Глава 29. Потерявшееся дитя

Хан торопился, а потому срезал путь до моста напрямик по зеленой траве лужайки. Был вторник. Уже завтра должен будет состояться урок с группой декана Абеляр, а потому он не спал уже вторую ночь подряд. День они провели с Танцующим с Огнем, проверяя изготовленный горцем оберег из летучей рябины. Дело в том, что было нелегко найти такой состав, который бы не воздействовал на силу самого Хана.

И теперь он опаздывал на встречу с Ребеккой.

Вдоль улицы выстроились торговцы цветами. Чего в Оденском броде было больше, чем в Фелле, – так это цветов. Анютины глазки здесь выращивали круглый год. Глубокий алый оттенок символизировал кровь Ханалеи, а белый – звезды. Из Ви’инхевена сюда доставляли всевозможные цветущие кактусы. Магнолии были такими огромными, что их можно было использовать вместо тарелок. Были здесь и орхидеи всевозможных оттенков и расцветок. А теперь еще появились тюльпаны, нарциссы и полураскрывшиеся ирисы.

Ребекка любила цветы. Она рассказала, что скучает по любимому домашнему саду.

Повинуясь велению сердца, Хан остановился у одного из торговцев и купил букет.

В «Черепахе и рыбе» оказалась полно народу, но Талии и Пэрли не было видно. Хан приветственно кивнул Линцу, бармену таверны, и поднялся на второй этаж.

В момент, когда юноша дотронулся до ручки, дверь распахнулась. Перед ним стояла Ребекка с перекинутой через плечо сумой и пунцовыми от ярости щеками. Она, очевидно, собралась уходить.

– И кто же это? – Девушка смерила его взглядом. – Неужели Хансон Алистер? – Она выдержала зловещую паузу. – Опоздавший Хансон Алистер.

В голосе Ребекки звучали опасные, острые нотки. Хан еще не слышал, чтобы девушка разговаривала в таком тоне. Несмотря на благородные манеры, грубить Ребекка умела лучше любой девчонки, которую он когда-либо встречал.

Чародей постарался подобрать правильные слова.

– Послушай, Ребекка. Да, я опоздал. Прости. Я… заработался над одним проектом и потерял счет времени.

– Я предупреждала тебя, – резко оборвала его девушка. – Думаешь, поцелуи меняют все правила?

– У меня завтра встреча с деканом. И я готовился. – Хан умолк. Ребекка ничего не ответила, и юноша добавил: – Пожалуйста, прости. Это больше не повторится.

– Ты и в прошлый раз так говорил. – Наставница прожгла его взглядом. – Ты помнишь, что сам изъявил желание учиться? Думаешь, у меня нет других забот? Ты можешь распоряжаться своим временем как пожелаешь, но мое…

– Я понимаю, насколько ценно твое время.

Обычно у Хана получалось успокоить и развеселить Ребекку, однако сегодня она была мрачна, словно туча, – напряженная, резкая и расстроенная.

Вдруг Алистер вспомнил про букет и извлек его из-под плаща – перевязанные лентой бутоны ириса и крови Ханалеи.

– Ты говорила, что любишь цветы.

Ребекка в изумлении посмотрела на букет и снова подняла взгляд на юношу.

– Очередной подарок?

Честно говоря, он действительно был не из тех джентльменов, кто покупает дамам цветы и дарит подарки. На то раньше не было ни нужды, ни денег.

– Компенсация потерянного времени, – ответил юноша. – И, по правде сказать, прошлый подарок был больше для меня, нежели для тебя.

Девушка неохотно приняла букет и понюхала его.

– Спасибо.

– Что-то не так, Ребекка? – Хан воспользовался временным затишьем и вошел в комнату, увлекая за собой наставницу.

– Когда закончим, я угощу тебя ужином, – предложил он. – Куплю все, что пожелаешь.

Ребекка бросила суму в кресло и уселась за рабочий стол.

– Посмотрим. А пока докажи, что изучил двенадцатый параграф.

К счастью, Хан подготовился к занятию и прочитал параграф о феллском королевском дворе, что оказалось примерно так же увлекательно, как отчеты о сборе урожая. Однако из уст Ребекки эти сведения воспринимались совершенно по-другому, будто оживая. Бывшего вора поражало, насколько хорошо девушка была знакома с историей и насколько осведомлена о внутренней жизни замка Феллсмарча. Ребекка принялась задавать вопросы о роли Совета чародеев, собрания аристократов и прочих институтов власти.

На некоторые вопросы девушке пришлось ответить самой, поскольку в учебнике было рассказано далеко не все. Фолк по большей части уделял внимание королевской семье.

– Какая разница между чародейской ассамблеей и Советом чародеев? – осведомился Хан. – Например, как избираются члены Совета?

Прищурившись, Ребекка откинулась на спинку стула, словно размышляя, с какой целью ученик этим интересуется.

