Глава II.

Аляску предают и продают

Первый акт предательства

Даже для тех исследователей продажи Аляски, кто твёрдо был уверен, что отказом от своих колоний Россия теряла стратегический приоритет в Тихоокеанском регионе, даже для них сложное экономическое и административное положение русских поселений на Американском континенте накануне продажи Аляски не вызывало сомнений. Тем самым признавалась экономическая обоснованность продажи, выдвигаемая на первый план историками Н.Н. Болховитиновым, Г.П. Куропятником и другими, объясняющими сделку вынужденной необходимостью, историческими обстоятельствами 60-х годов XIX века. Однако ключ к раскрытию истинной подоплеки сделки следует искать гораздо раньше, со времен правления Николая I.

Для русских колоний в Америке Крымская война стала самым серьезным испытанием на прочность. Ведь отдаленные российские владения могли стать легкой военной добычей европейских держав. Чтобы избежать возможных разорительных для колоний последствий, Российско-Американская компания договорилась с Гудзонбайской компанией о нейтралитете на все время войны. Предложение это приняли и утвердили и английское, и российское правительства. Благодаря этой конвенции сохранились в целости колониальные владения и имущество и России, и Англии.

Казалось, что подобная дипломатическая практика сохранения русских земель наиболее эффективна в отстаивании интересов государства. Однако в российских властных кругах бытовало иное мнение. Накануне подписания данного соглашения под предлогом военной угрозы русским колониям в Америке была предпринята попытка продажи российских владений на Аляске Соединенным Штатам.

Предложение о продаже русских колоний американцам сделали российский посланник в Вашингтоне Э.А. Стекль и российский вице-консул в Сан-Франциско П.С. Костромитинов. Этому предшествовали закулисные переговоры Эдуарда Стекля с сенатором от Калифорнии Уильямом Гвином, о которых последний свидетельствует в своих воспоминаниях. У. Гвин рассказывает, как во время Крымской войны барон Стекль просил быть посредником между ним и американским Правительством при переговорах по «продаже русских владений на тихоокеанском побережье Америки Соединенным Штатам». У. Гвин утверждал, что переговоры велись всерьез, что президент США Франклин Пирс «сразу же стал горячим сторонником покупки», но выгодное предложение было отклонено из-за вмешательства государственного секретаря У.Л. Марси. И, тем не менее, 19(31) мая 1854 года П.С. Костромитинов подписывает с представителем Американо-Русской торговой компании в Сан-Франциско А. Маркферзоном акт о продаже, в соответствии с которым Российско-Американская компания за 7,6 миллиона долларов уступала своему партнеру в Сан-Франциско на три года все имущество, промыслы и привилегии на территории в Северной Америке. Этот контракт представлял собой промежуточный этап для передачи русских земель Соединенным Штатам. Вскоре, однако, он был аннулирован.

Эдуард Андреевич Стекль

В начале июля 1854 года вице-консул в Сан-Франциско П.С. Костромитинов получил депешу Главного Правления Российско-Американской компании от 16(28) апреля о заключении соглашения с Гудзонбайской компанией. 1(13) июля 1854 года в ответ П.С. Костромитинов пишет: «Я решился остановить все распоряжения колониального начальства по сему предмету, и акт, заключенный в колониях, оставить без всякого движения». Соответствующий отчет вице-консул направляет Э.А. Стеклю: «По сим так счастливо изменившимся обстоятельствам препровожденному из колоний акту я не дал дальнейшего движения, о чем будет сообщено колониальному начальству при первом случае».

Так в 1854 году официальными представителями России в Соединенных Штатах была предпринята первая попытка реальной сдачи русских колоний американцам, именно так данное соглашение воспринималось последними, но сделка была представлена в России как мнимая продажа, которая, согласно якобы устной договоренности с правительством США, имела бы юридическую силу только в случае военных притязаний со стороны Англии, обеспечив тем самым неприкосновенность русских земель под видом собственности Соединенных Штатов.

Cенатор от Калифорнии Уильям Гвин

Версию о фиктивной продаже Аляски в 1854 году поддерживает Н.Н. Болховитинов, вступая в противоречие с логикой им же цитируемых документов. В обоснование Н.Н. Болховитинов приводит следующие доводы: «Понимая неизбежность войны с Англией и Францией, Э.А. Стекль, ставший в марте 1854 г. поверенным в делах в Вашингтоне (А.А. Бодиско умер 23 января 1854 г.), предложил российскому вице-консулу П.С. Костромитинову сделать фиктивную продажу кораблей, принадлежавших РАК, «обществу, учрежденному в Сан-Франциско г-ном Сандерсом», а также в случае возможности организовать действия каперов в Тихом океане.

