– …Я учил Знатного Ирландоведа по слову за пинту…
– …А был у меня всего один шиллинг…
– Если только Молодой Учитель не спустил все до последнего шиллинга…
– …“Я снесла яичко! Я снесла яичко…”
– C’est l’histoire des poules, n’est-ce pas?
– …Оныст, Доти. Мой разум крайне неповоротлив последнее время. Я так же отчаянно жажду культуры, как кукурузный початок солнечного света. Но здесь культуры ни в чем нету. Какой позор для Старого Учителя. Когда человек попадает на кладбище, можно ожидать, что он оставит все свои мелкие страсти прежней жизни наверху и употребит время на то, чтобы совершенствовать свой разум. Я часто повторяю это Учителю. Но все бесполезно. Он не может говорить больше ни о чем, кроме Учительницы и Билли Почтальона. Надо что-то сделать, чтобы его спасти. Оныст, надо, Доти. Здесь среди нас не так много культурных людей, чтобы мы могли обойтись без одного из них. Следует запретить ему впитывать словечки Катрины Падинь. У него и так уже через слово “сука”, “потаскуха” и “шлюшка”. Катрина дурно на него влияет. Ее необходимо выселить на Участок за Полгинеи…
– Вшивая Норушка…
– Не подавай виду, что ты вообще ее слышишь, Норуся…
– Йеп, Доти. Я собираюсь взять все в свои руки и основать культурное общество. Думаю, можно многое сделать, чтобы развить интеллект местных обитателей и позволить им осознать и выразить свои культурные порывы. В том обществе, что я собираюсь создать, будут обсуждать широкий круг тем, в том числе вопросы политики, общения, экономики, науки, обучения, образования и тому подобное. Но обсуждать в объективной, академической манере, невзирая на пол, род и веру. Никому не станут запрещать выражать свое мнение, и у нас не будет никакого другого условия членства, кроме одного: быть другом культуры…
– Ты думаешь, это стремление к культуре заговорило во мне, когда я схватила крюк для чайника и огрела…
– Де гряс, Доти. “Господь прощает великие грехи, но мы сами не в силах простить себе грехов малых”, – как сказала Эустазия в разговоре с миссис Крукшенк, когда они бились за Гарри… Мы постараемся распространить сведения из разных сфер жизни, в особенности заграничной. И так предоставим разным группам людей возможность лучше понимать друг друга. У нас будут регулярные дискуссии, лекции, анкеты, симпозиумы, коллоквиумы, дебаты, летние школы, курсы выходного дня и экспресс-опросы для разных уголков Участка За Полгинеи. Это общество внесет свой вклад в дело широкого распространения культуры и мира. Подобный тип сообщества называют Ротари. С Ротари связаны культурные люди – такие как граф…
– И моряки…
– Не подавай виду, что ты вообще ее слышишь, Норуся…
– Йеп, Доти. Не подам. Но это хороший пример мнения, какое необходимо устранить сияющим светом Ротари. Не у одной Катрины такой ум. Будь такой ум один, все бы ничего, но это восприятие широко распространено. Моряки же – крайне интересное сообщество. Только неразвитый, ограниченный ум возьмется осуждать их…
– Только за то, что у них ножи, Норуся…
– Де гряс, Доти. Это еще одно восприятие, с которым нужно бороться…
– А кто еще будет в Ротари, Норуся?
– Я все еще не уверена. Конечно, ты, Доти, Старый Учитель, Пядар Трактирщик, Джуан Лавочница…
– Поэт…
– Разрази его дьявол, мерзавца…
– …Но ты же не читала “Золотые звезды”, Нора?
– Но инферныл одс олдмен! Тебя не примут. Оныст! Ты есть дикадент!..
– Бридь Терри надо бы принять. Она однажды ходила в кино в Ярком городе…
– Вот честное слово, и я там был вместе со своим малым – в тот раз, когда мы покупали жеребчика…
– Погодите минуту. Я писатель…
– Ты не можешь быть принят. Если тебя примут, мы все кладбище на уши поставим. Ты оскорблял Кольма Килле.
