористическую операцию израильского спецназа.

Никто в правительстве не верил, что удастся переубедить диктатора, тем не менее переговоры были крайне важны для затягивания времени. Необходимо было выиграть время, чтобы как можно лучше подготовиться к операции. Тщеславие Иди Амина играло на руку израильским спецслужбам, являясь залогом неприкосновенности заложников. Пока заложники живы, диктатор африканской страны приковывал к себе внимание мирового сообщества. Иди Амин буквально утопал в лучах сомнительной славы, наслаждаясь каждым мгновением инцидента с заложниками.

Посредником в официальных переговорах выступил посол Сомали в Уганде. Однако главным персонажем закулисной игры являлся скромный владелец одного из тель-авивских магазинов, отставной полковник Барух Бар-Лев, бывший глава военной миссии в Уганде. Несмотря на разрыв дипломатических отношений, он продолжал оставаться личным другом Иди Амина Дада Уме. Барух Бар-Лев часами удерживал угандийского диктатора на телефонной линии, теша его самолюбие:

«Вы самый значительный политик африканского континента…», «На вас лежит огромная ответственность…», «К вам приковано внимание всей планеты. В ваших руках сосредоточены жизни заложников…», «Благодаря вашему безграничному великодушию вы могли бы рассчитывать на получение Нобелевской премии мира…».

Купаясь в сладких речах опытного Борки, как любили называть полковника в узком кругу друзей, черный диктатор даже не догадывался, какая титаническая работа проводилась у него под самым носом израильскими спецслужбами.

Центральная и Восточная Африка традиционно привлекала внимание израильской внешней разведки. Такие страны, как Нигерия, Заир и Кения давно представляли собой форпост израильской внешней разведки на африканском континенте. В Найроби, столице Кении, представители «Моссада» давно и чрезвычайно плодотворно поддерживали деловые отношения со спецслужбами этих африканских стран. Одной из ключевых фигур сложной закулисной игры израильской внешней разведки был белый фермер, бизнесмен и близкий друг кенийского президента Джомо Кениаты, бывший подданный ЮАР Брюс Маккензи. Именно ему пришлось сыграть одну из ключевых ролей в подготовке антитеррористической операции «Шаровая молния», впоследствии ставшей известной под названием «Операция Энтеббе». С приходом к власти Джомо Кениаты Брюс Маккензи стал одним из самых влиятельных людей в стране, создав, а затем возглавив личную службу безопасности президента. Ни одно важное решение 85-летний президент Кении не принимал без предварительного обсуждения с Брюсом Маккензи. Однако мало кому было известно, что самая влиятельная фигура кенийской политической жизни долгие годы являлся (по некоторым сведениям) резидентом британской службы внешней разведки MI-6. Главным образом через него «Моссад» осуществлял взаимодействие с британской внешней разведкой на африканском континенте. Относясь с симпатией к Государству Израиль, Маккензи помог израильтянам установить тесные контакты с кенийскими спецслужбами. Роль этого человека в построении израильской разведывательной сети в Центральной и Восточной Африке сложно переоценить. Недаром после его трагической гибели ветеранами израильских спецслужб во главе с бывшим директором «Моссада» Меиром Амитом в Иерусалиме была заложена алея в честь Брюса Маккензи.

Брюс Рой Дуглас Маккензи родился в 1919 году в ЮАР. Поступив в 1939 году в Южноафриканские военно-воздушные силы, с началом Второй мировой войны был командирован в Королевские ВВС Великобритании. Принял участие в воздушных боях на североафриканском и европейском театрах военных действий.

После окончания Второй мировой войны демобилизовался из армии и в 1948 году эмигрировал в Кению, став одним из наиболее успешных фермеров.

В 1960-х годах с приходом к власти Джомо Кениаты Брюс Маккензи вошел в большую политику, став одним из самых влиятельных людей в Кении.

В 1971 году после военного переворота в Уганде и захвата власти Иди Амином Дада Уме именно Брюс Маккензи убедил британское правительство поддержать нового африканского диктатора.

В январе 1976 года Маккензи способствовал похищению «Моссадом» двух западногерманских и трех палестинских террористов. В июне того же года принял активное участие в подготовке антитеррористической операции «Шаровая молния», проведенной израильским спецназом в угандийском аэропорту «Энтеббе».

24 мая 1978 года Брюс Маккензи был взорван в частном пассажирском самолете по приказу угандийского диктатора Иди Амина.

По иронии судьбы, за пять лет до описываемых событий, когда в 1971 году в Уганде к власти пришел Иди Амин, именно Маккензи убеждал английское правительство в том, что Амина надо поддержать: «…Не стоит упускать такой рынок сбыта оружия». Тогда Амин еще не успел поссориться с британцами и израильтянами. Через него же в Уганду попали израильские военные советники, подготовившие и осуществившие военный переворот. Однако после войны Судного дня (1973), после того как премьер-министр Голда Меир отказалась продавать Амину оружие для войны с Танзанией, черный диктатор отвернулся от израильтян и британцев, поддержавших его приход к власти, и переметнулся на сторону ООП. Он разорвал дипломатические отношения с еврейским государством и выслал всех израильтян.

Связавшись с Брюсом Маккензи, израильтяне попросили его убедить президента Джомо Кениата предоставить территорию Кении в качестве плацдарма для подготовки антитеррористической операции. Тяжелые военно-транспортные самолеты на своем горючем могли достигнуть только самой Уганды, на обратном пути им требовалась дозаправка. Такое разрешение было получено от кенийских властей, но при одной оговорке: всю операцию следовало обставить как обычную дозаправку самолетов, зафрахтованных авиакомпанией EL AL. Таким образом, формально будут соблюдены все международные юридические нормы, что позволило бы Кении отмежеваться от высадки израильского десанта в угандийском аэропорту.

Тем временем к 1 июля стали известны окончательные списки заложников. Сотрудники израильской службы безопасности ШАБАК навестили их родственников и настоятельно рекомендовали сохранять в строжайшей тайне, что их близкие удерживались в Уганде. Израильские спецслужбы небеспочвенно опасались, что у заложников в Израиле и за рубежом могли оказаться высокопоставленные родственники, что еще более усложнило бы ситуацию, поскольку террористы получили бы дополнительное преимущество. В демократическом обществе пресса практически не контролируется органами государственной безопасности, и самой незначительной утечки информации было вполне достаточно, чтобы она попала на страницы газет.

Подобная тактика, предпринятая сотрудниками ШАБАК, как нельзя лучше оправдала себя в последующие дни. Так, выяснилось, что среди заложников находилась некая Нили Толифман, единственная дочь Йосефа Толифмана, директора израильского ядерного центра в Димоне. Террористы даже не догадывались, какая «козырная карта» находилась в их «прикупе» — дочь одного из самых засекреченных людей Израиля. Жутко даже представить, каковы могли быть последствия, если бы эта информация просочилась к террористам.

Срок ультиматума, выдвинутого угонщиками самолета, подходил к концу. Напряжение росло. Были все основания полагать, что террористы, желая продемонстрировать всему миру серьезность своих намерений, по истечении срока ультиматума выборочно казнят часть заложников. Чтобы выиграть еще немного времени, 1 июля 1976 года в 13:00 премьер-министр Израиля Ицхак Рабин заявил, что его правительство готово пойти на обмен заложников, вступив в прямые переговоры с угонщиками самолета, и попросил продлить срок ультиматума до утра 4 июля. Угандийский диктатор Иди Амин поддержал просьбу израильтян, лично обратившись к угонщикам. Перенос срока ультиматума давал возможность Иди Амину совершить дипломатическую поездку в столицу Маврикия Порт-Луи, чтобы передать пост председателя «Организации африканского единства» и очередной раз покрасоваться на высоком международном форуме. Отъезд Иди Амина гарантировал, что в его отсутствие террористы не решатся тронуть заложников. Эти 62 часа были крайне необходимы израильтянам, чтобы подготовить спасательную операцию, которая для всех без исключения казалась полным безумием.

В пятницу 2 июля полковник Эхуд Барак был срочно вызван в канцелярию начальника Генерального штаба. Услышанное возмутило и потрясло Барака до глубины души. Как оказалось, после того как из Кении пришел положительный ответ, Мота Гур решил отстранить Барака от командования десантом и специальным рейсом отправить его в Найроби, чтобы заняться приемом военно-транспортных самолетов. Между Эхудом Бараком и Мота Гуром произошел нелицеприятный разговор. Полковник Барак в довольно грубой форме настаивал на том, что именно он должен возглавить наземную операцию, поскольку в Израиле на тот момент, как он полагал, никто не имел за своими плечами такого опыта. В ответ начальник Генерального штаба аргументировал свое решение тем, что Барак был посвящен во все детали предстоящей операции и, если она по каким-то причинам пойдет не в том русле, именно ему придется организовать высадку десанта с территории Кении. Учитывая боевой опыт Барака, по мнению Мота Гура, ни один человек не смог бы справиться с этой задачей лучше полковника. К тому же на его отстранении от наземной операции продолжал настаивать начальник Управления военной разведки АМАН генерал-майор Шломо Газит. Поскольку полковник Эхуд Барак занимал в Управлении военной разведки АМАН высокую и очень «чувствительную» должность, он был человеком более чем информированным, и его пленение могло нанести серьезный ущерб обороноспособности государства.

Так или иначе, не важно, чем закончился их спор, но уже через два часа после непростого разговора с начальником Генерального штаба полковник Эхуд Барак вместе с офицерами АМАН и старшими сотрудниками «Моссада» летел спецрейсом в Найроби.

В связи с тем что весь радиоэфир прослушивался, перед вылетом спецрейса в Кению были оговорены не вызывающие подозрения секретные коды. Так, глава правительства получил код «тесть Аврамеле», поскольку зятем Ицхака Рабина был Авраам Бен-Арци. Сама же операция «Шаровая молния» проходила под кодом «бар-мицва» .

Тем временем черные агенты, нанятые Брюсом Маккензи, нелегально пересекли угандийскую границу и проникли на территорию аэропорта «Энтеббе». Оперативная информация поступала сплошным потоком. Израильским пилотам крайне необходимо было уточнить разметку взлетно-посадочных полос аэропорта, чтобы осуществить посадку многотонных воздушных транспортов в ночных условиях. Сотрудники «Моссада» через третьих лиц установили контакты с представителями Восточноафриканского управления гражданской авиации. Диспетчеры и технические работники управления, хорошо знакомые с повседневной жизнью аэропорта «Энтеббе», сообщили сотрудникам EL AL массу полезных сведений, не догадываясь о жизненной важности выдаваемой ими информации. Сам Брюс Маккензи на своем небольшом спортивном самолете 3 июля сделал несколько вылетов, сфотографировав для израильской внешней разведки аэропорт и его окрестности. Снимки, предоставленные им и его агентами, были бесценны. Ознакомившись с результатами аэрофотосъемки, Эхуд Барак вздохнул с облегчением. На пути между местом посадки военно-транспортных самолетов и старым пассажирским терминалом не оказалось никаких препятствий. Тут же он передал в Тель-Авив шифрованное послание: «…Вещи, которые просил тесть Аврамеле, по дороге к тебе. Нет никаких проблем. Можно делать бар-мицву…»

Одним из наиболее важных этапов подготовки операции стал полет майора Амирама Левина и генерал-майора запаса Рехавама (Ганди) Зеэви в Париж для встречи с освобожденными иностранными заложниками. Выполняя распоряжение помощника начальника Управления военной разведки АМАН по планированию специальных операций полковника Эхуда Барака, майор Амирам Левин должен был собрать самую свежую информацию. В конечном итоге именно результат этой секретной миссии склонил премьер-министра Ицхака Рабина отдать приказ о начале подготовки высадки десанта.

