Штаб инноваторов-рыночников: битва за стандарты

Центром, через который проходили и проходят все идеологические, кадровые и финансовые пути перестройки образования, стала ГУ ВШЭ, в которой сформировалась главная группа модернизаторов во главе с их идеологом Я. Кузьминовым. Однако при всей её значимости ВШЭ – это всего лишь ретранслятор разработанных в зарубежных центрах и озвученных Всемирным банком идей. Так что неслучайно в 1999–2011 гг. ведущим специалистом по образованию Московского представительства Всемирного банка был профессор, доктор педагогических наук Исак Фрумин, ставший в 2006 г. научным руководителем Института развития образования ВШЭ (с 2012 г. – Института образования).

В 1999 г. ГУ ВШЭ создала некоммерческую организацию «Центр стратегических разработок» (ЦСР), один из ведущих аналитических центров при правительстве России, который занялся разработкой стратегии развития РФ до 2010 г., включавшей и планы реформирования образования. Необходимость его была обусловлена тем, что к концу 1990-х годов завершился этап первоначальной постсоветской перестройки и решался вопрос о том, за счёт каких ресурсов и решений страну будут «реформировать» дальше. Председателем Совета центра стал Г.О. Греф, а вице-президентом фонда – жена Кузьминова Э. Набиуллина (в 2003–2005 гг. Набиуллина была его президентом, и, хотя и держалась в тени, стала главной «рабочей лошадкой» грефовского «штаба реформ»).

Реформы образования готовились тихо, к этому не подпускали ни профессиональное сообщество, ни даже министерство образования. Однако чтобы заставить общество принять перемены, требовался более мощный механизм. Как писал об этом периоде главный инноватор А.И. Адамский (о нём см. ниже), «только когда начались организованные попытки системного реформирования отрасли в 1997 г. и в образование стали поступать серьёзные деньги, стало очевидно, что без влиятельного института продвижения политических решений относительно образования не обойтись». Таким институтом стал созданный в 2001 г. Российский общественный совет по развитию образования (РОСРО), признанный «авторитетной дискуссионной площадкой».

Он привлёк определённый круг представителей образовательных и профессиональных сообществ, а также политиков разных взглядов (в заседаниях его участвовали И. Хакамада, Г. Явлинский, А. Кокошин и др.). Функцией его стало определение приоритетов реформы и выбивание на них дополнительных средств из бюджета, в силу чего деятельность его, по признанию А.И. Адамского, приобрела ярко выраженный лоббистский характер.

Состав участников Совета РОСРО совершенно явно демонстрировал, чьи интересы выражала эта структура: в него вошли Кузьминов Я.И., Абанкина И.В. (директор Института развития образования ГУ ВШЭ), Абанкина Т.В. (директор одного из центров Института развития образования ГУ ВШЭ), Алексеева Л.М. (председатель Московской Хельсинской группы), Архангельский А.И. (профессор ГУ ВШЭ), Венедиктов А.А. (главный редактор радиостанции «Эхо Москвы»), Волков А.Е. (ректор Московской школы управления «Сколково»), Калина И.И. (руководитель департамента образования г. Москвы), Каспржак А.Г. (директор департамента образовательных программ Института образования ГУ ВШЭ), Князев Е.А. (директор одного из центров Института образования ГУ ВШЭ), Фрумин И.Д. и др.

В том же 2001 г. была утверждена составленная ГУ ВШЭ и ЦСР программа «Модернизация российского образования на период до 2010 г.», предусматривавшая разработку новых стандартов общего среднего образования, утверждение новых статусов образовательных учреждений, введение ЕГЭ (начиная с 2001 г.), стратификацию учреждений высшего образования и многое другое. В том же году был принят закон «О реструктуризации малокомплектных школ», в соответствии с которым ежегодно стало закрываться более 700 школ, так что к 2011 г. было уничтожено более 14 тыс. сельских школ, что привело к вымиранию сёл.

В июле 2002 г. вступило в силу соглашение о займе № 4605-RU между РФ и МБРР для финансирования проекта «Реформа системы образования» на сумму 50 млн. долл, (сроки реализации 2002–2006 гг.). А в 2003 г. Россия присоединяется к Болонской системе и начинается перестройка ВУЗов в соответствии с требованиями коммерциализации и конкурентоспособности, осуществить которую было поручено НФПК. Базовые принципы Болонского процесса требовали перехода на новые образовательные стандарты с ориентацией на компетенции и с обязательным подключением к их разработке профессиональных объединений работодателей.

Вопрос о стандартах стал играть ключевую роль в перестройке образования. Первое поколение государственных стандартов (ГОСов) общего и среднего образования, разработанных на основе РАН, было принято ещё в 1998–1999 г. Но поскольку они не рвали так резко с традиционным образованием, они стали главным препятствием для введения рыночных инноваций и должны были быть подвергнуты кардинальным изменениям. Это стало возможно в силу того, что законодательство утверждало необходимость регулярного обновления стандартов – сначала раз в 5 лет, теперь – в 10 лет. К тому же, в нарушение ст. 7 Закона РФ «Об образовании», эти стандарты не были закреплены законом, чем и воспользовалась созданная при кураторстве ГУ ВШЭ и НФПК группа разработчиков-инноваторов, приступившая к созданию нового поколения ГОСов. Разработка осуществлялась по программам внешних заимствований от МБРР и в соответствии с готовой концепцией, которая не просто изменяла, но ломала всю структуру и содержание прежних стандартов. Куратором группы выступал А. Пинский, член РОС-РО, педагог-модернизатор, навязывавший оккультную вальдорфскую педагогику, а участвовали в ней А. Бодянский, Э. Днепров (тогда уже профессор ГУ ВШЭ) и др.

