27

Фёдор следил за быстрыми и пока будто боязливыми перемещениями в тумане. Они явно всё не решались показать себя – всё же серебряные пули оставались их главным страхом, их главным запретом. Оба подстреленных оборотня уже умерли. Но сила Королевы была с ними: порой казалось, что на площади лежали две мёртвые светловолосые женщины, обретшие в смерти странную красоту, и глаза обеих были открыты, устремлены куда-то ввысь, как немой укор тем, кто укрылся в звоннице.

– Как ты думаешь, когда они нападут? – не отрывая взгляда от площади, спросил Фёдор.

Хардов чуть пожал плечами:

– По идее, они вообще не должны здесь находиться. Их логова в северной части города. А эта церковь для них тем более что-то типа табу. Но ты сам всё видел.

– Да-а, – согласно протянул Фёдор. – Много здесь всего изменилось, пока я… Скажи, белый кролик должен был выдать меня?

Хардов вскинул на него взгляд, Фёдор усмехнулся:

– В трактире в Дубне? Ловко ты, но…

– Да, он был скремлином. Так почти и случилось. Я думал, мне придётся вмешаться. Но подоспевший Мунир нейтрализовал воздействие кролика, и мое вмешательство не потребовалось. А тебе намяли бока. Мне было больно и смешно смотреть, как ты летал по всему трактиру. Прости.

Фёдор хмыкнул, впрочем, совсем без укора.

– Вам с Кальяном здорово досталось. Но всё закончилось. Остальное тебе известно.

Фёдор задумался и снова посмотрел на Еву, но тут же отвёл глаза. Улыбнулся.

– К Сестре ты зашёл специально? – решил уточнить он.

Хардов отрицательно покачал головой:

– Честно говоря, я знал, что это может быть полезным. Но собирался пройти до линии застав под покровом темноты, пока они опомнятся. На канале как раз стояли плохие дни. Я положил на всё пару суток. План был дерзким, но выполнимым. И если бы Мунир так не пострадал… Только в итоге вышло даже лучше – за месяц они перевернули вверх дном весь канал. А мы появились там, где никто не ждал. Практически у них под носом. И Анна, конечно. Её помощь неоценима. А на линиях застав они уже не посмели. Всё же к открытому столкновению пока не готовы.

– Да, действительно, много всего поменялось, – задумался Фёдор. – А Шатун? Как же это случилось?

Хардов опустил голову. Нахмурился:

– Боюсь, здесь всё намного хуже. Сначала я думал, что это вызов мне. Или даже тебе. Но Шатун, он… Я теперь понимаю: он решился бросить вызов самому порядку вещей. Пройти сквозь туман.

Фёдор коротко усмехнулся, но в глазах его впервые появился масляный блеск.

– Возможно, он рехнулся, – предположил Хардов. – Возможно, считает себя кем-то вроде Бога. Это самоубийственно, но… он очень опасен. И думаю, уже не может повернуть обратно. Знаешь, что-то происходит, какой-то сдвиг, и мне это очень не нравится.

Фёдор молча переложил оружие из одной руки в другую:

– Считаешь, это опять началось?

Хардов посмотрел на Фёдора. Подумал: «Твоё возвращение необходимо. Поэтому столь многим готовы жертвовать».

– Не знаю, – ответил он уклончиво. – Может, всё и обойдётся.

Внизу снова послышался вой. Они оба повернули головы, но площадь пока оставалась чистой.

– Эту дверь им не выбить, – заверил Хардов. Кивком головы указал на люк, закрывающий подъём в звонницу. – Семидесятимиллиметровые промасленные доски, уложенные в два слоя.

– Возможно, – пробормотал Фёдор. Только как-то с сомнением. Отвернулся от площади, посмотрел на люк, перевёл взгляд на Хардова.

– Знаешь, честно говоря, думал, они давно перевелись, оборотни, – признался Фёдор. – Когда-то я потратил немало времени, изучая их. Меня восхищали их манипулятивные способности, сулили ключ к познанию психики. – Вздохнул. – Пустое дело…

– Что тебя беспокоит? – Хардов проницательно взглянул на него.

– Ты сказал, они обитают в северной части города? Вспомни, где находятся их логова?

– Они селятся в брошенных домах. Правда, всё равно предпочитают рыть под ними норы.

– Вот именно, – подтвердил Фёдор. – И они тоже меняются. По крайней мере, сегодня мы увидели очень необычный способ охоты.

– Что ты?.. Ты хочешь сказать… – Хардов настороженно замолчал, хотя в его глазах уже мелькнул ответ пугающей догадки.

– Они землерои, Хардов, – сказал Фёдор и снова оценивающе посмотрел на деревянный люк. – И достаточно неплохие. В отличие от псовых, их когти устроены подходящим образом.

28

Ева тоже думала о Звере. Но не об оборотнях, о другом. Том, что преследовал её всю её жизнь. Ещё на линии застав она почувствовала его приближение. И сейчас он пришёл. Ева знала это. Глядя на стягивающийся к крохотному пятачку церковной площади туман, она вдруг поняла, что зверь был здесь. Повсюду. Весь этот поражённый туманом город стал им.

Но он больше не принюхивался, движимый ненавистью. Зверь был напуган, и это только усиливало его ненависть. Ева всегда понимала, что наступит момент, когда она должна будет посмотреть Зверю в глаза. И вот момент пришёл, и она оказалась уязвимой.

Хардов считает, что туман пропустит её. Но он не прав. Так было, только теперь всё изменилось. Так было, пока в её жизни… не появился Фёдор. Она не знала, к чему это, лишь чувствовала обречённость и снова думала о нём. И это Зверь ненавидел больше всего. Он искал Фёдора, и это он подгонял оборотней. Но не только. Они оба… Ева не знала почему, но именно это пугало Зверя. Когда она думала о Фёдоре. И вот сейчас она ощущает его близость, и нежно и больно в груди. И Зверь бьётся в неистовстве – больше он не станет тянуть. Он пришёл не только за ней. Ева не знала почему, но они были нужны ему оба.