Глава 10

Доверие и приватность в дополненном мире

Чтобы выяснить, заслуживает ли человек доверия, лучше всего просто попробовать ему довериться.

Эрнест Хемингуэй

Автор: Дж. П. Рангасвами

Доверие и связь

Когда-то я был знаком со всеми соседями в своей округе. Я вырос в Калькутте (теперь ее принято называть Колката), и там так было принято; в жилых районах текучесть населения была минимальной, люди жили (и умирали) в своих семейных домах поколение за поколением, иногда на протяжении веков. Очень редко кто-то переезжал, и переезд был целым ритуалом, а новой семье, въехавшей на место выбывшей, приходилось поначалу вписываться в сложившуюся культуру местного сообщества. Еще до прибытия новоселов вся округа знала все в деталях о будущих соседях: сколько в семье человек; откуда они родом; почему переезжают именно сюда и именно сейчас.

Наше общество характеризовалось высочайшей степенью доверия. Все обо всех всё знали. Уровень преступности был низким. Двери в дома не запирались. Не от кого было запираться. Любого чужака замечали на дальних подступах к кварталу.

В те дни нам многое доставляли на дом. Молоко прибывало к порогу вместе с коровой. На рассвете приносили газеты. Старьевщик предлагал новую кухонную утварь в обмен на изношенные сари. Забавный человечек притаскивал за многие мили внушительных размеров мешки с книгами своей переносной библиотеки. Туда-сюда сновали разносчики с фруктами, а среди них – упрямо идущий собственным путем торговец сахарным тростником. Летом иногда показывался мороженщик – только если у него еще оставалось мороженое, когда он добирался до нашей улицы. Мороженое было посыпано деревянными стружками и покрыто мешковиной, чтобы хоть как-то продлить ему жизнь.

Развлечения тоже доставлялись прямо к порогу. Шарманщики с мартышками, заклинатели змей, факиры, флейтисты и даже странноватый дрессировщик с медведем. Телевидения у нас в те дни не было, транзисторные радиоприемники до наших дальних берегов к тому времени еще не добрались, а ламповые требовали дефицитного в те годы электричества. Вот мы и играли на улице: в крикет, футбол и хоккей, со скакалками и в классики, в ковбоев и индейцев, в салочки и прятки, да во что угодно. И чувствовали себя в полной безопасности.

Все всех знали. Даже бродячие торговцы – и те по большей части были примелькавшимися, одно их поколение сменяло другое на наших глазах. Атмосфера высокого доверия жизненно важна для общества, для бизнеса, для отдыха и развлечений. Я вам описал Калькутту моего детства, то есть почти 60-летней давности; а когда я уезжал оттуда 35 лет тому назад, город уже начал меняться. Начиналось нашествие мигрантов.

И затронул этот процесс отнюдь не одну Калькутту. Просто до какой-то поры практически повсеместно было принято всю жизнь проводить на одном месте и умирать неподалеку от места рождения. Миграции, конечно, случались, но носили, как правило, массовый характер и вызывались форс-мажорными обстоятельствами. Нашествия врагов, угрожавших истреблением. Засухи. Голод. Землетрясения. В общем, явления такого рода и масштаба. Миграция была к тому же дорогостоящим делом. Поэтому на нее отваживались только под давлением серьезных обстоятельств либо в силу присущего отдельным людям авантюризма, но и в этом случае старались заручиться покровительством патрона, желательно королевских кровей и состоятельного. Да, миграция была дорогим удовольствием.

С началом промышленной революции ситуация стала быстро меняться. Мы с вами уже узнали из этой книги, как наступление века машин повлияло на занятость, но еще одним побочным эффектом изобретения велосипедов, поездов, пароходов, автомобилей и самолетов стало неуклонное удешевление миграции. Использование новообретенной свободы передвижения было делом времени. Так и произошло. Пришло время диаспор. Даже беглого взгляда на масштабы и структуру миграции за последние 200 лет достаточно для получения исчерпывающего представления об этом феномене.

После резкого снижения индивидуальных затрат на переселение и устранения части препон государственно-бюрократического характера диаспоры стали расти неослабевающими темпами. И вскоре в городах стало нормой не знакомиться с соседями – вплоть до того, что вновь прибывшие переселенцы начали наслаждаться свежеприобретенным правом на анонимность. Да и действительно, зачем? Ты не знаешь никого, тебя никто не знает, – вот и нет социального тормоза, коим являлись соседские пересуды, не позволявшие так просто вступать на путь вседозволенности. Так и умерло доверие. Никто никого отныне не знает и знать не хочет.

