Строительство здания Александринского театра

Решение о строительстве нового здания театра на Невском проспекте приняли еще в 1811 г. На лучший проект объявили конкурс. Комплекс из залов для концертов, маскарадов и собственно театра представил архитектор Л. Руска. Главный фасад здания самого театра, расположенного в центре комплекса, выделялся 10-колонным портиком коринфского ордера.

Портик должен был завершаться треугольным аттиком, а над театром предусматривалось устроить купольное перекрытие. К главному входу вела широкая лестница. Перед театром он предполагал устроить открытую в сторону Невского проспекта площадь глубиной 85 м и шириной 125 м, которую должны обрамлять отходящие от здания театра галереи с двойной ионической колоннадой – своего рода пропилеи, на концах колоннады, выходящих к Невскому проспекту. Противоположный фасад театра выходил в Аничков переулок, вдоль которого с обеих сторон здания планировалось сделать глухую ограду.

В зрительном зале предусматривалось устройство пяти ярусов лож, сферический свод должна украшать лепнина. К зрительному залу примыкали купольный зал фойе, мастерские художников, магазины, вестибюли, фойе, гостиные и т. д. Именно в них предполагалось устраивать концерты и маскарады, все эти помещения должны были быть довольно богато отделанными. Гостиную вдоль Аничкова переулка, например, предполагалось перекрыть кессонированным цилиндрическим сводом, украсив опирающимися на колонны хорами. Фойе по сторонам зрительного зала должны украшать живописные фризы и стоящая вдоль гладких стен скульптура.

Другой архитектор, Тома де Томон, предложил устроить театр с многоколонным портиком и полукруглой площадью со стороны Садовой улицы. Тимпан фронтона предлагалось украсить скульптурной композицией. Но ни тот, ни другой проект не приняли, поскольку театр в них существовал как бы сам по себе и композиционно не был связан с уже существующими соседними зданиями – Аничковым дворцом и Публичной библиотекой.

В 1828 г., к моменту окончания Дворцовой площади, возникло предложение о строительстве театра не на Невском проспекте, а рядом со стоящим на площади зданием Экзерциргауза. Объявили конкурс, в котором участвовали архитекторы А. П. Брюллов, О. Монферран, К. И. Росси и В. П. Стасов. Но и в этом случае ни один из представленных ими проектов не одобрили, хотя они и были достаточно интересны. В результате вновь вернулись к идее строительства целого комплекса разных по своему назначению общественных сооружений, включая театр, в районе Невского проспекта. Эта идея базировалась на одном из градостроительных планировочных решений архитектора К. И. Росси.

Как уже говорилось, первые проекты застройки района нынешнего здания театра на Невском проспекте Росси начал готовить в инициативном порядке еще в 1815 г. Тогда он работал в Комитете строений и гидравлических работ Санкт-Петербурга и в 1816 г. вместе с архитектором А. Модюи представил проект реконструкции площади у Малого театра и перепланировки всего района между Невским проспектом, Фонтанкой, Садовой улицей и Чернышевым переулком (ныне – ул. Ломоносова). Одновременно им прорабатывались также варианты общего композиционного решения театральной площади и планировочные схемы застройки в районе театра в целом.

Один из его планов в 1827 г. одобрили, в 1817–1818 гг. уже построили два каменных садовых павильона, соединенных оградой. Они обозначили новую границу Аничкова сада и площади, которая тогда называлась Аничковой площадью. Эти одноэтажные павильоны стали фактически композиционным элементом застройки площади, причем один из них является угловым, выходя на Невский проспект.

Оформление павильонов выдержано в классическом стиле. Они имеют полукруглые выступы, обращенные в сторону сада. И садовые, и уличные фасады украшают колонны ионического ордера. Поскольку по плану К. И. Росси на противоположной стороне площади предусматривалось строительство нового корпуса Публичной библиотеки, то композиционно и стилистически павильоны увязывались с еще не построенным зданием. Павильоны расположены в створе осей боковых ризалитов будущего «Россиевского корпуса», а их высота отвечает высоте его нижнего этажа. Арочные окна павильонов перекликаются с арочными проемами библиотеки.

