Октябрьский переворот 1917 г.
Здесь же, в Зимнем дворце, в ночь на 25 октября 1917 г. произошел арест Временного правительства. Его в эту ночь охраняла неполная рота юнкеров и часть первого Петроградского женского ударного батальона, сформированного в июне – июле 1917 г. Он включал в себя 4 пехотные роты и пулеметную команду и имел общую численность 1200 человек. Батальон к этому времени стоял в лагерях рядом со станцией «Левашово». 24 августа штаб Петроградского военного округа распорядился выступить батальону к Зимнему дворцу для защиты Временного правительства. Однако начальник штаба штабс-капитан А.В. Лосков направил туда только одну 2-ю роту, численность которой составляла 137 человек.
Одним словом, имевшихся в Петрограде правительственных сил было явно недостаточно для обороны огромного здания против нескольких тысяч солдат, кронштадтских матросов и вооруженных рабочих. Военные возможности Временного правительства существенно отличались от возможностей царского правительства во время событий, ожидавшихся 19 февраля 1861 г.
В октябре 1917 г. обстановка в городе была совершенно иной. Мосты, правда, охранялись верными правительству офицерами и юнкерами, на центральных улицах встречались казачьи разъезды. Но в целом ситуация Временным правительством не контролировалась. На рабочих окраинах формировались отряды из вооруженных рабочих, называемые Красной гвардией. Активно велась работа по разложению столичного гарнизона. Из Кронштадта прибыло более двух тысяч моряков, большинство которых придерживалось анархистских взглядов.
В центре города в эти переломные для судьбы страны дни, как ни в чем не бывало, работали театры. В Мариинском театре шел посвященный памяти П.И. Чайковского балет «Щелкунчик», в Александринском театре ставили спектакль «Флавия Тессина» и комедию «Расплюевские веселые дни» («Смерть Тарелкина»), а в Михайловском театре – французскую комедию «Стакан воды» по мотивам пьесы Эжена Скриба.
Спокойны были и вышедшие 25 октября газеты. «Петроградский листок» поместил на первой полосе небольшую заметку «Мятежные выступления большевиков», а остальную часть посвятили котировкам ценных бумаг. В вышедшей уже после переворота, 29 октября, газете «Петроградские ведомости» (№ 122) в короткой статье совершенно хладнокровно перечислялись события, произошедшие в городе, начиная с вечера 24 октября. При знакомстве с этой статьей возникает впечатление, что все в ней описываемое происходило где-то в другой стране: «25 октября войска, перешедшие на сторону Ленина, заняли Телеграф, Гос. Банк, все вокзалы, бомбардировали Зимний дворец, взяли его с боем, арестовали всех министров, кроме Керенского, успевшего выехать в Гатчину. Зимний дворец был разграблен. Из числа защищавших дворец юнкеров и солдат женского батальона много раненых и убитых. Все министры заключены в Петропавловскую крепость…».
А.Ф. Керенский
М. Бочкарева
События, вероятно, могли бы пойти иным путем, если бы 1 сентября А.Ф. Керенский не арестовал генерала Л.Г. Корнилова, сняв его с поста главнокомандующего. Этому предшествовали июльские события в Петрограде. Произошедшие тогда в столице беспорядки были подавлены с помощью трех казачьих полков, а вместо генерала А.А. Брусилова командующим армией назначили Л.Г. Корнилова.
Генерал Л.Г. Корнилов
Атаман А.И. Дутов
В качестве командующего он направил в Петроград одну из самых боеспособных частей – третий конный корпус генерала Крымова, цель только одна – обеспечить защиту результатов Февральской революции и возможность скорейшего проведения Всероссийского учредительного собрания. Но А.Ф. Керенский, сначала поддерживавший генерала, вскоре заподозрил его в стремлении узурпировать власть. Л.Г. Корнилова арестовали. Вместо него главковерхом стал сам Керенский, не пользовавшийся в армии авторитетом. В результате в сентябре – октябре у Временного правительства не оказалось под рукой надежных воинских частей, на которые оно могло бы опереться для подавления октябрьского мятежа. Последней возможностью защитить себя и результаты Февральской революции у Временного правительства являлось использование расквартированных в Петербурге казачьих частей. Казаки по-прежнему оставались верными присяге, а в свои казармы агитаторов большевиков попросту не пускали. Руководил ими глава Союза казачьих войск, атаман Оренбургского казачьего войска генерал А.И. Дутов.