А на исходе XX века проявилась еще одна стремительная тенденция. Резко упали цены на услуги связи и повысилась их доступность. Когда я в 1980 году уехал из Индии и перебрался в Великобританию, минута телефонного звонка на родину, чтобы поговорить с матерью, стоила больше фунта стерлингов, а моя месячная зарплата составляла после уплаты налогов и платежей по счетам около сотни. При этом в самой Индии для установки стационарного домашнего телефона (а другого тогда и не было) нужно было отстоять в очереди после подачи заявления не менее трех лет. Сегодня же я связываюсь с матерью по скайпу бесплатно, а местную SIM-карту покупаю в аэропорту прибытия, пока жду выдачи багажа. Все-таки времена меняются.

Рисунок 10.1. Потоки глобальной миграции, 2005–2010 годы (источник: Circos/Krzywinski, M. etal.)

Чем ниже падают цены, тем чаще люди выходят на связь; и сегодня родные и близкие, даже будучи разлучены физически, продолжают общаться друг с другом. И через эти связи начинает возрождаться доверие.

Замкнутые, лишенные мобильности сообщества видели реальную угрозу в любой самовольной миграции кого-либо из их членов за свои пределы, и это приучило нас к жизни в атмосфере взаимного недоверия. Но как только людям стало по карману поддерживать отношения независимо от расстояния, начала восстанавливаться и былая близость между членами давно сложившихся сообществ, пусть и разделенных в пространстве, но чувствующих свое единство. Так мы начали учиться расширять доверие до мировых масштабов, да иначе нам и нельзя.

Интернет, веб-сервисы, умные мобильные устройства и приложения – все это открывает захватывающие возможности для общения и налаживания взаимосвязей, не говоря уже о прорыве в области использования интерактивных носимых, имплантируемых, заглатываемых и прочих устройств, дополняющих реальность, о которых рассказали в главе 5 и главе 6 Бретт и Алекс. Подключение к сети и появление тесных связей немало способствует устранению проблемы взаимного недоверия в условиях мирового рассеяния, а приумножение доверия, в свою очередь, способно придать этому процессу лавинообразный характер и привести к приумножению наших возможностей на путях, которые мы сегодня даже не сознаем.

Чтобы понять, как все это может выглядеть, стоит обратиться к примеру столь древнего человеческого занятия, как банковское дело. Рассмотрим термин «банкрот». Откуда пошло это слово? За много столетий до нас ростовщики и менялы вели свои дела, сидя на лавках, а лавка по-итальянски – banco, – отсюда и произошел «банк». Соответственно, банкиры – первоначально «лавочники».

В те времена хозяева нескольких соседних лавок, встречаясь, одалживались друг у друга «под честное слово». И все было отлично, пока каждый выполнял обещания; община спала спокойно. Столь высок был тогда уровень доверия. Но стоило кому-то из лавочников не сдержать свое слово, не признать долги, – и соседи ломали нарушителю лавку надвое, обозначая тем самым его изгнание из круга тех, кому они доверяли. Так и появился в итальянском языке термин banco rottura — «сломанная лавка». Таково происхождение слова «банкрот». Отсюда понятно, что слово «банкротство» следует трактовать шире, чем просто неплатежеспособность; это предательство доверия. Именно на доверии строилась в XIV веке вся экономика Сиены и Вероны; без доверия нельзя было ничего предпринять, невозможно было попросту вписаться в жизнь этих торговых городов. И его можно было лишиться, если вы не вели себя в соответствии с системой ценностей местного сообщества.

Банкирам тоже пришлось подстроиться под работу в условиях массовой миграции и наладить удаленное обслуживание клиентов. Да, были времена, когда все всех знали лично. А затем постепенно пришло время дистанционной торговли, и вдруг выяснилось, что люди с готовностью заключают сделки и ведут бизнес, будучи друг с другом лично не знакомы и находясь на огромном расстоянии, – и делу это ничуть не мешает. Природа не терпит пустоты; то же самое касается и бизнеса. Возможность была замечена – и появились коммерческие банки, созданные специально для обслуживания нужд торговых империй и работавшие в тесной связке с торговыми домами и зарождавшимся лондонским денежным рынком. Совместными усилиями коммерческих банков был создан Комитет акцептных домов, добившийся льготных ставок кредитования для своих учредителей. Чтобы вексельный платеж был принят в удаленном (от Лондона) месте, требовалось поручительство Комитета акцептных домов за плательщика. Если таковое имеется – значит, все в порядке. Кто-то из членов комитета должен акцептовать вексель, заверив его своей подписью, – тогда, увидев подпись уполномоченного представителя акцептующего банка, вексельный дом выдаст под него деньги. При этом вексельный дом не интересует, что за организация выпустила вексель на предъявителя; для него важно только наличие гарантии от Комитета акцептных домов.

