Глава девятая
Похищение-2
Ведь только из страстных горений
рождается слово.
И если ты спросишь,
стихам моим веря живым:
«Готова ли дважды гореть?»
Я отвечу: «Готова!»
И русская Муза протянет мне
руки сквозь дым.
Мария Вега
1
Интуиция ни разу не подводила Плевицкую, была верной и доброй спутницей в жизни, помощницей, предостерегала от необдуманных шагов. И на этот раз после расшифровки поступившей из Центра новой инструкции Надежду Васильевну охватило непреодолимое желание умолить начальство в Москве отменить или в крайнем случае приостановить грозящую крахом операцию под кодовым названием «Груз». Плевицкая не задумывалась, отчего возникала тревога, что заставляет паниковать, все мысли заняли поиски ответа на вопрос: как предотвратить несчастье?
«Не сомневаюсь, что обязательно произойдет нечто непоправимое, сулящее мне с Колей большую беду!»
Писать в Москву и слезно просить отложить намеченную операцию было нельзя: Центр бы рассердила необычная просьба «Фермерши», подняли на смех женскую интуицию.
«Как убедить, что я права? Какие привести доказательства?»
Перечитала расшифровку приказа с датой проведения новой операции.
«Остается совсем немного дней. Признаться Коле в недобром предчувствии, попросить, чтобы отговорил Москву от операции, которая завершится крахом? Но Коля, как военная косточка, выполнит любой приказ вышестоящего начальника. Предупреждение о надвигающейся беде посчитает женской глупостью… Пусть все идет так, как запланировано, катится по накатанной, проверенной прошлой операцией с Кутеповым дороге. Все в руках Божьих».
Надежда Васильевна отдала мужу расшифрованный приказ.
— Торопят товарищи. Дело идет к концу, — сказал Скоблин, не сводя взгляда со срока проведения операции — 22 сентября 1937 года. — Кстати, накануне операции пройдет литургия в нашем соборе на рю Дарю в честь 20-летия Корниловского полка. Хорошо, что товарищи не захотели помешать торжествам, пресса будет освещать праздник, упомянет меня, что упрочит мое положение, повысит авторитет.
За пару дней до молебна Николай Владимирович пошел в штаб, дождался, чтобы начальник остался в кабинете один.
— Прикажите адъютанту никого не пускать. Имею конфиденциальный разговор.
Миллер придавил на панели стола кнопку и, когда на пороге вырос гвардейского роста с осиной талией адъютант, сказал:
— Для всех я занят, — обернулся к Скоблину. — Весь внимание.
— Лучше поговорить в комнате отдыха. — Скоблин притронулся пальцем к губам, затем уху, обвел взглядом стены, поднял глаза к потолку.
Миллер понял: кабинет может прослушиваться не только французами, но и большевиками, их тайной политической полицией. Комнатка отдыха находилась рядом с кабинетом — диван с подушкой и пледом, тумбочка с графином, газетами. Хозяин предложил Скоблину присесть.
— Тут точно нет скрытых микрофонов. Грустно, если все наши заседания под контролем, не хочется в это верить. Но, как говорится, береженого сам Бог бережет.
— На Бога надейся, сам не плошай, — произнес другую мудрость Скоблин. — Враги не только за кордоном, но и рядом.
Стоило Скоблину напомнить о вездесущих чекистах, как на лбу Миллера выступил пот.
— Слушаю вас.
Скоблин не спешил начать, смотрел на напряженного начальника и думал: «Не напрасно ли упомянул микрофоны? Кстати, есть ли они тут?»
Николай Владимирович был близок к истине: в недалеком будущем, когда ни Скоблина, ни Миллера не будет во Франции, в штабе РОВС обнаружат микрофоны.
Скоблин кашлянул в кулак и тихо, вкрадчиво заговорил:
— У вас было достаточно фактов удостовериться в моей безграничной преданности нашему делу и вам лично. Никогда и ничего не скрывал, спешу доложить, что имел беседу с представителями германской военной разведки.