Но и этим шансом правительство не воспользовалось. Оно боялось организованной казачьей силы, видя в ней угрозу собственной власти и разбросало их по разным местам города, а пятую Кубанскую дивизию и вовсе перебросило в Териоки (ныне – Зеленогорск).
Двенадцатого октября межрайонным совещанием Советов рабочих и солдатских депутатов принято решение о проведении 22 октября смотра своих военных сил. А силы были немалые – почти 300 тысяч не желавших отправляться на фронт солдат столичного гарнизона, 12 тысяч пленных немцев, сведенных в полки и размещенных под городом, отряды вооруженных боевиков из рабочих, кронштадтские моряки, латышские и эстонские стрелки.
Командование казачьих частей прекрасно понимало, чем закончится этот смотр, и было готово принять ответные действия. Атаман А.И. Дутов в своем выступлении, опубликованном в газете «Вольность», сказал следующее: «События 3–5 июля в достаточной мере показали… здесь не нужны большие силы. Здесь нужна решимость бесповоротная. Раз и навсегда применить оружие, если эта мера вызывается обстановкой. Я полагаю, что казачьи части, находящиеся в столице… поддержат порядок и помогут правительству в случае выступления большевиков».
Совет Союза казачьих войск принял решение о проведении 22 октября крестного хода. В нем предусматривалось участие в конном строю и при полном вооружении 1-го, 4-го и 14-го Донских казачьих полков, 6-й сводной казачьей батареи и юнкеров Николаевского кавалерийского училища и принято обращение, в котором говорилось: «22 октября, в 1-й день празднования иконы Казанской Божией Матери, в память избавления в 1612 г. Москвы от врагов, в Петрограде будет совершен казачий крестный ход, в котором православное Всероссийское казачество, верное своим исконным вековым традициям, ставит своим долгом молить Всевышнего спасти Россию от погибели и благословить оружие их на защиту от врагов земли Русской».
Однако А.Ф. Керенский запретил казакам выйти на улицы города с оружием. Фактически он посылал их на расстрел, и в этих условиях крестный ход стал невозможен. Более того, за два дня до Октябрьского переворота казачьи силы распределены по городу патрулями, которые мало что могли сделать. В результате оборонять Зимний дворец, являвшийся резиденцией Временного правительства, кроме горстки мальчишек и женщин оказалось некому. Правда, на первом этаже находился еще госпиталь с выздоравливающими после ранений солдатами и офицерами, не очень-то лояльно настроенными к большевикам. Но туда они благоразумно предпочли не соваться.
Утром 25 октября находившиеся в здании Главного штаба юнкера начали переносить от Штаба к Зимнему дворцу поленницы дров. Раньше, до похорон жертв Февральской революции, эти дрова находились на Марсовом поле. Из дров соорудили перед входами баррикады и установили пулеметы. Впрочем, эти пулеметы толком так и не стреляли.
К 18 часам 25 октября 1917 г. силы большевистского Временного революционного комитета (ВРК) блокировали Зимний дворец. В 21 час 40 минут, после сигнала с бастионов Петропавловской крепости, прозвучал холостой выстрел носового орудия крейсера «Аврора». Несколько выстрелов боевыми снарядами по дворцу последовало с бастионов Петропавловской крепости. Один из снарядов попал в личные комнаты Александра III. Было ранено несколько юнкеров. После этого произошла небольшая перестрелка юнкеров с оцеплением.