«Это друг моего друга» – старейшее поручительство и традиционное средство дистанционного решения проблем. Если немного задуматься, то ведь и паспорта вошли в обиход, вероятно, по такому же принципу: человек с этой верительной грамотой – мой друг, и ты мой друг; так что, будь другом, присмотри за ним, пока он гостит на твоей земле.

Пока я рос на родине, у нас в Индии действовала централизованная система приема чеков к оплате. Имея на руках чек далекого зарубежного банка, чтобы его обналичить, приходилось ждать, пока местный банк перешлет его по почте банку-эмитенту и дождется от него в ответ почтового денежного перевода на указанную в чеке сумму, на что уходили недели, а иногда и месяцы, и до завершения этой процедуры наличные на руки не выдавались.

Однако если вашему местному банку был достаточно хорошо знаком человек, выписавший чек, банк мог предложить вариант «выкупа» чека. В таком случае деньги вы получали сразу, «авансом», но за вычетом комиссии за срочное обналичивание. Если же вы сами – ценный для банка клиент, то с вас могли и комиссии не взять. Ну а если в банке вас (получателя денег по чеку) знали очень хорошо, то могли сразу же обналичить чек без комиссии, даже не зная того, кто его выписал, а просто в знак расположения лично к вам. Принцип «друг моего друга – мой друг» работал по-разному.

Переехав в Великобританию, я столкнулся кое с какими примечательными новинками в этом деле. Например, предлагалась процедура «экстренного» обналичивания чека. Делалось это просто. Из банка, которому предъявили чек к оплате, звонили в банк, выпустивший чек, и спрашивали: «Тут у нас чек, привязанный к такому-то счету у вас, вы по нему расплатитесь?» При получении утвердительного ответа деньги вам выдавались тут же. Это уже была своего рода банковская сеть на доверии.

Кредитные и дебетовые карты стали следующими инструментами межбанковских отношений, построенных на доверии. Путешествуя по зарубежью, иметь при себе платежные карты систем Amex, Diners или Visa стало выгодно по целому ряду причин. Во-первых, можно делать достаточно крупные покупки без риска, связанного с ношением при себе внушительных сумм наличности. (Много ли найдется любителей расхаживать по незнакомому городу с полными карманами денег?) Еще важнее – подстраховка от риска, связанного с мошенничеством или приобретением бракованного дорогого товара. В большинстве таких случаев банк – эмитент карты вернет вам деньги, взыскав их с недобросовестного продавца.

Со временем эти ростки доверия привели к расцвету электронной коммерции. До сих пор помню, как волновался, впервые передавая через интернет данные своей банковской карты. Врать не буду, первую дистанционную покупку я делал в интернет-магазине Amazon. Не смог удержаться от искушения купить книгу, оплатив ее «одним кликом». Как заядлый читатель и книголюб, соблазнился таким предложением. Доверился, ввел данные своей кредитной карты – и спал спокойно в ожидании доставки, получив от Amazon гарантию возврата средств в том случае, если что-то пойдет не так. Постепенно я пристрастился к торговой площадке ZShops, на которой первоначально торговала Amazon и которую, насколько понимаю, в итоге поглотила. Я стал свободно покупать по хорошей цене стоящие товары у людей, которых в глаза не видел, в магазинах, физически находящихся неведомо где. Свобода эта стала возможна лишь благодаря первому шагу в сторону доверия к книжному интернет-магазину Amazon, о владельцах и местонахождении которого я также понятия не имел.

Появились банковские интернет-платформы – поначалу изолированные друг от друга, затем сетевые, а много позже и взаимосвязанные. Те же ступени эволюции прошли кредитные и дебетовые карты – от изолированных платежных систем к полностью взаимосвязанным и взаимозаменяемым. Интернет-доступ и сетевые возможности сделали нас всех пользователями одной колоссальной платформы, и все сетевые эффекты стали в полной мере доступны каждому.

