Глава 2
Эпоха дополненной реальности
Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.
Третий закон Артура Кларка из книги «Черты будущего» (переработанное издание, 1973 год)
От 2030 года нас отделяет меньше времени, чем от рубежа тысячелетий (2000). Технологии, над которыми мы работаем сегодня, в том числе искусственный интеллект, редактирование генома, наномасштабное производство, беспилотный транспорт, робототехника, портативные и встраиваемые цифровые устройства, будут определять следующую эру человеческой цивилизации. Учитывая огромное влияние, которое встраиваемые и персональные технологии оказывают на повседневную жизнь и поведение людей, предлагаю называть этот период эпохой HOMO AUGMENTUS, или эпохой дополненной реальности. На этот раз изменения явным образом сосредоточены вокруг индивида. Речь идет не только о трансформации того или иного сектора экономики или о создании новых технологий. Грядущие перемены затронут прежде всего частную жизнь, сделав ее совсем непохожей на жизнь предыдущих поколений.
Суть этих перемен – в принципиально новых способах взаимосвязи и взаимодействия, которые будут управлять миром. Описать новую эру как «вторую механическую» означало бы свести ее понимание к сугубо экономическим аспектам. Конечно, автоматизация за счет использования робототехники и искусственного интеллекта наверняка повлечет за собой и экономические последствия, в том числе в области производительности труда и занятости, но это лишь часть картины.
С наступлением индустриальной, или машинной, эпохи общество оказалось под непрерывным влиянием новых технологий, будь то паровая машина или палка для селфи. Сегодня человечество отмеряет перемены не десятилетиями, а месяцами. Новые многомиллиардные компании возникают быстрее, чем в уже существующих компаниях запускаются новые продуктовые линейки. Стремительные темпы изменений в большей степени обусловлены реакцией на них конкретных людей и общества в целом, нежели технологиями.
Мы – люди, и наше отношение к переменам неоднозначно. Как биологический вид мы стремимся к развитию, расширяем свои возможности, эволюционируем, создаем ресурсы, исследуем мир, делаем открытия, накапливаем знания, обогащаем, наполняем и совершенствуем свою жизнь. Однако когда изменения затрагивают нас лично – нашу работу, дом или семью, это выбивает нас из привычной колеи. Если мы лишимся работы из-за того, что более эффективный производственный процесс или продвинутый компьютерный алгоритм сделали нашу должность ненужной, вряд ли это придется нам по душе. Возможно, мы даже выйдем на демонстрацию, требуя запрета или ограничения такой технологии или новой бизнес-модели. Возможно, мы будем ратовать за введение тарифных и налоговых льгот для своей отрасли. Все что угодно, только бы устаревшая бизнес-модель оставалась конкурентоспособной в мире, в котором уже нет места традиционным подходам. Как уже говорилось в предыдущей главе, это вполне типичная реакция.
Бывало и будет снова
Но не будем уподобляться сценаристам фильмов «Матрица» или «Звездный крейсер "Галактика"». Надо оговориться, что цикл обновления технологий, которое вызывает к жизни абсолютно новые отрасли, но в то же время разрушительно влияет на модели занятости и общественное устройство, повторяется уже лет 200–250. Комментаторы, которыми я восхищаюсь, Рэй Курцвейл и Питер Диамандис, описывали эту перемену как часть грядущей «сингулярности». Диамандис называл ее веком изобилия, но у рабочего Ford в Детройте или Foxconn в Китае может быть совершенно другое мнение. Ткачи начала XIX века, трубочисты, пахари 1920-х, служащие проката видеокассет, операторы экспресс-проявки фотографий, газетные репортеры и водители такси – это все примеры занятости, на которой технологические изменения сказались особенно сильно. Даже ведущая к изобилию технология продолжает оставаться настолько же подрывной, насколько инновационной.
Несмотря на все попытки бизнеса адаптироваться к быстро меняющемуся миру интернета, главными на исходе этих лет оказались преимущественно новые игроки. Вот почему Apple и Spotify сегодня крупные музыкальные дистрибьюторы, вытеснившие Sony, Virgin и Tower Records, доминировавших в 1990-е. По той же причине Amazon Kindle и Apple iBooks показывают сегодня на книжном рынке самый быстрый рост, а книжные магазины Borders, Dymocks и Angus & Robertson больше не пользуются популярностью. По той же причине мы отказываемся от пакетов кабельного ТВ в пользу Netflix, Hulu и YouTube, а сеть Blockbuster не выжила, когда ее магазины оказались анахронизмом. Мы все больше заказываем на Amazon и Alibaba, вместо того чтобы сесть в машину и ехать в местный торговый центр. Более того, даже физически находясь в магазине Best Buy, мы сравниваем его цены с Amazon.
Всего несколько лет со всей очевидностью демонстрируют, что новые игроки, выстроившие свой бизнес иначе, просто лучше позиционированы, чтобы расти и использовать меняющееся поведение потребителя. В то время как старые ушли в оборону и пытаются помешать новичкам набрать скорость. Независимо от масштаба оборонительных действий через несколько лет оказывается, что прорыв состоялся: перестроились модели занятости, правительство уступило интересам экономического прогресса, и либо новые игроки поглотили старых, либо старые ушли на периферию, консолидировались и обслуживают небольшой сокращающийся рынок.