Прибыв в Париж, Амирам Левин, к своему разочарованию, нашел бывших заложников в весьма бедственном состоянии. Пассажиры французского авиалайнера находились на грани нервного и физического истощения. Большинство заложников пребывали в глубоком психическом шоке, и с ними вообще ни о чем нельзя было говорить. Те же, кто был готов дать показания, не могли сообщить офицерам израильской разведки что-либо заслуживающее внимания. Однако среди бывших заложников оказался французский еврей Кожо Голдберг, ветеран парашютно-десантных войск. Этот мужественный человек не только смог до последней минуты своего пребывания в плену сохранить завидное присутствие духа, но и запомнил все детали. Французский офицер профессиональным взглядом отметил для себя схему охраны заложников, старого пассажирского терминала и аэропорта, насколько это позволяли условия, в которых он содержался. Он сообщил Левину и сотрудникам «Моссада» количество террористов и угандийских солдат, их вооружение, составил психологические портреты террористов, а также распределение их ролей. На нескольких листах он довольно точно вычертил схему старого пассажирского терминала, количество и размер окон и дверей, пути подхода к зданию, в котором содержались заложники. Но самое большое облегчение получили майор Левин и штаб планирования операции, когда французский ветеран с полной уверенностью заключил, что пассажирский терминал, в котором удерживались израильские заложники, не заминирован.

На следующий же день на стол начальника Генерального штаба Армии обороны Израиля генерал-лейтенанта Мота Гур лег подробный отчет.

Опрос проведен и записан Амирамом Левиным.

1. Захватили самолет четыре террориста, среди которых два европейца (парень и девушка) и два палестинских араба.

2. В Энтеббе присоединились к ним от 2 (двух) до 6 (шести) террористов. Среди них глава банды, называющий себя BOUVIER.

3. Террорист № 1

Лидер группы, захватившей самолет. По происхождению немец.

Внешность. Рост примерно 175 см. Блондин, лицо детское. Выглядит на 25–30 лет.

Одежда. Костюм цвета беж, под которым белая расстегнутая рубашка.

Характер. Хладнокровен, образован, вежлив, имеет подход к людям. (Несколько раз сумел успокоить заложников, потерявших самообладание.) 1. Был вооружен пистолетом и ручной гранатой (или несколькими ручными гранатами).

2. По всей видимости, прошел серьезную подготовку перед захватом самолета, тем не менее не выглядит профессионалом.

3. Утверждал, что он только выполняет приказы и служит интересам мировой революции.

4. Террорист № 2

Внешность. Утверждает, что она немка (возможно, турчанка).

Блондинка, волосы прямые, носит большие очки. Рост примерно 160–168 см. Бедра и таз широкие и толстые. Грудь маленькая, рот прямой, левша, чрезвычайно мужеподобна.

Одежда. Джинсовый пиджак и джинсовая юбка светло-голубого цвета.

Была вооружена пистолетом и ручной гранатой.

Характер. Злая и агрессивная. Иногда теряет над собой контроль. Несколько раз даже избивала заложников. Тем не менее в спокойном состоянии стремится завязывать разговор с заложниками.

5. Террорист № 3

Внешность. Блондин, не выглядит арабом, но утверждает, что он палестинец. Глаза светлые, брови имеют овальную форму, волосы прямые до плеч. Рост примерно 170–175 см.

Одежда. Одет в красную рубашку.

Был вооружен пистолетом и ручной гранатой.

Характер. Очень злой.

Имел при себе билет сингапурской авиакомпании. Вполне вероятно, что он был четвертым террористом, прибывшим оттуда.

6. Террорист № 4

Внешность. Выглядит типичным арабом. Лицо круглое, волосы курчавые, глаза темные. Рост не превышает 175 см. Широкоплечий.

Одежда: Желтая рубашка и синие брюки.

Много ходил по самолету, однако в Энтеббе почти не появлялся.

Был вооружен пистолетом и ручными гранатами.

7. Террорист № 5

Опознанный под № 5 — BOUVIER, который является главой банды, мозговым центром и непосредственным руководителем операции. Присоединился только в Энтеббе.

Внешность. Выглядит южноамериканцем, низкорослый, примерно 163–164 см. Глаза карие, лицо гладкое. Носит толстые очки, близорук. Телосложение достаточно крепкое.

Характер. Прекрасно контролирует банду и заложников, создает впечатление страшного, жестокого и хладнокровного человека.

В основном появляется без оружия. Однажды у него был замечен темный пистолет неизвестной модели.

8. Террорист № 6

Араб (похож на Нассера). Одет в белый пиджак и белые джинсовые штаны. Присоединился в Энтеббе. Примерно 40–45 лет. Волосы окрашены в светлый оттенок. Не был замечен с оружием.

9. Террорист № 7

Араб, присоединился в Энтеббе. Широколицый, черные курчавые волосы. Примерно 35–40 лет.

Имеет при себе пистолет, иногда появляется с автоматом Калашникова.

Одет в зеленую рубашку.

10. Террорист № 8

Араб, высокого роста, примерно 185 см. Крепкие мышцы, атлетического телосложения. Имеет скверный характер, раздражителен. Выглядит профессионалом. Несколько раз, не задумываясь, передергивал затвор автомата.

11. Террорист № 9

Араб в желтой рубашке. Почти не появляется.

12. Террорист № 10

Араб, оружие не замечено, по всей видимости, скрывает оружие за спиной. Каждый раз появляется для того, чтобы делать сообщения.

1. Замечания, касающиеся описания пассажирского терминала, в котором содержатся заложники:

1) лестничный пролет на строительных чертежах отсутствует. Лестница спускается прямо;

2) проход в подвальное помещение под лестницей закрыт досками;

3) в двух комнатах (если это вообще комнаты) отдыхают террористы;

4) зал, в котором содержатся израильтяне, имеет большую площадь, однако террористы разделили его стеной из ящиков. Заложникам строго запретили прикасаться к стене, объяснив это тем, что внутри ящиков находится взрывоопасное вещество. (На мой взгляд, ящики не содержат в себе ничего взрывоопасного);

5) окна с лицевой стороны большие. Они находятся в 70 см от земли. Оконные рамы сделаны из металла и стекла. Ширина оконных рам 40–60 см. Окна герметичные, при значительном усилии открываются, съезжая вправо;

6) лестница, ведущая на второй этаж, шириной 2 метра;

7) вход в туалет находится под лестницей. Имеются окна, выходящие из туалета в коридор между двумя зданиями;

8) зал с заложниками освещается в течение всей ночи. Часть, в которой содержатся израильтяне, освещается наилучшим образом. 2. Взрывные устройства:

1) нет никаких взрывных устройств на территории пассажирского терминала;

2) террористы предупредили, что внутри ящиков, из которых возведена стена в зале израильтян, находятся взрывные устройства (маловероятно);

3) в самолете террористами были установлены коробки из-под конфет, примерно 1–3 килограмма. Террористы утверждали, что в них взрывные устройства для уничтожения самолета. В каждой коробке имеются два выступа, однако, по всей видимости, они пустые. Не было замечено взрывного механизма (запала), и коробки не соединены между собой;

4) согласно мнению нескольких опрошенных заложников, два больших белых ящика размером 30 × 60 см размещены у двух основных входов в лицевой части пассажирского терминала. Возможно, внутри их имеются взрывные устройства. Другая часть опрошенных вообще не видела ящиков. В любом случае к ящикам никто ни разу не подходил и ни разу ими не занимался;

5) согласно мнению лидера заложников, по поведению террористов и угандийских солдат можно сделать вывод, что внутри пассажирского терминала и соседнего здания нет никаких взрывных устройств. 3. Дополнения:

a. Террористы:

1) есть три постоянные часовые точки. Одна у центрального входа, вторая — у выхода израильских заложников, третья — у выхода (25) других заложников;

2) иногда патрулируют между заложниками (в зависимости от того, кто охраняет);

3) остальные террористы отдыхают или сидят на улице у центрального входа на скамейке;

4) ночью то же самое, однако внимание повышено.

b. Питание:

1) автобус доставляет продукты и воду к пассажирскому терминалу, которые делятся между заложниками и террористами. Часовые- террористы получают то же самое питание;

2) нет недостатка в продуктах и воде.

c. Заложники:

3) бóльшая часть сидит или лежит и отдыхает;

4) детям разрешается вместе с матерями выходить играть в лицевую часть пассажирского терминала и снаружи;

5) другие заложники свободно выходят в туалет. Израильские заложники выходят в туалет в сопровождении террористов с тем, чтобы исключить возможность общения израильтян с заложниками из других стран. Террористы никогда не заходят в туалет, таким образом, удается поддерживать контакт между заложниками других стран и израильтянами;

6) заложникам разрешается делать покупки в безналоговых магазинах аэропорта через посыльных;

7) можно мыться, в туалетах есть душевые комнаты.

4. Угандийские солдаты:

8) в районе аэропорта находится примерно 60–100 угандийских солдат. Они одеты в пятнистую форму и покрывают голову зелеными и красными беретами (часть офицеров носят коричневые береты);

9) солдаты живут на втором этаже. Там они отдыхают и находятся почти безвыходно (это еще одна причина, почему маловероятно минирование здания);

10) не наблюдались машины и бронированные армейские автомобили;

11) они вооружены ружьями, и не наблюдалось никакого более тяжелого вооружения;

12) они несут караульную службу в 50 метрах от здания. Перед лицевой стороной пассажирского терминала несут караульную службу 10–15 часовых. Бóльшая часть часовых постоянно сидит на скамейках по обе стороны от пассажирского терминала.

Последняя информация, поступившая из Парижа, позволила приступить к детальной подготовке возможной наземной военной операции на востоке африканского материка. При подведении итогов министр обороны Шимон Перес выдвинул следующие соображения.

1. Угандийский диктатор Иди Амин Дада Уме фактически является марионеткой в руках ООП, вместе с тем он имеет некоторое влияние на развитие событий. Захватив пассажирский самолет и посадив его на территории Уганды, НФОП преподнес тщеславному Амину щедрый подарок. Пока внимание всего мира приковано к ситуации вокруг заложников, угандийский диктатор наслаждается невиданным «паблисити», следовательно, он прямо заинтересован в продлении «спектакля».

2. Отсутствует какая-либо возможность договориться с угандийским диктатором, однако для подготовки антитеррористической операции есть как минимум двое суток.

3. В одном из телефонных разговоров с полковником запаса Барухом Бар-Левом Иди Амин Дада Уме опрометчиво проронил, что в эти дни рядом с ним находится некое лицо «номер один». Наши аналитики пришли к единому выводу, что этим лицом «номер один» мог быть руководитель НФОП — Внешние операции доктор Вадиа Хаддад. Прогнозируя дальнейшее развитие ситуации, основываясь на прошлом опыте, можно прийти к заключению, что Вадиа Хаддад не станет сразу расстреливать всех заложников. Пока израильские заложники живы, НФОП занимается самопропагандой.

4. Иди Амин Дада Уме не упустит шанс воспользоваться намечавшимся форумом ОАЕ (Организации африканского единства) для саморекламы, затем поспешит вернуться в Уганду до окончания очередного срока ультиматума. Можно уверенно сказать, что во время его отсутствия никакого серьезного развития ситуации не предвидится, поскольку его личная служба безопасности держит под контролем как заложников, так и террористов.