А затем пришла пора умных мобильных устройств, и все вышеописанное стало доступным на ходу, «вне времени и расстояний». Появились контекстные службы: мобильные приложения стали подсказывать нам, где мы находимся, что есть поблизости, как и куда пройти, что за события намечаются неподалеку, – и полный набор всего прочего. Именно контекстная информация является определяющей характеристикой эпохи дополненной реальности. Привязка виртуальных сведений к реальному окружению открывает для нас массу ранее невиданных возможностей. Каких же? Мне видятся четыре магистральных направления последовательного развития наложенной на материальный мир дополненной реальности и ее влияния на восприятие нами самих себя, окружающего нас общества и связывающего нас взаимного доверия.

Уведомления и оповещения

Наконец появились портативные, карманные гаджеты с искусственным интеллектом и возможностью беспроводного подключения к домашним компьютерам и мобильным устройствам, включая получение уведомлений и оповещений. Теперь ваши умные наручные часы или браслет, очки или брелок, пояс или наушники могут связываться с другими аналогичными устройствами и получать поток данных разного происхождения от вашего персонального помощника, наделенного искусственным интеллектом. Во времена персональных компьютеров вы могли ознакомиться с входящими сообщениями, лишь включив свой ПК. С последовательным переходом на лэптопы и планшеты вы получили доступ к своим данным отовсюду, где есть возможность подключения к интернету и его публичное использование не выглядит неприлично. Ведь не станете же вы вытаскивать и включать свой ноутбук посреди фильма или концерта, просто чтобы проверить входящие сообщения? Планшетные компьютеры этой этической проблемы, кстати, не устранили. Смартфоны – на грани социально допустимого. А вот тайком взглянуть на часы и проверить, нет ли для вас сообщений, можно практически всегда и везде. «Уважаемый клиент, информируем, что средства на Вашем карточном счете исчерпаны. При следующей покупке Вы будете переведены в режим овердрафта». «Купи молока, пожалуйста, по дороге домой».

Контекстные предупреждения и уведомления

«В этом баре сейчас находятся четверо Ваших друзей по Facebook». «Обнаружены следующие открытые сети Wi-Fi…». «Далее по улице – пробка. Выбирайте пути объезда». Бретт уже описал много таких ситуаций, когда контекстные предупреждения способны сослужить нам добрую службу или избавить от неприятностей и даже несчастий, в том числе и с применением технологии отображения сообщений прямо на лобовом стекле.

Маркеры доступа

Поддержание доверия как в физических, так и в логических сетях немыслимо без всестороннего подтверждения подлинности субъектов и их права доступа к сети. Носимые устройства обладают в этом плане колоссальным потенциалом, поскольку использование протоколов ближней бесконтактной связи или геолокационного позиционирования позволяет безошибочно отправлять в сеть сигналы о вашем фактическом местонахождении и доступности для связи, не говоря уже о том, чтобы идентифицировать вашу личность. Кроме того, умные носимые устройства в скором будущем смогут поддерживать эвристическую идентификацию личности по ее поведению и биометрическую идентификацию по таким параметрам, как характерные ритмы пульса, – и тогда отпадет надобность в каких-либо еще ключах или кодах доступа к личным профилям.

Сигнал присутствия

Нетрудно себе представить мир, в котором каждый из нас будет идентифицироваться по некоему уникальному отклонению, о котором известно только нам самим, зато в экстренной ситуации мы сможем подтверждать свою личность, раскрыв информацию об этой особенности и передав ее по сети. О чем идет речь? Скажем, о редком сочетании группы крови и резус-фактора. В быту вроде бы не самая важная информация, но, попав в чрезвычайную ситуацию, ее лучше незамедлительно передать в службу скорой помощи, и сделать это вы сможете нажатием кнопки. А если речь идет о носимом или глотаемом приборе, то, возможно, он это сделает без вашего участия.

Все вышесказанное, конечно, лишь дополняет традиционные способы наложения информационного пространства на реальное, которые существовали задолго до интернета вещей и революции носимых устройств.

Прежде ваши зрение и слух просто дополнялись информацией, скачанной из «облака». Первоначальная версия сервиса Shazam – классический пример: при воспроизведении песни на экран выводятся детальные данные о ее создателях и исполнителях. За последнее десятилетие появился целый ряд сервисов, построенных и работающих по аналогичному принципу. Вы что-то просмотрели или прослушали; послали фрагмент увиденного или услышанного на внешний сервис; получили ответ, который добавляется к имеющейся у вас информации об этой видео- или звукозаписи. Таков базовый принцип «наложения» (дополнения, или синтеза) в действии.