– В ассамблею входят все чародеи, проживающие на горе Серая Дама. Настоящая же власть принадлежит Совету чародеев. Большинство влиятельных домов являются членами Совета еще со времен до Раскола. Место в Совете чародеев передается по наследству старшему из детей влиятельных семей, включая случаи, когда предшественник просто уходит на покой. Еще один член Совета избирается ассамблеей и еще один – королевой. Из числа членов совета избирается Верховный Чародей.

– А если королева умирает, Верховный Чародей тоже сменяется?

– Да, – ответила Ребекка. – Каждый Верховный Чародей привязан только к одной королеве. Так что, когда коронуют наследную принцессу, провозглашают и нового Верховного Чародея.

– Но эта должность не передается по наследству, верно? Любой чародей может стать верховным?

– Теоретически – да. Однако если не каждый, то большинство Верховных Чародеев являлись выходцами из знатных семей.

– А каких домов именно? – С каждым днем Хан все больше понимал, насколько мало знал и сколько ему еще предстоит усвоить.

– Байяры, Матисы, Абеляры, Грифоны, – перечислила Ребекка. – Ну и прочие.

– Что мешает Верховному Чародею поработить королеву? В смысле, с помощью магии?

Ребекка подняла голову и с подозрением взглянула на чересчур любопытного ученика.

– Почему тебя это интересует?

Тот пожал плечами.

– Ну, мне кажется, такая проблема возможна. Ведь именно это и произошло после вторжения чародеев в Фелл.

Наставница нервно облизнула губы.

– Считается, что этому препятствует магическое подчинение.

– Почему «считается»? – уточнил Хан, улавливая странную нотку в ее голосе.

Ребекка отвела взгляд.

– Связь контролирует Верховного Чародея, – кивнула она, словно успокаивая саму себя. – Пройдя через церемонию подчинения, он может действовать только во благо королевы и королевства.

Хан постучал пером по книжной обложке.

– Здесь сказано, что Верховный Чародей является советником королевы, представляет ее в Совете чародеев и при помощи магии защищает армию, королевство и трон.

Ребекка кивнула и слегка ссутулилась. Волосы закрыли лицо девушки.

– Все верно.

– Но решения принимает королева. Не Верховный Чародей?

Наставница снова кивнула.

– Королевы обладают абсолютной властью. Королевам Фелла запрещено выходить за чародеев. А супруг королевы – не более чем просто ее консорт.

– Но ведь когда-то были короли-чародеи? Верно?

– Верно. Но только до Раскола. После того как мир чуть было не прекратил существование, решили, что это – плохая идея. – Ребекка потянулась за учебником Хана, намереваясь сменить тему. – Я и не знала, что ты так интересуешься государственным устройством. Давай поговорим о порядке престолонаследия и достижениях выдающихся королев.

– Как ты запомнила все эти имена?

– Моя семья служит при дворе уже много веков подряд. Многое усваивается само собой. Ты слышал учебные напевы, где в хронологическом порядке перечисляются имена королев династии Серых Волков?

На самом деле Хан знал лишь несколько застольных песен, где упоминались имена некоторых королев, но цитировать их перед благородной Ребеккой он бы не посмел.

– Мне же не придется заучивать их наизусть? – с надеждой спросил Хан. – Честно говоря, я с большим удовольствием повстречался бы с крысой, чем с королевой.

Девушка вздрогнула, словно Хан ее ударил.

– Понятно, просто я думала…

– Королевы, аристократы и вся их братия – всего лишь кровопийцы, сосущие кровь народа. Им нет никакого дела до того, что творится в трущобах.

– Откуда тебе знать? – К щекам наставницы прилила краска. – Ты ничего не знаешь о королеве Марианне и что она…

– Ребекка, это ты ничего не понимаешь. Прошу простить мне мою категоричность, но я хорошо представляю, как обращаются с людьми за пределами территории замка.

– Почему ты так уверен, что я ничего не знаю? – повысила голос она. – Я была в сторожке Южного моста, помнишь? Я видела, как тебя избили стражники. Я видела, что произошло с твоими друзьями. Но ты не имеешь права говорить, будто правительница…

– Все прошлогодние неприятности случились со мной по вине королевы.

Ребекка застыла, потеряв дар речи. Ее зеленые глаза потрясенно смотрели на собеседника не моргая.

«Зачем ты все это ей говоришь, Алистер? Просто закрой рот».

Однако Хан не сумел остановиться, и слова полились из него словно сами собой.

– Мы с мамой и сестренкой жили в каморке над конюшней. Мама работала в прачечной королевы, пока ее не выгнали за то, что она испортила платье. Я на тот момент уже завязал с воровством, так что денег у нас не было. С этого все началось.

Ребекка склонилась вперед, сцепив пальцы.

– Я не знала, что твоя мама работала в замке. Может… Может, есть способ вернуть ей прежнее место… Я знаю людей, которые…

Хан покачал головой.

– Не стоит. Тут уже ничем не поможешь. Просто послушай. Королева несет ответственность за обустройство жизни горожан, решает вопросы с водоснабжением и все такое, правильно? Так вот, колодцы на Тряпичном рынке совсем загрязнились, и моя сестренка Мари подцепила лихорадку. Пока я искал способ раздобыть денег на лечение, за мной пришли «синие мундиры», так как считали, что это я замочил «южан». Они не нашли меня и подожгли конюшню, пока мои родные были внутри.