По сторонам окон в образованных колоннами нишах на прямоугольных постаментах установлены статуи двух витязей – старого и молодого. Они являются символами воинов, защитивших отечество во время недавно отгремевшей войны с Наполеоном. Над фигурами расположены барельефы в виде знамен, щитов и элементов воинского снаряжения. Фигуры и барельефы выполнены по моделям, подготовленным скульптором С. С. Пименовым. Всего их было 16 (по 8 фигур у каждого павильона), но до наших дней дошли только 5 фигур на угловом павильоне и 3 фигуры на павильоне у Александринского театра.

По размерам павильоны невелики – 7,3 м в высоту и 20,7 м в длину. Между собой вдоль площади они соединены решеткой с позолоченными орлами. По карнизу павильонов идет балюстрада. Внутренние залы в плане имеют полуэллиптическую форму и разделены на части колоннадами. Уже во второй половине XIX в. со стороны сада пробили дополнительные окна и двери.

В сентябре 1941 г. недалеко от углового павильона на проспекте 25-го Октября (Невском проспекте) разорвалась авиабомба. Разлетевшиеся осколки повредили здание, но, к счастью, серьезных разрушений взрыв не нанес.

В 1828 г. началось строительство по утвержденному проекту К. И. Росси. Одновременно менее чем за 4 месяца возводятся (без отделки) здания театра, двух симметрично расположенных корпусов за театром (Министерства народного просвещения и Дирекции Императорских театров), а к 1832 г. завершается строительство нового здания Публичной библиотеки, выходящего на площадь перед театром («Россиевского корпуса»). Но окончательно завершить формирование ансамбля площади архитектору не удалось, поскольку во время строительства корпуса Публичной библиотеки его отстранили «от всех занятий по строениям» и отправили в отставку.

Именно здание театра, а не существовавший уже Аничков дворец, стало, по замыслу К. И. Росси, архитектурной доминантой этого района. Штукатурка первого этажа здания имитирует отделку рустом. Фасад со стороны Невского проспекта украсила белокаменная колоннада коринфского ордера, отделяющая глубокую лоджию. Над ней установили квадригу коней, запряженных в колесницу, которой правит покровитель искусств – бог Аполлон. В вытянутой правой руке он держит лавровый венок с лирой, а в левой – кифару. Квадрига с Аполлоном вычеканена из листовой красной меди и покрыта бронзой по модели скульптора С. С. Пименова на Александровском чугунолитейном заводе.

Этот бог, согласно древнегреческой мифологии, приходился сыном Зевсу и титаниде Лете (Латоне) и имел сестру – Артемиду. У греков он считался покровителем искусств, предсказателем будущего, врачевателем и олицетворял Солнце (Артемида олицетворяла Луну). Поэтому он еще имел прозвище Феб – лучезарный, сияющий.

Павильон, расположенный около Александринского театра, фасад со стороны площади

Александринский театр. Худ. К. Беггров, 1830-е гг.

Однако в древних текстах, предшествующих периоду начала упадка эллинской культуры и началу расцвета культуры римской, Аполлон выступает вовсе не в качестве бога Солнца. Так, например, у Гомера Аполлон – это «deimos theos», страшный бог, «друг нечестивцев, всегда вероломный», т. е. это бог-разрушитель, убийца, которого боялись не только люди, но и боги. В гомеровских гимнах утверждается, что

 

По дому Зевса пройдет он, – все боги и те затрепещут.

С кресел своих повскакавши, стоят они в страхе, когда он

Ближе подступит и лук свой блестящий натягивать станет.

 

Древнеримский философ Порфирий считал Аполлона богом подземного царства, а его облик для древних греков далек от облика Аполлона Бельведерского, увековеченного скульптором Леохаром. Спартанский историк Сосбий (IV в. до н. э.) писал: «Никакой Аполлон не является истиннее того, которого лакедемоняне соорудили с четырьмя руками и четырьмя ушами, поскольку таким он явился для тех, кто сражался при Амиклах».

Свои корни этот бог, видимо, имеет еще в хеттском пантеоне. Там он звался Апулунас и являлся богом ворот и хранителем дома, а изображался в виде каменного или медного столба. Древнегреческий писатель и географ Павсаний, говоря о святилище Апполона в Амиклах, подтвердил, что, «если не считать того, что эта статуя имеет лицо, ступни ног и кисти рук, то все остальное подобно медной колонне».