— Абвер?
— Точно так. Считает себя обороной от врагов, отражением всяких ударов извне и изнутри рейха, посему так именуется.
— Говорили от имени адмирала Канариса?
— Думаю, встреча произошла по его инициативе.
— Почему избрали вас, а не, скажем, Шатилова, как-никак он первый заместитель.
— Об этом лучше спросить господ из Берлина.
— Где происходила встреча?
— За городом у дюн.
— Если Сюрте женераль проведает, что один из членов моего штаба… Вас вербовали? Сколько предложили за сотрудничество?
— За нужную информацию обещали платить щедро.
— Что им надо, какая информация?
— У нас с ними общий противник.
— Немцы не воюют с Россией, наоборот, пытаются завязать с ней дружеские отношения.
— Это дипломатия, на деле видят в Советской России потенциального врага. Германцы желают получить собранные нами сведения о СССР. Вы мозг нашей организации, вам решать, что ответить на предложение германцев. Если позволите дать совет, то сближение, консолидация с разведкой Германии не только не помешает, а даже очень поможет в финансировании РОВС. Со мной была предварительная беседа, главная с вами впереди.
Миллер прикрыл веки, чтобы ничто не отвлекало.
— Где и когда предлагают встретиться?
«Он слишком быстро дает согласие, — обрадовался Скоблин, — видимо, мечтал о контакте с абвером, получении материальной поддержки!»
— Время встречи назначьте сами. Что касается места… — Скоблин задумался, словно перебирал возможные варианты. — Ни кафе, ни какая-либо квартира не подходят. Безопаснее вдали от городской толчеи и любопытных глаз… Что скажете о моей вилле под Парижем?
Скоблин впился взглядом в Миллера, словно торопил генерала с решением:
«Не тяни, соглашайся! Германцы могущественны, их незримые щупальца пролезают во все страны, чужие правительства, армии, партии. Тебе, как глоток свежего воздуха, необходим богатенький покровитель».
Миллер затягивал ответ, размышлял:
«Германцы считают меня важной фигурой в антисоветской деятельности, раз ищут контакта. Друзья с тугим кошельком весьма полезны…»
Точно очнувшись, спросил:
— Что собой представляют ваши немцы?
— Один, атташе Вернер, служит в посольстве, другой из военных, представился Штроманом, думаю, имеет звание не ниже полковника…
— Мне будет трудно с ними общаться: хотя в моих жилах течет немецкая кровь, но языком владею плохо.
— Господа сносно изъясняются по-русски, — успокоил Скоблин.
Миллер пригладил редкие волосы, пошевелил губами.
«Решает, какой дать ответ, — понял Скоблин. — Если не согласится на предложение, приказ Центра останется невыполненным, в Москве решат, что не имею влияния на начальника РОВС… Неужели насмарку все ухищрения? Надо подтолкнуть!»
Не успел начать убеждать генерала, как тот уточнил:
— Предлагаете провести встречу на вашей вилле? Вокруг нее действительно тихо?
Скоблин с поспешностью ответил:
— Точно так!
— И в какое время?
— Немцев устраивает 22-е пополудни.
Миллер кивнул.
С трудом оставаясь спокойным, ничем не выдавая волнения и радости, Скоблин продолжал:
— Будет хорошо, если встретят нас не у штаба, чтобы не мозолить никому глаза, а, скажем, на углу Жасмен и Раффо — там мало прохожих. С перекрестка поедем ко мне, дорога займет от силы полчаса. Надежда Васильевна подготовится к приезду, накроет стол.
Миллер улыбнулся в усы, напряжение спало.
— И чем собирается потчевать?
— Будут ее коронные расстегаи.
— Не подозревал, что великая певица при всех своих талантах еще и кулинар. Моя благоверная передоверила приготовление пищи кухарке. Передайте супруге глубокую благодарность, но для обеда вряд ли найдется время.
