6

– …Бог накажет нас за то, что мы говорим такое, Катрина…

– Но это правда, Джек…

– Нет, неправда, Катрина. Я хворал годами. Не было ни единого среди лучших докторов в Ярком городе, кого бы она ко мне не привела. Доктор-англичанин, что приезжал к нам на рыбалку восемь лет назад, сказал мне точно, сколько я еще проживу. “Ты проживешь до этих пор”, – сказал он…

– …“Да, – сказал я. – Совсем ничего не выходит”…

– …“Опять лодыжка вывихнута, – сказал он. – Клянусь солнечным сплетением Галена…”

– …Словами не выразить, Катрина, соседка, как я благодарен вашему Патрику. Не бывало ни воскресенья, чтобы они с женой не пришли меня проведать…

– Грязноногое вшивое племя…

– Ох, Катрина, соседка, ведь не бывает же земли без сорняков. Погляди, как изменился Старый Учитель! Человека милее не сыскать было и во время паломничества в Кнок…

– Но разве ты не видишь, как она и эта мерзавка Нель обошлись со мной, Билли? Взяли у священника “Книгу Иоанна” и уложили меня в этот ящик на тридцать лет раньше срока. И тот же самый фокус проделали с бедным Джеком…

– Бог накажет нас…

– Стариковские россказни, Катрина. Будь я на твоем месте, я бы не поверил…

– Уж ты поверь, Билли, пусть даже это стариковские россказни. Священник способен…

– Однажды я поверил, Катрина, соседка. Я правда поверил, хоть ты про меня такого, может быть, и не подумаешь. Но я спросил священника, Катрина, очень образованного священника, и знаешь, что он мне сказал? Он сказал мне, Катрина, то, что мне хорошо было бы знать и прежде, если бы эта старая пословица сохранилась у меня в памяти: “Все “Книги святого Иоанна” в мире не удержат тебя, Билли Почтальон, – сказал он, – когда Господь тебя призовет”…

– Трудно мне в это поверить, Билли…

– Другой священник сказал то же самое моей жене, Учительнице, Катрина. Это был святой человек, Катрина: священник, чьи глаза сияли святостью. Учительница прошла ради меня все паломничества до единого, по всей Ирландии и по Аранским островам… Спокойней, дорогой Учитель! Спокойней!.. Ну прекратите вы так метаться! Что я мог с ней поделать?.. “Достойно совершать паломничества, – сказал он. – Но мы не знаем, когда Господу будет угодно явить чудо”…

– Но паломничество не то же самое, что “Книга Иоанна”, Билли…

– Это я знаю, Катрина. Но разве “Книга святого Иоанна” не может тоже быть чудом? И если Богу угодно сохранить человеку жизнь, почему же он должен заставить другого принять смерть вместо него? Ну Катрина, соседка, ты же не думаешь, что Он может совершить ту же ошибку, что и почтовое отделение?..

– Потыраны Господни, разве не это говорил Бриан Старший…

– …“Так ты думаешь, это не Война двух иноземцев?” – говорю я…

– Проснись, человече…

– …Моя жена заполняла бумаги для Патрика, Катрина… Спокойней, Учитель! Спокойней!.. Ну хорошо, дорогой Учитель. Это была ваша жена… Терпение, Учитель! Терпение! Два пса…

– …Был такой день, Пядар Трактирщик, не отрицай…

– …Бумаги на дом, Катрина. Да Патрик строит новый дом под шиферной крышей! Да, Катрина, двухэтажный дом с эркерами, а на холме ветряную мельницу для освещения… Ты бы видела быка, что он купил у правительства, Катрина! – девяносто фунтов. Те, которые скот разводят, ему очень благодарны. Местные-то быки все никчемушные…

– Потыраны, это как Бриан Старший сказал: “С тех пор как Англия запретила де Валере торговать скотом, быки у нас стали робкие, как после избиения младенцев…”

– А еще он подумывает взять грузовик, чтобы перевозить торф. Такой очень пригодится на наших дорогах. Там вообще нет грузовиков, с тех пор как у Падиня отняли его машину… Пятьсот или шестьсот фунтов, соседка…

– Пятьсот-шестьсот фунтов! Чей угодно карман заскучает, если из него вынуть такую сумму, Билли. Это ведь почти столько же, сколько Нель тогда выиграла в суде…

– А его карман вовсе не скучал, Катрина, особенно с тех пор, как он получил наследство…

– Но ведь это Нель получила самый жирный кусок…

– Потыраны Господни, разве не говорил Бриан Старший, что Патрик Катрины будет видеть фунтовую банкноту не чаще, чем Томас Внутрях – каплю трудового пота у себя на лбу, или…

– Думаешь, Билли, если прольется ливень купюр, кто-нибудь из них подумает вернуть мне фунт, что я одолжила Катрине…

– Гузка шелудивая!

