Послесловие

Прошло два месяца с моего сумбурного увольнения. Я снова в строю – устроился в отделение экстренной хирургии обычной гражданской больницы, как и хотел. Тружусь обычным, рядовым врачом. Кабинета своего нет, отдыхаю в ординаторской на продавленном дерматиновом диване, на пробу не хожу, еду приношу с собой в пластиковом контейнере. Но не это главное.

Главное то, что я вновь ощутил себя полноценным оперирующим хирургом, которому не мешают оперировать и отвлекаться на разного рода ерунду. Я прекрасно отношусь к военным хирургам, особенно к тем, кто на передовой спасает раненых на острие атаки. К операционным и палатным сестрам, на своих хрупких плечах выносящих большую часть тяжелой кровавой работы хирургии. Была бы шляпа, снял бы.

Но речь в моей книге шла не о них. Что говорить о боевых хирургах и добросовестных сестрах? О них и так многое сказано, могу от себя добавить, что они Молодцы. Да, именно, с большой буквы. А как быть, кто не в действующей армии, кто вынужден заниматься перебиранием бумажек и протиранием штанов на бесчисленных ППР?

Я прекрасно понимаю, что, когда армия не воюет, она начинает разлагаться. И вот чтоб ее чем-то занять, лучше способа, чем игра в войнушку на бумаге, и не придумаешь. Но, господа хорошие, а как быть с теми врачами, кто пороху не нюхал? Кому не повезло оказаться там, где стреляют? Как им учиться мастерству надлежащим образом? Та подготовка, по крайней мере, что встречал лично, это издевательство. Ну скажите, пожалуйста, что это за хирург, который за год интернатуры не сделал, ни одной самостоятельной операции? Как он будет служить дальше? А ведь ему же в войска ехать, на корабли идти. Туда, где кроме него, возможно, других хирургов и нет.

Нужно в корне пересмотреть современную подготовку военного хирурга. В советское время готовили же. И, надо сказать, отлично готовили. Из стен ВМА выходили универсальные поливалентные хирурги. У него звание старший лейтенант (капитан), а он весь организм оперирует. И руки не дрожали от страха и неуверенности. Я застал еще таких ребят. Честное слово, приятно было работать вместе.

Если моя книга хоть на йоту сдвинет дело с мертвой точки, то тогда можно считать, что время, ушедшее на ее написание, было потрачено мною не зря. Понятно, не всем дано в этой жизни быть гениями хирургии, но уж стандартные мануальные навыки можно же привить еще во время учебы.

Теперь, когда я вновь очутился в родной среде, многое из увиденного среди военных мне кажется смешным и забавным. Я не злой человек и на глупых людей не обижаюсь. Тем более что среди работающих в госпитале встретились и настоящие грамотные профессионалы, как среди врачей, так и среди медсестер. Моя книга не месть военным, которые изгнали меня из своих рядов. Боже упаси! Но пройтись едкой сатирой по отдельным местам не мешает. Так, для профилактики от гриппа.

На первом своем ночном дежурстве в гражданской больнице я прооперировал больного с перфоративной язвой двенадцатиперстной кишки. Реанимация переполнена, и его поместили в общую палату. Где помимо него лежало еще пять человек.

Через два часа после операции, это как раз была глухая полночь, я отправился в палату, чтобы проведать его. Первым, кого я встретил, войдя внутрь – это три сидящих на кровати мордоворота, обильно покрытых татуировками, севших по-простецки в кружок возле стула с разной снедью. Голодные ребята находились на излечении по поводу гнойных заболеваний мягких тканей. Поэтому никаких ограничений по питанию у них не предусмотрено.

Неторопливо работая челюстями, они медленно, тщательно пережевывая пищу, насыщали свои вместительные желудки. На глаза попалась кастрюля с макаронами. Именно они переполнили чашу терпения начальника госпиталя. Везет мне на этот продукт!

– Приятного аппетита, чего не спим? – тихо поинтересовался я у хомячащих парней.

– Так это, командир, оголодали! – осклабился самый здоровый из них, блеснув во рту фиксой из желтого металла.

– А что, вам дня мало?

– Да ладно, док! Все ништяк! Ща дохаваем и на боковую.

Я осмотрел прооперированного пациента, убедился, что у него все хорошо, и, молча, вышел из палаты. Сзади по-прежнему раздавалось дружное чавканье и скрежетание ложек о дно кастрюли. Макароны, надо полагать, здесь доели.

Я шел по пустому коридору и размышлял. Где ты теперь, полковник Конотоп? Как тебя здесь не хватает. Интересно, а что бы он сделал на моем месте? Ведь трое здоровяков, с явно криминальным оттенком, это тебе не бесправные солдатики. Или Конотоп только орел среди них? Стал бы он у них отбирать макароны и фотографировать их трапезу? Дурацкие вопросы, но, тем не менее, где-то они все еще актуальны.