Русский дипломат имел для этого известные основания. Отношения с Соединенными Штатами складывались в то время весьма благоприятно. Беседуя с Э.А. Стеклем, Президент США Ф. Пирс не скрывал от него, что Соединенным Штатам возможно не удастся быть нейтральными, а присутствовавший на беседе госсекретарь У.Л. Марси даже заметил, что действия Англии и Франции «в сильной мере русифицировали нас».

Н.Н. Болховитинов безосновательно доверяет оправданиям и Э.А. Стекля, и П.С. Костромитинова, которые после неудавшейся сделки, к тому же получившей огласку через английскую прессу, принялись уверять Правительство России в искренности своих намерений. Вот в чем убеждает сомневающихся П.С. Костромитинов: «При обсуждении «предложения» Э.А. Стекля о спасении от неприятеля русских кораблей возник вопрос, «нельзя ли посредством мнимой продажи спасти другое имущество компании и даже самые колонии». Мне предлагали составить акт на мнимую уступку кораблей, мехов, товаров и прочей движимости нашей Компании, а также земель со всеми угодьями с тем, чтобы акт этот хранился у меня и предъявлен был только в случае надобности. Если бы по несчастию мы потеряли колонии, тогда посредством сего акта американцы объявили бы на оные свои права, а чрез это был бы повод к вмешательству в это дело правительства Соединенных Штатов».

Отметим на основании этих слов П.С. Костромитинова, что, предъявляя свои права на русские колонии в этом случае, Соединенные Штаты могли бы не возвращать их России, ибо договоренности о фиктивной сделке были устные, если они вообще были. А, значит, есть все основания утверждать, что Россия теряла Аляску как при отсутствии подобного договора (если бы Аляску захватили Англия и Франция, и она осталась в их владении), так и при наличии договора и его вступлении в силу (если бы при захвате Аляски Англией и Францией на нее предъявили свои права США).

Налицо мошенническая операция, в любом случае грозившая России потерей колоний. Н.Н. Болховитинов в ответ на слова П.С. Костромитинова справедливо замечает: «Трудно поверить, чтобы скромный консульский чиновник самостоятельно мог придумать столь хитроумный и смелый план… Из текста которых не было недостатка ни в инициативе, ни в практическом опыте». П.С. Костромитинов утверждает, что осознал опасность уже после заключения договора и что он предупреждал Э.А. Стекля: «Дело это было столь великой важности, что я ужаснулся последствиями в случае какой-либо неосторожности, и поэтому предложил американцам действовать по сему предмету в Вашингтоне… Самое важное затруднение при составлении сих актов будет в том, чтобы они имели законную форму».

П.С. Костромитинов не скрывает, что инициатива к заключению договора исходила от американцев, сама сделка для России – крайне рискованная, а хлопотал о сделке с русской стороны Э.А. Стекль.

Однако и Э.А. Стекль был не прочь сложить с себя ответственность за попытку «мнимой продажи» Аляски. В официальном отчете управляющему МИД России российский посланник в Вашингтоне утверждает, что именно он дал указание П.С. Костромитинову и С.В. Воеводскому аннулировать фиктивный контракт с американской компанией в Сан-Франциско: «Этот проект контракта и слухи, распространяемые английской прессой о намерении императорского правительства продать свои владения, подали американцам идею, что мы могли бы их уступить им. Г-н Гвин спрашивал меня, действительно ли мы серьезно расположены уступить им наши колонии, за которые Соединенные Штаты были бы готовы хорошо нам заплатить. Г-н Марси, с которым об этом говорил Гвин, обратился ко мне с таким же вопросом. Я им ответил, что мы никогда не имели подобного намерения. Наши владения, которые вскоре должны достигнуть большего процветания, уже возбуждают страстное желание американцев. Они являются опасными соседями, и мы должны избегать того, чтобы дать им малейший повод». Лукавый Стекль! Спустя десять с небольшим лет именно он вновь станет проводником и деятельным исполнителем все той же идеи продажи Русской Америки Соединенным Штатам, той самой продажи, для которой он призывает здесь не давать и малейшего повода.

Оправдаться тогда дипломатам все-таки удалось, они всё списали на колониальный совет, который «получил выговор за излишнюю самостоятельность». Российское правительство признало исключительную рискованность данной договоренности, не веря в филантропию американской стороны.

Но почему-то сегодня в историографии, в трудах того же Н.Н. Болховитинова, господствует именно обратная взгляду правительства царской России на этот договор точка зрения: США предстают этакой доброй покровительницей, готовой отвести от России беды и напасти, не преследующей своего интереса, готовой забрать и по первому же требованию безвозмездно вернуть пограничные с ней богатейшие земли. В роли собрания щедрых сумасшедших предстает в этой трактовке и Американо-Русская торговая компания, представляющая частный американский капитал и якобы готовая стать на время войны безвозмездным управляющим Российско-Американской компании. При этом интересы американской стороны исследователями, как правило, не уточняются.