2
Во всем очень пунктуальный, Миллер никогда и никуда не опаздывал, тем более на службу. 22 сентября после легкого завтрака попросил жену заказать невестке с внучкой железнодорожные билеты, предупредил, чтобы к обеду не ждали — много дел. При выходе из подъезда по привычке оглянулся по сторонам и зашагал по рю Колизе, где в доме 29 обосновалось управление, он же штаб РОВС: снимали один из этажей за довольно умеренную плату.
У себя в кабинете вызвал начальника канцелярии Павла Кусонского, сообщил, что отбудет на важное совещание. Затем принялся знакомиться с новыми документами, требующими резолюций, бегло просмотрели свежие номера утренних газет. Ближе к двенадцати вновь позвал Кусонского:
— Не посчитайте за странность, но снова оставляю конверт. Вскроете в том случае, если произойдет что-то неординарное, например, не вернусь.
— Но тогда не стоит идти! — забеспокоился Кусонский.
— Не могу не пойти — обещал. Многие, знаю, считают меня крайне осторожным, но после пропажи незабвенного Кутепова остерегаюсь провокации чекистов. Не забываю, что враги продолжают свои происки, мечтают во второй раз обезглавить РОВС. Повторяю: вскроете конверт в крайнем случае.
Перед тем как отправиться на встречу, Миллер взглянул в зеркало, остался недоволен своим видом: под глазами мешки, лицо чуть отекло.
На улице Евгений Карлович засомневался: верно ли сделал, что отказался от охраны? Убедил себя, что встреча с немцами тайная, никто, в том числе охрана, не должен знать о контакте руководителя РОВС с представителями германского посольства и абвера. Некоторое время простоял у старого каштана, затем двинулся к месту свидания: в сером габардиновом плаще английского покроя, фетровой шляпе генерал не выделялся среди прохожих.
«Дождь, к счастью, не предвидится, день обещает быть ясным… — Евгений Карлович остановился возле продавца газет и увидел брошюру с гороскопом на будущий месяц. — Смешно, что жена верит во всякие расположения небесных светил, подчиняется предсказаниям всяких доморощенных шарлатанов…»
Среди выставленных газет одна была с фотографией Плевицкой в сарафане, кокошнике.
«Снимок излишне отретуширован, в жизни певица полнее. Мы с ней почти ровесники, оба, как два скакуна не первой молодости, закусили удила и не сдаемся старости, оба в боевом строю, каждый воюет на своем фронте… Талантлива от Бога, но хвалят чрезмерно — и „великая“, и „несравненная“, и „божественный ангельский голос“…»
До встречи оставалось минут пять, можно было не спешить, и Миллер водрузил очки, приблизился к газете, где рядом с фото певицы крупным шрифтом было напечатано сообщение о собрании галлиполийцев.
«Следующий юбилей у моих северян-архангелогородцев, надо подготовить поздравительный адрес с речью…»
Он отошел от газетчика, поравнялся с цветочным магазином, решил на обратном пути приобрести букетик.
«Выберу цветы, похожие на растущие на родине, к примеру, садовые ромашки — Наталья оценит внимание. С головой ухожу в работу и забываю об обязанностях супруга, отца, деда…»
Скоблина, стоящего у автомобиля, генерал увидел издали.
«А Николай Владимирович точен, хоть часы по нему проверяй, — похвалил Миллер. — Не лезет куда не надо: другой на его месте сам бы провел совещание с немцами, потом хвалился, что сумел привлечь их к сотрудничеству, а он ничего не предпринял за моей спиной…»
Скоблин поспешил навстречу Миллеру.