Пока не случалось так, чтобы старая бизнес-модель или отжившая технология продолжали доминировать на рынке. Изредка дело кончается тем, что старые бизнесы переоснащаются, пожирая сами себя, и успевают заново встать на ноги. Таким образом, технологические перемены практически всегда – подрывные.
Подрыв на протяжении веков
Каждая эпоха привносит в повседневную жизнь большие перемены в поведении потребителя, занятости и сервисах. То, за чем гонялись в 1920 году, больше не в ходу. Сегодня неотъемлемая часть человеческой жизни – смартфоны, особенно для молодежи. По последним исследованиям, почти 90 % тех, кто вступил во взрослую жизнь в 2000-е годы, сказали, что всегда носят смартфон с собой, а 80 % – даже спят с телефонами (смартфон – последнее, что они выпускают из рук вечером, и первое, что берут утром). Это явным и очевидным образом отличает их от подростков и молодых людей начала XX века. Подобные перемены в поведении быстро становятся нормой и со временем накапливаются, приводя к еще более заметным изменениям в функционировании общества. Подумайте, например, сможете ли вы в будущем заказать такси или еду на дом без помощи смартфона? Маловероятно.
Прежде чем говорить о том, чего ждать от эпохи, которую мы условно назвали «Человек 2.0», давайте взглянем на некоторые прорывы последних 200 лет и на влияние, которое они оказали на общество. Это позволит нам точнее предсказать, что случится в ближайшие 20–50 лет.
Начнем с моделей занятости по отраслям.
Таблица 2.1. Самые востребованные профессии в разные века
Разумеется, наиболее популярные профессии 2020 года будут сильно отличаться от профессий столетней давности. За последние 200 лет мы из аграрного общества стали промышленным, движущая сила которого – технологии и сервис. В 1750 году 80 % населения Великобритании жили в сельской местности, к 1900 году эта цифра упала до 30 %, а к 2030 году сократится, по прогнозам, до 8 %. То же происходит и в Китае, где доля городского населения с 1950 по 2000 год выросла с 13 до 40 % и должна достичь 60,3 % к 2030 году.
Рисунок 2.1. Как в разные эпохи менялась структура занятости
Между 1750 и 1850 годами сельское хозяйство в Великобритании, США и Европе переживало колоссальный рост, но с 1900 года занятость в фермерском секторе постепенно снижалась на протяжении целого столетия. Это, однако, не означает сокращения объема продукции. Напротив, само производство значительно выросло благодаря технологиям: тракторам, развитию зерновой селекции, оросительных систем и пестицидов.
Интересно, что эпоха дополненной реальности, с ее робототехникой, метаматериалами и искусственным интеллектом, скорее всего возродит местное производство. Роботы и искусственный интеллект как рабочая сила оказались дешевле трудовых ресурсов Китая и Индии. Автоматизация транспорта, ресторанов, доставки продуктов, бухгалтерского учета, банковского дела и тому подобного грозит упадком некоторым отраслям сервиса. С другой стороны, вероятно, что на базе новых технологий вырастут совершенно новые виды услуг. Следующая таблица демонстрирует, какие технологические прорывы состоялись в каждую из эпох и как это сказалось на некоторых областях экономики, общественного благосостояния и занятости в мире.
Машинный век подорвал существовавшую модель производства и привнес в представления о производстве идею его масштабируемости, что радикально повысило производительность труда. В атомный век (он же – космический, или век реактивного двигателя) производство продолжало развиваться, но уже ценой значительных усилий, хотя объем продукции неизменно рос. Если эту эпоху что-то и объединяло, то прежде всего – размах мысли и использование стремительного технического прогресса, усовершенствований и изобретений, порожденных Второй мировой войной. Цифровая (или информационная) эра началась с резкого повышения производительности процессов, например в первых ЭВМ, таких как ERMA, и с дальнейшей автоматизации производства. В 1990-е это распространилось и на бизнес-процессы и операции, которые теперь автоматизировались на уровне предприятия с помощью целиком охватывающих его программных решений вроде SAP («системные приложения и продукты»). Интернет шагнул еще дальше и подорвал прежнюю систему дистрибуции, как показывает судьба книжной и музыкальной индустрий.
Таблица 2.2. Развитие технологий и его последствия в каждую из эпох
Эпоха синтеза заставит пересмотреть процессы кардинально, обеспечив динамичное принятие решений, выявление зависимостей в данных и управленческое консультирование, поскольку компьютерный интеллект оптимизирует эти процессы и циклы обратной связи. Если интернет в основном был связан с изменениями в распространении и доступности информации и с пересмотром процессов создания стоимости, новая эра станет взрывной непосредственно для сферы информации, интеллекта и их прикладного использования. Эпоха дополненной реальности принесет четыре основных прорыва, и еще две технологии станут их долгосрочным следствием.
Искусственный интеллект изменит характер управления, поскольку системы лучше, чем люди, справляются с повседневными задачами: вождением машины, здравоохранением и основными видами обслуживания. Хотя многие опасаются, что сверхинтеллектуальные роботы или искусственный интеллект завладеют миром, с гораздо большей вероятностью в ближайшие 30 лет эти системы будут специализированными, созданными под конкретные задачи и совершенно не обязательно – эквивалентными человеческому интеллекту (об этом позже).