– …Дочь Почтмейстерши сказала мне… Спокойствие, Учитель!.. Это наглая ложь, Учитель… Я не вскрыл ни единого письма…

– …Не обращай внимания на его грубости, Нора. Ты же помнишь, что он был унтер-офицером при машине убийств … Я больше не собираюсь читать тебе “Закат солнца”, Нора. Сейчас я слишком занят своим новым замыслом. “Свиная луна”. Эту идею я почерпнул у Колли. Его дедушка смог проследить ветви своего родового древа до самой луны. Каждую ночь он проводил по три часа, созерцая луну, подобно нашим предкам. И как только восходил молодой месяц, ноздри его исторгали три сопли: одну золотую, одну серебряную и одну старинную гэльскую соплю…

– И она поведала мне, Катрина, что Баб сказала, будто ты самая любимая из всех ее сестер и ты бы осталась ей благодарна, кабы не померла раньше…

– Я из кожи вон лезла, Билли, но не смогла похоронить Нель раньше себя…

– Вот что, Катрина, соседка, быть может, все к лучшему. Патрик сказал мне и… Учительнице, что Нель оставила ему много разного, что ему по завещанию и не причиталось. Она взяла у него только половину полосы Томаса Внутряха – и, поверь мне, редко когда в воскресенье священник не читал службу за твою душу и душу Джека Мужика…

– За мою душу и душу Джека Мужика…

– И за Баб, и…

– …“Лучшее сравнение, которое я могу придумать для дочерей Падиня, – сказал он, – это два глупых щенка, которых я когда-то видел в Баледонахи. Они наблюдали, как мул бьется в предсмертных корчах. Один из них лаял, стараясь отогнать второго. В конце концов так извел себя лаем, что надорвался и сдох. Как только второй увидел, что весь мул теперь его, он взял и сбежал, оставив его дохлому…”

– Злится он, должно быть, что не поддел ту петлю себе на спицу! Он-то думал, что его семья выклянчит все наследство до крошечки!.. За мою душу…

– Честное слово, Катрина, соседка, ни сам он, ни его дочь вовсе не подлизывались к Нель так, как бывало…

– Ну и что… За мою душу и душу Джека Мужика…

– Он не знает, что ему делать, остаться или уйти, Катрина. Однажды его уже соборовали…

– Моложе его это не сделает! Он вдвое меня старше…

– Моя… Учительница заглянула его проведать. Как ты думаешь, что он передал мне через нее?..

– Полный рот желчи, если он не изменился… За мою душу…

– Мой дядюшка не принимал духовной помощи с тех пор, как я за ним ухаживала, или ты полагаешь, Билли, что он читает молитвы?..

– Потыраны, разве не это он сказал…

– Так вот что он сказал Учительнице: “Передай Билли Почтальону, – сказал он, – что если он поднимет паруса раньше меня, пусть скажет им всем, что я могу отчалить в любую минуту. Пусть скажет Тому Рыжику, что я прочищу ему кишки, если он пренебрежет моим советом…”

– Ни она, ни кто другой не нашли никакой пользы в моих речах, Билли. И еще позволь тебе сообщить, что и у могил есть уши…

– …“Пусть скажет Бертле Черноногу спеть пару строчек, как только узнает, что я уже в пути…”

– “Оро, о Майре, бровки да пряжечки…”

 

– “У сына Шона дочь была, здоровая, как мужик…”

 

– …“Пусть скажет ненасытному пивохлёбу Проглоту, что я задам ему соленой лозы за то, что его осел со старой тележкой вечно торчит в моем овсе, с тех пор как эта самая жена Куррина начала свое паломничество по судам…”

– Потыраны, Билли, заканчивай…

– …За мою душу и…

– Вот что он передал, соседка. А если и было что еще, то моя… Учительница мне этого не рассказывала…

– Потыраны Господни, вот что пользы человеку строить из себя Тома Рыжика! Уж коли быть сваре, то ее не миновать. “И скажи моей любезной Катрине, – сказал он, – что им пришлось посылать за пожарной командой с длинными шлангами, чтобы остудить меня после тех ожогов, что я получил от гейзера в Дублине, так что ее кипятка я больше не боюсь…”

– Божечки! Божечки! Бертла Черноног! Дорогой мой Билли! Как знать, не положат ли ко мне сверху этого мерзкого зудилу… Гундосого, сутулого… О Билли, дружок ты мой, не верю я, что он мылся в Дублине! Его положить рядом со мной! Уй! Уй! Комната… Ухмылка … “А Бриана Старшего мы оставим тебе, Катрина…” О Билли, я лопну, я лопну, я лопну…

– Ничего страшного, Катрина, соседка, все будет замечательно.

– Но посмотри, где тебя похоронили, Билли…

– Бедняжка не знала, что ей делать с… Тише, Учитель! Тише!.. Не беспокойся, Катрина, этот сорняк живуч и крепок, как плющ…

– Такие, как он, под конец долго не держатся. Матерь Божья, да меня от графова черномазика выворачивало меньше!.. Да что ж это такое, Билли? Очередной покойник! О, горе горькое, Билли, друг ты мой сердечный, а вдруг это он. Слышишь!..

