26

Фёдор попытался запереть шаткие ворота церкви. Но Хардов, бросив ему «бесполезно», двинулся к подъёму в звонницу. Удивительно, но одна из икон за Царскими вратами хорошо сохранилась, видимо, при эвакуации Икши успели вывезти не всё. Это было «Сошествие в Ад». Хардов заставил себя уклониться от раздумий над мрачными аллюзиями. На винтовой лестнице, пройдя половину пути, он вдруг почувствовал, что чего-то не хватает. Хардов знал об этом тайном убежище и даже участвовал в его обустройстве, но потом ни разу им не воспользовался. Ева поднималась вслед за ним, Фёдор теперь замыкал группу.

«Запах сырости, – понял Хадов. – Здесь его нет». Сырости и чего-то ещё. Еле уловимого, тошнотворно-сладковатого запашка, словно весь город превратился в логово какого-то поражённого болезнью, бешенством зверя.

До звонницы оставался ещё один пролёт, но Хардов не стал ждать.

– Выходи, – велел он. – Я знаю, что ты здесь.

Наверху мелькнула быстрая тень, Хардов оставался спокоен, лишь добавил:

– Заметил, как увязалась за нами с линии застав.

Они поднялись в звонницу. Раз-Два-Сникерс, несколько потупив взгляд, отступила на шаг назад. Оружие держала стволом к полу.

– Я не особо-то пряталась, Хардов, – с еле уловимой смесью вызова и горечи произнесла она.

– Допустим, – признал Хардов.

Она быстро с интересом посмотрела на Еву, однако от Фёдора тут же отвела глаза. Покосилась на кованую дверь, люк, которым запирался проход в звонницу. Хардов усмехнулся:

– Ключ у меня. А этот замок тебе не по зубам. Так что не жди благодарности.

У неё вспыхнули щёки:

– Я и не собиралась…

– Может да, а может нет. – Хардов неопределённо пожал плечами. – Ну, что тебе надо?

Она снова как-то странно опустила взгляд. В свободной руке тёмно блеснул какой-то металлический предмет. Хардов с удивлением обнаружил, что она показывает ему ракетницу.

– Я заминировала дверь, – произнесла тихо. – Там… В общем, «Комсомольскую». Шатун, – вздохнула, – он там. Внутри. Только… ещё и там. – Она как-то болезненно дёрнула подбородком, указывая за пределы звонницы. – Только, мне кажется, там теперь гораздо больше. Уж не знаю… как, но это из-за него.

– Мне это известно, – подтвердил Хардов. В его глазах плавали льдинки. Добавил: – Забавное место эта «Комсомольская».

Раз-Два-Сникерс подняла на него осторожный взгляд. Покачала рукой с ракетницей.

– Это сигнал, – пояснила она. – Мои люди готовы. И… в общем, я смогу остановить его в любой момент.

Хардов пристально посмотрел на неё:

– Решила поджарить своему дружку мозги?

На сей раз она ответила ему прямым взглядом.

– Нет, – сказала просто, – если это будет возможно.

Хардов всё так же смотрел на неё, стараясь определить степень её искренности:

– Как тебе удалось настроить против него команду?

Она покачала головой:

– Никто не настроен. Они его спасают. Вытаскивают из Станции. Я ухожу.

Хардов обдумал услышанное:

– Ловкая интрига.

Она устало усмехнулась:

– Знаю, что ты меня презираешь. Только, Хардов, согласись, что для игр уже, – развела руками по сторонам, – несколько поздновато.

– Не в этом дело, – вздохнул Хардов. – Боюсь, Шатуном наши проблемы теперь не исчерпываются. Мы кораблик, отыскивающий тайфуны.

Словно в подтверждение завыли гораздо ближе, возможно, уже на площади. Хардов не шелохнулся.

– Обе блондинистые прыгуньи были у меня на прицеле, – призналась она.

– Отчего же не стреляла?

– И без меня справились. – Снова повела подбородком в сторону Фёдора, однако почему-то избегая смотреть на него. – А ты понял, что они задумали?

Хардов медленно кивнул:

– Наверное.

– Мне сверху было хорошо видно. – Она щёлкнула языком. – Решили вытащить из нас все серебряные пули. Знают, что их наперечёт. Понимаешь? Так и будут прятать Королеву, подставляясь, нападая в её одежке, пока мы не отстреляем всё. А потом просто придут и возьмут нас.

– Им этот замок тоже не по зубам, – сказал Хардов.

Она передёрнула плечами:

– Ты убил их Королеву. Кто знает, на что они способны ради мести?

– Ладно, идём, поможешь мне закрыть люк.

Хардов извлёк потускневший ключ, отпер им массивную дужку замка, склонился над дверью и холодно посмотрел на Раз-Два-Сникерс.

– Прежде чем я решу оставить тебя здесь, – начал он, и на мгновение в её глазах мелькнул ужас. – Хочу, чтобы ты знала: малейший фокус – и я пристрелю тебя.

Она молчала. Покусала побледневшие губы. Посмотрела исподлобья, горько, затравленно.