Распределенные, встроенные в окружающую среду пользовательские устройства вокруг нас позволяют создавать легкие в использовании, контекстно обусловленные сервисы, продукты, справочные программы и добавленную стоимость, которые в свою очередь можно монетизировать пропорционально их эффективности. В мире, постоянно расширяющемся за счет данных и информации, добавленная стоимость, индивидуальный подход и контекст играют ключевую роль. Все, внутри чего есть чип, будет синхронизироваться с «облаком», взаимодействовать с другими устройствами и человеком.
Развитие умной инфраструктуры меняет способы энергоснабжения, доставки людей и товаров из одного места в другое, а вместе с тем и способы экономической конкуренции и определения рынками стоимости сырьевых товаров. Будь то дроны, солнечная энергия, электрический транспорт или беспилотные перевозки – все будет включено в эту систему. Умные города будут обеспечены умным распределением ресурсов и умной инфраструктурой, заметно улучшающей жизнь граждан. В энергетическом секторе произойдет радикальный прорыв.
Генное редактирование и высокие технологии в медицине перевернут наши представления о здравоохранении. С такими наследственными заболеваниями, как паркинсонизм, болезнь Альцгеймера, рак груди, мышечная дистрофия, кистозный фиброз, плоскоклеточная анемия и даже дальтонизм, будет покончено в ближайшие 20 лет. Датчики, носимые устройства, диагностика с помощью искусственного интеллекта и другие технологии радикально изменят наше представление о кардиологических и других предотвратимых заболеваниях. Алгоритмы и сенсоры будут диагностировать недуги надежнее, чем доктора.
Две технологии, в перспективе – революционные, которые сейчас, на заре эпохи синтеза, еще только начали свое развитие, это:
Метаматериалы, созданные с помощью нанотехнологий или принципиально новых инженерных подходов. Примеры метаматериалов:
● «шапка-невидимка» (или укрывающий материал), который отклоняет световые лучи видимого спектра или микроволны, направляя их в обход объекта, покрытого таким материалом;
● самоактивирующиеся материалы, созданные по образцу природных, электроактивные полимеры, которые ведут себя как человеческие мышцы;
● электропроводное покрытие или покрытие, которое может превратить любую поверхность в дисплей;
● одежда и текстиль, которые будут генерировать электричество или иметь интегрированные в ткани датчики и схемы;
● материал из графеновых или алмазных нанонитей, который можно использовать для создания космических лифтов и подобных устройств;
● сверхпрочные и сверхлегкие металлы и композиты, которые можно будет выращивать подобно деревьям или в резервуарах;
● окна со встроенными прозрачными солнечными фотоэлементами, способные генерировать электричество.
3D-печать позволяет загружать в устройство почти любой проект любого продукта и распечатывать в реальном времени. Основной метод 3D-печати известен как «аддитивное производство» – процесс, в ходе которого материал добавляется или выдавливается послойно, по миллиметру за прогон, и в итоге возникает трехмерный объект или модель. 3D-принтеры будущего смогут распечатывать одежду или внедрять в конструкцию вещей электронные схемы и дисплеи.
В июле 2015 года астронавты Международной космической станции распечатали гаечный ключ на 3D-принтере специальной конструкции. Такая технология может существенно снизить требования к размеру и весу оборудования и к объему места для его хранения при долгосрочных космических полетах. Например, инструменты, которыми пользуются редко, или запасные комплекты можно будет не хранить, а распечатывать на 3D-принтере. Теоретически можно даже допечатывать и сами 3D-принтеры.
Эти революционные технологии наверняка принесут с собой резкие сдвиги в структуре занятости. На всем протяжении предыдущих веков рабочая сила перетекала между отраслями. В машинную эпоху занятость сместилась из традиционных отраслей в фабричное производство. Обрабатывающая промышленность непрерывно росла на всем протяжении XX века до 1970-х и 1980-х. Когда, в свою очередь, программирование, электроника и автоматизация стали сказываться и на ней, рабочие места начали перетекать с заводов в сервисную индустрию. Что произойдет в XXI веке, когда искусственный интеллект и проектирование, основанное на клиентском опыте, сократят занятость в сервисном секторе? Куда уйдут эти рабочие места?
Влияние на занятость
Вот уже более 100 лет занятость перетекает из крупной промышленности в сервисные отрасли. Будь то сельское хозяйство, рыболовство, добыча полезных ископаемых или, в последние 50 лет, обрабатывающая промышленность, – когда процессы автоматизируются, мы переходим на такую работу, где нужен человек. Однако в мире, где искусственный интеллект превосходит человеческий, многие люди рискуют остаться без работы.
Мнения футурологов о будущем резко разделились. Некоторые ждут наступления нового золотого века, когда люди меньше работают и имеют много свободного времени для занятий искусством, самообразования и накопления знаний. Те, кто не ждет добра от искусственного интеллекта, утверждают, что технологический прогресс приведет к безработице небывалого за последние 250 лет масштаба, потому что количество специалистов по робоэтике или робопсихологов, необходимое в эпоху дополненной реальности, не бесконечно.