— Здравия желаю! — Скоблин взял начальника под руку, но повел не к автомобилю, а за угол. Увидев недоумение генерала, объяснил, что мотор забарахлил, к тому же совсем рядом тихий дом, где никто не помешает. Не позволяя Миллеру вставить слово, заговорил как заведенный:
— Моя Надя будет сожалеть, что остынут расстегаи, не удастся удивить стряпней. Готовит, понятно, не как в первоклассных ресторациях, но вкусно. Сейчас с головой ушла в хлопоты по подготовке очередного концерта, спорит с модисткой о покрое платья, выборе для него материала, ищет новую гримершу. Поет не первое десятилетие, а волнуется, как дебютантка перед выходом на сцену к публике…
Скоблин перешел на скороговорку, что также удивило Миллера: он знал Николая Владимировича сдержанным на слова, больше слушающим, нежели говорящим.
«Отчего взволнован, какова причина? Неужели от того, что не поеду к нему на виллу, не отведаю стряпню жены?»
Сам не зная почему, Миллер послушно пошел со Скоблиным. На бульваре Монморанс оказались возле неприметной в каменном заборе калитке, за которой находилась школа для работников советского полпредства — в сентябре школа пустовала, каникулы длились до 1 октября.
— Прошу, — пригласил Скоблин, но Миллер не спешил войти во двор. Собрался высказать неудовольствие по поводу выбранного для беседы места, но за спиной вырос плотного телосложения человек, который заломил начальнику РОВС руки, толкнул в калитку, где Евгений Карлович попал в руки другого крепыша.
— Как вы смеете! — Миллер рванулся, но его держали с двух сторон крепко — не вырваться.
В доме пленника расторопно обыскали, забрали небольшой браунинг, бумажник с документами, деньгами, часы. Бросили в кресло и профессионально привязали руки к подлокотникам, ноги к ножкам.
3
Прибывшая из Москвы группа (так называемый «летучий отряд», контролируемый самим наркомом и руководимый майором госбезопасности Сергеем Шпигельгласом) постаралась предвидеть любые неожиданности, какие могли помешать операции «Груз», не желали, чтобы Миллер скончался от сердечного приступа, как случилось с Кутеповым из-за передозировки снотворного. Хотя никто из чекистов не был виноват в смерти генерала, все получили нагоняи от начальства, некоторых понизили в звании, должностях.
— Чтобы не повторился досадный промах, выясните, как у Миллера обстоит дело с сердцем, легкими, нервами, пищеварительным трактом. Не страдает ли сосудистыми заболеваниями. Надо все предусмотреть! — строго дал напутствие нарком перед отъездом группы во Францию.
Трое прибыли за сутки до операции. Ночь на 22 сентября 1937 года провели на загородной вилле Скоблина и Плевицкой. Рано утром перебрались в пустующую школу. До появления Скоблина с Миллером (он значился как «Дед») коротали время, рассказывая байки, анекдоты, курили невиданные в России сигареты. Когда все это надоело, Вениамин Гражуль и Григорий Косенко принялись играть в карты.
— Эту актрисулю в газетах взахлеб хвалят без всякой меры: и великая, и неповторимая, и голос как у соловья.
— Слышал, как поет?
— Не приводилось.
— Вернемся — послушаешь грампластинку. Поет — заслушаешься, особенно здорово получаются народные.
— Отчего сидит за кордоном? Вернулась бы домой, получила звание народной, как Шаляпин.
— Забыл, что он стал невозвращенцем!
— В Европе и Америке заработок у артистов не чета нашему, за один концерт отваливают миллион.
— Наша мадам зарабатывает не меньше Шаляпина.
— Приплюсуй к гонорару те деньги, какие органы платят, будет богаче Шаляпина. Думаешь, работает за франки и доллары? Зарабатывает с муженьком право вернуться на Родину, а это подороже деньжат.
— Деньги не бывают лишними, а ей нужны наряды для концертов, дорогие номера в гостиницах снимать, по свету разъезжать…
Время шло к полудню, и троих в школьном здании охватило волнение, какое испытывает охотник, выслеживая дичь.
