«Дом Ушаковых» (Невский пр., 54 / Малая Садовая ул., 3)

Второй дом С. Я. Вараблина, построенный в 1740-х гг. на участке нынешнего дома № 54, от дома на углу Невского проспекта и Садовой улицы почти ничем не отличался – это такой же одноэтажный дом «на высоких погребах» по типовому проекту архитектора М. Г. Земцова.

Проект дома С. Я. Вараблина. 1740-е гг.

Следует отметить, что, так же, как и в случае с первым домом С. Я. Вараблина, ряд исследователей считает, что первым на этом участке построил себе дом архитектор Главной полицмейстерской канцелярии П. А. Трезини.

Дворец И. И. Шувалова

В 1753 г. Вараблин продал оба своих дома И. И. Шувалову. Предположительно по проекту архитектора С. И. Чевакинского здание в тот же год расширили и надстроили. Оно превратилось в двухэтажное строение – первое в комплексе построенных к 1755 г. зданий обширного дворцового комплекса, занявшего участок между Невским проспектом, Итальянской, Садовой и Малой Садовой улицами. Предполагается, что планировку участка осуществлял архитектор А. Ф. Кокоринов, а проект зданий дворца выполнил архитектор С. И. Чевакинский.

Как и дворец графа К. Г. Разумовского на Мойке или канцлера М. И. Воронцова на Садовой улице, дворец И. И. Шувалова был построен в традициях тогдашних барских усадеб. Рядом с ним разбили большой сад, возвели служебный корпус и здания различных дворцовых служб. Старый дом С. Я. Вараблина, стоявший на участке № 54, как уже было сказано, перестроили. Он вошел в состав той части дворца, которая выходила на Невский проспект, а другой дом, стоявший на участке № 52, включили в состав большого служебного корпуса.

Двухэтажное здание дворца, наряду с усадьбой графа М. И. Воронцова на Садовой улице, считалось одним из самых красивых в Санкт-Петербурге. Анфилада парадных комнат, выходивших окнами на Невский проспект, увешана многочисленными портретами и картинами, из угловой гостиной открывался проход в кабинет и жилые помещения, выходившие окнами во двор. От главного корпуса вдоль Садовой шла длинная одноэтажная галерея с библиотекой, которая вела к домовой церкви.

Кабинет графа И. И. Шувалова. Худ. А. Зяблов с оригинала Ф. С. Рокотова. 1779 г.

М. И. Пыляев рассказывает, что в главном зале постоянно сидели и играли в карты два старика – камердинер и силач-гайдук. Они находились у И. И. Шувалова на пенсии и постоянно дежурили при картинной галерее: «Как раз над их головами висела большая картина с изображением печального эпизода из жизни Шувалова, чуть-чуть не стоившего ему жизни. На картине был представлен швейцарский пейзаж, где на высоте большой горы виднелась повисшая над пропастью карета, которую поддерживал своими плечами огромный гайдук».

Хозяин дома часто сиживал в большом кресле за столиком в угловой гостиной. Здесь собирались многие образованные люди того времени – М. В. Ломоносов, Е. И. Костров, Г. Р. Державин, Е. Р. Дашкова и другие. Нередко здесь обедала и ужинала императрица Елизавета Петровна. Почти ежедневно у И. И. Шувалова бывал и Петр III. Позднее к нему нередко приезжала побеседовать Екатерина II.

Отмечая богатство дома щедрого и высокообразованного хозяина, М. В. Ломоносов написал следующие строки:

 

Европа что родит, что прочи части света,

Что осень, что зима, весна и кротость лета,

Что воздух и земля, что море и леса:

Все было у тебя, довольство и краса.

 

Правда, собрания в доме Шувалова далеко не всегда проходили спокойно. Р. А. Сомина в книге «Невский проспект» (Лениздат, 1959 г.), ссылаясь на воспоминания И. Ф. Тимковского «Мое определение в службу», опубликованные в 1852 г. в № 20 журнала «Московитянин», и на письма М. В. Ломоносова, опубликованные в Полном собрании сочинений (т. 10, М.; Л., 1957), пишет следующее: «Здесь происходили жаркие споры М. В. Ломоносова с А. П. Сумароковым по вопросам языка и поэзии. „От споров и криков о языке, – рассказывал Шувалов, – они доходили до преимуществ с одной стороны лирического и эпического, с другой – драматического рода, а собственно каждый своего, и такие распри опирались иногда на приносимые книги с текстами. В спорах же, чем более Сумароков злился, тем более Ломоносов язвил его; и если оба не совсем были трезвы, то оканчивали ссору запальчивою бранью“. С трудом удавалось Шувалову мирить поссорившихся поэтов, о чем свидетельствует характерный для Ломоносова отрывок из его письма к Шувалову 19 января 1761 года: „Ваше превосходительство, имея нынче случай служить отечеству спомоществованием в науках, можете лутчие дела производить, нежели меня мирить с Сумароковым… Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но ниже у самого Господа Бога“».

Весьма колоритной личностью был, кстати, упомянутый Ермил Иванович Костров, который жил в доме Шувалова, где ему отвели комнату возле девичьей. Этот известный в то время поэт и переводчик Гомера был большим поклонником Бахуса. Даже трезвый он держался на ногах настолько нетвердо, что иные его принимали за тяжело больного, а другие – за пьяного. Однажды его пригласила к обеду Екатерина II, а он именно в этот день загулял. Пришлось Шувалову оправдываться перед императрицей болезнью Кострова. Когда его затем спросили, не стыдно ли ему было променять дворец на кабак, Е. И. Костров ответил, что в кабаке лучше. Ну что ж, о вкусах не спорят, заметил И. И. Шувалов.

Впрочем, Е. И. Костров был чрезвычайно добрый и щедрый человек. Известен, например, в его жизни случай, послужившей основой для пьесы Н. Кукольника «Ермил Иванович Костров» и описанный М. И. Пыляевым в книге «Замечательные чудаки и оригиналы»: «В 1787 году императрица пожаловала ему 1000 руб. новыми ассигнациями за перевод Илиады. Костров с этими деньгами отправился покутить в любимый свой Цареградский трактир. Здесь, попивая вино, он встретил убитого горем офицера; поэт участливо разговорился с ним и узнал его печальную повесть – офицер потерял казенных денег 800 рублей и должен быть разжалован в солдаты. Услышав этот рассказ, Костров сказал ему: „Я нашел ваши деньги и не хочу воспользоваться ими!“, и с этими словами положил на стол 800 руб. перед удивленным офицером и тотчас же скрылся. Но Кострова все знали в Москве, и добрый поступок его вскоре стал известен городу».

В конце XVIII в. выходивший на Итальянскую улицу корпус дворца приобрел генерал-прокурор А. А. Вяземский. При нем в 1775–1776 гг. здание частично перестроили. При этом фасады оформили в стиле раннего классицизма. Хозяйкой участка с домом служебного корпуса шуваловского дворца (дом № 52) в 1787 г., как мы уже знаем, стала А. А. Бороздина. Себе И. И. Шувалов оставил только тот корпус дворца, который стоял на Невском проспекте.

В 1897 г., после смерти бездетного Шувалова, выходящее на Невский проспект здание дворца унаследовала его племянница, графиня В. Н. Головина (урожд. княжна Голицына). Она в свое время получила известность как автор мемуаров о царствовании Павла I. При графине фасад здания, превратившегося в обычный жилой дом, в 1816–1819 гг. архитектор И. Минчаки переоформил в стиле классицизма, также переделал и интерьеры.