22
Когда пространство вокруг Глеба вновь стало четким, он оказался в просторной, богато убранной комнате. На мягком, покрытом шкурой снежного барса диване полулежал молодой человек лет двадцати восьми. Он был одет в роскошный, расшитый золотом восточный халат и всасывал дым из какого-то сложного сооружения, напоминающего турецкий кальян. Кроме них двоих, в комнате никого не было.
— Садитесь, — кивнул на низкую оттоманку в углу комнаты молодой человек, ненадолго оторвавшись от своего мундштука. Глеб последовал его приглашению, передвинув оттоманку в более удобное для беседы положение, поближе к дивану. Хозяин не возражал, с интересом разглядывая Глеба.
Только теперь Глеб обратил внимание, что глаза у него не человеческие, с желтой радужной оболочкой и длинными узкими зрачками.
— Кто вы? — спросил Глеб, не в силах скрыть своего изумления.
— Я именно тот, за кого вы меня принимаете.
— Но тогда почему?..
— Почему я похож на человека? Видите ли, у меня три ипостаси, и я выбираю любую из них, в зависимости от обстоятельств. Считайте, что вам повезло, у меня сегодня хорошее настроение. Здесь, знаете ли, довольно скучно. До меня, как я уже сказал, редко добираются гости.
— Две ипостаси — змеиная и человеческая… А что собой представляет третья?
— Человеческое тело слишком хрупко, а иначе я бы вам показал. Это огонь, концентрация космических энергий, опоясывающих ваш мир.
— Но если вы действительно Он, я не понимаю, о чем мы можем говорить.
— Да о чем угодно. О вашем мире, например, о справедливости, за которую вы так ратуете, о том, почему от вас отвернулись боги. Не от вас лично, от вашего народа.
— Вы в этом уверены?
— А вы сомневаетесь? Вспомните, как вы живете, каждый думает лишь о том, чтобы ему было очень хорошо, чтобы хорошо было сегодня, сейчас. А так как всем сразу хорошо не бывает, то пусть будет плохо другим. Вот суть вашей жизненной философии, разве не так?
— Не у всех, и мы это изменим. Не всегда же нашей жизнью будут управлять жулики.
— Вы уже пытались. Помните: «Мы свой, мы новый мир построим» — сегодня вы даже не знаете, что, собственно, собираетесь строить.
— Наверно, все эти события не обошлись без вашего участия?
— Да что вы, помилуйте, какое мне дело до мира живых людей? Мне своих проблем хватает. Давайте лучше вспомним ваших жуликов, крадут ведь не только управляющие вами чиновники, гаишники на дорогах обирают водителей, милиция обирает тех, кого должна охранять, торговцы обкрадывают покупателей, а покупатели, в свою очередь, подметают все, что плохо лежит. Или я чего-то не понимаю, или, может быть, вам просто нравится так жить?
— Десятки лет искусственно создавались условия, поощряющие жульничество.
— Согласен, и все-таки этого недостаточно, чтобы полностью изменить психологию целого народа.
— Она и не изменилась. Все, кого вы упомянули, лишь малая часть, пена, всплывающая на поверхность при любых серьезных изменениях в жизни общества. И чтобы узнать, с чего начинались эти изменения, где истоки наших бедствий, я готов проделать путь сюда еще раз.
— Ну вы пришли не по адресу, я сам люблю задавать вопросы, а отвечать на них — нет, увольте. Скажите-ка лучше, что вы будете делать, если вам действительно удастся построить пресловутый мир справедливости, в котором не останется зла?
— То есть как что? Мы будем в нем жить!
— Да? А вы никогда не задумывались над тем, почему в вашей литературе отсутствует описание рая? Есть ад Данте, есть ад Мильтона, могу назвать еще не меньше десятка, но не припоминаю ни одного стоящего описания рая. А в самом деле, что в нем делать? Слушать музыку? Наслаждаться разрешенными к употреблению плодами? Да вы от скуки там все перебеситесь, как это уже случилось однажды с Евой.
— Действительно, случилось?
— Ну это было так давно, что даже я теперь не припомню… Во всяком случае, история поучительная, согласитесь. Однако пора поговорить о деле.