– …Незачем это читать. Я не буду слушать ваш “Закат солнца”. Оныст! Не стану. И без толку на меня давить – не стану слушать. У меня очень либеральное сознание, но все же определенные приличия соблюдать обязательно… Я женщина… И я не стану. Оныст! Вас не примут. Ваша работа – джойсовщина… Вы меня не переубедите. Я не буду слушать “Закат солнца”. У вас, должно быть, крайне низкий интеллект, раз вы пишете такие вещи… Вот вы работаете над “Грёзой динозавра”… Нет, я не собираюсь этого слушать. “Грёза динозавра”! Настоящий джойсовский мужлан. Вы действительно низшая форма жизни… Вас нельзя принимать, пока не заучите “Шестьдесят одну проповедь” до единого слова…
– Я предлагаю принять Француза. Это самый настоящий гэл. Учит наш язык, из сил выбиваясь…
– Он уже пишет исследование о зубных согласных у носителей полугинейского диалекта. Считает, их челюсти уже достаточно сточились, чтобы можно было провести научно обоснованное исследование издаваемых ими звуков…
– Институт полагает, что он разучил чрезмерное количество ирландских слов, которые не были мертвы в описываемый период, и, поскольку имеется подозрение, что некоторые из этих слов – revival Irish, ему необходимо развыучить обратно каждый слог, прежде чем он будет считаться достаточно квалифицированным для продолжения исследований.
– Он также намерен собрать и сохранить весь утерянный фольклор – с тем чтобы будущие поколения гэлоупокойников имели представление о том, какой была жизнь в Гэльскокладбищенской Республике в прежние времена. Он говорит, что таких народных сказителей, как Колли, можно найти не ближе, чем в России, и что подобных ему не будет уже никогда. Он считает, что легко можно было бы открыть Фольклорный Музей Кладбища и что не составит особого труда получить под это грант…
– Эй, а разве этот жирдяй не дрался против Гитлера?..
– Принять его!..
– Большое вам всем спасибо, mes amis! Merci beacoup…
– А Гитлер против Ротари…
– Эй, раз так, идите вы к черту со своим Ротари!..
– …Человек, который выпил сорок две пинты! Тебя, конечно, не примут ни сюда, ни в Анонимные алкоголики, ни в аббатство Маунт Меллори. Никуда не примут, кроме как в Ограниченные алкоголики…
– Все так и есть. Я выпил дважды по двадцать пинт да еще две!..
– А Нора Шонинь могла тайком выпить дважды по столько…
– Попридержи язык, отродье.
– И конечно, нельзя принимать никого из рода Одноухих. А если примете, вас самих зарежут…
– …Но как вас брать в Ротари, если вы не знаете таблицы умножения?..
– Но я же знаю. Вот послушайте. Одиножды двенадцать – двенадцать. Дважды двенадцать…
– …Как можно брать человека, который уморил себя, отправившись посмотреть на Конканнана? Это была очень некультурная смерть…
– Пусть примут продавца книг. Он распространил тысячи книг…
– И страхового агента. Он разгадывал кроссворды…
– И Штифана Златоуста. Он блистал на похоронах…
– …А отчего бы тебя не принять? Разве не твой сын женат на блеке! Блеки – люди культурные…
– Уж покультурней, чем тальянцы, из которых твой сын взял себе жену…
– Надо принять Катрину Падинь, у нее дома есть раундтайбл…
– А еще у Норы Шонинь сундук… Она хорошо знает Мануса Законника…
– А дочь ее сына собирается стать школьной учительницей…
– Дочь Кольма Старшего надо принять. Она была в Легионе. И она оказывает людям духовную помощь…
– Ее-то легко узнать, со всей ее болтовней! Все никак рот не захлопнет, с тех пор как причалила в нашей гавани…
– Ты оскорбляешь…
– Ну, раз такое дело, правильно было бы принять Почтмейстершу. Она отвечала за сбор данных и исследования в Легионе Девы Марии, и не может быть, чтобы она была некультурной после того, сколько всего прочла…
– И Кити. Ее сын был младшим капралом в Легионе, а сама она работала в Кредитной компании…
– И Придорожника. Его жена выхлопотала ему катафалк под задницу, чтобы его бедные кишки не растрясло…
– Клянусь душой, как говорится…
– Все из дома Придорожника были в Легионе…
– А его сын дружит с Сестрой Священника…
– Все из дома Придорожника воровали мой торф…
– И мою кияночку…
– Вы оскорбляете веру. Вы прожженные еретики…
– …И тебя примут. Старший Мясник был на твоих похоронах, разве нет?..
– Томас Внутрях был бы хорош для Ротари. Он друг культуры.