– Что? – Лицо девушки стало мертвенно-бледным.

– Они сгорели, Ребекка. – Голос Хана зазвучал низко и ожесточенно. – И это был приказ королевы. Мари было всего семь…

Наставница смотрела на него и качала головой.

– Не может быть, – прошептала она. – Нет, я не могу в это поверить.

– Ты же сама сказала, что все решения принимает королева. – Хан знал, что лучше было остановиться, но он так долго держал все в себе, что горе словно переполнило плотину и хлынуло через край. – Затем кто-то перебил всех «тряпичников» и «южан». Некоторые из них были литлингами. Все, кого ты спасла из сторожки Южного моста, мертвы.

Глаза Ребекки наполнились слезами.

– То есть… Сари, Велвит, Флинн…

– Они все убиты, насколько мне известно. Сбежать удалось только Кэт.

– Значит, все было напрасно. – Голос девушки дрогнул. – Почему ты раньше ничего не рассказывал? О семье и… обо всем?

– Ты никогда не спрашивала. На Тряпичном рынке и Южном мосту каждый день кто-нибудь умирает. Какое до этого дело высокородным вельможам? Для них это лишь очередная грустная история.

– Нет… Мы же не все такие. – Нижняя губа девушки задрожала.

– Конечно, не все, – фыркнул Хан. – Ее несчастное высочество, наследная принцесса иногда швыряет беднякам пару монет из своих карманных денег, а мы должны за это падать пред ней на колени и благодарить.

– Принцесса добивается совсем не этого, – обиженно прошептала Ребекка. – Она не ждет благодарностей. Она хочет…

– Конечно же, ты будешь ее выгораживать! Аристократы всегда держатся вместе.

На этот раз девушка возражать не стала. Она принялась рассеянно крутить золотое кольцо на указательном пальце, глядя прямо перед собой. Лицо ее было белым, как лист бумаги.

Чем дольше тянулось молчание, тем более виноватым себя чувствовал Хан. Понятное дело, что Ребекка заступалась за них.

Все ее окружение состояло из высокородных. Но она не была врагом.

– Ладно, прости меня, – нарушил молчание Хан. – Не думал, что это так тебя заденет. Ты можешь быть аристократкой, но я не виню тебя в произошедшем. – Он накрыл ее руку своей.

Казалось, извинения нисколько не успокоили Ребекку. В конце концов, девушка не была повинна в том, что жизнь Хана была одним сплошным несчастьем. Юноша раздумывал, как лучше сказать ей об этом, но она в это время резко отодвинула стул, чуть не опрокинув его, и встала.

– Мне нужно уйти. – Наставница схватила суму. – Прошу тебя, прими… мои искренние соболезнования, – произнесла она дрожащим голосом. – Не могу передать, как мне жаль…

Словно преследуемая демонами, Ребекка выскочила за дверь, забыв букет. Послышался стук каблуков по лестнице, а затем – тишина.

На мгновение Хан оцепенел.

– Ребекка! – воскликнул юноша. – Подожди!

Он сгреб бумаги и учебники в суму, а затем бросился вниз.

Когда чародей спустился на первый этаж, Ребекки уже и след простыл. Завсегдатаи уставились на юношу с жадным любопытством. Он устремился к мосту, озираясь по сторонам, и наконец заметил девушку, которая шла в сторону Вьена.

Хан побежал за ней, петляя между учениками и преподавателями, которые, прогуливаясь, наслаждались теплой весенней погодой.

Плачущая девушка еле брела, и со своими длинными ногами он быстро ее догнал и схватил за руку.

– Ребекка, умоляю, не убегай! Прости меня. Прости! Я не должен был тебе всего этого говорить.

Зажмурившись, она покачала головой. Слезы наворачивались ей на глаза и одна за другой катились по щекам.

– Оставь меня. Я возвращаюсь к себе.

Однако с места Ребекка не сдвинулась, а так и застыла посреди улицы, сжав кулаки. С обеих сторон ее обходили люди, с любопытством поглядывая на девушку и толкая друг друга локтями.

– Пойдем отсюда. – Хан обнял Ребекку одной рукой и повел ее вдоль моста, высматривая знакомую вывеску. «Ученый и пес». – Зайдем?

Согласие она не дала, но и возражать не стала, так что Хан провел спутницу через дверь в тускло освещенное заведение. Посетителей было много, но юноша приметил в дальнем углу двоих учеников, которые уже собирались уходить. Он растолкал тех, кто тоже пробирался к этому столику, и смерил угрожающим взглядом неповоротливого кадета в заляпанной пивом рубахе, который уже практически занял освободившееся место.

– Уступи девушке, – проворчал Хан. – Давай же!

Кадет отошел с недовольным видом, испепеляя их гневным взглядом. Чародей усадил Ребекку в кресло спиной к толпе, чтобы ее заплаканное лицо не бросалось в глаза посетителям, а сам, как обычно, занял место в углу, откуда открывался полный обзор на заведение, и привлек внимание подавальщицы. Юноша поднял два пальца вверх и постучал по животу. Официантка кивнула и направилась на кухню.

