81

С самого рассвета артиллерия била по колпаку цитадели «206», однако бункер, точно заговоренный, никак не хотел разрушаться, и танковые тараны имперских войск натыкались на яростный огонь пушек.

Сотни машин уже горели на всем простреливаемом пространстве между позициями атакующих и решившими умереть защитниками цитадели.

Ни на какие переговоры о капитуляции обороняющиеся не шли, и из этого можно было сделать вывод, что все они относятся к Ордену Масе. Обычные «технологи», призванные в армию и благополучно попавшие в плен, без угрызений совести давали присягу императору Нового Востока и разъезжались по домам. Для них важнее была жизнь, все равно при каком правительстве, а защитники крепости готовы были принять смерть за свои идеалы.

После очередной неудачи уцелевшие «питоны» откатились назад и, прикрываемые бомбовыми ударами штурмовых эскадрилий, ушли в тыл. Поврежденные машины тотчас отводились на полевые ремонтные базы, а исправные танки грузились в транспорты и перебрасывались на Зиги-Боб, где яростная военная мясорубка требовала новых танков, самолетов и солдат.

Одновременно с танковыми частями перебрасывали и пехотные соединения. Любиц практически пал, а для штурма цитадели «206» был оставлен только пятидесятитысячный корпус полковника Гая Сурчина.

Отто Левкович сидел в полнопрофильном окопе и совершенно спокойно ел бутерброд с соевым маслом. Еда была не самой вкусной, но за две недели боев Отто стал не слишком привередлив, научившись ценить только настоящий момент, поскольку на войне думать о будущем не приходилось.

– Лева, как тебе колбаса? – спросил неунывающий Оноре Тоцци, который, несмотря на еще одно легкое ранение, чувствовал себя вполне комфортно.

Под словом «колбаса» понималось соевое масло. Левкович, не утруждая себя разговором с набитым ртом, поднял вверх большой палец.

– Ну и прекрасно. Если Лева ест, то и нам можно, – решил Тоцци и подвинул к себе разорванную случайным осколком пластиковую банку с маслом. – Лазарус, ты как, будешь колбасу или поешь после штурма?

– Что? Колбаса? – очнулся дремавший на дне окопа Лазарус. – Колбасу я буду…

– Ну, ты тормоз, Тео. Вон, смотри, молодой солдат и то понимает, что «колбаса» – это соевое масло. Откуда в окопах настоящая колбаса?

– А чего эта банка в таком виде? – подозрительно покосившись на тару, спросил Лазарус.

– В нее осколок попал, поэтому кухонные вояки ее выбросили, а Лева молодец, подобрал. И теперь у нас есть жратва. Кстати, Лева, а ты часом не ронял эту банку в дерьмо? – обратился к Левковичу Оноре, подозрительно принюхиваясь к своему бутерброду.

– Нет, я не ронял, а до меня, кто знает? Может, и роняли.

Со стороны цитадели послышались частые минометные залпы, и солдаты, перестав жевать, прислушались к шелесту мин.

– Порядок – в тыл пошли. Как раз на вторую линию, – определил Оноре. Совсем рядом ухнули разрывы мощных зарядов, поднятая в воздух земля полетела в окоп. Левкович и Тоцци прикрыли свои бутерброды.

– Ошибся ты, – подал голос Лазарус.

– Подумаешь, на каких-нибудь сорок метров. – В окопе появилась чья-то пригибающаяся фигура.

– Вон и начальник идет, – сказал Лазарус.

– Несет ценные указания, – подтвердил Тоцци. – Хотя какие он может принести нам указания? «Вперед и ни шагу назад!»

Со стороны крепости снова прозвучал залп, накрывший вторую линию окопов. Идущий по окопу капрал Кришпер присел, и по его броне застучали комочки сырой земли.

– Ишь, как взялись, – покачал головой Тоцци. – Чуть нашего капрала не засыпали.

– Ты чего опять брешешь, Оноре? – смахивая с лица песок, спросил подошедший Кришпер.

– Да вот, Тео колбасы хочет, а я его отговариваю. Объясняю ему, что от колбасы портится цвет лица.

Рональд Кришпер невольно посмотрел на темное от копоти и грязи лицо Лазаруса, на котором виднелись только глаза и зубы.

– Болтун ты, Тоцци.

– Ты, командир, не обзывайся, а давай разъясняй нам задачу. Не зря же тебя лейтенант вызывал? Обрадуй нас когда штурм?

– Не будет штурма, – отозвался Кришпер. – О, а это что за дерьмо?

– Это не дерьмо, а ценный и питательный продукт, – объяснил Лазарус. – Оноре и Лева жрут его уже полчаса.

– Подожди, это не важно. Ты скажи, Рон, почему штурма не будет?

– Не знаю, – пожал плечами капрал, – наверное, решили, что хватит людей под пули подставлять.

– А что будет вместо штурма? – спросил Левкович.

– Бомбежка.

– Так они вторые сутки бомбят, а толку никакого, – возразил Лазарус.

– На этот раз за дело возьмутся орбитальные бомбардировщики.

– «Посейдоны», что ли? Да они нас с землей перемешают! Наш лейтенант что, задницей думает? – завопил Оноре Тоцци.

– Лейтенант – не знаю, а генералы именно этим местом.

Солдаты помолчали, переваривая услышанное.

– Ох… – выдохнул Оноре. – Тут по прямой меньше километра. При штурме хоть какой-то шанс был, а теперь мы прямо в этих окопах и останемся.

Снова все замолчали. У Оноре пропал аппетит, и он бросил недоеденный бутерброд на землю.

– Когда хоть начнется? – поинтересовался Левкович.

– Часа через полтора, – отозвался капрал.

– Ну чего себя хоронить заживо? – подал голос Тео Лазарус. – Давайте стенки крепить, а то ведь и правда засыплет.

– Там дальше два брошенных блиндажа, можно их разобрать, – предложил Левкович.

– Молодец, Лева, соображаешь, – поддержал капрал. – Я тоже с вами пойду.

– Ладно, так уж и быть, я тоже помогу, – поднялся Оноре Тоцци, и все отделение, пригибая головы, отправилось на поиски крепежного материала.