– И Бриан Старший. Он был в Дублине…
– И Нель Шонинь. Она часто встречается с членами Ротари. Вот лорд Коктон…
– Дайте мне сказать. Дайте сказать…
– Так. Шонинь Лиам. Он прочтет первую лекцию для Ротари. “Мое сердце”…
– Потом Кити: “Займы и ссуды”…
– Доти: “Дивные Луга Восточного Голуэя”…
– Мартин Ряба: “Пролежни”…
– Теперь Старый Учитель: “Билли Почтальон”…
– Вон тот малый, там: “Верный способ подвернуть лодыжку”…
– Катрина Падинь: “Привлекательность Бриана Старшего”…
– Ох! Бриан, косолапый зудила!
– Теперь Том Рыжик…
– Ничего я не скажу. Честное слово, ничего.
– …Ты прочтешь нам лекцию о пророчествах Баледонахи…
– А ты – о завшивленных пригорках твоей родной деревни…
– …Оныст, Доти. Не случалось и дня, когда я не приобщалась бы к культуре. Тот, кто сказал тебе, что я взялась за это лишь сейчас, тот, честное слово, пристрастен. Когда я была еще юной девушкой в Ярком городе, едва придя из монастыря и доев свой обед, я сразу же выбегала обратно и мчалась на поиски культуры. Именно тогда я встретила моряка…
– Но ты никогда не говорила мне, Норуся, что посещала монастырскую школу…
– Де гряс, Доти. Я то и дело тебе говорила, просто ты об этом забыла. Видишь ли, я завершала свое образование в Ярком городе и жила у своей родственницы, вдовы по фамилии Мак Кориш…
– Ты врешь и не краснеешь, Норушка Грязные Ноги! Не была она тебе ни родственницей, ни полуродственницей. А жила ты у нее горничной в услужении. Удивительно, как она вообще позволила тебе войти с твоим стадом блох к ней в дом. Но в ту же минуту, как только она узнала, что ты валандаешься с моряками, она отстегала тебя крапивой по заднице и вышвырнула восвояси, в твое Паршивое Поле, где уток доят, где лужи, блохи и грязные ноги. И какой толк говорить, что она ходила в школу в Ярком городе…
– Не подавай виду, что ты вообще ее слышишь…
– Май гуднис ми, Доти. Этой хрычовке вообще слова не давали. Лежит здесь без креста и без надписи, как письмо без адреса на почте…
– Скажи за это спасибо своему дураку братцу, Норушка…
– Твой-то сын дома не может себе позволить выплатить страховку, которую ты оформила на Томаса Внутряха. И как только Томас об этом узнал, он ушел от тебя и поселился у Нель…
– О! О!..
– Не знаю там, “о” или не “о”, но это правда. Твой сын Патрик сдал всю свою землю Нель, и вся скотина, какая пасется на его полях все это время, – скотина арендатора…
– О! О! О!..
– И если он проживет хоть немного дольше, ему придется продать всю землю подчистую. Какое горе для женщины мужчина, не способный о ней позаботиться. Я отдала ему свою дочь, потому что не хотела стать преградой для истинной любви. Только по этой причине он получил ее в жены. Я всегда была романтической натурой, но в романтике дело или нет, если бы я знала, что творю, и точно знала бы, куда она идет…
– …А это что такое?.. Ты покойница… Новый труп. Не хочу иметь с тобой ничего общего в одной могиле. Для каждого тела его могила – его крепость. Здесь все уважают право частной собственности…
– …Проваливай отсюда! Клянусь дубом этого гроба, ты не ляжешь на меня сверху. Я собираюсь податься в Ротари…
– …Покоя мне, а не общества. Я собираюсь податься в Ротари…
– …Ты меня поранил. У меня и так пролежни…
– …У меня слабое сердце…
– …Выметайся из моей могилы. Ничего я тебе не скажу. И у могил есть уши… Неужели ты думаешь, что можешь так просто узнать обо всех нас. Над нами кресты стоят. Даже если и так, твою могилу выкопали слишком близко к моей. Выпивка! Отправляйся отсюда к Катрине Падинь. Пошел к Катрине!..
– Она всегда рада каждому новому покойнику. Она щедра на сплетни…
– На нее сбрасывают каждого, кто не может найти себе места на кладбище. Ты, должно быть, ступил на Землю блужданий. Тебе, верно, надо к ней. Кроме того, над ней нет креста…
– А еще ее не примут в Ротари…
– Том Рыжик! Том Рыжик!.. Муред! Кити! Бридь Терри! Мартин Ряба! Шонинь Лиам! Том Рыжик! Том Рыжик заговорил и отвечает! Я сейчас лопну!