Абигаль и Аннабель, храбрым жительницам Нетландии

Бог создал человека, потому что Он любит истории.

Эли Визель. Врата леса (Les Portes de la Fôret)

Замечательная книга. Она завладевает вниманием читателя с помощью историй и повествований о них и объясняет, почему способность фантазировать является основным инстинктом человеческого вида.

Эдвард O. Уилсон, биолог, дважды лауреат Пулитцеровской премии

Каждый день мы надолго погружаемся в мир фантазий, и лишь немногие задаются вопросом, почему мы это делаем. Готтшалл улавливает истинную природу этой причуды нашего вида.

Сэм Кин, автор книги «Исчезающая ложка, или Удивительные истории из жизни периодической таблицы Менделеева»

Глубокое, изложенное доступным языком исследование силы, которой обладает рассказчик историй, и их способности влиять на нашу жизнь… В книге приведено множество увлекательных примеров сторителлинга, в том числе из сферы поп-культуры.

The Boston Globe

Увлекательный рассказ о бессознательном, который восхваляет нашу способность превращать в истории практически все, что нас окружает.

New York Times Sunday Book Review

Исчерпывающее описание способности человека фантазировать.

Library Journal

Захватывающее исследование причин, почему мы занимаемся сторителлингом и продолжим это делать в будущем. «Моментальные снимки», сделанные Готтшаллом, показывают целые миры психологии, исследований сна и виртуальной реальности… Готтшалл проливает свет на трудные вопросы; его самого можно назвать прекрасным рассказчиком.

Kirkus Reviews

История – это не глазурь, а то, что под ней скрывается. Готтшалл красноречиво повествует об этом в своей книге, основанной на тщательном исследовании.

Питер Губер, генеральный директор Mandalay Entertainment

Истории окружают нас повсюду. Они заставляют нас покупать вещи, плакать, помогают провести время и не отступают даже во время сна. Джонатан Готтшалл прослеживает, как истории приобрели такую силу благодаря эволюции нашего сознания. Он показывает, как мы оказываемся пленниками повествования. Если вы так или иначе связаны с этой областью – а кто из нас сумел ее избежать? – вы просто обязаны прочитать эту книгу.

Джона Лерер, автор бестселлера «Как мы принимаем решения»

Безгранично интересная книга, включающая в себя огромное количество наблюдений и идей по поводу воздействия на нас телевидения, книг, фильмов, видеоигр, снов, эволюции, морали, любви и множества других вещей.

Пол Блум, профессор психологии и когнитивной науки, Йельский университет

Предисловие

Специалисты по статистике убеждены, что, если бы у них получилось поймать нескольких бессмертных обезьян, запереть их в комнате с пишущей машинкой и заставить достаточно долго бить по клавишам, те в итоге напечатали бы точную копию «Трагической истории о Гамлете, принце датском» – со всеми паузами, запятыми и «Черт возьми!». Обезьяны обязательно должны быть бессмертными; такой эксперимент, разумеется, оказался бы довольно длительным.

Некоторым людям такой исход событий кажется сомнительным. В 2003 году ученые из Плимутского университета в Великобритании попытались проверить теорему о бесконечных обезьянах– «попытались», поскольку бессмертных обезьян, как и возможности проводить эксперимент бесконечно, у них не было. Вместо этого в эксперименте, поставленном с помощью старого компьютера, участвовали шесть хохлатых павианов. Ученые оставили компьютер в их клетке и вышли из комнаты.

Обезьяны уставились на компьютер. Они столпились вокруг него, бормоча. Они прикасались к нему ладонями. Они пытались повредить его, швыряя в него камни. Они садились на клавиатуру, испражнялись на нее, а также пробовали ее на вкус и с громкими воплями бросали на пол. Они начали тыкать в клавиши – сначала медленно, потом все быстрее. Наблюдавшие за всем этим ученые продолжали ждать.

Рис. 1. Шимпанзе за пишущей машинкой

Прошла целая неделя, за ней еще одна, а ленивые обезьяны так и не напечатали «Гамлета» – ни одной сцены. Их действия, впрочем, породили пять страниц некоторого текста, который гордые исследователи облекли в кожаный переплет и опубликовали в интернете под названием «Примечания к полному собранию сочинений Шекспира» (Notes Towards the Complete Works of Shakespeare). Приведу здесь один из абзацев:

Ssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssssnaaaaaaaaa Aaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaasssssssssssssssssfssssfhgggggggsss Assfssssssgggggggaaavmlvvssajjjlssssssssssssssssa

Самым примечательным открытием, сделанным в результате этого эксперимента, было явное предпочтение павианами буквы «s» всем остальным, хотя об истинном значении этого явления можно только догадываться. Зоолог Эми Плоуман, возглавлявшая исследователей, трезво рассудила: «Работа была интересной, но имела малое научное значение; единственное, что нам удалось сделать, – это показать, что теорема о бесконечных обезьянах далека от совершенства».