Суть их концепции изложил Э. Днепров. Она исходит из констатации «смены образовательной эпохи и парадигмы образования» и необходимости его «интернационализации». А это предполагает переход от «всеобщего адаптирующего» образования к образованию «деятельному и личностно ориентированному», от образования «для всех» – к образованию «для каждого», от принципа «учить всех всему» – к принципу «учить учиться», от тотального унифицированного образования – к образованию по выбору. Соответственно, и стандарт в его западном смысле (по ЮНЕСКО) понимается не как определённый обязательный минимум предметов и знаний, а как некие рамки, обеспечивающие «многообразие», «плюрализм», «альтернативность», «постоянный выбор» и т. д. А принципы его создания – это «модернизация», «разгрузка содержания», «свобода выбора», «вариативность», «личностная ориентация», «компетентностный подход» (ориентация на решение практических задач), «непрерывное образование» и пр.

Программа «смены парадигм» и модернизации изначально содержала в себе идею постоянного, бесконечного реформирования российской системы образования в качестве самоцели. В итоге это привело к насаждению хаоса, с помощью которого начали разрушать весь учебно-воспитательный процесс. Госстандарт (затем федеральный госстандарт – ФГОС) становится инструментом не просто перестройки, но «перманентной революции» в образовании.

Именно в рамках этой идеологии «бесконечного реформирования» и были созданы стандарты второго поколения 2004 г., принятые министерством образования. Хотя вся деятельность по их разработке была противозаконной и финансировалась в значительной степени из-за рубежа, по ним стали составлять новые учебники. Последние использовались одновременно со старыми, поскольку ни стандарты 1998–1999 гг., ни новые не были закреплены законом, то есть не были утверждены Государственной Думой, которая вообще была отстранена от решения этого вопроса. Зато в августе 2004 г. при Минобрнауки был создан новый федеральный орган исполнительной власти – Федеральное агентство по образованию (ФАО), которое до 10 марта 2010 г. (дата упразднения) осуществляло функции по оказанию государственных услуг, управлению федеральным имуществом, а также правоприменительные функции в сфере образования, воспитания, опеки и попечительства.

В том же 2004 г. Я. Кузьминов представил фундаментальный доклад, в котором говорилось о необходимости реструктуризации уже всей системы образования. Полному пересмотру подверглись три важнейших принципа образования: бесплатность, всеобщность и фундаментальность.

Что касается бесплатности, то преодолеть её решили с помощью платных курсов, которые вводились за счёт сокращения обязательных предметов. Как откровенно заявил тогда А. Пинский, «социализм в школьном образовании закончился. Школа должна зарабатывать». В свою очередь, сокращение обязательных программ обосновывалось необходимостью разгрузить школу, поэтому главным объектом критики стала её загруженность. Так, тогдашний гендиректор издательства «Просвещение» А. Кондаков утверждал, что выпускники российских школ оканчивают учебные заведения с избыточным багажом знаний. А А. Пинский видел в этом вообще порочность советской школы: «Если 60–80 % детей годами занимаются тем, что им не нужно и непосильно, а потом должны делать вид, что они это знают, сдают, – это развращающее действует на одно поколение за другим». Самый ныне разрекламированный педагог-инноватор Е.А. Ямбург, активный сторонник воспитания толерантности, также писал, что «ни в одной стране мира никто не ставит перед собой задачи такое количество знаний, умений, навыков ногами впихнуть в голову ребёнка». На то же жаловался Я. Кузьминов: «Школа перегружена фактурой традиционных предметов». К тому же он утверждал, что у нас переизбыток образованных людей, и деньги государства уходят сквозь пальцы. По его прогнозам, разгрузка давала возможность получить от российских семей 7 млрд. долл.

Между тем, ещё раз подчеркнём, что эксперименты и новшества вводились по указанию и на деньги ВБ (МБРР), но, как было указано по результатам проверки в Бюллетене Счётной палаты РФ № 5 (125) 2008 г., «за весь период использования заёмных средств в сфере образования российской стороной оценка эффективности ни одного из проектов МБРР не проводилась». А по признанию нынешнего президента НИУ ВШЭ А. Шохина, до 2/3 сумм, получаемых Россией от ВБ, уходило на оплату самой же дающей в долг стороны (её консультантов, советников и пр.), и только оставшаяся треть пошла на эксперименты, оседая в карманах инноваторов.

При этом погашение и обслуживание займов осуществлялось за счёт средств федерального бюджета, так же, как, в итоге, и проведение дорогостоящих экспериментов: ЕГЭ, реструктуризация сельских школ и пр. Так, в Бюллетене Счётной палаты указывалось: ««В нарушение Федерального закона (ФЗ) «Об утверждении Федеральной программы развития образования (ФПРО)» средства федерального бюджета в сумме 453,9 млн. рублей отвлечены Правительством РФ от мероприятий ФПРО… и направлены на проведение эксперимента по внедрению ЕГЭ… Затраты на проведение ЕГЭ должны будут покрываться из федерального бюджета и бюджетов субъектов РФ… в 2006 году без учета инфляции это составит 1463 млн. рублей (расчётно)».

Если с платностью образования вопрос решался открыто, то отказ от всеобщности и фундаментальности проходил в завуалированной форме и осуществлялся под лозунгами внедрения «деятельного и мотивационного образования», усиления его «социально-гуманитарной направленности», утверждения «ценностей гражданского демократического общества» и «становления и социализации личности ученика в условиях современного мира». А над этим уже работали инновационно-экспериментальные центры.