В исследовании возможных последствий внедрения технологий будущего, выпущенном в Oxford Martin School под названием «Будущее занятости: насколько профессии подвержены компьютеризации?», проанализированы 702 специальности в типичной профессиональной интернет-сети. Они классифицированы на основании того, насколько вероятна их замена компьютерной технологией. Учитывались также навыки и образовательный уровень, которого требовала каждая профессия. Параметры оценивались по тому, в какой мере соответствующие действия могут быть автоматизированы, и по техническим препятствиям, не позволяющим их автоматизировать или заменить компьютерной технологией уже сейчас. Результат был рассчитан с помощью одного из общепринятых методов статистического моделирования. Вывод оказался четким. Более 45 % профессий в США смогут быть автоматизированы за ближайшие 10–20 лет. В таблице 2.3 показаны несколько профессий, риск автоматизации которых – практически 100 % (я выделил свои любимые).
Таблица 2.3. Примеры профессий, которым автоматизация и искусственный интеллект грозят исчезновением
Часто высказывается опасение, что искусственный интеллект создаст колоссальное богатство для узкого круга собственников технологий, – подразумевая, что разрыв в доходах станет еще острее. Жизнеспособность общества будет, однако, основана не только на доступе к технологиям, лучшем здравоохранении и уничтожении бедности, но на более равномерном распределении богатства. Так что к дальнейшему классовому расслоению искусственный интеллект не приведет.
Развитие компаний Кремниевой долины за последние два десятилетия может свидетельствовать о наивности этих ожиданий. Возможно, и так, но либо мы решим эти социальные проблемы, либо, скорее всего, увидим противоречие между «технократами» и пользователями – такое острое, что его последствия будут ощутимы десятилетиями. При бесплатных или дешевых технологиях, особенно тех, которые обеспечивают людей жильем, одеждой, питанием и уходом, человечество действительно ждет эра изобилия. Можно надеяться, что такие инновации, как автомобили на солнечной энергии или электричестве, значительно уменьшат могущество крупных нефтяных и газовых картелей и что мы и дальше будем использовать возможности технологий, чтобы победить бедность и предотвратимые заболевания, а также расширить доступ к образованию и финансовым ресурсам.
Почти в каждом примере революционных сдвигов за последние 250 лет новые технологии действительно приводили к утрате некоторых профессий, но еще чаще – к возникновению новых, которыми заменялись утраченные.
Исследовательский центр Pew Research провел широкий опрос по этой теме еще в августе 2014 года, попросив футурологов, журналистов и экономистов всего мира высказаться о влиянии искусственного интеллекта и робототехники на будущее профессий. Судя по результатам, единого мнения о том, будут ли эти новые технологии полезны обществу, нет. Суммарно 52 % опрошенных в ходе исследования Pew сказали, что мир изменится к лучшему, потому что новые технологии создадут еще больше новых рабочих мест взамен утраченных, как это бывало каждый раз в прошлом. Однако остальные 48 % считают, что сокращение потребности как в белых, так и в синих воротничках примет такой масштаб, что с неизбежностью приведет к неравномерности доходов, массовой безработице и социальным беспорядкам.
Независимо от того, что вы думаете о влиянии искусственного интеллекта и роботов на наше будущее, ясно одно. Это будет период интенсивной трансформации. И ключевым фактором решения проблем, которые он породит, окажется то, насколько хорошо мы подготовились к этому будущему. Чтобы выжить в эпоху дополненной реальности, студенты должны учиться совсем не тем предметам, которые им преподают сегодня в вузах. Придется учить их не просто наукам, технологиям, инженерному делу и математике (входящим в так называемый предметный комплекс STEM), но и быстрому реагированию на изменения, творческому мышлению, умению быстро учиться и адаптироваться. Одна из причин того, что луддитам пришлось так трудно в эпоху перемен, заключается в том, что сама идея сменить место работы оказалась для них болезненной и сложной. Им было проще сопротивляться изменениям, чем адаптироваться к ним.
А что если учить детей адаптации, умению меняться быстрее, чем было способно предыдущее поколение? Может быть, тогда сдвиг в системе занятости и профессий окажется не таким разрушительным.
Где могут возникать новые профессии? Давайте приглядимся внимательнее к солнечной энергетике. На рисунке 2.2 показано производство солнечной энергии с 2000 до 2040 года (прогноз).
И опять, если взглянуть на рост технологий в фотовольтаике за последние 20 лет, мы увидим экспоненциальную кривую, знакомую нам по развитию многих других технологий за последние 100 лет. Взрывной эффект такого развития, скорее всего, в ближайшей перспективе будет очень высок. И вот почему. Хотя в 2014 году солнечная энергия составляла всего 0,4 % энергии, производимой в США, ее показатели растут с огромным ускорением. Солнечные батареи на крышах с 2010 года утроили производство (по некоторым оценкам, оно выросло на 418 % за четыре года, начиная с 2010-го). По текущим оценкам, в США система солнечных батарей устанавливается сейчас на крыше здания каждые четыре минуты. По данным группы исследований возобновляемых источников энергии агентства Bloomberg (Bloomberg New Energy Finance), 70 % новых энергопроизводящих мощностей, запуск которых планируется к 2030 году, будут использовать возобновляемые источники. Это означает, что к 2035 году мир будет получать энергию преимущественно из возобновляемых источников. И не исключено, что этот прорыв возглавят экономики таких стран, как Индия и Китай.