– Привет, ребята! Шон Кити из Баледонахи пожаловал…

– А похоронили его…

– Великий Профессор Пророчеств Западного Мира похоронен, и его пророческий череп в ногах у Бертлы…

– Потыраны Господни! Что б ему не найти подушку получше?

– Ну, Шон Кити, какого мнения ты теперь о жизни? Может, думаешь, что пророчество сбывается?..

– Теперь я опла́чу тебя, Шон Кити, достойно твоего призвания и славы… Увы, увы, о!..

– …Да иди ты к черту, Шон Кити! Довольно твоих глупых россказней про О’Доналла Красное Пятно! Провалится ли Англия в чертоги дьявола или рассеется в воздухе пеплом этой войны? Такое твое пророчество? Эй! Сын Черноножки, отвесь-ка ему пинка прямо в пророческий череп…

– О Билли, кровиночка!.. Не знать мне покоя в грязи кладбищенской…

– Не беспокойся, Катрина. Священник распорядился составить новую карту погоста. Старуха Придорожника недавно жаловалась: “Что же, босякам из Сайвиной Обители места не хватает, – говорила она, – что они вытянули ноги поверх нежных кишок моего старика?.. ”

– О, ну тогда у этого тела ни гроб, ни саван ненадолго! Гляди, как он украл мою кияночку!..

– Катрина, дорогая, над тобой все равно будет крест…

– Ох, только бы они поторопились, Билли! Только бы поторопились, пока этот мерзкий зудила не помер…

– Ждать стоило, Катрина. Все, кто видел крест, говорят, что он очень красивый. Сам священник приходил на него взглянуть, и Молодой Учитель, и моя… Учительница заходили в субботу, чтобы рассмотреть надпись по-ирландски.

– А ты, Билли, говорил это Норе Шонинь, Кити и Тому Рыжику?.. О Билли, дорогой, если они его надо мной не поставят…

– Поставят, Катрина. Не волнуйся, соседка. Ведь он уже давно готов, но они ждали, чтобы твой крест и крест Джека Мужика поставить вместе…

– Чтобы поставить мой крест и крест Джека Мужика вместе…

– А крест Томаса Внутряха их пока немного задерживает…

– Мой крест и крест Джека Мужика…

– Все говорят, Катрина, что твой красивей, чем у Кити, и Норы Шонинь, и даже чем у Джуан Лавочницы…

– Мой крест и крест Джека Мужика…

– Он приятней, чем крест Джека Мужика, Катрина. Моя… Учительница говорит, что он ей нравится даже больше креста Пядара Трактирщика…

– Так, значит, он из Островного мрамора, Билли?..

– Этого я не знаю, соседка. В любом случае, его купили у Маккормака в Ярком городе.

– Потыраны Господни, вот так история. Как этот хиляк может что-то знать, если он столько времени пролежал пластом?..

– Он не из Островного мрамора, Билли, я бы не дал за него и пустого ореха…

– Я думал, что Островной мрамор давно выработали…

– Попридержи язык, отродье!..

– Он из Островного мрамора…

– Он не из Островного мрамора…

– Говорю я тебе, что он из Островного мрамора.

– А я тебе говорю, что он не из Островного мрамора…

– У Маккормака не бывает крестов из Островного мрамора. Такие бывают только у Морана…

– Ой, да что толку говорить? Разве крест Норы Шонинь и Кити не делали здесь – а все они не из Островного мрамора!..

– И крест Бридь Терри…

– И крест Джуан Лавочницы…

– Я точно слышал, Катрина, соседка, что крест, который ваша Нель собирается поставить над собой, из Островного мрамора…

– …На мои похороны приходил Старший Мясник из Яркого города. Он часто мне говорил, что уважает меня в память о том, что его отец уважал моего отца…

– …Крест Норы Шонинь – из Островного мрамора…

– …У меня было двадцать, и я пошел с туза червей…

– …Крест Кити…

– …La Libération…

– …Крест Бридь Терри… Крест Джуан Лавочницы…

– …Я был первым покойником на этом кладбище. Неужели вы думаете, что старейшему обитателю этого кладбища нечего сказать? Дайте мне сказать! Ну дайте сказать! Дайте сказать!..

– Дайте ему сказать!..

– Валяй!..

– …Крест Нель…

– Говори!..

– Говори, черепушка!..

– …Ни мой крест, ни твой, Джек Мужик…

– …После того как ты тридцать один год надрывался, требуя, чтоб тебе дали сказать…

– …Верно, дорогой Учитель! Вот это речь! Два пса…

– …Ни мой крест, ни твой крест, Джек Мужик…

– …Тебе наконец дали сказать, но, похоже, лучше б тебе было молчать намертво…

– …Ни твой крест, ни мой – не из Островного мрамора…

КОНЕЦ