Откуда же взялся образ Аполлона – солнечного бога, покровителя искусств? По мнению большинства современных исследователей, идеализация Аполлона началась с Еврипида. Завершилась же она в период упадка и разложения мифологии и язычества. Именно тогда образы древних богов попытались сделать более привлекательными. Аполлона отождествили сначала с Гелиосом-Солнцем, а затем и с Дионисом.

Между прочим, один из первых ученых, развенчавших культ Аполлона, – немецкий филолог К. Г. Мюллер, который в 1840 г., в возрасте 43 лет, скончался в Дельфах от солнечного удара. Ну а эпитет «Бельведерский» Аполллон получил по саду Бельведер в Ватикане. Там, при папе Юлии II, в построенном архитектором Д. Браманте антикварии, в 1506 г. помещена римская копия бронзовой статуи Аполлона работы скульптора Леохара.

Однако вернемся к Александринскому театру. С обеих сторон от украшающей фасад колоннады в полуциркульных нишах установлены скульптуры муз танца и трагедии – Терпсихоры и Мельпомены. С противоположной стороны фасада в нишах установлены скульптуры муз истории и комедии – Клио и Талии. На пологом трапециевидном аттике над колоннадой расположен барельеф – гении Славы, венчающие лиру лавровыми венками. Вдоль карниза идет лепной фриз в виде театральных масок. Скульптурное украшение здания театра выполнено скульпторами В. И. Демут-Малиновским, С. С. Пименовым и А. Трискорни.

Со стороны боковых фасадов К. И. Росси устроил сильно выступающие портики, также украшенные колоннадой. Здесь находились входы для посетителей 2–5-го ярусов и отдельные входы для особо привилегированных посетителей лож у сцены. Они не сообщались с основным вестибюлем, вход в который был со стороны главного фасада и через который проходили зрители в партер, бенуар и на 1-й ярус. Задний фасад театра, выходивший на Театральную улицу, был решен в виде глухой стены с пилястрами между выступающими по углам ризалитами.

Здание театра первоначально было окрашено в светло-серый цвет, на фоне которого белым выделялись отдельные архитектурные детали – колонны, наличники, скульптурное украшение. Нынешнее сочетание белого и желтого цветов появилось позже. Получить представление о том, как выглядело здание театра в первоначальной гамме цветов, можно, посмотрев на стоящий рядом «Россиевский корпус» Публичной библиотеки.

При строительстве применили целый ряд конструктивных решений. Зрительный зал перекрыли металлическими балками с длиной пролета 21 м. Концами они упираются в стены зала, и уже к ним на железных тяжах подвешен плафон. Кровля поддерживается арочными фермами решетчатой конструкции с длиной пролета 29,8 м, также опирающимися на наружные стены здания. Ложи поддерживаются не стойками, а закрепленными в стенах консолями. Это обеспечило лучший обзор и акустику.

Металлические конструкции разработал сам Росси вместе с директором Александровского чугунолитейного завода Кларком. Но против этого активно выступил глава Комитета для строений и гидравлических работ генерал-инженер П. Базен. Он сумел внушить Николаю I столь большие опасения относительно применения железных балок для перекрытий, что император даже приостановил строительство. Была создана комиссия в целях освидетельствования проекта «устройства металлических стропил и крыши вновь строящегося театра на Невском проспекте, выдержат ли стены и стропила тяжесть машин и не будет ли опасно сие устройство». Работы на Александровском чугунолитейном заводе М. Кларка, изготавливавшем эти конструкции, приостановили, а от Росси и Кларка потребовали предоставить модель и пояснительные расчеты.

Отстаивая свою правоту, зодчий писал министру Двора князю Волконскому:

«Сиятельный князь, милостивый государь!

Я имел честь получить предписание Вашего Сиятельства, от 2 сентября, с объявлением, что Государь Император, рассмотрев мнение генерала Базена и другие бумаги… относительно устройства металлических крыш на новостроящемся театре… соизволил все работы по сему устройству остановить впредь до повеления.

