43

Руки у Чарли тряслись, когда она садилась на велосипед. Какая муха укусила Нору? Почему она так бурно отреагировала на браслет, на родство с Бетти? И назвала ее Чарлин. Никто, кроме Бетти и учителей, никогда не назвал ее так. «Должно быть, она знала меня в детстве, – подумала Чарли. – Мы с ней встречались когда-то давно, просто я забыла». Но что за обида у нее на Бетти? Судя по ее реакции, речь идет не о каких-то мелочах. Это предельно ясно.

Она должна поговорить с кем-то, кто хорошо знает всех в поселке. Остановившись, она набрала номер Сюзанны. Десять минут спустя она подъехала к дому подруги. Все мальчишки дома, предупредила ее Сюзанна, а Исак отправился на пробежку, так что покоя им не будет. Чарли услышала громкие голоса еще до того, как подошла к входной двери.

Никто не открыл на стук, так что она вошла. В холле ее встретила такса. Некоторое время Чарли гладила собаку, ожидая, что кто-нибудь выйдет, но когда никто не появился, она сняла обувь и вошла в кухню. Сюзанна стояла возле мойки, припав лбом к шкафчику над ней. Она обернулась лишь тогда, когда Чарли подошла к ней вплотную.

– Я не слышала, как ты пришла, – сказала она. – Как видишь, я вряд ли получу звание «Лучшая мама года», – добавила она, вынимая из ушей желтые беруши. – Эти штуки мне необходимы, чтобы выжить. Сама слышишь, что тут делается. Другое дело, когда мы сами были детьми. Тогда беруши требовались, чтобы приглушить шум, создаваемый взрослыми. Ты завтракала?

– Нет.

– Тогда можешь позавтракать с нами. Мы еще не успели.

Чарли кивнула.

– Мы можем начать сами, а потом позовем всю компанию, – сказала Сюзанна.

– Я к тебе прямиком от Норы и Фредрика, – сказала Чарли, когда они сели за стол.

– Что ты там делала? Мне казалось, ты на больничном.

– Я просто хотела вернуть одну вещь. Но Нора выставила меня вон.

– Как? Почему?

– Когда я сказала, кто я и кто моя мать, она просто взбесилась.

– Об этой женщине ходят слухи, что она сумасшедшая.

– Но правда ли это?

– Я ее не знаю, – ответила Сюзанна, – А слухи – это всего лишь слухи… убеждена, обо мне в поселке говорят примерно то же.

– Но почему она так разъярилась, когда поняла, что я дочь Бетти? У меня совсем нет воспоминаний о том, чтобы они с Бетти были знакомы.

– Нора жила здесь еще со времен нашего детства, но на вечеринки в Люккебу она не заглядывала, иначе бы мы ее помнили. Но, может быть, ее муж там бывал. Ты знаешь, как мужчины толпой роились вокруг твоей мамы.

– Но с чего ей сердиться из-за этого сейчас? И к тому же на меня?

– Возможно, она не в лучшей психической форме.

Сверху спустились мальчики. Сразу стали переворачиваться стаканы с молоком и падать на пол маслом вниз бутерброды. Средний брат, Нильс, принялся ругать младших.

– А где старший? – спросила Чарли.

– Мелькер наверху, – ответила Сюзанна. – Он уже поел. Он у нас предпочитает все делать в одиночестве.

– Ты полицейский? – внезапно спросил Нильс. – Хочешь, я покажу тебе свою комнату?

Чарли посмотрела на Сюзанну.

– Ты не против?

Сюзанна кивнула. Пусть Чарли ненадолго поднимется с ним наверх, а то он будет все утро капать им на мозги.

Вслед за Нильсом Чарли поднялась по лестнице на второй этаж.

Они вошли в большой холл. Сначала Нильс показала комнату младших братьев, потом родительскую спальню, потом папин кабинет. Чарли не смогла удержаться, чтобы не заглянуть. Стены от пола до потолка были уставлены книгами.

– Папа очень любит книги.

Чарли обернулась и увидела старшего брата. Она и не слышала, как он подошел.

– Он больше любит книги, чем кино, – продолжал мальчик, указывая на полки.

– Ты, должно быть, Мелькер, – сказала Чарли и протянула руку.

Мелькер смотрел на нее, не обращая внимания на протянутую руку. Да, его зовут Мелькер, и он такой же, как папа. Он тоже любит книги больше, чем кино.

– И я тоже, – сказала Чарли.

Мелькер с подозрением оглядел ее, словно не верил, что в мире существует еще один такой человек.

– Мама не любит читать, – сказал Нильс. – Она говорит, что папа прекрасно обойдется без этой комнаты, надо отдать ее одному из близнецов, пока они друг друга не поубивали.

– Эту комнату мы трогать не будем, – сказал Мелькер, сердито глядя на брата.

– Пошли, – сказал Нильс. – Я покажу тебе свою.

Нильс обитал в той комнате, где в детстве жила Сюзанна. Тогда обои были изорваны кошачьими когтями, пол покрыт бежевым линолеумом, но сейчас его сменил деревянный паркет, а обои были новые и целые.

Чарли села на кровать. Покрывало было из той же ткани, что и занавески, – множество странных птиц разных цветов. В отношении вещей и цвета дети не склонны к минимализму, об этом она уже догадалась.

– Круто, правда? – спросил Нильс.

– Очень круто. Красивые птицы.

– Это не птицы. Это энгри бердс.

– Ах вот оно что, – сказала Чарли.

– «Бердс» означает «птицы», дурья башка, – вставил Мелькер, вошедший в комнату. – Энгри бердс – это злые птицы.

– Вон из моей комнаты, – сказал Нильс.

– А я снаружи.

Мелькер действительно стоял по ту сторону порога, просунув, однако, в комнату всю верхнюю часть тела.

Нильс решил проигнорировать его и снова обернулся к Чарли.

– Ты ведь тут ради той девочки, да? – спросил он. – Ты приехала, чтобы найти Аннабель.

Чарли кивнула.

– Если ты не найдешь ее, папа очень расстроится.

– Да, потому что она училась в папиной школе, – сказал стоявший в дверях Мелькер. – Ясное дело, он расстроится.

– Но еще они были друзьями. Они с папой дружили.

– Ничего подобного, – сказал Мелькер.

Чарли встала, подошла к двери и, не говоря ни слова, захлопнула ее прямо перед носом Мелькера.

– Что ты сказал? – переспросила она. – Аннабель и твой папа дружили?

Нильс кивнул.

– Да, но мы обещали никому не рассказывать. Она приходила сюда один раз, когда мама уезжала с близнецами к подруге в Гетеборг.

– Маме ты об этом не рассказывал?

– Нет. Мелькер говорит, что нам тогда не купят собаку.

– Хорошо, что ты рассказал это мне.

– А ты не расскажешь маме? – Мальчик посмотрел на нее с испугом.

– Может быть, мне придется сказать об этом маме, – проговорила Чарли. – Но никто не рассердится на тебя, Нильс. Ты поступил совершенно правильно.

Спускаясь по лестнице, она вынуждена была остановиться и перевести дух, чтобы скрыть волнение. «Исак Орландер, – подумала она. – Тот самый тайный любовник».