Он отложил в сторону кальян, расплавил складки своего роскошного халата и внимательно посмотрел на Глеба. Сейчас Глеб почувствовал в его взгляде что-то холодное и отстраненное. Он словно насадил на иглу какое-то маленькое насекомое и равнодушно его исследовал.
— Ваш визит ко мне довольно необычен. У вас наверняка должны быть весьма серьезные причины, чтобы навестить меня.
— Они есть. В вашем замке находится женщина, русская княжна Бронислава, я хотел бы…
— Поговорим позже о ваших желаниях. Ох уж эта ваша человеческая манера сразу приступать к сути дела. Я уже сказал вам, что не спешу и предпочитаю сначала побеседовать с новым человеком, а уж потом решать его судьбу.
— Судьбу?!
— А вы как думали? Ко мне по пустякам не заходят.
Как никогда остро Глеб почувствовал собственную беспомощность от того, что оказался здесь без оружия. Ему все время казалось, будто сквозь полупрозрачную ткань халата просвечивает змеиная чешуя… Но если это действительно так, она заменит собой любую кольчугу. Интересно, выдержит ли такая штука удар меча, подаренного Гидром? Глебу чертовски хотелось это узнать… Хотя если уж выдержала золотая инкрустация тронного ложа, то эта, скорее всего, окажется еще прочнее…
— Объясните мне для начала, как вы здесь оказались. Дорога, по которой вы шли, недоступна ни единому живому существу. Без посторонней помощи вы не могли пройти там, где прошли.
Несколько секунд Глеб мучительно раздумывал над ответом. Пожалуй, их единственная надежда состояла в том, что зло многолико и, как правило, всегда враждебно к представителям собственного клана, но он не может показать свое знание об этом. Его ответ должен был прозвучать совершенно нейтрально — предельно искренне…
— Ну помощь вряд ли, скорее всего, нам просто не слишком препятствовали.
— Я так и думал… Значит, он снова решил попытаться, на этот раз вашими руками.
Какой-то могучий гул возник глубоко внизу, под тысячеметровыми слоями лавы, лежащими в основании замка. Он постепенно нарастал, пробивался наружу. Вначале от него едва заметно завибрировали стены, посыпалась пыль с потолка, заныли зубы. Он исчез так же неожиданно, как возник, но что-то неуловимо изменилось во всей обстановке комнаты.
Лицо хозяина вытянулось и как бы пожелтело. Он встал и неверной, раскачивающейся походкой направился к окну. Наблюдая за ним со спины, Глеб еще раз отметил, сколь обманчиво сходство этого существа с человеком. Он шел, тяжело волоча ноги, почти не сгибая их в коленях, словно нес на своих плечах груз бесконечных тысячелетий и миллионов погибших человеческих душ.
Подойдя к окну, Змиулан одним резким движением отбросил в сторону портьеру, и в глаза Глебу ударил ослепительный свет лавового водопада.
Свет этот стал таким ярким, что в комнате на полу можно было рассмотреть любую пылинку — даже цвет лавы изменился. Она походила теперь на восходящее солнце.
— Я так и думал, — повторил Змиулан еще раз, сейчас уже о чем-то совершенно другом.
— Глеб, будь осторожен. Мне кажется, он что-то задумал. Ты ему нужен, и я никак не могу понять для чего, — вдруг прозвучал внутри него голос, который когда-то позвал его в это невероятное путешествие. И вместе с этим голосом, молчавшим так долго, Глеб почувствовал, как возрождается надежда выбраться из этого чудовищного мира.
— Чего он так испугался?
— Ну это понятно… Под замком, ближе к центру земли, есть еще семь горизонтов тьмы. Место, в котором ты находишься, — всего лишь преддверие. Чудовищные создания, обитающие в огненных глубинах, столь ужасны, что, если им удастся прорваться наружу, Змиулана не спасет даже его третья ипостась. Правда, и от Земли тогда уж ничего не останется.
Глебу казалось, минуло неисчислимое количество времени, прежде чем Змиулан отпустил штору окна и вновь обернулся к нему.