Хан перевел взгляд на Ребекку, которая уже начала приходить в себя: она вытерла слезы, перестала всхлипывать и пригладила волосы. О том, что девушка только что заливалась слезами, можно было догадаться лишь по розоватому кончику носа. Стальной характер помог девушке взять себя в руки в мгновение ока. Чтобы скрыть душевную боль, Ребекка сохраняла бесстрастное выражение лица.

«Сильная девчонка. Для высокородной, – подумал Хан – Скорее всего, достаточно сильная, чтобы составить мне достойную пару. Но что-то гложет ее изнутри. Должно ли меня беспокоить, что она так хорошо умеет хранить секреты?»

– Извини меня, – сказала Ребекка. – Я не хотела так реагировать. Просто… на меня и без того очень многое навалилось… И когда ты рассказал о семье… и «тряпичниках»… У меня возникло чувство, что все мои старания… или любые попытки изменить ситуацию к лучшему… напрасны.

– Мне это знакомо. Тебя словно переезжает повозка, запряженная быками.

– Как ты все это выносишь? – Ребекка внимательно вгляделась в глаза Хана, словно на самом деле хотела понять.

– Ну выбора особо нет, – пожал плечами юноша. После того как он поделился своим горем, ему стало легче. Словно на нарыв наложили повязку – боль слегка притупилась. – Но я не собираюсь сдаваться. Именно потому я сейчас здесь: чтобы готовиться к следующей схватке, – добавил он.

Ребекка нахмурилась и закусила нижнюю губу.

– Что ты?..

Она вздрогнула и подняла взгляд на подавальщицу, когда та поставила на столик перед ними по кружке сидра и миски с горячими тушеными овощами и мясом.

– Надеюсь, тебя устроит угощение, – сказал Хан. – У меня весь день маковой росинки во рту не было.

– Конечно. Я тоже еще не ужинала. – Ребекка опустила взгляд на тарелку, однако так и не притронулась к еде.

Хан решил показать пример и зачерпнул ложкой наваристую жижу.

– Вкусно, – с набитым ртом похвали юноша блюдо. – Извини, – добавил он, аккуратно вытирая губы салфеткой.

Когда он уставал, ему было тяжело изображать аристократические манеры.

– Не могу заставить тебя, Ребекка, но уверен, ты почувствуешь себя гораздо лучше, когда поешь.

Она покорно кивнула и отправила в рот одну ложку, а затем еще. Девушка и не заметила, как рагу закончилось. Подняв кружку сидра, она осушила ее до дна.

– Ты сказала, на тебя многое навалилось, – заговорил Хан, когда Ребекка бросила ложку в опустевшую миску. – Что именно?

Она потерла виски кончиками пальцев.

– Я не знаю, что делать. Чувствую, что должна уехать домой. Я нужна маме.

– В чем дело? Она больна? – Хан заказал еще по кружке сидра.

– Не совсем так, – ответила Ребекка. – Но она сама не своя. И даже когда она в здравом рассудке… – Голос девушки оборвался, словно она неожиданно поняла, что сболтнула лишнего.

– Выходит, она попросила тебя вернуться?

– Нет. Наоборот, велела оставаться здесь. Но, возможно, ее разум помутнен. Похоже, что оставаться здесь не в моих интересах.

– Я, конечно, ничего не знаю о твоей семье, Ребекка, но как по мне, Оденский брод – отличная возможность для тебя.

Девушка кивнула, отодвинула опустошенную кружку и притянула к себе наполненный кубок Хана.

«Не стоит налегать на алкоголь, Ребекка, – подумал Хан. – Сидр – не особо крепкий напиток, но ведь и ты совсем малышка…»

– А ты не можешь с кем-то поговорить и выяснить, что происходит? – предположил Хан. – Может, с отцом?

– Видишь ли, они с мамой не всегда ладят. И он вечно странствует.

– А как насчет сестер или братьев?

– У меня есть сестра. Но не исключено, что она – часть проблемы. – Ребекка выдержала паузу. – Я боюсь, что если сейчас не вернусь, то потеряю все.

Хан озадаченно нахмурился. И тут юноша понял: в таких семьях, как у нее, могут возникнуть споры из-за богатства и кому оно достанется.

– Хочешь сказать, тебя могут вычеркнуть из завещания? Лишить наследства?

Ребекка кивнула.

– Такое возможно.

Чутье подсказывало Хану, что наставница что-то недоговаривает. Это походило на подглядывание в замочную скважину комнаты – тебе заметна лишь часть происходящего, но самое интересное сокрыто от взора.

– Не уверен, что имею право давать тебе советы. И не знаю, чем ты рискуешь, – Хан протянул руку и дотронулся до выбившейся из прически пряди девушки, – но если ты не можешь понять намерений своей мамы, думай о том, чего хочешь сама, и делай то, что считаешь нужным именно ты.