– Не надо меня отчитывать, Хардов, – попросила тихо. – Можешь меня презирать. Так уж вышло. Унижай. Но знаешь, каждый может ошибиться. Ты тоже когда-то называл Шатуна братом.

– Ты права, – согласился Хардов. – Ошибиться может каждый. Вопрос, что ты после этого выберешь. Унижать тебя не собираюсь. Просто чтобы между нами осталось понимание: как только я запру эту дверь, любой фокус – последний.

Угрюмо кивнула.

– Не будет фокусов, Хардов, – сказала она.

И тут Фёдор решил вмешаться.

– Я видел тебя, – вспомнил он. Глядел дружелюбно. – У Ступеней. Я знаю тебя? – И сразу же поправился: – Точнее, знал?

Она моментально отвернулась от Хардова. Словно давно ждала этого. Нерешительно улыбнулась. Кивнула.

– Да, вы знали меня.

Как-то странно поклонилась. У Хардова родилась дикая мысль, что она наметила в своём движении что-то типа книксена.

– Я училась в школе гидов. Во время вашего второго визита.

– О, тогда ты должна была сильно измениться, – разулыбался Фёдор. Затем его карие глаза чуть сузились. – Я знал тебя ребёнком?

– Да. Вы… нашли меня в лесу. С Тихоном.

Он смотрел на неё. Немного склонив голову. И во взгляде мелькнул отсвет догадки.

– Ты та маленькая девочка? – изумлённо произнёс Фёдор.

Уголки её губ горько опустились, такая вот вышла у неё улыбка:

– Моей наставницей была…

Она прервалась. Попытка скрыть, как дрогнул голос. Хардов отвернулся. Всё же она решила договорить:

– Лия была моей наставницей.

Веки Фёдора на мгновение сомкнулись. Когда глаза вновь открылись, в них была не только радость узнавания. В самых краешках застыла боль. И ещё сострадание.

– Да, это ты. Конечно… Улыбка. И глазки той девочки ещё на месте, – участливо подтвердил Фёдор. – Что с тобой произошло?

Раз-Два-Сникерс молчала. Что-то подкатило к самому горлу. Она бы удивилась, узнав, как близко впервые за много лет к глазам подступили слёзы. Хардов предпочёл разглядывать белёные, словно высохшие под палящим солнцем, стены звонницы.

Фёдор ответил вместо неё.

– Снова заблудилась в лесу, – сказал он тихо. – Шатун, как же, помню, симпатичный был юноша… Такое бывает. – Он мягко улыбнулся ей. – Это ничего.

Она порывалась было что-то сказать, но Фёдор уже отвернулся. Посмотрел на Хардова. И спросил:

– Ты когда-нибудь простишь меня?

У Хардова дёрнулась щека. Он коротко вздохнул. Произнёс:

– За то, что оставил меня жить?

– За то, что оставил тебя одного.

Теперь вздох Хардова вышел долгим. Он медлил, словно поглощённый воспоминаниями, наконец отрицательно помотал головой.

– Она была гидом. Она это выбрала, – сказал он. – И твоей вины в том нет.

– Лия, – прошептал Фёдор. – Я ведь любил её… – Нахмурился, и опять в его взгляд на миг вернулась эта рассеянность.

«Всё очень хрупко, – подумал Хардов. – Ты можешь не выдержать. Промедление здесь губительно для тебя».

– Она приходила ко мне недавно. На болотах. – Фёдор почти шептал. Потом его голос окреп. – Хардов, я так виноват перед вами обоими.

Хардов вдруг с трудом подавил внезапный приступ гнева.

– Тогда возьми себя в руки, – одёрнул он Фёдора. – Она не для того умерла, чтобы ты развалился перед самой целью. Этот резонанс в твоей голове может убить тебя!

Он всё сказал правильно. Но во рту остался этот омерзительный кисловатый привкус. «Мы находимся в очень плохом месте. – Хардову не составило труда определить источник своего гнева. – И это оно теребит нас. Нащупывает, пытается пролезть в наши раны».

И опять Фёдор умудрился удивить его.

– Тогда прости её, – попросил он мягко, указав на Раз-Два-Сникерс. Потом кивнул Хардову. – Не беспокойся. Я уже в порядке, друг мой. – Несколько отклонился, чтобы обозреть из звонницы всю площадь, и спокойно заметил: – По-моему, наши новые друзья появились.

Хардов тут же бросил взгляд на Раз-Два-Сникерс:

– Давай помоги мне!

Она, не мешкая, подошла к люку, оружие приставила к простенку. Они вдвоём перекинули тяжёлую крышку, и дверь с сухим металлическим лязгом захлопнулась.

«Вот тут мы и окажемся в западне», – подумала Ева. Словно в момент этого сухого, зловещего в своей окончательности хлопка пережила острое чувство дежавю. Словно из мутной тьмы совсем уже близкого грядущего пришло знание о том, что их ждёт. «Стоит ли сказать Хардову? – Ева оценивающе посмотрела на гида. – Или он и сам знает?» Девушка невольно передёрнула плечами, но удержала себя, чтобы не произнесли вслух: «Туман уже близко. И этот человек, который в нём, – он идёт сюда».