— Пожалуй, я отпущу вас отсюда живыми, хотя бы потому, что этого так не хочет Манфрейм — пусть это будет ему напоминанием о необходимости выполнять взятые на себя обязательства.
— Я не уйду отсюда без Брониславы и без своих друзей.
— Я знаю. Я как раз собирался с ней расстаться… Она была очень славной женщиной и как могла скрашивала здесь мое одиночество, но условия жизни в моем замке пагубно отражаются на хрупкой человеческой натуре.
Глеб почувствовал неудержимое желание сломать тонкую костистую шею рептилии. Это казалось так легко, почти просто. Он привстал. В конце концов, даже безоружный рейнджер может нанести один-единственный решающий удар… Он сделал шаг к окну.
— Спешите, пока я не передумал…
Прошелестел горячий ветер, как пушинку подхватил Глеба и бросил вниз, через два перекрытия, туда, где за обеденным столом, теперь уже в полном одиночестве, спали опоенные змеиным зельем его друзья.
И лишь очутившись здесь, лишь снова увидев перевязь со своим мечом, висящую на спинке стула, лишь схватив ее и забросив такой неощутимо острый и стремительный груз за спину, он почувствовал себя так, словно вновь обрел способность двигаться.
Несколько минут Глеб сосредоточенно занимался растиранием висков и холодными примочками, используя для этого остатки питья в кувшинах. Мертвый каменный сон наконец начал покидать его друзей. Их тела расслабились, Крушинский застонал, но все еще не открывал глаз.
— Вел, ты меня слышишь? — несколько неожиданно для самого себя позвал Глеб Книгу только что пришедшим на ум именем.
— Конечно. Почему ты меня так назвал?
— От имени Влеса, наверно… «Влесова книга» — так тебя называли в моем веке.
— Ну что же… Мне нравится. Глеб, а почему раньше ты никогда не пытался разговаривать со мной, я имею в виду так, как сейчас?
— Наверно, не понимал самого главного, мне казалось, что ты всего лишь передатчик чужих мыслей.
— С большинством книг дело обстоит именно так, но у некоторых появляется собственная душа.
— К тому же раньше мои мысли плохо подчинялись мне, я не умел сконцентрировать их в энергетический комок для передачи.
— Ты сильно изменился после контакта с Гидром.
— Я хотел спросить, ты не знаешь, куда подевался Шагара?
— Посмотри под тем большим блюдом с соусом, видишь, в его дне есть углубление, по-моему, он забрался туда.
Действительно, спящий домовой, уменьшившийся до размеров мухи, оказался именно там. Не желая терять времени на новую проблему, Глеб попросту сунул его в карман и все свое внимание переключил на князя, который определенно не желал просыпаться.
Неожиданно, без всякого предупреждения, вновь дунул горячий ветер, и все трое оказались за воротами замка. Еще не пришедший в себя князь и только что открывший глаза Крушинский лежали теперь на камнях у ног Глеба.
Низко над головой неслись косматые клубы вулканического дыма, заменявшие здесь облака, сегодня особенно густые и плотные. Откуда-то сверху раздался голос, от которого дрогнули скалы:
— За статуей вы найдете дорогу, ведущую на поверхность. Я выполнил свое обещание.
— Еще нет! — крикнул Глеб облакам. — Ты забыл освободить Брониславу!
— Я ничего не забываю. Ты найдешь ее за статуей в пещере. Не знаю только, обрадует ли это тебя…
— Вел, ему можно верить?
— Прямо он никогда не лжет, но часто его слова имеют двойной смысл, впрочем, у тебя все равно нет выбора.
Голос стих, облака почти сразу рассеялись. Остался лишь похожий на змеиное шипение свист ветра у них над головами.
— Что произошло? — спросил Крушинский, приподнимаясь.
— Обо всем расскажу позже, когда мы уберемся подальше. Лучше помоги разбудить князя.
Обратный путь показался намного короче. По-прежнему нельзя было отойти в сторону — невидимая прозрачная стена огораживала дорогу с обеих сторон. Но теперь три цепочки следов на ней вели в обратную сторону. Все-таки они появились — следы, возвращающиеся к миру живых людей!
За статуей после непродолжительных поисков они обнаружили замаскированную кустами узкую трещину, уходящую в глубь скалы. Именно там, где сказал Змиулан.