Рисунок 2.2. Рост производства электричества из солнечной энергии, прогноз до 2040 года
Угроза существующим поставщикам очевидна и значительна, особенно с учетом ускоряющейся установки солнечных батарей. Если бы доля энергии с панелей для крыш составила всего 10 % американского энергетического рынка, то доходы генерирующих компаний упали бы на 41 %!
Как жестко формулирует Дэвид Крейн, исполнительный директор NRG Energy, [солнечная энергия] представляет собой «смертельную угрозу для существующей энергосистемы». По его словам, примерно за тот же срок, который понадобился мобильной телефонии, чтобы заменить в большинстве американских домов обычную, энергетические сети будут терять свою актуальность по мере перехода потребителей к децентрализованным источникам экологически чистой энергии домашнего производства.
«Почему дни энергосистем США сочтены», Bloomberg Businessweek, 22 августа 2013 года
Рисунок 2.3. Насколько может подешеветь солнечная энергия?
Государственное объединение научных и прикладных исследований Австралии CSIRO прогнозирует в своем докладе, что к 2040 году больше половины электроэнергии в Австралии будет производиться и храниться самими потребителями непосредственно в месте потребления. И важную роль в этом сыграют не только домашние системы или панели для крыш, но и корпорации. Самый крупный сегодня в мире покупатель возобновляемой энергии Google объявляет о намерении инвестировать в нее еще 2,5 млрд долларов США в ближайшие несколько лет.
Даже если оставить в стороне полемику об изменении климата, можно утверждать, что, став действительно бесплатной или почти бесплатной по сравнению с электричеством, полученным с помощью угля или газа, солнечная энергия неизбежно и очень быстро сделает лишними энергосети. Почему? Потому что солнцу распределительная сеть не нужна, солнечные устройства можно установить в любом доме и у любого потребителя. Так что затраты энергосбытовых компаний очень скоро сделаются неприемлемыми, что увеличит потребность в распределенной сети.
2015 год был важным годом для солнечной энергетики – она достигла ценового паритета с электрогенерацией на основе природного газа. При этом солнечной энергетике не нужна система генераторов и традиционная распределительная сеть. Идея системы, состоящей из деревянных столбов и проводов высокого напряжения, становится нежизнеспособной. И вновь Дэвид Крейн высказал проницательное замечание о революционной природе этих изменений в энергораспределении.
Подумайте, какая невероятная глупость – строить в XXI веке энергосистему на основе 120 миллионов деревянных столбов… Вы можете сколько угодно усиливать эту систему, но если вы признаете, что мы проходим через первую стадию адаптации, – значит, системе, созданной в 1930-х годах, осталось работать недолго.
Дэвид Крейн, 5-й ежегодный саммит ARPA-E Energy, февраль 2014 года
Обратите внимание: эти замечания исходят не от компании – производителя солнечной энергии, а от инсайдера одного из лидирующих на сегодняшнем американском рынке поставщиков розничной электроэнергии! Однако если отключить жилье, офисы и фабрики от электросетей, то главным условием выживания распределенной системы станет возможность запасать и хранить энергию. Tesla Motors, производитель автомобилей и накопительных элементов, недавно объявила, что ее новая пятимиллиардная «Гигафабрика» (Gigafactory) в Неваде будет не только выпускать батареи для автомобилей Tesla, но и продавать домашние батареи, которые назвали Powerwalls – «энергетические стены». Они могут запасать избыточную энергию в течение дня, позволяя домам и в темное время суток или в пасмурную погоду функционировать независимо от централизованной сети.
Рисунок 2.4. Станет ли устройство Powerwall от Tesla источником энергии, позволяющим отказаться от централизованных электросетей?
Через девять дней после презентации в Tesla у «Гигафабрики» уже было 85 000 заказов на новую батарею на сумму более 800 млн долларов США, и компании пришлось объявить, что все распродано до середины 2016 года. Ключевая проблема понятна. С распространением солнечной энергии и ростом использования Tesla Powerwall и подобной продукции многие домохозяйства скоро попытаются выйти из централизованных энергосетей. Если в ближайшие 20 или 30 лет количество таких домохозяйств окажется значительным, компании – поставщики энергии начнут нести убытки и не смогут обслуживать свои сети. Как следствие, сам этот упадок подтолкнет следующие домохозяйства в объятия новейших технологий.
Двадцатилетний постепенный отход от генерации на основе ископаемого топлива уже начался. В записке, которую подготовили для Национального банка Абу-Даби (NBAD) Кембриджский университет и PricewaterhouseCoopers (PwC), утверждалось, что производительность солнечной энергетики, вероятно, достигнет паритета с централизованными распределительными сетями в 80 % стран в ближайшие два года. Разумеется, пользоваться чистой и дешевой солнечной энергией во всех отношениях лучше, чем выкапывать из земли уголь, перерабатывать его, а затем посылать энергию по проводам, висящим на 120 миллионах деревянных столбов. На рисунке 2.3 представлен великолепный анализ из блога научного фантаста Рамеза Наама. Он убедительно показывает, что без всяких субсидий солнечная энергия в ближайшие 10 лет уже будет обходиться примерно вдвое дешевле природного газа и угля. По одной только этой причине она должна выиграть схватку за первенство. Разговор идет теперь не об изменении климата, загрязнении среды или о чистой энергии, а просто об экономической выгоде, которая, как известно, практически всегда перевешивает.