Но то, что произошло за последние пару лет, – это уже явление качественно иного порядка, поскольку контекстная информация в буквальном смысле вторглась в дополненную реальность. Сегодня вы получаете не просто детальные данные о том, что смотрите или слушаете, но и все уместные сведения, которые с этим связаны. В простейшей форме это можно представить как сообщение: «те, кто делают А, обычно делают и В» – нечто вроде комментария о том, что вы сделали или намерены сделать. Действует информативный, простой, создаваемый совместными усилиями фильтр. «Всякий, кто купил книгу X, должен обязательно купить и прочесть книгу Y. Все, кому понравилась песня А, обязательно полюбят музыку группы В».

Доверие всегда социально

Наступление эры идентификации по учетным записям в социальных сетях – входа на сайты через так называемые «социальные логины» с помощью интерфейсов наподобие Facebook Connect – стало в этом отношении решительным прорывом. Он позволил включить в игру элементы социальных сетей, наложив их на важную с точки зрения принятия нами решений информацию. Мое детство пришлось на конец 1950-х годов, а значит, моя любимая музыка – это песни, записанные в период с 1964 по 1977 год (плюс-минус несколько лет). Наверное, я немного перегнул и достаточно было бы сказать: «Мне нравится музыка шестидесятых – семидесятых годов». Но тут вот что странно – если я скажу это, то меня могут неправильно понять. Дело в том, что я и сегодня с удовольствием слушаю записи музыкантов, сохранивших дух шестидесятых и семидесятых (и даже кое-кого из тех, чье творчество напоминает о восьмидесятых, хотя я никогда не был поклонником созданного в это десятилетие).

Как следствие, я реагирую на онлайновые предложения заказать билеты на выступления моих любимых исполнителей. С увеличением продолжительности жизни становится все больше и больше подобных мне старожилов нашего мира, не достигших пока, однако, возраста потенциальных пациентов гериатрических отделений, – и спрос на такие концерты растет. Из тех, кому уже за восемьдесят и кого я имел счастье послушать вживую, назову прежде всего Леонарда Коэна и Джона Мейолла; далее – Боб Дилан, Донован, Jethro Tull с Иэном Андерсоном, Moody Blues, Пол Саймон, Grateful Dead, Стив Уинвуд, Эрик Клэптон, Джон Мартин, Pentangle, Дон Маклин, Кэт Стивенс, Rolling Stones, Джоан Баэз, Брюс Стингстин, Джеймс Тейлор, Кросби, Stills & Nash, – понимаете, куда я клоню? Так вот, когда я заказываю билеты на концерты, в мою жизнь врывается еще одно проявление синтетической реальности, поскольку при этом я использую одну из своих учетных записей в социальных сетях. «Вам удобнее в субботу или в воскресенье?» «Вот эти друзья заказали билеты на субботу а те – на воскресенье». «Заказать билеты на места поближе или подальше от них, чтобы они, не дай бог, не увидели, как вы там отрываетесь?» Вот это, я понимаю, выбор!

Межличностные связи основаны на взаимном доверии. Проще всего доверительные взаимоотношения выстраивались в условиях замкнутых социальных систем типа средневековых городов и деревень с минимальными возможностями для миграции. Все это разом переменилось лет двести тому назад, когда открылись возможности сначала для индивидуального, а затем и для массового исхода людей из не устраивающих их сообществ. Этот процесс миграции и формирования диаспор не завершен и по сей день, и именно он приводит к кризису доверия. «Взаимосвязанный мир», в котором мы сегодня живем, по самой своей сути нацелен на преодоление недоверия между людьми и учит нас построению и «масштабному воспроизведению» каналов взаимного доверия.

Развитию всеобщего доверия служат в какой-то мере и все наши носимые устройства, и сама наша способность впитывать поступающую через них информацию. А дополнительные слои данных помогают нам идентифицировать основное содержание поступающих сведений: смысл (кто и что это?); контекст (где и когда это?) и связи (кто еще знает об этом? кто из друзей это видел? кто из друзей подобное переживал?). Всевозможные схемы учета репутации и рейтинга в социальных сетях представляют собой не что иное, как попытку стандартизации подобного рода обратной связи: у меня детей в кино не заманишь, если у фильма нет высокого рейтинга на Rotten Tomatoes.