Привели Миллера. Евгений Карлович был настолько ошарашен случившимся, что на какое-то время лишился дара речи. Тяжело дышал, недоуменно смотрел на напавших. Наконец с трудом спросил:
— Как прикажете все понимать?
— Считайте, что встретились с соотечественниками, которые жаждали увидеть вас, — ответил Шпигельглас.
— Вы из ЧК?
— Точнее сказать, из НКВД.
— Что от меня надо?
— Пока благоразумия, не совершать опрометчивых поступков, не пытаться освободиться от пут, подчиниться требованиям, иначе будем вынуждены применить силу, даже оружие.
— Отвезете в Россию?
Заместитель начальника Иностранного отдела чуть склонил голову, всмотрелся в генерала.
— Не в Россию, а в Советский Союз. Ваша бывшая Россия приказала долго жить, ныне есть Союз братских социалистических республик.
— Что меня ждет?
— Это зависит от вас.
— Расстреляете, как поступили с моим предшественником генералом Кутеповым?
Ответа не последовало: руководитель группы не имел права информировать пленника о причине смерти Кутепова. Не забывая, что «Груз» необходимо доставить живым, здоровым, Шпигельглас поинтересовался:
— Как с сердечком? Не беспокоит? А нервишки не пошаливают?
С чувством достоинства Миллер ответил:
— На здоровье не жалуюсь, беспокоит лишь возраст, с радостью сбросил бы десяток годов, чтоб вернуть былую силу.
— Для того чтобы вырваться из плена? Не надейтесь. И помолодеть не поможем — это не в наших силах, а вот уснуть — пожалуйста. Пара таблеток или укольчик — и будете спать как младенец.
— Обучены врачеванию?
— При необходимости заменю медсестру.
— Уж не Генрих ли, он же Гершель Ягода был учителем? — язвительно спросил Миллер. — В свое время он служил аптекарем, а в бытность наркомом специализировался в изготовлении и применении ядов. Дайте воды.
Гражуль взял бокал, поднес ко рту Миллера, помог напиться.
— Не боитесь, что вместо воды дадим яду?
— Я нужен вам живым, кроме того, армия, фронт научили забыть о страхах.
— С мертвого, верно, какой спрос.
Помня о смерти предыдущего начальника РОВС по пути в Новороссийск от передозировки хлороформа, нового пленного усыпили слабой дозой снотворного. Уложили в большой ящик, который поместили на грузовик «Форд-23». За руль сел Шпигельглас, рядом устроился прибывший из Испании резидент ИНО А. Орлов, и машина покатила в Гавр. В порту подъехали к одному из причалов, где пришвартовался советский грузовой пароход «Мария Ульянова», доставивший во Францию тюки бараньих шкур.
К машине по трапу спустился капитан. Отвлекая внимание полицейского, угостил его папиросой.
— Что за груз? — поинтересовался страж порядка, увидев, как на борт понесли продолговатый ящик.
— Дипломатический, документы в порядке, — успокоил капитан и отдал приказ немедленно выходить в море, держать курс на Ленинград.
— Выгрузили лишь шестьсот тюков, — напомнил боцман.
— Есть приказ сниматься с якоря! — резко перебил второй помощник капитана, который появился на пароходе перед отходом в рейс и имел звание капитана госбезопасности. — Уберите с палубы матросов!
4
Спустя час, не завершив разгрузку, «Мария Ульянова» покинула Гавр, а с ним Французскую Республику.
Миллера извлекли из ящика, уложили в каюте на койку. Голова от снотворного раскалывалась, но Миллер не попросил у охраняющего его Станислава Глинского успокаивающую таблетку, впрочем, боль вскоре прошла.
— Отдаю должное вашему хладнокровию, — польстил резидент в Париже, значащийся как «Петр». — Не закатили истерику, не делали попыток вырваться, привлечь к себе внимание истошным криком. Другой бы на вашем месте совершил безрассудный поступок.