Если заглянуть вперед, хорошая новость состоит в том, что домохозяйств в США 125 млн, а в мире – за 2 млрд. Достаточно, чтобы переоборудовать их солнечными элементами и батареями в ближайшие 20–30 лет. Сегодня в сфере возобновляемой энергии работают 8 млн человек, но к 2030 году, по оценкам экспертов, эта цифра вырастет до 37 млн. И эти цифры взяты не с потолка: по данным американского The Solar Foundation, занятость в секторе домашней солнечной энергетики в США росла в 2015 году почти в 12 раз быстрее, чем в экономике в целом.
Вольные стрелки, смена работы и облачная занятость
Как недавно сообщило аналитическое агентство Mintel, почти четверть тех, чья взрослая жизнь началась около 2000 года (поколения Y), хотят начать собственный бизнес – и примерно каждый пятый планирует сделать это в ближайшие 12 месяцев. На рынках США или Австралии высокая стоимость делает высшее образование либо недоступной, либо нецелесообразной инвестицией для больших групп населения. Многие из этого поколения все чаще выбирают обучение с помощью онлайн-платформ, хакафонов, стажировок, в стартапах и в процессе работы вместо традиционного колледжа. Это технологически продвинутое поколение с его альтернативным подходом к образованию все чаще требует и более гибких условий занятости. В совокупности 66 % его представителей хотели бы использовать в своей работе носимые технологии (устройства вроде умных часов и фитнес-браслетов), а 40–45 % используют личные смартфоны и загружают приложения специально для работы (сравните с 18–24 % тех, кто старше).
В Великобритании 85 % выпускников поколения Y считают, что в ближайшие пять лет внештатная работа или работа в качестве независимого специалиста станет еще более распространенным и приемлемым способом преуспеть на рынке труда. В их среде этот взгляд настолько распространен, что для него даже создано специальное слово – gigging, например: «Я вольный стрелок (I’vegotagig) в "Гугле"». Остальные называют их «постоянными фрилансерами», или «пермалансерами» (от англ. permanent freelancer).
Работой такого рода занимаются дома, в офисах коллективного пользования и даже в Starbucks. Есть сайты, помогающие «вольным стрелкам» находить кофейни, которые можно для этого использовать. Поэтому ничего удивительного, что почти половина опрошенных в Великобритании и США представителей поколения нулевых однозначно предпочитают такой образ жизни и тип занятости.
Работа на условиях полной занятости – историческая аномалия. За саму идею структурированной рабочей недели ответственны первые промышленники, которым потребовалось одновременное присутствие определенного количества рабочих на производстве. В результате последние 100 лет работа выстраивается вокруг 40-часовой рабочей недели просто за неимением лучшего способа собрать людей в одном месте в одно время, чтобы они сотрудничали и что-то производили.
Сегодня технологии меняют саму природу работы. Поколение нулевых будет первым поколением наших дней, делающим много «микрокарьер» одновременно и отбросившим за ненадобностью идею «полной занятости» и стандартную рабочую неделю. «Работа» будет скорее похожа на облачную торговую площадку, чем на офисный стол в традиционной организации.
Хотя ключевой навык, или «карьерный якорь», скорее всего, сохранится, большинство станут предпринимателями с возможностью «настрелять» на стороне. Например, платформы Uber, Lyft и Sidecar позволяют людям превращать свой автомобиль и время в деньги. TaskRabbit – рынок разовых подработок. Airbnb дает возможность сдавать свои свободные комнаты. Etsy – рынок рукоделия и 3D-дизайна, которыми занимаются на дому. DesignCrowd, 99designs и CrowdSPRING – бесплатные ресурсы для дизайнеров, где можно получать заказы на логотипы и другие проекты.
Уже совсем скоро технология сделает возможным мгновенный вывод на рынок вашего набора навыков, аукционы разовых заказов, для выполнения которых нужны квалифицированные фрилансеры. А возможность получать деньги за свой труд практически в реальном времени или по выполнении работы ускорит изменения.
Исследование позволяет предположить, что у сегодняшних выпускников колледжей к 30-летнему возрасту будет по десять и больше мест работы. В условиях нестабильной занятости поиски себя стали социально и культурно приемлемым занятием. Ожидания изменились. Возраст 20+ используется как время, за которое человек может понять, чем на самом деле хочет заниматься, поэтому смена разных мест работы в разных областях в это время нормальна.
Эмили Хи, директор по маркетингу компании Saba
Кое-что появилось просто в результате необходимости. Поколение Y в целом лучше образованно, чем предшественники, но кризис 2008 года (Великая рецессия) ударил по их занятости особенно сильно: их безработица достигает 30 % среди мужчин и 37 % среди женщин. Это порождает прагматический подход к работе и технологиям, разовую занятость, смену рабочих мест и подработки «вольным стрелком» – все, чем знаменито поколение нулевых.