Дело тут, однако, не только в доверии: имеется и много других способов, которыми глобальные коммуникации, профили в социальных сетях, носимые устройства и дополненная реальность повышают качество нашей жизни. Алекс выше описал, как замеры количественных показателей жизнедеятельности помогают нам сравнивать себя с другими и даже налаживать сотрудничество. Профильные группы в соцсетях можно, однако, использовать и проще – для заключения своеобразных социальных контрактов, основанных на доверии.

Ведь все без исключения социально-сетевые платформы зримо способствуют оптимизации процесса принятия решений. Одна категория решаемых там вопросов особенно важна в повседневной жизни: кому можно на самом деле доверять?

Сегодня мы имеем возможность выбрать ресторан или кофейню, положившись на их оценку, данную социально близкой нам группой. Можно просто поспрашивать на форуме, кто нам что порекомендует. Также мы можем заглянуть в результаты опросов и голосований похожих на нас людей или на специальный сайт социальных рейтингов, например Klout, и изучить опубликованные там оценки соответствия того или иного заведения заявленным целям или, допустим, полезности услуг тех или иных консультантов. Если нас интересует чей-то послужной список, с ним можно ознакомиться на таких интернет-площадках, как LinkedIn, а можно и поспрашивать на форуме, насколько пригоден кандидат для выполнения какой-нибудь работы. Рейтинг водителей, подключенных к Uber, составляется по таким параметрам, как улыбчивость, услужливость и чистота в салоне. С учетом этого некоторые пользователи принципиально выбирают машины Uber с рейтингом водителя, например, не ниже 4,5 балла или, допустим, с рекомендацией от кого-то из членов своей социальной сетевой группы. Но и у пассажиров – клиентов Uber также имеется свой рейтинг. Только клиентам с рейтингом не ниже 4,8 доступна опция заказа водителей категории VIP.

Показатели доверия, как и все прочее в сегодняшнем мире, постепенно переходят к режиму отслеживания в реальном времени. Мы ушли уже очень далеко от тех давних дней моего калькуттского детства, когда каждый знал каждого, а доверие было осязаемым элементом тесно переплетенного мира местного сообщества, противопоставленного окружающему его «большому» обществу, остававшемуся по большей части анонимным. Чужеродность и анонимность вызывали недоверие и потенциально даже боязнь: «Я вас не знаю, вы на наших не похожи, да и речь у вас нездешняя», – и т. д. Но в дополненном мире доверительные отношения будут устанавливаться непрерывно.

В старом добром мире все были «подключены» к местной социальной сети: я знал родителей всех соседей, а они знали меня. Вполне возможно, в том квартале старой Калькутты, откуда я родом, про одну мою невероятную мальчишескую выходку до сих пор легенды ходят. Значительную часть этой всеобщей сопричастности мы утратили с повышением мобильности, усилением потоков миграции, усложнением и расслоением общества.

Но теперь мы снова налаживаем связи, но на этот раз – через датчики, обмен данными, социальные сети и контекстную информацию, – поэтому и представления о доверии и приватности у нас иные.

Доверие против приватности

Тут я не могу не выдвинуть следующий тезис: доверие и приватность – малосовместимые вещи в сообществах, для эффективного функционирования которых необходимо сотрудничество. Чем глуше вы отгораживаетесь от мира в своей частной жизни, тем меньше прямых и косвенных оснований для доверия к вам у окружающих. Если я лично с вами не знаком и практически ничего о вас не знаю, с какой стати мне вам доверять? И с этой крайней точки маятник доверия начинает обратное движение в сторону прозрачности и открытости эпохи дополненной реальности, и это движение лишь ускоряется социальными сетями, потоками данных и «коллективным разумом».

Рисунок 10.2. Круговорот связей, сигналов и данных в дополненном мире

Понятно, что некоторые сведения должны быть неприкосновенны. Нашу уникальную кардиограмму, отпечатки пальцев, домашний адрес и другую подобную информацию мы вправе и сегодня не предавать огласке и защищать от посторонних. В то же время мы охотно делимся, например, данными о своем местонахождении через мобильное приложение Waze или собственными фотографиями и подобными сведениями, и нас при этом мало волнует, что по фотографии на фоне нашего дома можно легко вычислить адрес. В будущем при обращении за медицинской помощью нам придется делиться с врачами своими биометрическими данными. Все это как-то плохо укладывается в традиционное черно-белое представление о приватности. Тут вырисовывается скорее нечто серое.