Ребекка снова помрачнела.

– Дело не в моих желаниях. Я несу ответственность перед огромным числом людей.

– И все же? Нельзя ли хоть иногда думать о себе? – Хан накрыл ладонь девушки своей. – Просто выцарапывай… в смысле, отстаивай свое. Я уже понял, что просто так никто никому ничего не дает. Всего нужно добиваться самостоятельно.

Ребекка опустила взгляд на их соединенные руки.

– Я не знаю, кому можно доверять.

– Верь мне, Ребекка. – Хан перегнулся через стол и поцеловал ее.

По правде говоря, ему не хотелось, чтобы Ребекка уезжала из Оденского брода. И дело было не только в полезных знаниях, которыми она делилась с юношей.

Девушка была гордой и колючей, привыкла командовать людьми, а еще она была умна и самоуверенна, могла уговорить самого демона подарить ей свои рога. Однако наряду со всем этим у Ребекки было доброе сердце. Она не поленилась бы перейти через дорогу, чтобы подать монету нищему, и в любом споре поддерживала слабого. И она оплакивала смерть Мари и матери Хана, хоть даже их не знала.

Ребекка была требовательна к окружающим, но еще требовательнее она была к самой себе.

Хан продолжал держать ладонь девушки и поглаживать ее большим пальцем. Ее руки были на удивление крошечными, но мозолистыми, не боящимися тяжелого труда. На указательном пальце Ребекка носила золотое колечко с бегущими по кругу волками.

Хану захотелось, чтобы лицо девушки вновь осветила лучезарная улыбка, заставлявшая сверкать изумительные зеленые глаза. Он захотел вновь увидеть ее счастливой… И стать причиной ее счастья.

О, как же он желал Ребекку Морли! Во всех отношениях. Уже много месяцев подряд юноша жил как истинный монах.

Он проводил Ребекку до Гриндела. Девушка спотыкалась и засыпала на ходу. Хан позаботился, чтобы в этот раз она добралась в целости и сохранности.

Когда они дошли до ученического дома, комендантский час еще не наступил. Юноша собирался проводить спутницу до двери и уйти, но в гостиной никого не оказалось.

– Где ваш смотритель? – спросил он.

Если бы Хан привел девчонку в Хэмптон, Блевинс на него бы уже накинулся.

– У нас его нет, – зевая, пробормотала Ребекка. – Только Амон. В смысле, командир Бирн.

– И где же он?

Сонная ученица Вьена потерла виски ладонями.

– Думаю, уже спит. Или на свидании с Аннамаей, – бесстрастно ответила она.

Сразу было видно, что в этом ученическом доме обитали военные: здесь было куда больше порядка, чем в Хэмптоне.

– Кто здесь живет с тобой?

– Весь мой взвод. – Ребекка взяла Хана за руку и увлекла с собой на лестницу. – Пойдем ко мне в гости.

Он замешкался, хотя его сердце радостно заколотилось.

– Ты уверена? Не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности.

– Все в порядке, – ответила Ребекка, слегка покраснев. – Я живу с Талией и Хейли. Талия будет тебе рада. Она любит играть роль свахи. Хейли только-только вернулась из Фелла. Если она еще не уснула, расскажет нам, что нового произошло дома.

«Пожалуй, услышать новости действительно было бы интересно», – подумал Хан.

Держась за руки, они с Ребеккой пошли наверх по узенькой лестнице мимо храпящих на втором этаже кадетов прямиком на третий.

Здесь оказалась своя гостиная с креслами у камина. В смежную комнату можно было попасть через арочный проем. В таких хоромах обычно селили командиров или смотрителей.

– По сравнению с вашим зданием Хэптону похвастаться нечем, – сказал Хан, озираясь.

Ребекка рассмеялась.

– Здесь обычно проживает смотритель. Девушек-кадетов в этом году всего трое, поэтому мы заняли это помещение.

Она толкнула дверь в спальню и прокричала:

– Хейли? Талия?

Хан надеялся, что девушки еще не легли спать или что они вообще еще не пришли.

Ребекка поманила гостя внутрь.

– Их еще нет.

Хан задержался в дверном проеме и огляделся. Три выстроившиеся у стены одноместные кровати были застелены с воинской педантичностью. В изножье каждой стояло по огромному сундуку. Под окном располагались три письменных стола.

На одном из них покоилась знакомая сума Ребекки вместе с письменными принадлежностями. По центру, рядом с песочницей, располагалась музыкальная шкатулка.

– Роскошно, – оценил Хан. Вот вам и суровая воинская жизнь.

Девушка сняла с плеча суму и, повесив ее на крючок рядом с дверью, потянулась за сумой Хана.

– Может, мне лучше уйти? – предложил юноша, протягивая свою ношу Ребекке. – До отбоя всего ничего.

«Что это со мной? Когда это я стал таким воспитанным?»

Ребекка запрыгнула на кровать и похлопала по покрывалу. Хан уселся рядом. Он обнял девушку и поцеловал ее. Однако она тут же отстранилась, с удивленным видом прижав пальцы ко рту.