5. Есть все основания полагать, что по истечении срока ультиматума, то есть 4 июля 1976 года, террористы станут по одному расстреливать заложников.

6. Служба безопасности Иди Амина Дада Уме, желая продемонстрировать свою грозность, присоединится к казням израильских заложников, причем постарается провести их с большей жестокостью, чем это сделают сами угонщики самолета — палестинские и западногерманские террористы.

7. Исходя из вышеперечисленного, израильское правительство должно принять политическое решение до 4 июля 1976 года. Или освободить террористов из израильских тюрем, или провести антитеррористическую операцию в ночь с 3 на 4 июля 1976 года.

Проанализировав информацию, доставленную из Парижа майором Амирамом Левиным, генерал-майором запаса Рехавамом (Ганди) Зеэви и сотрудниками «Моссада», все участники планирования операции пришли к единому выводу: «Сайерет Маткаль» в аэропорту «Энтеббе» будут противостоять не только террористы, но и подразделения угандийской регулярной армии. Для успешного выполнения миссии «Сайерет Маткаль» необходимо было прикрыть внешним кольцом от вмешательства угандийской армии. Общее руководство и координация спасательной операцией, получившей название «Шаровая молния», было поручено заместителю начальника Генерального штаба генералу Кути Адаму. Его заместителем был назначен бывший командир «Сайерет Маткаль» помощник начальника Управления военной разведки АМАН по планированию специальных операций полковник Эхуд Барак. Командование наземной операцией было поручено командующему ВДВ и сухопутными войсками Израиля бригадному генералу Дану Шомрону. Он лично должен был возглавить операцию и доработать ее с условием подключения к антитеррористическому десанту других элитных спецподразделений. Его заместителем был назначен командир 35-й бригады ВДВ полковник Матан Вильнаи. Непосредственное освобождение заложников, удерживаемых в старом пассажирском терминале, было возложено на командира «Сайерет Маткаль» подполковника Йонатана Нетаньяху.

Спустя сутки, 3 июля 1976 года, в 18:30, на специальном заседании под председательством министра обороны Шимона Переса командующий ВДВ и сухопутными войсками Израиля бригадный генерал Дан Шомрон изложил членам правительства и начальнику Генерального штаба детальный план антитеррористической спасательной операции.

В ночь с 3 на 4 июля 1976 года четыре военно-транспортных самолета ВВС Израиля Lockheed C-130 Hercules произведут наземную высадку десанта в угандийском аэропорту «Энтеббе». Сотрудниками «Моссада» получена оперативная информация о прибытии в «Энтеббе» в субботу 3 июля ровно в 23:20 британского грузового самолета, благодаря чему появится возможность посадить израильские Hercules в ночных условиях. После того как британский самолет пойдет на снижение, в угандийском небе появятся четыре военно-транспортных самолета ВВС Израиля. Первый борт, согласно плану, «зависнет на хвосте» британского грузового самолета и совершит вместе с ним посадку, воспользовавшись взлетно-посадочными сигнальными огнями, предназначенными для «британца». Таким образом, первая волна десанта беспрепятственно проникнет на территорию аэропорта. Следом за ней через 7,5 минуты совершат посадку остальные три израильских военно-транспортных Lockheed C-130 Hercules. Все военно-транспортные самолеты будут осуществлять посадку с открытыми загрузочными люками. Не исключена вероятность того, что угандийцы из предосторожности попытаются погасить взлетно-посадочные огни. В этом случае первая волна десанта должна выложить вдоль взлетно-посадочной полосы сигнальные фонари и факелы.

Учитывая большое скопление угандийских солдат в аэропорту и его окрестностях, силовую часть спасательной операции следовало разделить на составные части — «внутренний круг» и «внешний круг». Группы «Сайерет Маткаль» должны сконцентрироваться на уничтожении террористов и угандийских солдат в старом терминале и освобождении заложников, образовав «внутренний круг». Параллельно «внешний круг» должен обеспечить прикрытие «Сайерет Маткаль» и заложников, приступив к уничтожению угандийских вооруженных сил по широкому периметру от старого терминала и на территории аэропорта; проверить возможность дозаправки четырех военно-транспортных самолета ВВС Израиля, а также вывести из строя авиационный парк угандийских ВВС, чтобы предотвратить последующее преследование.

На всю антитеррористическую операцию, начиная от посадки первого самолета и взлета последнего, отводилось ровно 58 минут.

Наземная группа израильского спецназа включала 280 человек — сержантов, офицеров, экипажи военно-транспортных самолетов и медицинский персонал, высаживающийся вместе с десантом.

«Сайерет Маткаль» («Отряд Йони») — 66 человек. Командир — подполковник Йонатан Нетаньяху.

1. Захват старого терминала.

2. Ликвидация террористов.

3. Освобождение заложников.

1. Группа командования, координации и связи командира «Сайерет Маткаль» подполковника Йонатана Нетаньяху.

2. Штурмовая группа майора Муки Бецера . Включает Mercedes и два джипа Land Rover.

3. Группа ближнего прикрытия заместителя командира «Сайерет Маткаль» майора Шауля Мофаза. Включает бронетранспортеры BTR-40.

35-я бригада ВДВ («Отряд Матан») — 79 человек. Командир — полковник Матан Вильнаи.

1. Разметка посадочной полосы.

2. Прикрытие прибывающих военно-транспортных самолетов.

3. Захват нового терминала и уничтожение контрольно-диспетчерской башни.

4. Проверка возможности заправки военно-транспортных самолетов в аэропорту «Энтеббе».

4. Мобильный резерв.

1. Передовой командный пункт — командир 35-й бригады ВДВ полковник Матан Вильнаи, начальник штаба, офицер военной разведки, офицер связи, военврач и двое связистов.

2. 15 бойцов командира 890-го батальона ВДВ подполковника Нехемии Тамри (захват нового терминала).

3. 14 бойцов командира 202-го батальона ВДВ подполковника Шмуэля Арада (захват северной парковки и заправки самолетов).

4. 6 бойцов командира спецназа 35-й бригады ВДВ майора Дорона Альмога (разметка взлетно-посадочной полосы и уничтожение контрольно-диспетчерской башни).

5. 16 бойцов роты истребителей танков ВДВ лейтенанта Нали Пекер (захват южной части аэропорта).

6. 4 бойца разведроты ВДВ лейтенанта Тали Верди (разметка взлетно-посадочной полосы и огневое прикрытие штурма контрольно-диспетчерской башни).

7. 6 бойцов разведроты ВДВ лейтенанта Нахшона Шезер (мобильный резерв и обеспечение возможной дозаправки военно-транспортных самолетов).

8. 4 бойца подразделения по борьбе с терроризмом и 7 заправщиков ВВС под командованием начальника Отдела по борьбе с терроризмом 35-й бригады ВДВ подполковника Рана Баг (обнаружение топливных резервуаров и прикрытие группы заправщиков).

Бригада «Голани» («Отряд Ури») — 47 человек. Командир — полковник Ури Саги-Айзенберг.

1. Главный резерв наземной операции и прикрытие военно-транспортных самолетов.

2. Эвакуация заложников к месту высадки десанта.

1. Передовой командный пункт — командир бригады «Голани» полковник Ури Саги-Айзенберг, офицер военной разведки, офицер связи, военврач и двое связистов.

2. 6 бойцов группы эвакуации 12-го батальона бригады «Голани» лейтенанта Рона Шехнер (обнаружение террористов и заложников, эвакуация раненых в военно-транспортный самолет № 4).

3. 12 бойцов 13-го батальона бригады «Голани» майора Габи Офира (обнаружение террористов и заложников, эвакуация заложников в военно-транспортные самолеты).

4. 12 бойцов спецназа бригады «Голани» капитана Эфи Итам (обнаружение террористов и заложников. Эвакуация заложников в военно-транспортные самолеты).

5. 12 бойцов 12-го батальона бригады «Голани» лейтенанта Рами Амира (обнаружение террористов и заложников, эвакуация заложников в военно-транспортные самолеты).

Авиационная группа — командир полковник Ами Аялон .

1. Boeing 707 — воздушный штаб операции «Шаровая молния». Командир экипажа — командующий ВВС Израиля генерал-майор Бени Пелед. На протяжении всей операции самолет будет курсировать над озером Виктория, осуществляя общее командование и координацию всех подразделений, высадившихся на территории Уганды.

2. Boeing 707 — военно-полевой госпиталь под командованием подполковника медицинской службы Эрана Долева. Авиалайнер приземлится в кенийском аэропорту Найроби и будет ожидать возвращение самолетов с заложниками и десантом.

3. 4 военно-транспортных самолета ВВС Израиля Lockheed C-130 Hercules 131-й эскадрильи «Желтая птица» под командованием подполковника Йошуа Шани (доставка десанта и эвакуация заложников.)

Ознакомившись во всех деталях с планом антитеррористической операции «Шаровая молния», министр обороны Израиля Шимон Перес дал окончательное разрешение на начало ее проведения. Однако последнее слово оставалось за премьер-министром Ицхаком Рабином, который всячески старался избежать военного конфликта и до последней минуты надеялся разрешить инцидент дипломатическими путями. Рабин позже не скрывал, что он с самого начала был настроен на обмен заложников. Такого же мнения, за исключением министра обороны Шимона Переса, придерживались и члены его правительства.

Со 2 июня никто из бойцов «Сайерет Маткаль» практически не сомкнул глаз. За два неполных дня следовало провести колоссальную по объему работу, на которую в обычных условиях требуется как минимум месяц.

По прошествии десятков лет невозможно представить, что при подготовке одной из самых блистательных операций в истории мировых спецслужб царили невообразимый хаос и неразбериха. В процессе подготовки операции «Шаровая молния» возникало столько предвиденных и непредвиденных осложнений, что у любого самого сумасшедшего оптимиста опустились бы руки, не говоря уже о людях, трезво оценивающих опасность. Можно сказать, они шли на заведомую смерть, оправданную лишь ущемленной национальной гордостью, страшной обидой и солидарностью со своими согражданами, попавшими в беду.

С первого же дня, как только поступила информация о посадке французского авиалайнера с заложниками в угандийском аэропорту, израильская разведка пристально отслеживала все передвижения фельдмаршала Иди Амина. Угандийский диктатор получал немыслимое удовольствие, наведываясь практически каждый день в старый пассажирский терминал. Он упивался собственной властью, часами беседуя с заложниками. В этом была и положительная сторона. Как выяснилось позже, заложники до последней минуты искренне верили, что угандийский диктатор их друг и полностью контролирует ситуацию. Они были спокойны, думая, что освобождение — это лишь вопрос времени. В любой антитеррористической операции психическое состояние заложников является немаловажным фактором, оказывающим значительное влияние на положительный исход. О своем прибытии угандийский диктатор никогда заранее не предупреждал. И в голове командира роты резервистов «Сайерет Маткаль» майора Муки Бецера родилась идея воспользоваться черным президентским Mercedes.

Надо сказать, что вся техническая подготовка штурма старого терминала проводилась непосредственно самими бойцами «Сайерет Маткаль». Со стороны могло показаться, что речь идет не о военной операции государственной важности, а о частной, личной инициативе, в которой государство не принимает никакого участия или просто закрывает глаза на ее подготовку. Раздобыть черный Mercedes было поручено Дани Дагану — офицеру «Сайерет Маткаль», ответственному за автомобильный парк подразделения. Но выяснилось, что угандийский диктатор пользовался старой моделью этой марки, которую в Израиль не ввозили уже более двух десятков лет. Проблема усугублялась тем, что машину необходимо было найти в крайне сжатые сроки.