Сегодня в аэропорту вас не пустят на рейс без точного указания и дотошной проверки ваших персональных данных, – таковы правила безопасности полетов в гражданской авиации. Не хочешь предъявлять документы – никуда не полетишь. С какой стати мы безропотно доверяем сведения о своей дате рождения и адресе сотруднику авиакомпании, а от сослуживцев, например, эти же сведения утаиваем? Есть в этом что-то глубоко противоречивое, но именно такие сигналы закодированы в программе наших взаимодействий с внешним миром. Некоторые взаимодействия требуют прозрачности в ущерб приватности.

Сигналы доверия станут неотъемлемым компонентом мира, в котором мы живем. Но какой именно информацией нам придется делиться для завоевания доверия к себе? Допустим, вы заходите ко мне в магазин, и мне не важно, есть ли у вас судимость, в какой школе учатся ваши дети и хорошо ли вы себя чувствуете. А вот ваша платежеспособность меня точно интересует, как и возможность удостовериться, что кредитная карточка или электронный кошелек, которыми вы расплачиваетесь, не краденые.

Будь то наши профили и учетные записи, сети друзей или даже просто исходящие от нас или из нашего окружения сообщения, – в мире дополненной реальности все будет построено на компромиссах, обмене ценностями и на непрерывно выстраиваемом доверии.

Забавно, но чем старательнее мы утаиваем наши данные от мира, чем больше стремимся к приватности, тем меньше к нам доверия. Безусловно, есть категории сведений, безоговорочно подлежащие защите и не требующие их сообщения при большинстве взаимодействий в мире симбиоза виртуального и реального, но все остальные данные мы вынуждены будем раскрывать. В будущем вы не сможете запретить своему беспилотному автомобилю делиться информацией о вашем местонахождении, скорости, полосе и направлении движения с другими роботизированными транспортными средствами или со спутниковыми навигационными системами, обеспечивающими безопасность вашей езды, – иначе вы станете источником катастрофической опасности не только для себя, но и для окружающих. Отказ носить датчик сердечного ритма или использовать проглатываемые устройства для мониторинга состояния организма будет чреват повышением стоимости медицинского страхования так же, как сегодня им чреваты вредные привычки. Отсутствие электронного профиля профессионала с детализацией всех предыдущих мест работы будет расцениваться работодателями либо как признак «бунтарства», либо как желание скрыть порочащие факты трудовой биографии. Если же вы везде и во всем будете настаивать на абсолютной неприкосновенности своей частной жизни, то вызовете к себе очень подозрительное отношение в «дополненном» мире. Все там будет устроено ровно так же, как в Калькутте моего детства. Если вскоре по приезде вы не познакомились со всеми соседями, то ждите от них сплетен, небылиц, перемалывания костей и поиска скелетов у вас в шкафу, за вашей же спиной. У нас в Калькутте доверие проще всего завоевывалось откровенным рассказом о себе и быстрым переходом к дальнейшим шагам, направленным на ближайшее знакомство и установление доверительных отношений с соседями. В дополненном мире все снова будет именно так.

Мы предупреждаем детей, что не нужно публиковать ничего лишнего о себе, а тем более – раскрывать свои персональные данные в сетях вроде Facebook, Instagram или Snapchat, а ведь каких-то 20 лет тому назад нам вполне комфортно жилось в мире печатных телефонных книг, которые распространялись по всему городу и содержали исчерпывающие данные о наших именах, адресах и номерах телефонов.

Эпоха дополненной реальности позволит еще надежнее хранить свои персональные данные и контролировать доступ к ним посторонних по нашему выбору. Но будьте готовы и к соблюдению минимальных требований прозрачности – без этого вы не сможете вести полноценную жизнь в условиях нового общественного устройства. Доверие в эпоху дополненной реальности будет прочно обусловлено принятием вами технологий, использование которых станет необходимым ключом доступа в цифровое сообщество. Вы просто не завоюете доверия, не делясь сведениями о себе в сетях, не имея технических средств доступа к ним или не заполнив свой профиль. Излишне откровенничать, конечно, не стоит, но и оставаться повсюду чужаком – не вариант.

Рисунок 10.3. Когда-то мы безбоязненно позволяли публиковать свои домашние адреса и телефоны в общедоступных справочниках