Следует отметить, что мысль об отторжении, причем добровольном, Аляски от России стала овладевать правящими кругами России именно в эти годы. Весной 1853 года генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский представил Николаю I записку, в которой подробно изложил свои взгляды на укрепление позиций России на Дальнем Востоке, подчеркнув важность тесных отношений с Соединенными Штатами и неизбежность распространения их влияния по всей территории Северной Америки. «С изобретением и развитием железных дорог, – писал Н.Н. Муравьев-Амурский, – теперь более, чем прежде, стало очевидно, что Соединенные Штаты «неминуемо распространятся по всей Северной Америке». «Нам нельзя не иметь в виду, – продолжал автор записки, – что рано или поздно придется им уступить североамериканские владения наши. Нельзя было однако ж при этом соображении не иметь в виду и другого: что весьма натурально и России, если не владеть всей восточной Азией, то господствовать на всем азиатском прибрежье Восточного океана. По обстоятельствам мы допустили вторгнуться в эту часть Азии англичанам… но дело это еще может поправиться тесной связью нашей с Северо-Американскими Штатами».

В рассуждениях генерал-губернатора Восточной Сибири отчетливо просматривается нарастающее в правящей элите мнение о неизбежности уступки США наших северо-американских владений на основе взаимного сотрудничества с этим государством. Мысль эта обретает сторонников в тех российских кругах, от которых так или иначе зависело решение геополитических проблем государства.

Уверенность исследователей в правдивости оправданий Э.А. Стекля и П.С. Костромитинова в том, что акт продажи Русской Америки 1854 года был фиктивной сделкой, не выдерживает критики, поскольку, во-первых, территориальные претензии США на весь Северо-Американский континент составляли суть их внешнеполитической доктрины, во-вторых, договор признавался фиктивным на основании устных договоренностей частных лиц и компаний, но предметом договоренности являлись государственные территории, распоряжаться которыми частные компании не имели права. В-третьих, в основе этого договора уже тогда лежала всем очевидная мошенническая афера, о которой были уведомлены заключавшие договор стороны. В этой афере Государство Российское в любом случае оставалось в проигрыше, следовательно, его представители должны были иметь от сделки какую-то свою частную выгоду и какой-то свой личный интерес.

Если следовать логике оправдывающихся Стекля и Костромитинова, а также исследователей, уверенных в их оправданиях, то можно утверждать, что с таким же успехом Россия могла «фиктивно» продать Курилы, Сахалин и Камчатку. Все территории, которые могли бы подвергнуться атакам Англии и Франции, можно было оформлять на США в тщетной надежде вернуть их после войны. Допустить, что «спасители» Аляски – Стекль и Костромитинов – отводили роль благодетелей России американскому Правительству и частной торговой компании, не только исторически не логично, но и абсурдно. При этом до сих пор не найдено документов, освещающих два ключевых вопроса, ответы на которые смогли бы доказать или опровергнуть подозрения в готовившейся тогда мошеннической афере: какие гарантии возврата наших колоний предоставляла американская сторона? И каков механизм возврата Аляски от США России? Исходя из того, что подобные вопросы в известных нам источниках даже не были подняты, а сама сделка была исключительно «основана на полном взаимном доверии», очевидно, что «фиктивной» продажа Аляски в 1854 году стала только после срыва ловко задуманной сделки.

Генерал-губернатор Н.Н. Муравьев-Амурский (в центре) с членами Совета Главного управления Восточной Сибири (Фото. Иркутск. 1861 г.)

Перед нами классический пример мошенничества в международных масштабах: в начале заинтересованное государство при помощи посредников уговаривает другое государство сделать вид, что последнее будто бы продало первому свои территории и документально это оформить, и это для того, чтобы третья сторона имела территориальные претензии к мнимому покупателю, а не к подлинному владельцу. Если бы дело выгорело, то государство, доверившее свои территории в мнимую собственность, рассталось бы с ними согласно подписанному сторонами договору, а устные договоренности страной-покупателем были бы просто «забыты». Сделка, прежде объявленная фиктивной, стала бы реальностью. Обратим внимание, что по этому, якобы фиктивному договору, выплата денег за Аляску России вообще не предусматривалась, и покупатель-мошенник выигрывал вдвойне: на сэкономленные 7,6 миллиона долларов он мог бы вооружить армию и флот для защиты Аляски от прежнего обманутого им владельца.