После этого небольшой отряд матросов и солдат, возглавляемый В.А. Антоновым-Овсеенко и Г.И. Чудновским, вошел в здание со стороны площади через Собственный подъезд. Поднявшись по Салтыковской лестнице, они прошли по Темному коридору и через Ротонду и Малахитовый зал вошли в помещение Малой (Помпейской) столовой.
Эта небольшая комната с выходящими во двор окнами в 1846 г. отделал архитектор Р.Ф. Мельцер в стиле рококо. Она выдержана в светлых, жемчужно-серых тонах и обставлена светлой мебелью, характерной для второй половины XVIII в. Стены украшали четыре шпалеры, выполненные на Петербургской шпалерной мануфактуре. Три из них сделаны в 1745 г. и изображают в виде символических женских фигур Азию, Африку и Америку. Четвертая шпалера – «Лебеди» – выполнена в 1783 г.
Именно здесь, без 10 минут 2 часа ночи, и арестовали 16 сидевших за столом министров Временного правительства. Отсюда их под конвоем препроводили в камеры Петропавловской крепости. (Правда, просидели министры в крепостных казематах недолго и были выпущены под расписку не вести контрреволюционную деятельность.) А.Ф. Керенского среди них не было. Он еще накануне, в 11 часов утра, покинул город на машине американского посольства, ничего не сказав членам правительства. Одновременно радиостанция крейсера «Аврора» сообщила миру, что Временное правительство низложено, хотя оно находилось в Зимнем дворце еще почти сутки. Об аресте министров Временного правительства выпустили прокламацию, расклеенную на стенах домов.
В память этого события в Малой столовой над камином в 1957 г. повесили мраморную доску со следующей надписью: «В этой комнате в ночь с 25 на 26 октября (7–8 ноября) 1917 года красногвардейцы, солдаты и матросы, взявшие штурмом Зимний дворец, арестовали контрреволюционное Временное правительство».
Еще одна памятная мраморная доска в 1957 г. появилась на стене бывшей Салтыковской лестницы: «В память о штурме, совершенном отрядами революционных рабочих, солдат и матросов в ночь на 26 октября (8 ноября) 1917 года, лестница эта, открывшая путь во дворец, названа Октябрьской».
А еще раньше, в 1940-е гг., на стене Зимнего дворца со стороны Дворцовой набережной укрепили бронзовую мемориальную доску работы архитекторов Л.Г. Голубовского и Н. Лебедева со следующей надписью: «В ночь с 25 на 26 октября (7–8 ноября) 1917 года Зимний дворец – резиденция царей, местопребывание последнего правительства буржуазии – был взят штурмом красногвардейцами и революционными частями армии и флота».
Защищавших Зимний дворец юнкеров разоружили и отпустили, а женщин из Ударного батальона отправили в казармы Павловского и Гренадерского полков. Официально затем зафиксировали три факта изнасилования и одно самоубийство. Думается, что изнасилований было значительно больше. М. Бочкареву, примчавшуюся с фронта разбираться, арестовали, а затем выпустили. Позднее она служила в Белой армии у генерала А.И. Колчака, взята в плен красноармейцами и расстреляна в 1920 г.
После ареста Временного правительства, уже ближе к утру, собравшаяся толпа, поняв, что Зимний дворец никем не охраняется, пошла на «штурм». Никакого сопротивления оказано не было. Огромное здание дворца несколько дней находилось в руках мародеров. Внутреннее убранство в значительной мере ими расхищено и повреждено. С диванов и кресел срезали обивку, били зеркала, пропарывали штыками портреты, ломали мебель.
Бронзовая мемориальная доска на стене Зимнего дворца со стороны Дворцовой набережной
Но особенно варварскому налету мародеров подверглись винные подвалы дворца. Огромный царский погреб находился в подвале под Эрмитажем и насчитывал десятки тысяч бутылок вина. Толпа людей в солдатской и матросской форме ворвалась в винные подвалы Зимнего дворца в ночь на 7 декабря 1917 г. Некоторые перепились настолько, что попросту утонули в разлитом вине. Тогдашний директор Эрмитажа граф Д.И. Толстой вспоминал, что для предотвращения оргии на Миллионной поставили бронеавтомобиль, но это не помогло. В конечном итоге прислали пожарных, которые опустили в подвал шланги и выкачали вино прямо в Неву.