Дополненная жизнь
Несмотря на проблемы, создаваемые технологическими революциями, в прошлом мы всегда прогрессировали как вид. Жилищные условия улучшались, миллиарды людей вышли из бедности, выросла продолжительность жизни, снизилась детская смертность, а глобальная тенденция к созданию новых рабочих мест стабилизировала безработицу в большинстве регионов. В целом дела идут хорошо, однако многим это не мешает жаловаться, что молодежь теряет время в социальных сетях, а глубокая технологическая интеграция лишает нас человечности и отлучает от «нормальной жизни», которой жили предыдущие поколения.
Мы знаем точно – человечество непрерывно адаптирует свое поведение. Иногда перемены кажутся незначительными, как, например, переход от чтения бумажной книги к чтению с планшета, – но за ним стоит серьезный поведенческий сдвиг в понимании покупки книг.
Рисунок 2.5. Правда ли, что общаться нам мешают социальные медиа и смартфоны?
Иногда новые технологии, например электронная почта или смартфон, радикально меняют повседневную жизнь, делая возможными сценарии поведения, для наших бабушек и дедушек непредставимые. Приветствовать такие перемены или выступать против них?
Недавно я говорил на одном мероприятии об изменениях в поведении, в основном сосредоточившись на молодом поколении, которое пришло в мир, уже полный встроенных технологий, которые для этих людей – естественная часть жизни. После выступления меня отвел в сторонку озабоченный родитель, характерный представитель формирующегося класса «техноскептиков», которые не уверены, что технология всегда меняет жизнь к лучшему. Этот родитель рассказал, что его пугает мое описание мира будущего, в котором растет его семилетний сын. В рабочие дни его ребенку запрещено пользоваться компьютером и гаджетами, чтобы заставить его жить «нормальной» детской жизнью и играть в «нормальные» игры, а технику можно использовать только по выходным.
Проблема в том, что этот родитель навязывал собственное представление о нормальном детстве ребенку, родившемуся уже в новом поколении и нуждающемуся в других навыках выживания. Ребенок, не умеющий общаться и конкурировать с ровесниками, используя новые технологии, рискует столкнуться с негативными последствиями.
Разумный баланс нужен, но избегать технологических изменений – не та стратегия, которая подходит поколению, устремленному вперед в мире, доверху набитом техникой. В большинстве развитых стран вы можете потерпеть неудачу в поиске работы по специальности, если не используете возможностей аккаунта на LinkedIn или в социальной сети. Маршаллу Маклюэну принадлежит отличное высказывание, которое исчерпывающе характеризует сегодняшний мир поколения, родившегося уже при компьютерах и интернете:
Не знаю, кто придумал воду, но уверен, что не рыба.
Маршалл Маклюэн, речь 1966 года
Задумаемся о поколении, родившемся уже в высокотехнологичном мире. Поколении, смотрящем на технологии настолько иначе, что Джордан Гринхолл назвал их «поколением омега», то есть последним. Пользуясь характеристикой Маршалла Маклюэна, дети, родившиеся после;2000 года, не рассматривают окружающую их техносреду как нечто новое. Она для них вроде воздуха или воды. Не уникальная, не революционная, ни от чего не отличная, она просто есть.
Дети, родившиеся после 2000 года, вряд ли испытывают личные чувства по отношению к таким событиям, как 9/11, – просто потому, что для них это история. Конечно, они не помнят времени, когда не было интернета. Большинству из них непонятна идея телепередачи, которую показывают на конкретном канале в конкретное время (причем для того, чтобы посмотреть ее снова, приходится ждать повторного показа). Мой шестилетний сын – один из таких. Он может смотреть свои любимые передачи на любом устройстве в любое время. Это поколение очень хорошо адаптируется, но их жизнь и решения полностью зависят от их технологической среды. Как, например, они узнают новое? Гуглят или смотрят видео на YouTube.
Они не выросли среди видеокассет, кассетных проигрывателей, виниловых пластинок и лампового телевидения. Поэтому отличаются даже их лексикон и язык. Как они решают, какой купить телефон, одежду, видеоигру или музыку? Спрашивают в Сети и реагируют на упоминания и лайки. Родителям такое поведение может казаться странным. Однако оно однозначно говорит о поколенческом сдвиге в области принятия решений и формирования связей.
Некоторые думают, что техносреда снижает эмоциональную насыщенность связей, в которые вступают наши дети. И действительно, наука с этим в какой-то мере согласна. Недавние исследования показали, что за последние примерно два десятилетия значительно выросло число случаев аутизма. Многие убеждены, что это просто результат улучшения диагностики, но даже с учетом этого фактора (26 %), большей информированности (16 %) и того, что родители стали старше (11 %), статистика все равно дает нам 47 % случаев аутизма неясного происхождения,. Некоторые думают, что поколение, родившееся в высокотехнологичном мире, иначе читает эмоции и выражения лиц других людей, иначе чувствует и выражает свои чувства. Высказывается даже гипотеза, что причиной аутизма, синдрома Аспергера и других подобных состояний может быть эволюционная адаптация к миру, в котором технические навыки для ребенка важнее, чем навыки обращения с людьми.