Все это значит, что величайшая мечта любого занимающегося статистикой человека – однажды прочитать напечатанную бессмертной обезьяной копию «Гамлета» – неосуществима.

Впрочем, грустить по этому поводу не стоит: литературовед Дзиро Танака утверждает, что хотя «Гамлет» технически не написан обезьяной, его автором является высший примат. Когда-то, в доисторическую эпоху, пишет Танака, «чуть менее чем бесконечная в своем разнообразии группа двуногих гоминидов отделилась от не столь разнообразной группы походивших на шимпанзе австралопитеков, после чего в свою очередь выделила из своей среды некоторое количество менее волосатых приматов, одним из которых через какое-то время и был написан “Гамлет”».

Задолго до того, как один из этих приматов мог бы подумать о том, чтобы написать «Гамлета», какой-нибудь любовный роман или историю о Гарри Поттере, – задолго до того, как они вообще могли подумать о возникновении письма, – они собирались вокруг пылающих очагов, обмениваясь небылицами про хитрых обманщиков и юных влюбленных, самоотверженных героев и искусных охотников, угрюмых вождей и мудрых старух, а также историями о происхождении солнца, звезд, богов, духов и всего остального.

Десятки тысяч лет назад, когда только появилось человеческое сознание, мы, люди, рассказывали друг другу истории. И теперь, когда наш вид расселился по всей планете, большинство из нас все еще придерживается мифологических теорий происхождения всего сущего; нас все еще потрясает многообразие сюжетов книг, пьес и телепередач – об убийствах, войнах, заговорах, о любви, правде и лжи. Мы физиологически зависим от них; когда тело человека засыпает, мозг продолжает бодрствовать и, по сути, рассказывает сказки самому себе.

Эта книга – о примате Homo fictus (человеке выдумывающем), обладающем мозгом, способным к сторителлингу. Можно этого не осознавать, но каждый из нас создан воображаемым миром Нетландии – домом, в котором мы проводим десятилетия своей жизни. Не отчаивайтесь, если до сих пор не замечали этого: истории для человека – то же, что вода для рыбы, всеобъемлющая и вместе с тем практически неощутимая. Пока ваше тело зафиксировано в конкретной точке пространственно-временного континуума, ваше сознание сохраняет способность путешествовать по фантастическим мирам. И оно путешествует.

Нетландия, впрочем, по большей части остается неизведанной страной, не отмеченной ни на какой карте. Мы не знаем, отчего мы тоскуем по историям; не знаем, существует ли вообще Нетландия и как именно (если это вообще происходит) время, проведенное там, влияет на нас как на индивидов и членов общества. Пожалуй, в жизни человека нет ничего столь же важного, о чем бы мы так мало знали.

Идея этой книги пришла ко мне, пока я слушал музыку. Чудесным осенним днем я ехал по загородному шоссе, крутя ручку радиоприемника; началась песня в стиле кантри. Обычно я реагирую на подобные происшествия неистовыми ударами по приемнику – лишь бы эта ерунда скорее закончилась, – однако на этот раз в голосе певца было нечто по-настоящему проникновенное. Я так и не прикоснулся к ручке, дослушав до конца песню о молодом человеке, пришедшем просить руки своей возлюбленной. Отец девушки просит его подождать в гостиной, где тот рассматривает фотографии маленькой девочки, играющей в Золушку, катающейся на велосипеде и «бегущей через струи садовой поливалки, измазавшись мороженым, танцующей с отцом и глядящей на него снизу вверх». Молодой человек внезапно осознает, что он собирается забрать у отца нечто чрезвычайно ценное: он уводит у него Золушку.

Еще до того, как песня закончилась, я рыдал так сильно, что был вынужден съехать на обочину. В песне «Похищая Золушку» (Stealing Cinderella) Чака Уикса была та сладкая боль, которую испытывает отец, осознавая, что он не всегда будет самым важным мужчиной в жизни своей дочери.

