3

… Бридь Терри, дармоедка… Бидь Сорха, пьянчуга… Кити Печеная Картошка… Кать Меньшая, язва… Томас Внутрях, паршивец… Бриан Старший…

Хорошо ему, мерзкому зудиле, распускать язык теперь, когда у мужа его дочери все наладилось. Может, неправду сказал этот убогий сборщик ракушек, Шонинь Лиам, что Пядару в жизни больше не видать никакой работы? Вылечили его на источнике святой Ины! Вылечили, как же. Богом клянусь, что его зараза мать получила для него “Книгу святого Иоанна” из рук священника. Бедняга Джек Мужик заплатит за все эти дела. Теперь его имя в книге черного ворона в уплату за “Книгу святого Иоанна”. И он скоро окажется здесь. Но я уверена, что они его даже не предупредили. Совсем, видно, стыд потеряли, о Господи!

Священник, Нель и дочь Бриана Старшего перешептываются друг с другом потихоньку: “Честное слово, святой отец, – говорит Нель. – Если кто-то и должен уйти, то старому Джеку было бы справедливо отправиться в мир иной. Он все равно скоро скончается. Ему уже давно нездоровится. Но мы об этом ничего не скажем. Это его обеспокоит. Никому ж не хочется расставаться с жизнью, спаси нас, Господи…” Вот как она, должно быть, сказала, зараза…

У жены моего сына опять младенец. Удивительно, как он ее не доконал. Но эта кобыла крепкая – крепкая, как скалы у Паршивого Поля, которые Боссы на постройке дорог проклинают, потому что их ни одна взрывчатка не берет… И все-таки еще одни роды – и она окажется здесь. Готова поспорить на что угодно…

И ребенка они назвали Норой! Какая жалость, что меня там не было. Жена моего сына уже раз подумала, что может выкинуть этот номер, когда родилась Майринь. Я уже завернула ее в одеяльце и собралась нести к крестильной купели.

“Какое имя дадите малышке, благослови ее Бог?” – спросила тогда Муред Френшис, она была рядом.

“Майре, – говорю, – какое же еще. Имя моей матери”.

“Мать-то девочкина, там, в постели, говорит, что хочет назвать ее Норой”, – сказал Патрик.

“Нора Грязные Ноги! – сказала я. – Назвать по имени своей матери. Чего же еще она скажет? А нам-то чего ради, Патрик?”

“Да и выбор имен-то у вас небольшой, – сказала Муред. – Катрина, или Нель, или…”

“Придушить да утопить ее, заразу, – говорю. – По мне, лучше девочке вовсе имени не давать, чем Нель… Нет для нее более подходящего имени, Патрик, – рассуждаю, – чем имя ее бабушки Майре”.

“Это твой ребенок или мой? – говорит Патрик, а сам уже разъярился. – Нора, вот как ее будут звать!”

“Но Патрик, кровиночка, – вразумляю я, – подумай о девочке и о том, какая ей предстоит жизнь. Ты разве не слышал, что я тебе говорила? Моряки…”

“Закрой свой рот, дьявол возьми мою душу!”

Пожалуй, это были первые оскорбительные слова, какие я вообще от него услыхала.

“Ну, если так обстоят дела, – говорю, – давай. Только пусть кто-нибудь другой, а не я, несет ее к крестильной купели… Я к себе уважение имею, слава Богу. Хочешь назвать ее Норой – называй. Мне дела нет. С меня хватит и того, что одна Нора в этот дом уже таскается, так тут еще и вторая все время будет. Если так тому и быть, то я здесь не останусь. Пойду куда глаза глядят…”

Отдала я младенца Муред, хлопнула дверью и вытянула за собой шаль. Патрик пошел в заднюю комнату к дочери Норы Шонинь. Не успела я и глазом моргнуть, как он ко мне вернулся.

“Называйте вы ее любым именем, каким хотите, – говорит. – Назовите вы ее хоть Тритатушки-тритата, только меня в это дело не впутывайте. Дня не проходит – стоит мне глаза открыть, и сразу я у вас между молотом и наковальней…”

“Сам виноват, Патрик, – говорю я ему. – Если б ты послушал моего совета и совета Баб…”

Он из дома молнией вылетел. С того самого дня и до тех пор, покуда мне не закрыли глаза, в этом доме и речи не было о том, чтобы назвать кого-то из младенцев Норой. Но теперь эта засранка, его жена, пользуется тем, что я умерла…

Про крест уже договорились, во всяком случае. Бедный Патрик славный малый, хоть, похоже, у него не остается и монетки из-за этой мотовки, которая не умеет ходить ни за свиньями, ни за телятами, ни в поле работать, ни на болоте. Чует мое сердце, трудно ему будет заниматься сразу всем, но когда Майринь станет школьной учительницей, может, подсобит ему чем-нибудь…

А неплохо заявила Бридь Терри: “Нет над тобой такого прекрасного креста, как над Норой Шонинь”. Так будет, чувырла. Крест из Островного мрамора, как над Пядаром Трактирщиком, и ограда, как у Джуан Лавочницы, и цветы, и надпись по-ирландски…

Если я его не сильно побеспокою, то, конечно, расскажу Пядару Трактирщику про крест. Это было бы справедливо – поговорить с ним именно мне, раз уж я собираюсь за него голосовать, – а не Муред, или Кити, или Доти. У них у всех, конечно, есть кресты. Неважно, что он прислушивался к Норе Грязные Ноги! Теперь-то каша уже заварилась. Но – Боже милосердный – как же они поцапались на следующий день. Пусть только Пядар Трактирщик вовремя обратит на меня внимание, уж я ему расскажу, кто такая Нора Грязные Ноги. Правда, с теми, что За Фунт, тяжело иметь дело. Очень уж они о себе высокого мнения…

Оставлю-ка я пока Пядара Трактирщика в покое. Слишком он занят выборами, как ни крути. Я лучше расскажу Джуан Лавочнице, а она – всем, кто на Участках За Фунт. Лучше скажу, что крест надо мной поставят уже через…

– …Он зарезал меня ударом под ребро, в печень. Предательский род Одноухих…

– …Разве не глупо с нашей стороны было упустить английский рынок, Куррин?..

– …“Это Война двух иноземцев, Патс”, – говорю…

– …Оныст, Доти! У нашей семьи всегда был светлый ум. Взять хотя бы меня, например… У моего сына, который женился в Паршивом Поле, есть сынишка, он ходил в школу к Старому Учителю, и тот мне сказал, что с ним никто не сравнится. К литературе у него особенный талант: “Культура у него в крови, – говорит. – Я это по нему вижу”. Оныст, так он и сказал, Доти. Ты знаешь, у меня дочь вышла замуж за сына Катрины Падинь, и ее девочка пошла теперь учиться на школьную учительницу. Конечно, все мозги у нее от моей дочери, а не от семьи Лиданя и не от семьи Падиня, это уж точно…

– Все ты врешь, стерва! Ты пила тайком в задней комнате у Пядара Трактирщика! Пила тайком! Моряки! Моряки!..

Эй, Муред! Муред, слышишь? Ты слышала, что сказала Норушка Грязные Ноги? Я лопну! Я лопну!..