Неимоверными усилиями всё же удалось раздобыть огромных размеров светло-серый Mercedes, скорее напоминавший груду старого проржавевшего металла, чем автомобиль. Двигатель не заводился, были серьезные неполадки с электрикой, не говоря уже о бесконечных механических поломках. Ни один здравомыслящий человек не стал бы восстанавливать эту старую ржавую повозку, гораздо дешевле было купить новый автомобиль. Несколько бойцов, более или менее разбиравшихся в автомеханике, на протяжении нескольких суток, начиная уже со среды, пытались реанимировать это «корыто».

Степень секретности вокруг всего, что было связано с заложниками, была такова, что не могло быть и речи, чтобы загнать машину в нормальную автомастерскую или пригласить профессиональных автомехаников и электриков. Всё приходилось делать самим. Только в кино и книгах возможности израильских спецслужб неограниченны. В реальности, как правило, многое решается за счет личной инициативы. Недаром в израильских спецслужбах основным является человеческий фактор.

Машину вручную выкрасили черным спреем, однако уже на следующее утро Mercedes покрылся пятнами, и всю работу пришлось выполнять заново. К пятнице всё же удалось привести автомобиль в чувство, однако тут же возникла новая проблема — колеса. Машина так долго простояла в гараже без движения, что уже после первых трех километров рассохшиеся покрышки стали рассыпаться на глазах. Пришлось лихорадочно искать другую резину. В какой-то момент командир «Сайерет Маткаль» подполковник Нетаньяху уже был готов заменить старый автомобиль на еще один джип Land Rover, хотя, по задумке, Mercedes был ключом ко всей операции. Но кто-то из спецназовцев через дальнего знакомого смог разыскать недостающие покрышки. Прямо среди ночи поехали в какой-то заброшенный гараж, расположенный в старой части арабского Яффо, и за свои деньги купили четыре старых колеса от Mercedes той же модели. Однако даже после того как все четыре колеса заменили, машина не внушала доверия. Она должна была проехать не более пяти километров, но внутри салона должны были разместиться по меньшей мере 10 спецназовцев с полным боекомплектом. Тогда кто-то из бойцов штурмового отряда вспомнил, что у его знакомого есть большой черный Limousine, который среди ночи вполне можно было принять за машину Иди Амина. Решили воспользоваться этим вариантом. Но после того как машину доставили на базу, неожиданно выяснилось, что Limousine был длиннее Mercedes более чем на полметра. При размещении людей и техники внутри военно-транспортных самолетов учитывается буквально каждый сантиметр, и в конечном итоге пришлось отказаться от замены и вернуться к первоначальному варианту.

Описывая подготовку к операции по освобождению заложников, следует отметить, что «Сайерет Маткаль» — это не антитеррористическое подразделение, а диверсионно-разведывательный батальон Генерального штаба Армии обороны Израиля, входящий в структуру Управления военной разведки АМАН. Одна из характерных особенностей работы «Сайерет Маткаль» — при выполнении особых операций на вражеской территории бойцы нередко маскируются под местных жителей, под террористов или облачаются в военную форму той страны, на территории которой проходит операция. Так и в этом случае было решено штурмовую группу из 25 человек переодеть в угандийскую пятнистую форму и загримировать под африканцев. Приложив немалые старания, всё же удалось разыскать что-то приблизительно напоминавшее форму армии Иди Амина. В казарме спецназа царила атмосфера маскарада, но без праздничного настроения. Выкрашенные в черную краску бойцы «Сайерет Маткаль» походили на клоунов, готовящихся к выступлению на детском утреннике. Но цель была достигнута: среди ночи их невозможно было отличить от угандийских солдат из личной президентской охраны. И именно это вызвало тревогу и сомнения командира «Сайерет Маткаль» подполковника Нетаньяху. Кто-то по ошибке в темноте в горячке боя мог открыть огонь по своим. Было принято решение не покрывать лица черным гримом, а ограничиться только пятнистой формой. Лишь один из бойцов, загримированный под угандийского диктатора, наложил на лицо черную тонирующую краску. Остальным бойцам штурмовой группы было приказано надеть на головы светло-серые полевые панамы, чтобы издалека в ночном бою их не приняли за угандийских солдат.

Спецназ начал подготовку к антитеррористической операции задолго до того, как она получила одобрение министра обороны Шимона Переса. Еще в среду 30 июня по чертежам, полученным от строительных подрядчиков израильской компании «Солель Боне», на одной из баз ВВС была возведена точная копия старого пассажирского терминала аэропорта «Энтеббе». Поначалу «Сайерет Маткаль» подошли к этому вопросу только как к отработке новой тактической схемы. Никто всерьез не верил, что найдется сумасшедший, способный взять на себя ответственность и отправить спецназ за 4 тысячи километров освобождать заложников во враждебно настроенном окружении. Осознание неизбежности операции приходило постепенно. Итак, модель старого терминала была выстроена, но, кроме этого, в распоряжении «Сайерет Маткаль» не было практически никакой дополнительной информации. Отработка плана освобождения заложников шла, что называется, вслепую. Но уже ближе к пятнице стали поступать более точные разведданные, что позволило хотя бы приблизительно определиться с тактической задачей и понять, что в конечном итоге следовало делать.

На каком-то этапе подготовки операции кто-то предложил разместить на переднем сиденье огромного свирепого добермана, чтобы парализовать волю террористов, выиграв для штурмового отряда бесценные секунды. По своей сути идея была просто замечательная, однако при более детальном рассмотрении от нее пришлось отказаться. Доберман — порода агрессивная и чрезвычайно непредсказуемая. Никто не мог утверждать, как повела бы себя собака после почти семичасового перелета.

Во всём, что касалось подготовки к проведению антитеррористической операции «Шаровая молния», присутствовала значительная доля авантюризма, граничащая с преступной безответственностью. Со всеобщего немого согласия все «врали» всем ради того, чтобы получить разрешение на вылет.

В пятницу утром перед завершающими учениями министр обороны Шимон Перес вызвал в свою канцелярию командира «Сайерет Маткаль» подполковника Нетаньяху только для того, чтобы лично от командира спецназа услышать, в какой степени его подразделение готово к выполнению задания. И подполковник спокойно и уверенно заявил, что его спецназовцы выполнят любую поставленную задачу. В тот же день командующий ВДВ и сухопутными войсками Израиля бригадный генерал Дан Шомрон, понимая, что ничего толком не доведено до конца, доложил начальнику Генерального штаба, что подготовка к операции завершена и объединенный десант в любое время готов погрузиться на самолеты и вылететь в Восточную Африку. В свою очередь Мота Гур доложил премьеру, что правительство может рассчитывать на силовое разрешение инцидента с заложниками.

Наивно полагать, что кого-то из перечисленных выше можно было ввести в заблуждение относительно истинного положения вещей. Объяснение всеобщей «наивности» лишь в том, что в такой критической ситуации просто необходимо было «поверить», чтобы сдвинуть с места огромную неповоротливую военно-политическую машину. В противном случае решение о проведении спецоперации никогда не было бы принято.

Итак, все до единого понимали, что операция совершенно неподготовлена. И Рабин, и Мота Гур, и Шимон Перес делали вид, что не видели обмана. Вариант, предполагавший, что Израиль отдаст на растерзание своих сограждан, отмели сразу же. Бездействие государства поколебало бы национальную идею, патриотизм израильтян, парализовало бы дух общества. До событий в Энтеббе каждый израильтянин, попавший в беду, был твердо убежден в том, что государство приложит все усилия для его спасения. Ни у кого из руководителей страны не хватило духу отказаться от проведения антитеррористической операции. Быть может, это и выглядело неприкрытым государственным цинизмом, но гибель заложников и десанта во время антитеррористической операции имела бы для страны менее губительные последствия, нежели выдача осужденных террористов. Почувствовав слабину в системе безопасности, неспособность государства защищаться, арабские, в частности палестинские, террористы набросились бы на Израиль, словно шакалы на обессиленное животное. Прояви правительство в данной ситуации слабость, в дальнейшем его гражданам пришлось бы испытать на себе десятки таких «энтеббе». Террористы, подогреваемые арабскими режимами, стали бы требовать от Израиля территориальных уступок, на которые он никогда не пошел бы. В конечном итоге нерешительность привела бы впоследствии к жертвам, в сотни раз превышающим число заложников в Энтеббе.

Наблюдая за действиями сводного десанта, начальник Генерального штаба — ветеран нескольких войн, бÓльшую часть своей жизни прослуживший в армии, не мог не заметить, какая неразбериха творилась на итоговых учениях. Совершенно ничего не было подготовлено. Спустя много лет командир 131-й эскадрильи «Желтая птица» подполковник Йошуа Шани делился впечатлениями: «Вся операция была спланирована за 48 часов. Подготовка операции такой сложности могла занять месяц, два, полгода или больше. У нас было только два дня, мы могли проработать только два процента плана, оставив девяносто восемь процентов на импровизацию…»

Модель абсолютно не была выстроена, подразделения толком не знали, что от них требовалось, боевые машины не были приведены в должное состояние. Отдельные штурмовые группы «Сайерет Маткаль» мешали друг другу, попадая на линию огня. Спецназ 35-й бригады ВДВ и бригады «Голани» не успевали высадиться и занять исходные рубежи, бойцы «Сайерет Маткаль» оказывались под обстрелом основной части десанта, которая должна была провести зачистку нового пассажирского терминала и подготовиться к отражению возможной контратаки угандийской армии. На всё это накладывались пробелы в оперативно-разведывательной информации, ставящие под угрозу не только заложников, но и весь десант. Перед одной из групп сводного десанта была поставлена задача уничтожения угандийских МиГ-17 и МиГ-21, размещенных на территории аэропорта «Энтеббе». Однако никто не мог поручиться, что угандийские ВВС не приведены в полную боевую готовность. Если бы при уничтожении угандийских «мигов» начали взрываться боезапас и топливные баки, бóльшая часть аэропорта, в том числе старый пассажирский терминал с заложниками, была бы охвачена морем пламени.

После полудня был собран «узкий» кабинет правительства и комитет ВАРАШ. Подводя итоги утренних учений, Шимон Перес и Ицхак Рабин, прежде чем выносить вопрос на окончательное обсуждение, хотели услышать мнение начальника Генерального штаба об уровне подготовки сводного антитеррористического десанта. На совещание был также приглашен лидер оппозиции Менахем Бегин, которому при обсуждении был предоставлен равный голос, поскольку в Уганде решалась не только судьба заложников, но и в какой-то мере будущая безопасность всего Израиля. Именно по этой причине правящая партия не решалась брать на себя всю полноту ответственности и самостоятельно принимать судьбоносное для страны решение. На период разрешения кризиса с заложниками правительство и оппозиция пришли к взаимному соглашению, сформировав временную чрезвычайную коалицию.

В последний день бойцы «Сайерет Маткаль» пребывали в тягостном настроении. Казалось, должен найтись кто-то из высших армейских чинов, кто осмелился бы позвонить в канцелярию премьер-министра и открыто заявить, что операция совершенно не подготовлена и посылать людей в Уганду — значит, обречь их на неминуемую гибель.