– Твои губы сегодня очень жгучие.

– Прости. – Хан взялся за амулет и позволил силе стечь в него. – Давай попробуем еще раз?

Чародей осторожно прижался к ее губам своими, не закрывая глаз, чтобы видеть реакцию Ребекки.

– Так лучше, – сказала девушка, обвивая шею Хана руками.

Она откинулась на кровать, увлекая за собой юношу, отчего его сердце бешено заколотилось. Хан снова поцеловал Ребекку и принялся расстегивать ее мундир. Он порадовался, что так и не стал солдатом. Слишком уж у них было много пуговиц.

– Знаешь, еще ни одна девчонка не говорила, что мои губы жгучие, – прошептал Хан, стягивая с Ребекки мундир и отбрасывая его в сторону.

– Я говорю это всем чародеям, с которыми целуюсь. Думаю, будет честно признаться тебе в этом.

– Ясно. – Алистер старался не задумываться, с какими еще чародеями могла целоваться Ребекка.

«Лишь бы это был не Мика Байяр», – взмолился он про себя.

– На что это похоже? – поинтересовался Хан.

– Ты о чем? – хитро прищурившись, спросила Ребекка.

– На что похожи поцелуи чародеев?

– Ты что, никогда не целовался с чародейками? – Девушка удивленно посмотрела на него.

Конечно, была Фиона, но о ней Хан постарался как можно быстрее забыть.

– Я имел в виду, каково целоваться с чародеем, будучи обычным человеком.

– М-м-м… – Ребекки задумчиво наморщила лоб. – Похоже на легкое покалывание, которое растекается по телу, будто коньяк.

Хан зажал пальцами рот.

– Как коньяк? Серьезно?

– Иногда он ударяет в голову, и… – Ребекка замолчала и подозрительно прищурилась. – Кровь демона! – прорычала девушка, одергивая рубашку. – Не смей надо мной смеяться!

– Ни в коем случае! – Из уст Хана невольно вырвался смешок. – А ты продолжай, это так увлекательно.

Ребекка схватила подушку и врезала ей по веселящемуся собеседнику. Завязалась борьба, после которой идеально застеленная кровать напоминала худшие попытки Хана заправить свою. В конце концов, раскрасневшиеся и задыхающиеся от смеха, они застыли в немыслимой позе.

Тогда он положил одну руку на затылок Ребекки, а вторую на ее талию и поцеловал – долго и медленно. Он уже давно об этом мечтал и не знал, когда такая возможность выдастся в следующий раз.

Хан осыпал поцелуями шею Ребекки, а затем спустил с ее плеча рубашку и прижал губы к обнаженной коже, заставив девушку покрыться мурашками. Из-под ее рубашки выглядывало шелковое нательное белье. Внимание юноши привлекла крошечная роза над левой грудью.

Отстранившись, Хан постарался восстановить дыхание и успокоить сердцебиение. «Спокойно, Алистер. Твои желания могут не совпадать с ее».

– Ребекка, – сказал он, прислоняясь лбом ко лбу девушки. – Может, запрем дверь, а? Как я уже говорил, когда я откладываю что-то на потом, это что-то от меня ускользает.

– Помню. Просто… Мне кажется, ситуация сейчас не слишком располагающая. Я не принимаю девичью траву и не знаю, где ее достать. Да и Хейли с Талией могут вернуться в любой момент.

Тут, словно опровергая свои же слова, Ребекка развязала ворот рубахи Хана и, расстегнув пуговицы, принялась ласкать кожу юноши. Прежде чем он понял, что происходит, девушка уже потянулась к амулету.

– Он такой красивый, – прошептала Ребекка в момент, когда изумрудная змея вспыхнула в ее руке. В зеленоватом свете кожа девушки казалась практически прозрачной. – Никогда не думала…

– Ребекка! – воскликнул Хан, отрывая ее руку от амулета. – Не…

Свет и сила выплеснулись наружу с оглушительным треском. У чародея зазвенело в ушах, а Ребекка сунула кончики пальцев в рот.

– Ты в порядке? – испуганно спросил Хан, беря ее за руку. – Сильно обожглась?

Девушка покачала головой.

– Мне даже больно не было. Я…

Послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась, на пороге показался запыхавшийся Амон Бирн, без рубашки, но с мечом в руке.

– Кровь демона! – выругался Хан, вскакивая на ноги.

– А ну, убери от нее свои руки! – прокричал капрал, продвигаясь ближе к юноше.

Тот попятился назад. Выход загораживал Бирн, однако за спиной было окно.

– Р… Ребекка, ты в порядке? – Капрал продолжал наступать до тех пор, пока не оказался между полуодетыми парнем и девушкой.

– Со мной все хорошо, Амон, – ответила она, переводя взгляд с одного юноши на другого. – Послушай, это всего лишь…

– В чем дело, сэр? – В дверном проеме появились еще трое взлохмаченных кадетов.

Увидев командира с мечом наголо, наступающего на противника, они ввалились в комнату, мешая друг другу.