— Выдержке, самообладанию меня научила многолетняя армейская служба, — объяснил генерал. — Что касается истерики, то она присуща скорее дамам. Берегу силы, которые пригодятся. Верю, что о подлом похищении уже известно в моем штабе, а завтра о нем узнает вся Франция, следом Европа. РОВС примет меры, чтобы спасти меня.
Первым рассмеялся Шпигельглас, за ним другие чекисты.
— Пошлют в погоню за пароходом быстроходные катера? Объявят тревогу на всем флоте? Не смешите! Для всех вы ушли из дома, затем из штаба и бесследно пропали. Ищи ветра в поле хоть до второго пришествия.
Миллер собрал губы в похожую на гримасу улыбку.
— В штабе прекрасно информированы обо всем, что случилось. Я предвидел, что могу повторить участь генерала Кутепова и информировал сподвижников о всех своих передвижениях.
— Хотите сказать… — Гражуль осекся.
— Вы догадливы, — подтвердил Миллер. — Уходя по делам, каждый раз оставлял записку с указанием когда, куда, с кем и зачем направляюсь. Делал на всякий случай, и такой произошел. Нападение и похищение не станут тайной.
Письмо Е. К. Миллера:
На конверте надпись:
«Вскрыть 22.9 не ранее 23 час.»
У меня сегодня рандеву пополудни с генералом Скоблиным на углу рю Жасмен и Раффо. Он должен вести меня на свидание с двумя неизвестными немецкими офицерами, военным агентом в Прибалтийских странах полковником Штроманом и г. Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку.
Генерал Е. Миллер 22 сентября 1937 г.
«Возрождение». 1937. 23 сентября:
Заключительную речь на банкете в честь двадцатилетия Корниловского полка произнес генерал Скоблин, в прошлом начальник корниловской бригады, а потом и дивизии. Генерал Скоблин состоит в полку с первого дня его основания. Он один из числа уцелевших героев-основоположников. В его обстоятельной и одаренной речи были исключительно глубокие места. Большое волнение охватило зал, склонялись головы, на глазах многих видны были слезы. На вечере, как всегда, пленительно пела Н. В. Плевицкая.
Сообщение во всех газетах Парижа:
Сенсация! Загадочное исчезновение генерала Е. К. Миллера. Глава РОВС в среду в 12 часов дня покинул Управление на улице Колизе и с тех пор не появлялся.
«Зюрхер Цайтунг». 1937. 23 сентября:
Парижская полиция сообщает, что генерал Миллер, председатель Русского Общевоинского Союза вчера после полудня бесследно исчез. Опасаются, что ген. Миллера постигла та же участь, что и ген. Кутепова, похищенного в 1930 г. и которого с тех пор никто больше не видел. Генерал Кутепов был предшественником ген. Миллера на посту председателя.
1937. 24 сентября:
В четверг ночью нашли новые следы, которые вели в Гавр. Комиссар полиции в Гавре сообщил, что в среду вечером около 16 часов — через несколько часов после исчезновения генерала Миллера, приехал автомобиль
с тремя иностранцами и спустя три часа уехал обратно, но уже с двумя.
Было замечено, что автомобиль остановился рядом с советским пароходом «Мария Ульянова». Как ни странно, этот пароход полтора часа спустя внезапно, без извещения комендатуры порта покинул Гавр.
Как стало известно, пароход идет прямо в Ленинград. В полицейских кругах ставят вопрос: может быть, генерал Миллер был привезен на этот пароход? В настоящее время полиция старается узнать, откуда приехал подозрительный автомобиль и кто находился в нем.
Рапорт в полицейское управление Гавра 25 сентября 1937 г.:
…что касается подозрения, что русский генерал увезен на пароходе «Ульянова», то советское посольство в Париже уведомило: обнаруженный неподалеку от Гавра автомобиль принадлежит посольству. Этот автомобиль с дипломатическим номером привозил четырех человек, а именно: консула СССР, чиновника по торговле, служащего посольства и шофера. Два первых лица перешли на торговый пароход.