Несмотря на это, подготовка шла полным ходом. Вокруг операции царила такая непроницаемая завеса секретности, что даже те, кто в ней участвовал, до последнего момента не знали, на какой день и час назначен вылет. Не только в мире, но и в самом Израиле никто не подозревал, что готовился силовой вариант освобождения заложников. Все были уверены, что у Израиля нет выбора и в сложившейся ситуации, скорее всего, кризис с заложниками разрешится уступками со стороны государства.

Чтобы исключить малейшую утечку информации, все, кто непосредственно принимал участие в подготовке высадки в аэропорту «Энтеббе», не покидали своих баз. Даже семьи не знали, что предстояло выполнить их родственникам. Группа врачей, входившая в состав военно-полевого госпиталя, с пятницы была помещена под «карантин». Их отсутствию можно было найти очень простое и логичное объяснение как для семей, так и для больниц, в которых они работали. Большинство израильских врачей являются офицерами запаса и обязаны каждый год проходить сорокадневные сборы резервистов. Страна, постоянно находящаяся в состоянии войны со своими соседями, обязана регулярно проводить учения по мобилизации, когда отдельных резервистов вызывали в свои части прямо с места работы. Бойцы «Сайерет Маткаль», за исключением нескольких офицеров и тех, кто занимался техническими вопросами, вообще не покидали расположения базы с момента поступления первой информации об угоне самолета. Связь с внешним миром для них прервалась на всю последующую неделю.

Единственные, кто посмел воспротивиться «карантину», были израильские летчики, которым предстояло вести самолеты в далекую Уганду. Последнюю ночь перед вылетом они хотели провести со своими семьями, а не на казенных койках, учитывая, что шансы на возвращение были минимальными. Признанная элита израильской армии! Как правило, сбитые израильские летчики, попавшие в плен, не могли рассчитывать на снисхождение и подвергались наиболее жестоким пыткам и издевательствам. Они даже не могли надеяться на обмен военнопленными или получить освобождение за счет выдачи осужденных террористов. Потому они относятся к одной из самых скрытных и неразговорчивых категорий израильтян. Учитывая это, им единственным на протяжении всего периода подготовки антитеррористической операции было позволено возвращаться домой.

Речь идет о пилотах четырех военно-транспортных самолетов Lockheed C-130 Hercules из 131-й эскадрильи «Желтая птица», которым наряду с «Сайерет Маткаль» отводилось центральное место в операции. Именно на плечи этих парней ложилась наиболее сложная часть операции, от них на девяносто процентов зависел успех. Все понимали: если экипажи смогут незаметно доставить «острие иглы» к старому терминалу, операция завершится успехом.

131-я эскадрилья (воздушная эскадрилья «Желтая птица») — военно-транспортная эскадрилья ВВС Израиля.

Создана в разгар войны Судного дня 14 октября 1973 года на базе 12 военно-транспортных самолетов ВВС США Lockheed C-130 Hercules, переданных в рамках военной помощи ВВС Израиля.

Сутки спустя, в ночь с 15 на 16 ноября 1973 года, эскадрилья открыла воздушный мост и совершила 26 вылетов, перебрасывая на Синай бронетранспортеры, живую силу и боеприпасы.

Только сами пилоты понимали, сколько скрытых препятствий и ловушек предстояло миновать на пути к Уганде. Один самолет еще можно было выдать за обычный гражданский рейс, что, в общем-то, и было сделано с первыми двумя Boeing 707, но как скрыть целую эскадрилью военно-транспортных самолетов, на которую ложилась наиболее сложная фаза операции? Необходимо было не только долететь до Уганды, но и вернуться домой. Проблема была еще и в том, что военные летчики никогда не бывали в Центральной и Восточной Африке. Дальше Нила никто из них никогда не летал. Никто из пилотов 131-й эскадрильи не был знаком с маршрутом, который пришлось бы преодолеть в крайне сложных условиях, без помощи авиадиспетчеров, сохраняя полное радиомолчание, ориентируясь исключительно по навигационным приборам.

При этих обстоятельствах командующий ВВС генерал-майор Бени Пелед отдал приказ включить в летные экипажи пилотов авиакомпаний, ранее работавших на маршруте Тель-Авив — Энтеббе. Одного из гражданских пилотов, капитана запаса Михаэля Бен-Йосефа (он занял место за штурвалом второго Lockheed C-130 Hercules), военная полиция сняла прямо с самолета EL AL перед самым вылетом, без каких-либо объяснений вручив ему в руки повестку № 8 : «Следуйте за нами, с этой минуты вы офицер ВВС Израиля». Через 15 минут капитан Михаэль Бен-Йосеф уже сидел в штабе, где собрались остальные пилоты, успев сменить униформу авиакомпании EL AL на летные комбинезоны военных летчиков. Пилоты стали задавать вопросы, поскольку они должны были знать все детали. И услышали: «У нас нет ответов».

Во время инструктажа было сказано, что аэропорт «Энтеббе» самолеты будут покидать по мере заполнения в произвольном порядке. Капитан Бен-Йосеф поднял руку и спросил: «Что произойдет с последним четвертым самолетом, если какой-нибудь угандийский солдат вдруг повредит его из гранатомета? Он останется в угандийском аэропорту один, без прикрытия?» Это было дельное и своевременное замечание. Даже одной случайной пули из автомата Калашникова, попавшей в двигатель, было достаточно, чтобы многотонная машина не смогла оторваться от взлетно-посадочной полосы. Было решено, что два последних самолета одновременно покинут аэропорт или займут круговую оборону, ожидая подкрепления из соседней Кении.

Затем начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Мота Гур неожиданно спросил: «А что произойдет, если угандийцы потушат огни взлетно-посадочной полосы прежде, чем первый военно-транспортный самолет успеет совершить посадку?» (В 1976 году у израильских пилотов еще не было приборов ночного видения.) Командир 131-й эскадрильи подполковник Йошуа Шани уверенно ответил: «Мы умеем сажать самолеты и в полной темноте, по одним навигационным приборам». «Докажи!» — сразу потребовал Мота Гур.

Вечером того же дня на военном аэродроме собрались экипажи самолетов, начальник Генерального штаба, командующий ВВС и начальник Отдела специальных операций. Прежде чем дать разрешение на демонстрацию слепой посадки, командующий ВВС генерал-майор Бени Пелед выразил сомнение, аккуратно заметив, что это не самый оптимальный вариант совершать посадку по навигационным приборам. На это подполковник Йошуа Шани ответил: «В Лоде это не сработает, а на пустой взлетно-посадочной полосе аэропорта “Энтеббе” будет самый раз». Генерал-лейтенант Мота Гур решил лично подняться в кабину пилотов. Позднее он говорил, что ничего более страшного ему никогда не приходилось испытывать. В полной мгле многотонный «Гиппо»  буквально нырнул на взлетно-посадочную полосу и остановился. Придя в себя, начальник Генштаба оказался под таким сильным впечатлением, что не раздумывая дал разрешение на воздушную операцию.

В субботу 3 июля 1976 года, в 14:30, перед самым вылетом в Уганду, все участники антитеррористической спасательной операции собрались вместе в крытом ангаре аэродрома «Офира» Шарм-эль-Шейха на Синайском полуострове. Нервы были натянуты до предела. Все молча сидели на бетонном полу, ожидая прибытия командующего ВДВ и сухопутными войсками Израиля бригадного генерала Дана Шомрона. Собравшиеся рассчитывали услышать от генерала длинную эмоциональную речь, однако, войдя в ангар, командующий плотно закрыл за собой двери и, вскочив на подножку одного из джипов, быстро произнес: «То, что вам предстоит сделать, важно для государства Израиль! Я знаю, что каждый из вас выполнит свой долг!.. Желаю удачи!.. Благодарю!»

Через два часа от взлетно-посадочной полосы аэродрома «Офира» оторвался Boeing 707, на борту которого разместился штаб операции. Самолет был выкрашен в традиционные бело-голубые израильские цвета авиакомпании EL AL и совершал, казалось, обычный гражданский рейс. Как уже было упомянуто, за штурвалом самолета находился командующий ВВС Израиля генерал-майор Бени Пелед. Учитывая исключительную важность и сложность поставленной перед авиацией задачи, генерал-майор не мог себе позволить остаться в стороне. С началом высадки десанта первый Boeing 707 должен был вновь подняться в небо и на протяжении всего хода наземной операции курсировать над озером Виктория в районе аэропорта «Энтеббе».

Через несколько минут с той же взлетно-посадочной полосы аэродрома «Офира» в воздух поднялся второй Boeing 707, на борту которого разместился военно-полевой госпиталь. Оба самолета должны были совершить длительный 6-часовой перелет вдоль Красного моря, прижимаясь к берегам Саудовской Аравии, затем пролететь через всю территорию Эфиопии и ровно в 22:30 совершить посадку в кенийском международном аэропорту Найроби.

Последними, примерно через час после вылета первого самолета, аэродром Шарм-эль-Шейха тайно покинули четыре военно-транспортных самолета, на борту которых разместился сводный десант и боевая техника. За штурвалом первого Lockheed C-130 Hercules сидел командир 131-й эскадрильи «Желтая птица» подполковник Йошуа Шани. Самолеты были настолько перегружены, что казалось, ни один из них не сможет оторваться от взлетно-посадочной полосы. Один из пилотов даже пошутил: «Мы в Уганду полетим или поедем?» Им предстояло проделать длинный путь, пролетев над Красным морем на высоте не более 30 метров от воды, избегая радаров египетских, саудовских и суданских ПВО. Затем авиагруппа должна была взять курс на Джибути, свернуть на Найроби, пролетев западнее Сомали и над эфиопским районом Огаден, после чего направиться на юго-запад через Восточно-Африканский рифт и озеро Виктория.

Самолеты поднялись в воздух, взяв курс на Восточную Африку до того, как правительство Израиля приняло окончательное решение. В любой момент десантную эскадрилью могли развернуть назад. То, что разрешение на силовое решение кризиса с заложниками не было получено, знали и те, кто находился на борту военно-транспортных самолетов. У каждого в душе, хоть это и не обсуждалось, таилась слабая предательская надежда, что операцию отменят. Десантников можно было понять. Люди летели в неизвестность. Никто не знал, что их ожидало в самом центре континента, за 4 тысячи километров от родных границ. Каждый из спецназовцев имел за своими плечами многолетний опыт проведения специальных операций в глубоком тылу противника. Каждый из них прекрасно понимал, что в случае катастрофы помощи ожидать было неоткуда, а попасть в плен к угандийским дикарям в военной форме было намного ужаснее, чем оказаться в руках палестинских террористов или в застенках арабских спецслужб. Все без исключения знали, что в случае пленения их одного за другим начнут рвать на куски, скармливая африканским крокодилам. Поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы и тех, кому посчастливится остаться в живых.

Как правило, спецподразделения учитывают любые ситуации. В Энтеббе в случае провала единственная надежда на спасение находилась за кенийской границей, до которой нужно было еще пробиться. (Все понимали ничтожность шанса, что кому-нибудь удастся пройти почти 180 километров под огнем преследователей, унося на себе раненых и трупы своих товарищей. Даже в такой безвыходной ситуации ни у кого не могло возникнуть и мысли оставить в Уганде своих погибших, не говоря уже о раненых.) Топливные баки джипов и бронетранспортеров были залиты до отказа. Несмотря на строжайший запрет, спецназовцы на свой страх и риск прятали дополнительные канистры и бочки с горючим, которого в случае отступления должно было хватить до кенийской границы. Кроме того, в комплект каждого джипа и бронетранспортера было вложено несколько подробных карт Уганды.