– Отведите Морли вниз и охраняйте, – скомандовал Бирн, не сводя глаз с Хана. – И найдите ее рубашку.

– Командир Бирн! – холодно окликнула Ребекка, гордо выпрямляясь на постели в своем шелковом белье, будто была генералом всех армий мира. – Прекратите это немедленно! Хан Алистер – мой гость.

О воинских порядках чародей не знал почти ничего, однако был уверен, что кадетам запрещено повышать голос на капралов. Не говоря уже о том, чтобы отдавать им приказы.

Бирн глянул на Ребекку, а затем снова перевел взгляд на Хана. На мгновение командир показался растерянным, но затем его решимость окрепла.

– Кадет Морли, вам известно, что приводить молодых людей в Гриндел после отбоя запрещено? Приказываю вам спуститься на первый этаж. Я разберусь с вашим гостем, а затем придумаю, какие дисциплинарные меры применить в отношении вас.

Хан не горел желанием мериться силами с Бирном.

– Все в полном порядке, капрал-командир, – сказал он. – Не нужно ни с кем разбираться. Рад вас снова видеть. Я в любом случае собирался покидать здание.

– Хан! – воскликнула Ребекка. – Стой! Ты никуда не должен уходить.

– Не стоит спорить с человеком, в руках которого меч, – ответил чародей, который к этому моменту уже прижимался спиной к окну. Он резко развернулся, распахнул ставни, ухватился за верх рамы и свесил ноги из окна. Юноша молился, чтобы внизу оказался фронтон. Глянув вниз, он и в самом деле увидел остроконечную крышу и отпустил руки, совсем не изящно приземляясь на черепицу, чуть не подвернув ногу и содрав кожу с ладоней. «Ну, хоть крышу не пробил».

– Увидимся в четверг! – прокричала в окно Ребекка.

Рядом на черепицы приземлился его плащ. Хан накинул его и помчался по крыше к соседнему крылу здания. Над головой с громким стуком захлопнулись ставни. Мысли в его голове неслись вскачь, обгоняя самого беглеца. Командир не просто пекся о соблюдении комендантского часа или чести одного из своих кадетов. Было здесь что-то еще… Может, Бирн хотел заполучить обеих? Аннамаю и Ребекку?

С первого взгляда капрал не казался таким жадным собственником. Правда, Хан совсем его и не знал.

Могла ли Ребекка использовать Хана для того, чтобы спровоцировать ревность Бирна? Если так, она была готова далеко зайти ради достижения цели. Несмотря на свое воровское прошлое и циничное отношение к жизни, ему все же было сложно в это поверить.

Юноша усмехнулся и покачал головой. «Бедняга Алистер. Ты был вором, главарем банды и жуликом. На Тряпичном рынке о тебе ходят легенды. Однако среди бесконечных дебрей жизни аристократов ты словно потерявшееся дитя».

Даже если Ребекка и использовала Хана в своих целях, он не имел права жаловаться. Девушка ничего ему не обещала и от него никаких обещаний не требовала. Они просто целовались. Немного потанцевали. Подрались подушками.

Правда, Хану до безумия нравилось целовать Ребекку. И хотелось это повторить. Ее прикосновения до сих пор огнем горели на коже. Еще ни одна девчонка не пробуждала в его сердце столько чувств.

Бирн испортил Хану вечер, однако складывалось впечатление, что он сполна вернул капралу должок. Это поднимало настроение.

«Увидимся в четверг!» – вспомнил юноша, как Ребекка прокричала ему вслед.

«Просто так никто никому ничего не дает. Всего нужно добиваться самостоятельно».

Рядом пробили колокола храма. Наступила полночь.

Хан надеялся, что лодыжка пройдет, но вместо этого она начала отекать. Если юношу заметят караульные, сложно будет сделать ноги, а потому он старался держаться переулков и не показываться из тени.

Стоило незадачливому гостю Гриндела перейти мост и направиться к Хэмптону, как он ощутил покалывание в затылке, будто кто-то за ним следил. Услышав шаги, Хан обернулся, но никого не увидел.

«Капрал же не мог никого послать за мной в отместку? – задумался он – Нет. Бирн – слишком благородный тип. К тому же наверняка они с Ребеккой заняты бурным примирением, если не поцелуями». Ревность сводила Хана с ума.

Чародей добрался до территории Мистверка и направился к Хэмптону, прижимаясь к стене, чтобы его не заметили. Юноша подумывал о том, чтобы забраться в комнату через окно. На сегодня приключений ему хватило, и он не хотел навлечь на себя еще большие неприятности в лице смотрителя.

Хан свернул на мощеную тропку, которая вела к саду позади здания, где находилась укромная ниша с чудесными опорами, удобная для подъема и скрытая от посторонних глаз.

Крадущийся юноша уже закинул ногу в выемку и ухватился рукой за выпиравший камень, надеясь, что лодыжка не подведет.

В этот момент за его спиной раздался голос:

– Замри на месте! У меня нож, и я запросто пущу его в ход.

Голос был низким и грубым. Преследователю хватило ума не прикасаться к жертве, выдавая таким образом свою позицию.