Я довольно долго просидел в машине, грустя и одновременно восхищаясь тем, как быстро коротенький музыкальный рассказ Уикса превратил меня – взрослого мужчину, отнюдь не плаксу, – в совершенно беспомощное существо. Как это странно, думал я, что великолепным осенним днем такая история может подкрасться к нам и заставить нас плакать или смеяться, почувствовать себя влюбленными или сердитыми, ощутить мурашки, полностью изменить наше восприятие мира и самих себя. Как невероятно то, что, когда мы знакомимся с сюжетом – не важно, книга ли это, фильм или песня, – мы позволяем рассказчику полностью овладеть нами. Он захватывает контроль над нашим мозгом. Чак Уикс был в моей голове – съежившийся посреди темных лимфоузлов и воспламеняющихся нейронов.

На страницах этой книги я обращаюсь к достижениям биологии, психологии и нейробиологии для того, чтобы попытаться объяснить, что произошло со мной в тот день. Я понимаю, что многим покажется пугающей сама идея вторжения науки – с ее отполированными машинами, суровой статистикой и не самым легким языком – в Нетландию. Вымысел, фантазии и сны для человеческого воображения составляют нечто вроде священной, заповедной территории; они – последний оплот магии. Это единственное место, куда наука не может – точнее, не должна – врываться, сводя древние таинства к электрохимическим бурям внутри мозга или бесконечным войнам генов. Люди боятся, что, объяснив силу притяжения Нетландии, они навсегда потеряют ее. Убьют, исследуя, как сказал Вордсворт. Но с этим я не согласен.

Вспомните конец «Дороги» Кормака Маккарти. Автор рассказывает историю мужчины и его сына, пересекающих опустевший мир, «мертвое пространство», в поисках необходимого для выживания: пищи и человеческого общества. Я читал роман, лежа в квадрате солнечного света на ковре в гостиной, совсем как в детстве, – и, дочитав, еще долго содрогался, переживая за мужчину и мальчика, за собственную короткую жизнь и весь свой гордый и глупый вид.

В конце «Дороги» мужчина умирает. Его сын выживает и уходит с небольшой семьей «хороших» людей. В семье есть маленькая девочка, что дает надежду. Мальчик еще может стать новым Адамом, а девочка – новой Евой. Однако все еще достаточно опасно. Вся экосистема мертва, и не ясно, дождутся ли люди ее восстановления. Последний абзац романа отвлекает нас от судьбы мальчика и его новой семьи, и Маккарти заканчивает произведение удивительным по красоте отрывком стихотворения в прозе.

Когда-то в горной речке водилась форель. Было видно, как рыбы стоят в янтарной воде, а течение медленно покачивает их плавники с дрожащими белыми каемками. Рыбины оставляли на руках запах тины. Гладкие, мускулистые, напряженные. На спинах – замысловатые узоры. Карты зарождающегося мира. Карты и запутанные лабиринты. То, что назад не вернуть. И никогда уже не исправить. В глубоких впадинах, где прятались рыбы, все дышало древностью и тайной. А человечество еще только делало свои первые шаги.

Что это значит? Неужели это надгробная песнь миру, который больше никогда не даст побегов жизни, или, может быть, действительно карта «зарождающегося мира»? Жив ли еще мальчик, ушедший вместе с людьми, которые ловят форель? Или его зарезали и съели? Никакая наука не сможет ответить на эти вопросы.

Однако наука может объяснить, почему такие истории обретают над нами власть. Эта книга – о том, как исследователи из разных областей используют новые инструменты и подходы для того, чтобы освоить неизведанные до того просторы Нетландии. Она о том, как истории – от телевизионной рекламы до грез или пародийного представления соревнования по армрестлингу – насыщают нашу жизнь. Она о глубине смысла, заключенного в радостной неразберихе детских фантазий, и о древнем происхождении сторителлинга; о том, как выдумка понемногу формирует то, во что мы верим, как себя ведем и что считаем этичным, – как она меняет всю культуру и историю человечества; о древних загадках удивительных ночных историй, которые мы называем снами; о том, как мозг обрабатывает информацию – обычно безупречно, но порой как будто шутя – и силой упорядочивает хаос нашего существования. Она также и о неопределенном настоящем фантазий, и об их будущем, полном надежд. В общем, она о великой загадке вымысла. Почему люди так зависят от Нетландии? Как мы стали животными, рассказывающими истории?