Впрочем, такие погромы винных магазинов и винных складов наблюдались в те дни по всему городу.
Восставшие революционные массы врываются в Зимний дворец. Худ. И.А. Владимиров
Во время «штурма» раненые, находившиеся во дворце в госпитале, не пострадали. Правда, были предприняты попытки поиска среди них А.Ф. Керенского, поскольку кто-то пустил слух, что он здесь скрывается, переодевшись медсестрой. Но эти попытки жестко пресекли сами раненые. А вскоре после переворота госпиталь закрыли.
Уже известная нам медсестра Н.В. Галанина к этому времени работала в госпитале в Лесном, но на следующий день после «штурма» она посетила Зимний дворец. Вот что она вспоминала: «В ночь на 26 октября доползали самые тревожные, зловещие слухи. В числе других – о том, что в результате обстрела Зимнего дворца из Петропавловской крепости и „Авроры“ были будто бы разрушены дворец и многие близлежащие здания… Как только наступило утро… я, отпросившись на полдня с работы, поспешила в город. Прежде всего мне хотелось попасть в госпиталь Зимнего дворца. Пробраться туда оказалось не так легко: от Дворцового моста до Иорданского подъезда стояла тройная цепь красногвардейцев и матросов с винтовками наперевес. Они охраняли дворец и никого к нему не пропускали.
Через 1-ю цепь, объяснив, куда я иду, прошла сравнительно легко. Когда проходила вторую, меня задержали. Какой-то матрос зло крикнул товарищам: „Чего смотрите, не знаете, что Керенский переодет сестрой?“. Потребовали документы. Я показала удостоверение, выданное на мое имя еще в феврале, с печатью госпиталя Зимнего дворца. Это помогло – меня пропустили. Что-то еще кричали вдогонку, но я не разобрала и шла дальше. Третья цепь уже не задерживала.
Я вошла, как бывало сотни раз раньше, в Иорданский подъезд.
Там не было на месте привычного швейцара. У входа стоял матрос с надписью „Заря свободы“ на бескозырке. Он разрешил мне войти.
Первое, что бросилось в глаза и поразило, – это огромное количество оружия. Вся галерея от вестибюля до Главной лестницы была завалена им и походила на арсенал. По всем помещениям ходили вооруженные матросы и красногвардейцы.
В госпитале, где был всегда такой образцовый порядок и тишина, где было известно, на каком месте какой стул должен стоять, все перевернуто, все вверх дном. И всюду – вооруженные люди.
Старшая сестра сидела под арестом: ее караулили два матроса. Больше никого из медперсонала я не увидела и прошла прямо в Восточную галерею. Ходячих больных я не застала – они ушли смотреть дворец.
Лежачие раненые были сильно напуганы штурмом дворца: много раз спрашивали, будут ли стрелять еще. По возможности я старалась их успокоить. Заметив, что за мной наблюдают, я не пошла, как хотела, еще в Николаевский зал к „позвоночникам“ и скоро направилась к выходу. Я повидала раненых, с которыми вместе пережила несколько тяжелых часов в февральские дни, и была довольна тем, что смогла хоть в какой-то мере изменить направление их мыслей…
На следующий день, 27-го октября, раненых начали отправлять в другие лазареты Петрограда. 28 октября 1917 года госпиталь Зимнего дворца был закрыт».
Из воспоминаний доктора Зиновьева известно, что госпиталь в Зимнем дворце закрыли не большевики, а сами представители Красного Креста – от греха подальше. Большевикам было не до этого.
Только спустя три дня, 30 октября 1917 г., Зимний дворец вместе с Эрмитажем объявили Государственным музеем и его помещения очистили от мародеров и просто любопытных.