Это не значит, что такие дети менее эмоционально восприимчивы. Не исключено, что они получают так много информации об эмоциональном состоянии своих друзей через социальные сети и технологии, что их эмоциональный коэффициент (EQ) на самом деле может оказаться выше, чем у старшего поколения. Они просто получают данные через каналы обратной связи своей экосистемы, а не через выражения лиц или речь.
Это поколение часто обсуждает практически все в реальном времени: как развиваются отношения, что съели на завтрак, что смотрят, что покупают и что из этого всего им нравится, а что нет. Источники информации, которых у меня никогда не было ни в детстве, ни в юности, позволяют им принимать решения гораздо быстрее. Утверждают даже, что сегодняшний молодой выпускник из Лагоса, Мумбаи или Бангкока благодаря смартфону имеет доступ к большему объему информации, чем президент США всего 20 лет назад. Другими словами, они очень хорошо адаптируются, очень быстро думают и совершенно не склонны сопротивляться технологическим изменениям. В их мире изменения непрерывны, а их ускорение – признак движения к лучшему.
Это может привести к крупнейшей из всех известных социальных трансформаций. Например, беби-бумеры (родившиеся в 1946–1963 годах), а также старшие представители поколения X, которые до сих пор стоят у руля в политике и в крупном бизнесе, были поколениями наиболее не расположенными к социальным и политическим переменам, потому что стабильность ощущали как ключевую потребность. 113-й Конгресс США был самым старым в истории (средний возраст его членов составлял 62 года) и считается одним из самых неэффективных.
С появлением социальных медиа мы увидели резкий рост протеста со стороны людей поколения Y, пытающихся спровоцировать перемены – посредством Арабской весны или движения Occupy, выступлений против жестокости полиции и против убийств в США и других местах. Беби-бумеры мечтали о спокойной жизни, поколение X – об экономическом процветании и стабильности. Новых граждан мира – поколение, которое станет доминирующим к 2023 году, – не привлекает стабильность как таковая, они хотят положительного развития через перемены.
Этим двум мирам с высокой вероятностью предстоит столкнуться в следующем десятилетии по вопросам климатических изменений, энергетики, занятости и образования. Особенно остро – когда станет ясно, что в правительстве не представлено самое многочисленное поколение избирателей, или когда технологические изменения вступят в противоречие с интересами лидирующих индустрий и групп влияния, в частности в таких странах, как США.
Медицинское консультирование, финансовые услуги, техническая сфера – все это, наряду с устройством управления, последние 100 лет строилось на идее информационной асимметрии – представлении, что правительство или консультанты знают что-то, чего не знаешь ты. Сейчас информационной асимметрии просто не существует, и, когда влияние лоббистов или конкретных групп интересов становится вопиюще очевидным, правительствам все труднее утверждать, будто они действуют в интересах общества.
Бесспорно одно. Трансформация, которую создают технологии и эпоха дополненной реальности, станет, возможно, одним из самых значительных социальных изменений, какие мы только видели с начала индустриальной революции в 1750-х. В эпоху дополненной реальности каждая область нашей жизни будет пронизана технологиями, будь то искусственный интеллект, распространение необыкновенного опыта или совершенно новые системы создания стоимости, выстроенные на основе новой инфраструктуры и новых операционных цепочек. Через 30 лет технологии станут так миниатюрны, всесильны и интегрированы, что мы перестанем видеть в них совокупность устройств, интерфейсов, многоточечных сенсорных панелей, мыши и клавиатуры, как сейчас. Технологии будут внутри нас, на нас, в нашей одежде, в наших домах, машинах, – и везде, в каждом своем проявлении они будут в миллионы раз мощнее, чем мощнейшие из сегодняшних компьютеров.
Представьте сеть датчиков размером с клетку крови, которые изнутри кровеносной системы докладывают вашему личному искусственному интеллекту о состоянии вашего здоровья и жизненно важных показателей. Или искусственный интеллект, который слушает телефонные разговоры и встречи, чтобы знать, что внести в ежедневник. Представьте умный дом и умный автомобиль, которые координируют свои действия с тем же искусственным интеллектом, чтобы организовать ваше питание, поездки и другие потребности.
Чтобы секвенировать первый человеческий геном, потребовалось 10 млрд долларов, сегодня мы делаем это в миллионы раз дешевле. Чтобы секвенировать ВИЧ, понадобилось пять лет… сегодня на это уйдет меньше одного дня, а через десять лет компьютеры, решающие эти задачи, будут в миллион раз мощнее сегодняшних.
Рэй Курцвейл, заметки с конференции Exponential Finance, Нью-Йорк, июнь 2015 года
Открывающиеся возможности ошеломляют.
Если думать об эпохе дополненной реальности, искусственном интеллекте и новых технологиях как об угрозе человечеству то самая большая проблема, с которой можно столкнуться, состоит в том, что поколение, которому со всем этим комфортно, лишит вас выбора – участвовать в новом мире или нет. Для них дело не в новизне – это просто их способ жить. Это круто, это ново, а все, что не воплощается в последнем из совершенно необходимых устройств или в новейшем приложении, которым уже вовсю пользуются друзья, – попросту устарело и никому не нужно. Эпоха дополненной реальности – это торжество непрерывных изменений, порождаемых технологиями, и те, кто сопротивляется переменам, рискуют проиграть больше остальных.