Только когда эскадрилья самолетов с десантом находилась в воздушном пространстве Эфиопии, специальная комиссия смогла наконец-то добиться одобрения всех членов правительства и оппозиции, включенной в коалицию, и дать «зеленый свет» на начало антитеррористической операции. В далекую Кению было отправлено краткое телефонное сообщение, которого так ждал полковник Эхуд Барак: «…Тесть Аврамеле точно будет на бар-мицве…»

Услышав это сообщение, полковник Барак понял, что разрешение на военную операцию получено и самолеты с десантом уже находятся на пути в аэропорт «Энтеббе».

Несмотря на нервный мандраж, неизменный спутник спецопераций, и предательский страх, пожиравший изнутри каждого бойца, все как один моментально отключились и погрузились в глубокий сон, после того как радист вышел из кабины пилотов и сообщил десантникам, что операции дано «добро».

Сказывалась накопившаяся усталость, недосыпание и нервное перенапряжение последних дней. Один лишь командир «Сайерет Маткаль» подполковник Йонатан Нетаньяху продолжал бодрствовать. Внешне он был совершенно спокоен, в течение всего полета он просто читал книгу. Хотя перед посадкой на самолет он сказал одному из своих офицеров: «У меня плохое предчувствие. Я не вернусь домой».

Полет до воздушного пространства Эфиопии проходил без видимых осложнений, хотя пилотам пришлось продемонстрировать высочайшее мастерство. Пока самолеты находились в воздухе, были строго запрещены любые радиопереговоры, несмотря на то что нередко расстояние между крыльями составляло считаные метры. Любая, самая незначительная ошибка одного из пилотов могла привести к необратимым трагическим последствиям. Загруженные до предела Lockheed C-130 Hercules были вынуждены прижиматься друг к другу, чтобы в случае обнаружения на радарах авиадиспетчеров и ПВО выглядеть, как большая стая птиц. Первый отрезок маршрута пришлось пройти над водой. Расстояние между многотонными военно-транспортными самолетами и морской гладью порой не превышало двух десятков метров. Сложность перелета можно было сравнить с нейрохирургической операцией. Спустя час после взлета пилоты увидели слева перед собой пугающую своим видом темно-багровую стену. Это была сильная песчаная буря, которая быстро двигалась навстречу эскадрилье со стороны Саудовской Аравии. Вторым неприятным сюрпризом стали советские корабли. Эскадрилье «Желтая птица» пришлось пройти рядом с ними в надежде, что русские из-за песчаной бури не обратят на нее внимания. Так и произошло. Из-за песка в воздухе русские корабли были вынуждены временно отключить радарные установки. Над Эфиопией опасность обнаружения миновала, и самолеты стали набирать высоту. По воспоминаниям израильских пилотов, они чувствовали себя пиратами, летевшими над Африкой без разрешения, чтобы захватить чужой аэропорт.

Бóльшую часть пути погода выступала союзником израильтян. Однако по мере приближения к конечной цели следования десанта метеоусловия заметно ухудшились. На горизонте всё отчетливее стали прорисовываться свинцовые грозовые тучи. На подлете к Уганде самолетам пришлось рассеяться в радиусе полумили, и пилоты были вынуждены в полном одиночестве, рассчитывая только на собственный опыт и мастерство штурманов, пробиваться практически на ощупь сквозь плотную завесу грозового ливня, идя по навигационным приборам. Не могло быть и речи, чтобы попытаться отклониться от маршрута, обойти непогоду стороной или набрать высоту. Запасы горючего в топливных баках и так были на исходе, и в случае дополнительного крюка его определенно не хватило бы для того, чтобы вновь подняться в небо после завершения спасательной операции. В заданном районе перед самой посадкой авиалайнеры должны были вновь соединиться. Одновременная посадка всех четырех военно-транспортных самолетов была залогом успешного исхода операции.

Спустя 6 часов после вылета из аэропорта «Офира» израильским штурманам удалось вывести десантную эскадрилью через северо-восточную часть Виктории к аэропорту «Энтеббе» невзирая на полную темноту, без помощи наземных авиадиспетчеров, оставив за собой 3800 километров крайне сложного маршрута. За несколько минут до посадки правительство Израиля поставило в известность правительства США и других западных стран о начале спасательной операции, чтобы в этих странах не была объявлена военная тревога в связи с неожиданной агрессией против Уганды.

До минуты рассчитав «состыковку» с британским грузовым самолетом, первый израильский «Гиппо», ведомый подполковником Йошуа Шани, оторвался от эскадрильи и стал заходить на посадку. Взлетно-посадочную полосу было прекрасно видно издалека. Она была хорошо освещена. Второй военно-транспортный самолет капитана Михаэля Бен-Йосефа по графику должен был зайти на посадку с первым выстрелом в старом терминале, ровно через 7,5 минуты. Первый самолет должен был успеть развернуться, выгрузить Mercedes c джипами сопровождения и дать «Сайерет Маткаль» время, чтобы добраться до старого пассажирского терминала. Следом за вторым военно-транспортным самолетом с промежутком в минуту должны были совершить посадку третий и четвертый борты.

Первый самолет сел в 23:18, на две минуты раньше запланированного, воспользовавшись сигнальными огнями взлетно-посадочной полосы, оставленными для британского грузового транспорта. Для экономии времени посадка осуществлялась с открытой задней рампой. Первым на угандийскую землю ступил командир спецназа 35-й бригады ВДВ майор Дорон Альмог. Выпрыгивая на ходу, он с шестью своими бойцами стал устанавливать сигнальные огни вдоль взлетно-посадочной полосы.

Всё нужно было сделать очень быстро. В любой момент аэропорт мог погрузиться в темноту, затруднив высадку остального десанта. Следом за ними на взлетно-посадочную полосу выпрыгнули на ходу несколько бойцов бригады «Голани». Рассыпавшись по периметру, они взяли в кольцо район посадки самолетов, не позволяя никому приблизиться и идентифицировать израильский десант до того, как начнется бой.

Лишь только первый Hercules остановился, на взлетно-посадочную полосу выбежал бригадный генерал Дан Шомрон. Следом за ним по заднему пандусу на полосу съехал черный Mercedes с президентскими флажками, на переднем сиденье которого находился командир «Сайерет Маткаль» подполковник Нетаньяху. Убедившись, что остальные два джипа заняли исходные позиции, полковник высунулся из окна автомобиля и взмахом руки подал сигнал к началу движения.

На большой скорости, включив противотуманные фары и дальние огни, «эскорт Амина» с израильским спецназом рванул на большой скорости к старому пассажирскому терминалу, расположенному в двух с половиной километрах от места высадки первой волны десанта. Преодолев бóльшую часть пути, машины выехали на центральный перекресток и, резко вывернув влево, стремительно стали приближаться к стоянке старого терминала, в котором удерживались израильские заложники и экипаж французского лайнера. Судя по тишине, которая царила вокруг, первый этап операции прошел именно так, как и планировалось. Израильский спецназ мог воспользоваться своим самым главным козырем, на котором выстраивался весь сценарий антитеррористической операции «Шаровая молния», — фактором неожиданности.

Согласно оперативной информации, поступившей от внешней разведки, двое угандийских часовых должны были находиться на стоянке старого терминала, примерно в 100 метрах от главного входа. На полигоне во время отработки захвата здания их имитировали большие металлические бочки из-под солярки. Прежде чем приблизиться к главному входу и вступить в бой с террористами, следовало бесшумно ликвидировать часовых, воспользовавшись пистолетами с глушителями. Эта часть работы была возложена на бойцов, находившихся во главе эскорта в черном Mercedes.

Въехав на стоянку, штурмовая группа сразу заметила двух часовых, вяло переминавшихся на месте примерно в 80 метрах от здания с заложниками. Позже бойцы «Сайерет Маткаль» вспоминали, что встреча с угандийскими часовыми сразу подняла всем настроение, вселив уверенность в положительном исходе всей операции. Однако всего нельзя предусмотреть. Как правило, во время боя могут возникнуть совершенно нелепые накладки. Угандийский часовой, заметив приближающийся эскорт, передернул затвор автомата. Бойцы «Сайерет Маткаль» не могли знать, что действия угандийского часового были частью традиционного ритуала приветствия диктатора. Опасаясь, что угандийцы рассмотрели белые лица спецназовцев, подполковник Нетаньяху и сидевший за ним боец выхватили пистолеты с глушителями и стали расстреливать часовых с большого расстояния. Тем не менее часовые продолжали стоять, лишь один слегка оступился, получив незначительное касательное ранение в руку. Несмотря на то что выстрелов не было слышно, часовые мгновенно сориентировались в происходящем, поняв, что в машине находился кто угодно, но не фельдмаршал Иди Амин Дада Уме. Водитель Land Rover, следовавшего вторым после Mercedes, желая опередить угандийцев, резко вырулил вправо и, отделившись от эскорта, на большой скорости попытался сбить часовых. Как раз в этот момент раздались оглушительные автоматные очереди, всполошившие всё вокруг. Бойцы, находившиеся в последнем джипе, опасаясь, что часовые откроют стрельбу, опередили их, расстреляв из новейшей модификации автомата Калашникова АКС-74.

Фактор неожиданности окончательно был утерян, в то время как до старого пассажирского терминала оставалось не менее 80 метров. Именно эти метры могли стать губительными для заложников. Весь план шел под откос. Угандийские солдаты, дремавшие на старой контрольно-диспетчерской башне, не сразу сориентировались, им понадобилось полминуты, чтобы разобраться в происходящем. Это и спасло спецназовцев от прямого пулеметного огня. У бойцов «Сайерет Маткаль» не было ни секунды времени на раздумье, решение следовало принимать немедленно, прямо на ходу.

На огромной скорости по самому короткому пути машины со спецназом ринулись к центральному входу пассажирского терминала. Оставив машины в «мертвой зоне» у контрольно-диспетчерской башни, группа из 25 бойцов, ведомая майором Муки Бецером, выбежала под шквальный огонь и бросилась к залу с заложниками. За считаные мгновения израильтянам удалось миновать простреливаемую зону и плотно прижаться к стене старого пассажирского терминала.