— Мы несколько раз осматривали это место и ничего не заметили, задумчиво проговорил Глеб, стараясь разглядеть в окружающем пейзаже хоть какой-то намек на другой ход.
— Посмотри туда! — Крушинский указал вверх, на каменную анфиладу гигантской лестницы, по которой они спустились в долину.
На самом ее верху, над двенадцатой ступенью, чувствовалось какое-то движение. Две блестящие штуковины, похожие на неизвестные механизмы, появились по ее краям. Рассмотреть на таком расстоянии детали они не могли, но Крушинский берег как зеницу ока то немногое снаряжение, что досталось им в качестве трофея от схватки с космическими десантниками. И теперь, порывшись в своем рюкзаке, он извлек бинокулярный голограф, позволяющий проецировать непосредственно на сетчатку глаз картину местности в любом масштабе.
Сняв с головы обруч с проекторами, он долго молчал, словно не верил ни собственным глазам, ни прибору.
— Черт меня побери, если это не мотоциклисты… не на мотоциклах, конечно, какие-то другие самодвижущиеся аппараты, и они не одни… Их там целая армия…
— Целая армия мотоциклистов? — не поверил Глеб.
— Посмотри сам!
Верхняя часть последней ступени приблизилась, развернулась. Сейчас с помощью отраженного от сводов лазерного луча голографа он как бы парил над скалами. На площадке у выхода из манфреймовского лабиринта скопилось не меньше сотни солдат. Они разматывали крючья, крепили лестницы. Десятки странных экипажей и сотни еще более странных существ готовились к спуску по отвесной стене.
В том месте, где подземный ход, ведущий из лабиринта, выходил к краю полости, появлялись все новые и новые отряды. Им предстояла непростая задача преодолеть двадцать метров отвесного уступа первой ступени. За ним следовало еще одиннадцать таких же, но Глеб вместе со своими спутниками преодолел их без специального снаряжения, и не было никакого сомнения, что через пару часов вся эта орда окажется внизу.
— Похоже, Манфрейм не оставляет нас без присмотра. Он не такой человек, чтобы пустить дело на самотек, и решил проверить, чем закончился наш визит в замок.
— Мы должны укрыться, пока они не спустились.
— Слишком поздно, нас уже заметили. Это место сверху видно как на ладони.
— Тем более надо спешить.
— Только не в эту пещеру. Они бросятся туда вслед за нами, и мы окажемся в ловушке. Мы не знаем даже, не кончается ли тупиком расселина, которую нам так любезно подсунули.
— Глеб, ты что, с ума сошел? Не собираешься же ты сражаться с целой армией на открытой местности!
— Мы найдем другое укрытие.
— Здесь нет другого укрытия! Еще несколько минут, и будет вообще слишком поздно! Передовой отряд начал спуск гораздо раньше, мы не видели его за козырьком, посмотри, они уже выходят на дорогу!
— Значит, мы будем сражаться здесь.
— Хорошо. Раз ты так считаешь. Но только объясни сначала, что происходит.
Глеб видел, что Крушинский едва сдерживается, еще секунда-другая, и в этот опаснейший момент он может остаться один, если немедленно не объяснит своего решения.
— Там Бронислава… В пещере. Я не хотел, чтобы манфреймовские вояки нашли ее. Пещеру не так просто заметить, если мы сами не укажем им путь.
— Откуда ты знаешь?
— Он сказал мне об этом, пока вы спали. Таковы были условия сделки. Мы уходим отсюда и забираем с собой Брониславу, я не знаю, зачем ему это понадобилось…
— И ты поверил?
Стиснув зубы, Глеб отвернулся. Да, он поверил, потому что очень хотел поверить, хотя прекрасно понимал и сам, насколько нелепо ожидать выполнения условий от хозяина долины мертвых. Вполне возможно, и появление этого войска не обошлось без его участия.
— Что нам делать, Вел? — спросил Глеб, не разжимая губ. И тут же пришел ему одному слышный ответ:
— Здесь, внизу, опасно, постарайтесь взобраться повыше. Справа от вас можно немного подняться по узкому отрогу, это предохранит от стрел и от опасности, которую я чувствую внизу.