– Чего тебе надо? – спросил Хан.

В голове юноши промелькнула мысль, что если глупость считать преступлением со смертельным приговором, то он скоро понесет наказание.

– У тебя есть кошель?

Конечно же, у Хана был кошель, но расставаться с ним он не желал.

– Не-а, – ответил юноша. – Уже конец семестра. Я гол как сокол.

– Ложь!

Что-то пронеслось над ухом и ужалило его. По шее потекли капли крови. Вор разрезал мочку Хана. Нож был настолько острым, что тот едва это почувствовал.

– Гони кошель, – повторил грабитель. – Или следующей будет рука. – Его голос подрагивал, словно от волнения.

Судя по голосу, вор был молод. Однако это нисколько не утешало. Нервный налетчик с ножом представлял серьезную угрозу. Да еще и раненая лодыжка не добавляла Хану прыти.

– Ладно, есть у меня кошель, – признался чародей. – Хочешь, чтобы я достал его? – Неосторожных движений он совершать не собирался.

– Просто скажи мне, где ты его прячешь.

– Он за поясом под штанами спереди.

Это было известным воровским тайником. В такое местечко трудно было забраться незамеченным. По крайней мере, когда грабитель потянется за добычей, это предоставит возможность действовать.

Однако за кошелем воришка не полез. Хан ощутил холодок стального лезвия, и плащ соскользнул на землю, рассеченный поперек.

Избавиться от загораживающей вид одежды было разумным ходом. Оставалось надеяться лишь на то, что этот уличный грабитель не разрежет и штаны тоже.

– Что это у тебя на шее?

Амулет Хана слабо вспыхнул, осветив темноту.

– Обычный сувенир. – Чародей склонил голову, чтобы заслонить изумрудную змею. – Купил в лавке в честь праздника. Он немного светится.

– Совсем даже не безделица, как по мне, – сказал воришка. – Можно сбыть ее за приличные деньжата.

– Хочешь, продам? Я заплатил за него медяк, продам за «девушку».

«Жить надоело, Алистер? – Хану немедленно захотелось вернуть свои слова обратно – Блистательного чародея-защитника горцев, бандита Абеляр прирежет обычный грабитель?»

– Снимай подвеску и бросай мне, – потребовал вор. – Только без резких движений.

– Послушай, давай я лучше брошу тебе кошель? Эта штука – подарок моей девчонки. Она с меня шкуру спустит.

Если бы грабитель позволил Хану залезть в штаны, он бы смог достать нож.

– Я сам спущу с тебя шкуру, если ты сейчас же не сделаешь, что я сказал!

– Ладно, сейчас сниму. Начинаю. – Чародей медленно отнял руки от стены и, дотянувшись до затылка, принялся возиться с застежкой.

«Интересно, много ли сейчас силы в амулете? Если он отвлечет вора, можно будет удрать. Во всяком случае, на Ребекку он отреагировал».

– Сними цепь через голову, – велел грабитель. – Расстегивать ее совсем не обязательно.

«Откуда он знает? – удивился Хан. – Или он выслеживал меня специально ради колдовского талисмана?» Эта мысль заставила его похолодеть.

Юноша снял цепь через голову и дотронулся до амулета. Змея едва завибрировала. «Маловато», – подумал Хан и начал разворачиваться.

– Не оборачивайся, – резко скомандовал воришка. – Брось через плечо.

Голос налетчика показался ему знакомым.

Хан швырнул амулет правой рукой через плечо. Пока изумрудная змея пролетала мимо уха, он развернулся и вынул нож. Как и следовало ожидать, вор на мгновение отвлекся и следил взглядом за мерцающим медальоном, словно за падающей звездой.

Бывший главарь банды налетел на грабителя и со всей силы толкнул его плечом, заставив пошатнуться, а затем и вовсе удариться головой о каменную стену и свалиться без сознания на мощеную булыжником тропу.

Хан поглядел на упавшего вниз лицом вора. Тот был весь в черном: узкие штаны, черные ботинки и облегающая худощавую фигуру куртка с капюшоном. Это было облачение настоящего убийцы. Почему тогда преступник не облегчил себе задачу и не перерезал жертве глотку?

Все произошло практически бесшумно. Хан поднял амулет и продел цепь через голову. Змею юноша решил из руки не выпускать и стоял наготове с ножом в руке и ждал, когда объявятся сообщники воришки.

Однако из тени здания показалась всего одна фигура и подошла ближе.

– Не приближайся, – сказал Хан, размахивая ножом. – Или я прирежу тебя и твоего дружка!

– Не убивай ее, – попросил Танцующий с Огнем и вышел на падавший с главной дороги свет. – Нам нужно выяснить ее мотивы и кто ее на это надоумил.

«Ее? – Хан откинулся спиной на стену и выпустил из рук нож. Голова юноши пошла кругом. – Я ведь сплю, да?»

Танцующий с Огнем опустился на колени возле распластавшейся на тропе грабительницы и забрал ее нож, а затем аккуратно перевернул девицу на спину.

Это была Кэт Тайберн.