На шум выстрелов из центрального входа с автоматом в руках выбежал главарь угонщиков Вильфрид Безе. По всему было видно, что появление израильских солдат стало для него полной неожиданностью. Он был совершенно растерян. Прежде чем Безе поднял оружие, майор Муки Бецер открыл по нему плотный автоматный огонь, и тому ничего иного не оставалось, как тут же ретироваться в здание старого терминала. Оказавшись внутри терминала, террорист передернул затвор и дал длинную автоматную очередь через смотровое стекло. Первое, что промелькнуло в головах заложников, что переговоры сорвались и террористы принялись приводить в исполнения свои угрозы. Но Вильфрид Безе неожиданно для всех остановился и крикнул заложникам: «Бегите скорее в туалет! Укройтесь там!» Тем временем боец «Сайерет Маткаль» Амир Офер сменил опустошенную обойму и с криком: «Заложники, на землю!» — первым нырнул в здание старого терминала, расстреляв в упор Вильфрида Безе. У майора Муки Бецера заклинило оружие, и он вынужден был пропустить вперед Амира Офера и еще нескольких бойцов. Следом за ними вбежал лейтенант Амнон Пелед, застреливший Бригитт Кульманн и стоявшего рядом с ней у стены одного из палестинских террористов. Бригитт Кульманн сжимала в одной руке пистолет, а в другой осколочную гранату. К счастью, пуля настигла ее быстрее, чем она успела выдернуть чеку. В ту же секунду в помещение ворвались остальные бойцы «Сайерет Маткаль». Рассеявшись по залу между лежавшими на полу заложниками, спецназовцы сделали еще несколько контрольных выстрелов по трупам террористов. «Где остальные?» — закричал майор Муки Бецер, имея в виду террористов. Заложники испуганно показали на вход в главный зал ожидания. В этот же момент в другом конце зала из темноты выплыл еще один силуэт с автоматом в руках. Террорист успел выстрелить, но тут же получил длинную автоматную очередь в голову и грудь. Спецназовцы вбежали в главный зал ожидания и добили еще нескольких палестинцев. Всё происходило молниеносно, и со стороны захваченных врасплох террористов фактически не было оказано никакого сопротивления. Но еще оставался второй этаж. Муки Бецер с двумя бойцами стал подниматься по лестнице, ведущей туда, чтобы предотвратить возможность неожиданной контратаки в тыл. Они успели подняться всего лишь на два пролета, как навстречу им выбежала большая группа угандийских солдат. Бой был скоротечный, но чрезвычайно ожесточенный. Прежде чем на второй этаж успела подоспеть помощь товарищей, в коридоре уже лежали тела 12 угандийских солдат и двоих оставшихся террористов, пытавшихся найти убежище в комнате ожидания пассажиров VIP-класса. Последнего террориста застрелил майор Муки Бецер. С первой стычки с угандийскими часовыми до окончания зачистки всего старого пассажирского терминала миновало не более двух минут. «Острие иглы» успешно выполнило свою часть спасательной операции, уложившись точно в отведенное время.

К несчастью, не обошлось без жертв среди заложников. Когда в зал терминала ворвалась основная группа «Сайерет Маткаль», один из спецназовцев через мегафон стал кричать, успокаивая заложников: «Ану исраэлим, бану лакахат отхем а-байта!»  Один из заложников, 19-летний репатриант из Франции Жан-Жак Маймони, услышав иврит, на радостях вскочил с пола и бросился к спецназовцам. У парня была очень смуглая кожа, и его ошибочно, в запарке боя, приняли за палестинского террориста и расстреляли в упор. Поскольку в зале с заложниками находились и другие террористы, не ликвидированные во время первого удара, под перекрестным огнем были смертельно ранены еще двое заложников — 52-летний служащий медицинской страховой компании Паско Коэн и 56-летняя репатриантка из Советского Союза Ида Борхович.

Тем временем совершил посадку второй военно-транспортный самолет, за штурвалом которого находился резервист капитан Михаэль Бен-Йосеф. Поскольку неожиданно началась сильная гроза с громом, молнией и сильным градом и возросла опасность столкновения, капитан Бен-Йосеф прервал молчание в радиоэфире и стал направлять на посадку два других самолета.

Когда третий Lockheed C-130 Hercules стал заходить на посадку, угандийцы неожиданно погасили огни взлетно-посадочной полосы. Весь аэропорт сразу погрузился во мглу. Из-за ненастной погоды подсветка, выложенная десантниками, была практически не видна. Пилоты сразу отстегнули ремни и прижались лицами к иллюминаторам в надежде увидеть хоть какой-нибудь ориентир. За 8 секунд до контакта с землей командир экипажа выключил двигатели, и самолет буквально рухнул на взлетно-посадочную полосу. Посадка была очень жесткой, но удачной. Ни самолет, ни груз не получили повреждений.

Последним сел четвертый самолет, который должен был забрать заложников. Он летел налегке, и пилотам не составило особого труда совершить слепую посадку.

Тем временем на пути «Сайерет Маткаль» возникло новое, впрочем, вполне ожидаемое препятствие. Угандийские солдаты, засевшие на контрольно-диспетчерской башне, продолжали обстреливать площадку перед старым пассажирским терминалом. Любой, кто пытался выйти наружу, попадал под шквальный автоматно-пулеметный огонь. Понадобилось еще какое-то время, пока не подошла помощь группы прикрытия. Пулеметная точка была подавлена залпом из гранатомета бронетранспортера заместителя командира «Сайерет Маткаль» майора Шауля Мофаза. Выбежав из старого терминала, спецназовцы только сейчас заметили страшную потерю. Прямо перед центральным входом в луже крови лежал командир «Сайерет Маткаль» подполковник Йонатан Нетаньяху. По одной из версий, у майора Муки Бецера, бежавшего во главе штурмовой группы, что-то произошло с оружием. Незначительная заминка могла сорвать всю операцию. Йони Нетаньяху пришлось с несколькими бойцами справа обогнуть группу майора Муки Бецера и самому возглавить штурм. Как только он вышел из слепой зоны, он сразу оказался в прицеле угандийского солдата, засевшего на контрольно-диспетчерской башне, и в первые же секунды штурма был смертельно ранен выстрелом в спину.

Перед высадкой в аэропорту «Энтеббе» подполковник Нетаньяху лично отдал приказ до окончания зачистки старого пассажирского терминала никому из раненых не оказывать помощь, чтобы не сбить темп атаки. Однако, как выяснилось позже, ранение было настолько серьезным, что у него не было ни единого шанса выжить даже при оказании своевременной медицинской помощи.

Лишь только стихли выстрелы в старом пассажирском терминале, бригадный генерал Дан Шомрон стал безуспешно вызывать командира «Сайерет Маткаль». Молчание могло означать только самое худшее. Голос генерала звучал умоляюще: «Йони, Йони, ответь… Йони, Йони ответь…» Но Йони ответить не мог. Он был уже мертв.

После зачистки всех этажей старого терминала заложникам было приказано бросить все вещи и приготовиться к эвакуации. Но прежде чем вывести людей на простреливаемый участок аэропорта, нужно было дождаться, пока затихнет бой. Со всех сторон доносились длинные автоматно-пулеметные очереди, прерываемые глухими разрывами. С каждой минутой шансы вернуться домой уменьшались в геометрической прогрессии. Любой ценой следовало уложиться в отведенное время, до того как угандийцы стянут к аэропорту крупные силы, включая танки и минометную артиллерию.

На территории аэропорта царил сущий ад. Наверняка угандийской армии за всё время ее существования не приходилось испытывать подобного кошмара, в прямом смысле свалившегося им на голову. Сразу после высадки «Сайерет Маткаль» и передового командного пункта бригадного генерала Дана Шомрона на взлетно-посадочной полосе «Энтеббе» совершили посадку остальные военно-транспортные самолеты со второй волной сводного десанта 35-й бригады ВДВ и бригады «Голани». Бойцы спецназа ВДВ майора Дорона Альмога, находившиеся вместе с «Сайерет Маткаль» в первом самолете, еще до прибытия второй волны десанта одним точным выстрелом из ручного противотанкового гранатомета «ЛАУ» уничтожили новую контрольно-диспетчерскую башню, чтобы ослепить угандийские ВВС и сделать невозможным преследование эскадрильи. Разделившись на три автономные группы, вторая волна десанта погрузилась на бронетранспортеры и джипы с установленными на них безоткатными артиллерийскими орудиями и крупнокалиберными пулеметами. И тут не обошлось без накладки. Бойцы бригады «Голани», прибывшие вместе с «Сайерет Маткаль», чтобы обеспечить прикрытие военно-транспортной эскадрильи, не успели вернуться к исходной точке и оказались на линии огня, чем на несколько минут задержали атаку второй волны десанта. Двигаясь в разных направлениях, три группы второй волны сводного десанта должны были как можно скорее взять под контроль весь аэропорт, пока угандийцы не пришли в себя от первого шока и не успели организовать оборону.

Пока вторая волна сводного десанта выходила на исходные позиции, группа прикрытия «Сайерет Маткаль» под командованием майора Шауля Мофаза обогнула новый пассажирский терминал. От пламени контрольно-диспетчерской башни на огромном участке аэропорта стало светло как днем. Неожиданно группа столкнулась с небольшим отрядом угандийских солдат. Увидев бронетехнику с израильскими шестиконечными звездами, угандийцы в панике стали разбегаться, пытаясь как можно скорее найти укрытие. Учитывая, что еще несколько лет назад они проходили обучение под присмотром опытнейших израильских инструкторов, высадка израильтян стала для них такой неожиданностью, что никто даже не думал о сопротивлении. Сам фельдмаршал Иди Амин непреднамеренно нагнал на них страху, в свое время внушая им, что они «обучались у лучшей армии мира».

Четырнадцать бойцов 202-го батальона ВДВ вышли к северо-западной части аэропорта, обнаружив место стоянки трех истребителей. Первоначальный план предусматривал закладку под фюзеляжи «мигов» мин замедленного действия, рассчитанных на взрыв только после того, как все четыре израильских военно-транспортных самолета с десантом и заложниками покинут взлетно-посадочную полосу. Однако в северо-западной части аэропорта «Энтеббе» оказались только учебные машины без боевого комплекта на борту, и офицер, командовавший группой, принял решение сразу уничтожить все «миги», не дожидаясь отхода.

В это же самое время бронетранспортер лейтенанта «Сайерет Маткаль» Омера Бар-Лева из группы прикрытия майора Шауля Мофаза сообщил по рации об обнаруженном им скоплении МиГ-17 и МиГ-21, стоявших двумя рядами в северо-восточной части аэропорта. В общей сложности лейтенант Бар-Лев насчитал восемь боевых машин. Он несколько раз запросил разрешение на их уничтожение, но из-за чрезвычайной загруженности радиоэфира так и не получил ответа. Лейтенант самостоятельно принял решение и дал несколько очередей из крупнокалиберного пулемета. Один МиГ-21 стоял готовым к вылету с полными баками горючего. Он взорвался, и пламя тут же перекинулось на остальные «миги». Таким образом, за несколько минут Иди Амин лишился всего своего боевого авиапарка в аэропорту «Энтеббе».

На протяжении всего времени, пока шел бой, экипажи израильских военно-транспортных самолетов не покидали своих кабин. Они не знали, что происходило вокруг. Из кабин пилотов они видели только трассирующие очереди и яркие вспышки пламени. Угандийцы могли подойти с любой стороны. Не так много нужно, чтобы нейтрализовать огромный Lockheed C-130 Hercules. Одна-единственная пуля могла нанести такой вред самолету, на устранение которого потребовались бы несколько часов, которых у израильтян не было.

Тем временем группа 890-го вспомогательного батальона ВДВ под командованием подполковника Нехемии Тамри выдвинулась к новому терминалу. Годом ранее Нехемия Тамри служил офицером в «Сайерет Маткаль» и шел во главе одной из групп, освобождавших заложников в тель-авивском отеле «Савой». В «Энтеббе» выполнение задачи затруднялось тем, что в новом корпусе могли находиться гражданские лица, пассажиры аэропорта, на чей счет были даны однозначные инструкции. Ни при каких обстоятельствах ни один из пассажиров не должен был пострадать, иначе вся антитеррористическая операция могла бы привести к крайне негативному международному резонансу. Группа десантников под командованием Нехемии Тамри ворвалась внутрь, не встретив на своем пути никакого сопротивления. Зачищая здание, отряд поднялся на крышу. К этому времени стрельба на территории аэропорта практически прекратилась. Неожиданно из-за пристройки на крыше выбежал человек в гражданской одежде и произвел два выстрела из пистолета. Сержант Сурин Гершко успел только почувствовать толчок, сбивший его с ног. Одна из пуль попала ему в шейный отдел позвоночника, чуть ниже основания черепа. Было очень много крови. Он не чувствовал тела и не мог подняться. Через несколько минут к нему вместе с военврачом подбежал командир 35-й бригады ВДВ полковник Матан Вильнаи. Сержанта подняли на носилки и понесли к одному из самолетов. Его состояние было крайне тяжелым, но он продолжал оставаться в сознании. Его постоянно бросало то в жар, то в холод. Несмотря на тяжелое ранение, сержант Сурин Гершко выжил, но до конца своих дней остался прикованным к инвалидному креслу. Он стал одной из жертв, которые пришлось принести, спасая заложников в далекой Уганде.