Книга и на этот раз дала дельный совет. Прежде чем в долину хлынула пестрая орда инопланетных монстров, им удалось подняться вверх метров на двести — этого было достаточно, чтобы стрельба из луков стала неэффективной.
Когда они закончили подъем, на крошечной площадке, где с трудом смогли разместиться, внизу под ними все уже кишело от обезьяноподобных существ, впрочем, лишь внешне производивших впечатление неуклюжести. Выше пути не было. Гребень, по которому они карабкались, заканчивался отвесной стеной.
Существа под ними быстро справились с установкой какого-то неизвестного механизма, напоминавшего мортиру, и поспешно начали подтаскивать к нему крупные обломки камней.
— Если эта штука окажется достаточно эффективной, мы здесь в ловушке, отметил Крушинский. — Выше пути нет.
Скала над ними без единой трещины, снизу их видно как на ладони. Площадка оказалась слишком маленькой, чтобы можно было укрыться за ее краем.
К тому же после первого пристрелочного выстрела они убедились, что ковш мортиры посылает камни вверх по крутой траектории, значительно превосходившей высоту их убежища.
Вскоре мимо них вниз со свистом пролетел первый кусок скалы. Пока их спасло лишь то, что позицию для мортиры выбрали не слишком удачно. Круто выброшенные вверх камни возвращались обратно и, ударившись о землю, разлетались градом осколков. После первых же выстрелов среди прислуги появились раненые.
Без разборки устройство невозможно было сдвинуть с места, и на какое-то время стрельба прекратилась. Они получили короткую передышку.
Почему-то никто из их противников даже не пытался взобраться на гребень.
— Похоже, они не слишком спешат до нас добраться. Может быть, лучше спуститься, пока снова не собрали эту штуку?
— Мы не сможем продержаться на равнине и нескольких минут. Нужно ждать.
Он и сам не знал — чего. Ждать вопреки логике, ждать верной гибели лишь потому, что так посоветовала Книга… Но ведь и она могла ошибаться…
— Я не ошиблась, Глеб.
Под ними осталась лишь небольшая часть нападавших, возившихся с установкой мортиры. Основная часть манфреймовской армии прямиком устремилась к замку, затопив все пространство дороги. Они двигались беспорядочной дикой толпой, не сохраняя строя.
Кое-где пеструю однообразную ленту разбивали неуклюжие осадные орудия, штурмовые лестницы и тараны.
— Неужели они всерьез собираются атаковать замок?
— Похоже на то. Кажется, Манфрейм решил воспользоваться неразберихой, вызванной нашим визитом, и попытаться осуществить свои давние планы.
— Внизу их осталось не больше двух десятков. Как только расстояние между прислугой мортиры и основным отрядом увеличится, попробуем открыть огонь из лазерного оружия. Сейчас они еще могут вернуться, если почувствуют опасность. Пусть считают, что мы в ловушке.
— У тебя не хватит зарядов, чтобы перебить их всех, — батарея почти полностью разряжена, а пистолет на таком расстоянии малоэффективен. Думаю, они покончат с нами гораздо раньше.
Как всегда, логика Крушинского, его холодная способность в любых критических обстоятельствах безошибочно оценивать обстановку оказалась на высоте… Глеб мучительно искал выхода из ловушки, искал и не находил…
— Если я правильно понял, в тибетской Книге Мертвых утверждается, что демоны, преследующие нас после смерти, — всего лишь иллюзия, порожденная нашим собственным сознанием, и не способны причинить настоящего вреда.
Лама резко поднялся со своего места и несколько раз нервно прошелся по комнате, казалось, его непробиваемая невозмутимость впервые дала трещину. Наконец он остановился напротив Сухого и несколько секунд пристально его разглядывал, точно увидел впервые.
— Это очень опасное утверждение. Все зависит от степени веры. Чем больше вы верите в иллюзию, тем реальнее она становится. В конце концов, наступает момент, когда миры как бы меняются местами. Иллюзия превращается в реальность, и, наоборот, иллюзорным становится наш собственный мир — в таком перевернутом мире демоны очень опасны.