При сем случае я принимаю смелость донести Вашему Сиятельству, что когда Его Императорское Величество соизволил утвердить мой проект на новый театр и избрал меня к построению оного, то я через сие облечён был полнотою и совершенною доверенностью, которую имел счастие оправдать на опыте произведёнными уже мною другими зданиями, не относящимися к числу обыкновенных, как то: устройством металлического архива в Главном штабе и коническим сводом большой арки, соединяющей дом Главного штаба с новым зданием со стороны Малой Миллионной. Ныне, к величайшему прискорбию, вижу, что я сей доверенности лишаюсь совершенно, а зависть и интриги торжествуют.

Вследствие сего и дабы не омрачать мою репутацию, я всепокорнейше прошу… исходатайствовать дозволение окончить начатые работы по устройству металлической крыши, лично мне вместе с г. Кларком, по принятой нашей системе. Как и я, так и г. Кларк отвечаем честью и головой, что от упомянутой крыши не произойдёт ни малейшего несчастья и что все устройство будет иметь надлежайшую прочность…

В заключение донесу Вашему Сиятельству, что в случае, когда бы в упомянутом здании от устройства металлической крыши произошло какое-либо несчастие, то в пример для других пусть тотчас же меня повесят на одной из стропил театра…».

Готовые металлические конструкции, изготовленные на заводе Кларка, комиссией были осмотрены, а расчеты проверены. После этого, в сентябре 1829 г., Николай I принял решение «каменное устройство стен для металлической кровли продолжать и немедля поставить несколько железных стропил для крыши для испытания, равно поставить чугунные стропила и над сценой по сделании над ними опыта наперёд на заводе…».

Указанное испытание заключалось в проверке прочности стропил путем подвешивания на каждой из них груза весом в 40 т. Строительство здания продолжилось.

В театре от располагавшейся в подвале котельной устроили также центральное паровое отопление, которое тогда только начало применяться в инженерном обеспечении зданий, приточно-вытяжную вентиляцию, канализацию и водопровод.

Своды главного вестибюля украшала живопись гризайлью, освещался он бронзовыми бра и сохранившейся до наших дней люстрой. Из вестибюля две трехмаршевые лестницы вели в фойе, зрительный зал и кулуары 1-го яруса. Из фойе над вестибюлем можно было выйти в лоджию на главном фасаде. Его украшали беломраморные камины с зеркалами, бронзовая люстра, двери с золоченой резьбой.

Главное фойе Александринского театра. Фото 1980-х гг.

Центральная ложа в Александринском театре и фрагмент резьбы ее барьера

Плафон большого 5-ярусного зрительного зала расписан художником А. Виги. Он изображал небосвод, в котором среди облаков парили четыре аллегорические группы. В центре этих групп находились Аполлон, Марс, Юпитер и Нептун. До наших дней он не дошел, и представление о нем мы имеем благодаря найденному в 1947 г. эскизу (ныне хранится в Музее театрального и музыкального искусства).

Под потолком висела огромная бронзовая люстра-венок, а на стенах укрепили жирандоли работы С. Китнера и И. Дипнера. Каждый ярус, крепившийся на замаскированных в падугах металлических кронштейнах, отделан по-своему. Центральную («царскую») ложу украшала золоченая резьба по дереву, выполненная по моделям скульптора В. И. Демут-Малиновского и лепщиков Н. Санягина и М. Соколова. А барьеры ярусов украшала роспись, выполненная по рисункам К. И. Росси художниками Я. и В. Дадоновыми. Первоначально, кстати, барьеры ярусов и центральной ложи предполагалось декорировать не резьбой и росписями, а накладными элементами из меди. Их К. И. Росси планировал покрыть специальным лаком и вызолотить, но денег в казне на это не нашлось.

Занавес, обивка кресел и драпировка лож сначала были голубого цвета с золотыми шитьем и бахромой, красиво сочетаясь с белыми барьерами ярусов. В 1849 г., по распоряжению Николая I, их заменили тканью пунцового цвета.

По своим размерам сцена театра не уступала лучшим сценам западноевропейских театров того времени. Для ее технического оборудования из Берлина специально пригласили театрального механика И. Роллера. Широко использованные в конструкции здания металлические конструкции значительно повышали его огнестойкость.