«Фермер» Центру:
24 сентября 1937 г. генерал Абрамов Ф. Ф. подписал в Белграде приказ № 1 о своем вступлении на пост начальника РОВС с сохранением за собой должности начальника 10-го отдела и переносе центра Союза в Софию…
Запись на полях донесения:
Не попытаться ли сыну Абрамова пролезть в святая святых РОВС? Там бы он сумел занять нужное нам положение.
Справка
Абрамов Федор Федорович родился в 1870 г.
Казак станицы Митякинской. Учился в Польском кадетском училище, Александровском пехотном, академии Генштаба.
Воевал в Маньчжурии у ген. Куропаткина, был нач. штаба 1-й Донской див.
В январе 1914 г. генерал-майор, спустя год генерал-квартирмейстер, нач. штаба 120-й армии, которой командовал ген. Миллер. В Крыму начальник Донской казачьей дивизии, затем корпуса.
Сын Николай, комсомолец, служил на торговом пароходе и по приказу НКВД в 1937 г. остался в порту Гамбург для встречи с отцом, сближения с ним. Считается способным контрразведчиком.
Во время Второй мировой войны генерал Ф. Ф. Абрамов служил у Власова в КОНР (Комитет освобождения народов России), после войны бежал в Америку, где проживал в пансионате казачьего комитета в г. Фривуд-Эйко. Погиб под колесами автомобиля 8 марта 1963 г.
«Правда». 1937. 30 сентября:
Все отчетливее выяснятся связь Скоблина и Миллера с гитлеровским гестапо, зверская злоба и ненависть, которую питает Скоблин к Советскому
Союзу. Ряд газет приводят заявление директора одного из парижских банков, который сообщил, что Скоблин располагает крупными средствами и часто менял в банке иностранную валюту. Из заявления банкира вытекает,
что источником средств Скоблина является гитлеровская Германия.
Социалистическая газета «Популер» заявляет, что исчезновение генерала
Миллера было произведено с целью поставить во главе белого движения более подходящего для Гитлера человека, что, несомненно, в интересах
той части белой эмиграции, которая завязана с фашистской Германией.
Центр резиденту НКВД в Париже:
У нас достаточно опыта в отношении различных операций, поэтому ни в коем случае ни в какие авантюры и интриги ЕЖ-13 не пустим, и вам категорически это запрещаем.
ЕЖ-13 должен остаться строевой и политической фигурой, имеющей вес и значение в штабе, а не превратиться в мелкого склочника и интригана,
каким бы он неминуемо предстал перед всеми, если бы мы не ограждали
его от участия в интригах.
Председателю НКВД СССР Н. Ежову
За успешное выполнение оперативного задания за кордоном, проявление при этом исключительной находчивости считаю необходимым наградить орденом Ленина т. Шпигельгласа С. М., орденом Красного Знамени тт. Косенко Г. Н., Гражуля В. С.
Начальник ИНО
ГУГБ НКВД СССР
А. Слуцкий
13 ноября 1937 г. вышел Указ ВЦИК (без публикации в печати) о награждении чекистов «За самоотверженное и успешное выполнение специальных заданий Правительства СССР».
«Известия». 1937. 30 сентября:
Фашистские газеты объявили: «Генерал Миллер похищен Советским Союзом. Его погрузили на советский пароход и повезли в Ленинград».
Действительно, как могут обойтись жители Ленинграда без генерала Миллера? Второе, удешевленное издание дела Кутепова состряпано. Газеты пишут о перстне, который «батюшка-царь» пожаловал Плевицкой, о благородстве сына Кутепова, который учится в кадетском корпусе, о кознях злых большевиков. Французы в каждом старом бородатом человеке видят генерала Миллера. Новый модный спорт: охота на бородачей…