Еще до того как стало известно о гибели командира «Сайерет Маткаль», майор Муки Бецер передал бригадному генералу Дану Шомрону первые данные о результате спасательной операции в старом пассажирском терминале: «Есть двое погибших заложников, есть несколько убитых террористов и несколько убитых угандийских солдат, один наш раненый… Прием…»

Получив отчеты от всех групп наземного десанта о выполнении боевой задачи, Дан Шомрон приказал удерживать захваченные позиции и начать вывод заложников к четвертому военно-транспортному самолету. Сам же генерал со своим передовым командным пунктом и несколькими бойцами бригады «Голани» побежал в сторону французского авиалайнера убедиться в том, что внутри не осталось израильских заложников, членов французского экипажа или укрывшихся террористов и угандийских солдат.

В 23:48 все заложники были доставлены на четвертый военно-транспортный самолет в сопровождении бойцов бригады «Голани» полковника Ури Саги-Айзенберга. В 23:51 Дан Шомрон передал первые сводки командующему операцией «Шаровая молния» генерал-майору Кути Адаму, находившемуся на борту Boeing 707, всё время курсировавшего над озером Виктория: «На данный момент при первом подсчете 87 заложников… Искали везде… Точно не забрали больше… Возможно, позже выяснится, что у нас есть больше. Есть двое погибших заложников… Есть несколько убитых террористов… Убиты несколько угандийских солдат… У нас есть раненый. Прием…»

В штабе операции «Шаровая молния» и в Генеральном штабе в Тель-Авиве серьезно опасались, что в аэропорту могли оставаться еще заложники: «У нас не сходятся цифры… Нужно удостовериться, что никто не остался. Прием…»

Бригадный генерал Дан Шомрон: «Мы искали. Я также лично искал. Возможно, кого-то взяли в другое место… В старом терминале никого не осталось… Прием…»

Каждая лишняя минута на территории Уганды могла стать роковой для всего сводного десанта и заложников. В Генеральном штабе это понимали не хуже бойцов, находившихся за тысячи километров от Израиля, и отдали приказ о немедленном отходе.

Генерал-майор Кути Адам: «Здесь 200-й . Первый самолет взлетел?»

Бригадный генерал Дан Шомрон: «Так точно… Верно… Самолет с освобожденными заложниками и ранеными уже вылетел. Прием…»

Спустя 40 минут после высадки десанта военно-транспортный самолет № 4 с заложниками на борту первым покинул аэропорт «Энтеббе». По воспоминаниям спецназовцев, как только он исчез в небе, все спокойно вздохнули. Теперь не было гражданских. Оставалась только армия против армии. Самолеты покидали аэродром в обратном порядке. Последним по задней погрузочной рампе на борт Lockheed C-130 Hercules поднялся лейтенант «Сайерет Маткаль» Омер Бар-Лев. Фельдмаршал Иди Амин Дада Уме заплатил достойную цену за предоставленное террористам убежище. Его тщеславие было раздавлено на виду у всего мира и, что самое страшное для него, перед его африканскими соседями, к которым он предъявлял территориальные претензии. От пощечины, нанесенной израильтянами, он еще долго не мог оправиться. За собой израильтяне оставили разгромленный аэропорт, около 50 убитых угандийских солдат, семерых мертвых террористов и одиннадцать пылающих МиГ-17 и МиГ-21. За день до вылета в Восточную Африку бригадный генерал Дан Шомрон заверил членов правительства, что на всю антитеррористическую операцию в Энтеббе потребуется 58 минут — ровно столько, сколько израильский десант будет находиться на территории Уганды. Активная фаза операции заняла 33 минуты, включая 2 минуты на освобождение заложников, и 25 минут на уничтожение инфраструктуры аэропорта и отвода всех сил. В 02:00 все израильские самолеты уже находились в кенийском аэропорту Найроби.

Во время спасательной антитеррористической операции «Шаровая молния» в угандийском аэропорту «Энтеббе» погиб командир «Сайерет Маткаль» подполковник Йонатан Нетаньяху — прекрасный офицер, которому прочили блестящую карьеру, вплоть до самых высоких постов в Армии обороны Израиля. О его смерти полковник Эхуд Барак узнал только после посадки самолетов в Найроби. Для Барака, который очень был близок с Йони, известие о смерти друга стало тяжелейшим ударом.

Не в силах говорить, связываясь по рации с Генеральным штабом, полковник Барак смог выдавить из себя лишь короткие фразы: «Тяжелая потеря!.. Огромное достижение!..»

Ранения получили шестеро заложников и несколько военнослужащих. Во время штурма старого пассажирского терминала погибли заложники: 52-летний Паско Коэн, 19-летний Жан- Жак Маймони и 56-летняя Ида Борохович.

Спустя несколько дней выяснилось, что среди заложников была еще одна жертва. 74-летняя британская еврейка Дора Блох неожиданно почувствовала недомогание, и накануне антитеррористической операции ее госпитализировали в больницу «Мулаго» в Кампале. После того как Иди Амин узнал о ночном налете израильтян, он в бессильной злобе приказал расправиться с ней. Утром 4 июля 1976 года в ее больничную палату ворвались двое офицеров угандийских спецслужб и вытащили беззащитную пожилую женщину во двор. Дора Блох была расстреляна, после чего ее тело бросили в машину с номерными знаками угандийской разведки и вывезли в неизвестном направлении. Вместе с ней были расстреляны несколько врачей и медсестер, попытавшихся вмешаться и защитить пациентку. Спустя три года останки Доры Блох были найдены около сахарной плантации, в 32 километрах к востоку от Кампалы.

Беснующийся Иди Амин также приказал убить сотни кенийцев, живших на территории Уганды, в отместку за помощь Кении в организации израильского рейда. 11 июля 1976 года были замучены и убиты 245 кенийцев, включая угандийцев — сотрудников аэропорта «Энтеббе». Более 3 тысяч этнических кенийцев вынуждены были бежать, опасаясь погромов и дальнейших репрессий.

Иди Амин 24 мая 1978 года свел счеты с Брюсом Маккензи. Желая восстановить пошатнувшиеся двусторонние отношения, Брюс Маккензи прибыл в Кампалу в составе кенийской торгово-промышленной делегации. К его несчастью, угандийский диктатор, ничего не прощавший, был прекрасно осведомлен о роли Маккензи в организации высадки израильского спецназа. В конце встречи диктатор преподнес ему традиционный угандийский подарок — голову антилопы. Когда самолет Маккензи приземлился в Найроби, голова взорвалась. В ней было установлено взрывное устройство, изготовленное специалистом-взрывником, бывшим офицером ЦРУ Фрэнком Терпилом. После ухода из американской разведки Терпил сбежал на Кубу и впоследствии продавал свои услуги ливийцам и палестинцам, а потом и Амину.

В Найроби 31 декабря 1980 года был взорван отель «Норфолк», принадлежавший видному члену кенийской еврейской общины. В результате обрушения западного крыла отеля погибли 20 и получили ранения 87 человек. Взрыв в отеле стал актом мести со стороны палестинских террористов представителям местной еврейской общины за содействие переговорам между израильским правительством и кенийским президентом Джомо Кениатой, позволившим израильской эскадрилье совершить промежуточную посадку в аэропорту Найроби.

В связи с израильским рейдом 9 июля 1976 года по требованию правительства Уганды был созван Совет Безопасности ООН, чтобы добиться обвинения Израиля в акте агрессии против суверенного государства. Однако резолюция не смогла получить требуемое количество утвердительных голосов. Вторая резолюция, подготовленная Бенином, Ливией и Танзанией, которая осудила Израиль, вообще не была выставлена на голосование.

В своем обращении к Совету Безопасности посол Израиля при ООН Хаим Герцог заявил: «Наше послание Совету очень простое:

Мы гордимся тем, что сделали, так как продемонстрировали миру, что в маленькой стране, оказавшейся в условиях Израиля (с этими условиями члены Совета очень хорошо знакомы), достоинство человека, человеческая жизнь и свобода являются высшими ценностями. Мы гордимся не только тем, что спасли свыше сотни невинных жизней — мужчин, женщин и детей, — но и тем, что значат наши действия в деле человеческой свободы…»

Западные страны и некоторые государства африканского и арабо-мусульманского мира выразили Израилю свою поддержку за проведенную операцию. Представители США и Великобритании не скрывали своего восхищения израильскими коммандос, назвав рейд на Уганду «невыполнимой миссией». Основываясь на опыте спасательной операции «Шаровая молния», в США было создано спецподразделение Delta. Западная Германия назвала высадку в угандийском аэропорту «Энтеббе» «актом самообороны». В письме от 13 июля 1976 года Штаб Верховного главнокомандующего Имперскими иранскими вооруженными силами высоко оценил израильских спецназовцев за спасательную миссию и выразил соболезнования в связи с гибелью командира «Сайерет Маткаль» подполковника Йонатана Нетаньяху.

Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин лично пригласил Мишеля Бако посетить Израиль и вручил ему высокую правительственную награду. Самым непостижимым было то, что капитан Мишель Бако за отказ оставить заложников и вылететь в Париж, как предлагали террористы, получил выговор от авиакомпании Air France и был отстранен от работы, притом что Елисейский дворец выразил свое восхищение мужеством израильских солдат. Лишь под давлением общественного мнения капитан Мишель Бако был возвращен к полетам и награжден высшей наградой Франции орденом Почетного Легиона. Остальные члены экипажа за проявленное мужество были удостоены орденов «За заслуги».

В интервью израильскому телевидению премьер-министр Ицхак Рабин сказал: «Нет сомнения, что операция «Шаровая молния» явилась тяжелым психологическим и физическим ударом по международному терроризму. Те, кто до этого равнодушно взирал на террор или оказывал террористам поддержку и помощь, теперь несколько раз взвесят, на фоне опыта фельдмаршала Иди Амина, что значит дать убежище международному терроризму…»

По большому счету можно смело утверждать, что спасательная операция «Шаровая молния» положила конец захвату израильских заложников за рубежом. Террористы поняли, что израильтяне «сумасшедшие на всю голову». В обмен на заложников угонщики самолета требовали выпустить на свободу всего лишь 54 заключенных террориста. Государство Израиль не было готово пойти на обмен, но было готово развязать войну.

Антитеррористическая операция в Энтеббе до сих пор считается одной из самых смелых и дерзких спасательных операций в истории. Хотя после нее были намного более опасные и сложные спецоперации с одновременным задействованием ВМФ, ВВС, нескольких родов войск и спецназа, высадка в угандийском аэропорту «Энтеббе» оказала огромное положительное психологическое воздействие на всё израильское общество, которое вновь обрело веру в армию и свое государство, пошатнувшееся после серьезных просчетов, предшествовавших войне Судного дня 1973 года. Возвращение заложников превратилось в национальный праздник, в предмет гордости нескольких поколений израильтян.