Глава 23

Лэндер застонал и пошевелился на кровати. Далиа оторвалась от карты Нового Орлеана, развернутой перед ней на столе, и неловко встала. Прихрамывая на затекшую ногу, она подошла к кровати. У Лэндера опять начинался жар. Она положила ладонь на его влажный, горячий лоб. Достав из кармана салфетку, осторожно промокнула выступивший пот. Еще немного постояла возле больного и, лишь убедившись, что дыхание Лэндера выровнялось, вернулась к своему столу.

Каждый раз, когда она подходила к Лэндеру, с Далией происходила удивительная перемена. Сидя за столом, сосредоточенно изучая планировку Нового Орлеана, она изредка поднимала голову, чтобы взглянуть на забывшегося во сне Лэндера. Взгляд ее при этом оставался отстраненным и холодным. Это был взгляд человека, целиком ушедшего в собственные тревожные мысли. Но у кровати Лэндера ее лицо неуловимо менялось. Черты словно разглаживались, глаза теплели, а на губах появлялась легкая улыбка. И то и другое выражение были абсолютно искренними. Далиа была самой доброй и самой добросовестной сиделкой, какую только можно себе представить.

Четыре ночи Далиа провела на раскладушке в палате Центрального госпиталя штата Нью-Джерси. Она не оставляла Лэндера из опасения, что в бреду он может проговориться, упомянуть об операции или назвать чье-нибудь имя. Лэндер действительно иногда что-то бормотал, но все это касалось его прошлой жизни, Вьетнама, каких-то неизвестных Далии людей. И еще Маргарет. Из его слов нельзя было извлечь никакой опасной информации. Как-то раз в течение всей ночи Лэндер настойчиво повторял одну и ту же фразу: «Ты оказался прав, Джергинс. Ты оказался прав, Джергинс». Далию тогда это немного испугало. Она не знала, в каком состоянии находится рассудок Лэндера. Она понимала только одно — в ее распоряжении всего двенадцать дней. Через двенадцать дней они должны нанести удар. Если в ее силах спасти Лэндера, она сделает это. Если нет — Лэндер так или иначе умрет. Один конец ничем не хуже другого.

Далиа понимала спешку Фазиля. Но также хорошо она сознавала опасность подобной спешки. Если Лэндер не сможет лететь, а запасные варианты Фазиля не устроят ее, она уберет Фазиля. Она так решила. Бомба для Далии значила гораздо больше, чем жизнь Фазиля. Она представляла слишком большую ценность, чтобы потерять ее в наспех подготовленной операции. Кроме того, имелась еще одна причина — амбиции Фазиля становились опасными. Далиа никогда не сможет простить ему попытку устраниться, выйти из игры. Этот шаг не являлся результатом срыва, как в случае с японцем, которого она застрелила перед взрывом в аэропорту Лод. Фазиль пытался порвать с ней не из-за страха или нервного перенапряжения, а в надежде захватить лидерство в партизанском движении. И это было гораздо хуже. Гораздо.

— Ну, Майкл, давай. Давай, постарайся, — шептала Далиа про себя, вглядываясь в лицо американца, метавшегося в бреду. — Пожалуйста, постарайся.

Ранним утром первого января агенты ФБР и полиция наводнили все аэропорты в окрестностях Нового Орлеана. Сообщения из Хумы и Тибодо, Снайделла и Хэммонда, Грейтера и Галфпорта поступали непрерывно. Но никто не видел Фазиля или ту женщину.

Корли, Кабаков и Мошевский весь день провели в Лейкфронте и новоорлеанском международном аэропорту. В город они возвращались подавленные и усталые. По радиосвязи передали, что сведения, поступившие со всех таможен страны, а также от Интерпола, неутешительны. Каких-либо следов ливийского пилота не обнаружили.

— Этот ублюдок мог отправиться куда угодно, — мрачно заметил Корли, прибавив газу после выезда на скоростное шоссе.

Кабаков угрюмо молчал, глядя в окно. Мошевский дремал на заднем сиденье. Утомительный день и не менее утомительная прошлая ночь в клубе «Хотси-Тотси» на Бурбон-стрит сделали свое дело. Корли свернул на Пойдрас-стрит по направлению к зданию офиса ФБР. В этот момент из-за соседних домов поднялся в небо вертолет и направился в сторону огромного строящегося крытого стадиона. К вертолету был подвешен массивный куб.

— Поглядите-ка, Дэвид, — воскликнул Корли, резко затормозив. Он наклонился вперед, чтобы взглянуть через ветровое стекло на вертолет. Сзади раздался резкий гудок, и в обогнавшем их автомобиле мелькнуло разъяренное лицо водителя. Корли, не обратив на него внимания, продолжал пристально наблюдать за вертолетом.

У Кабакова при виде вертолета замерло сердце. Хотя он и знал, что время нанесения удара еще не наступило, воображение услужливо нарисовало картину возможной катастрофы.

Вертолетная посадочная площадка находилась у восточной стороны стадиона. Корли припарковал машину в пятидесяти ярдах от нее, рядом со штабелями стройматериалов.

— Возможно, Фазиль ведет здесь наблюдение, тебе не стоит выставлять напоказ свою персону, — сказал Корли Кабакову, — Подождите немного в машине, а я принесу каски. Он быстро ушел в сторону строительной площадки и вскоре вернулся с двумя желтыми пластмассовыми касками и парой защитных очков.

— Возьмите бинокль и поднимайтесь на крышу. — Корли протянул, Мошевскому одну из касок. — Устройтесь рядом с проемом, выходящим на вертолетную площадку и понаблюдайте за окнами зданий напротив и за ближайшей к вам стороной площадки. Постарайтесь не выходить из тени и не попадаться никому на глаза.

Мошевский, кивнув, выскочил из машины и быстро исчез. Работа на вертолетной площадке шла своим чередом. Бригада грузчиков выкатила массивный холодильный агрегат, и вертолет стал мягко снижаться. Кабаков вошел в строительную будку на краю площадки и теперь наблюдал за работой через пыльное окно. Старший из грузчиков, по-видимому бригадир, прикрыв рукой глаза от солнца, следил за вертолетом и что-то говорил в трубку радиотелефона. В этот момент к нему подошел Корли.

— Попросите пилота спуститься вниз. — Корли показал бригадиру свой значок так, чтобы больше никто не мог его видеть. Бригадир удивленно взглянул на Корли:

— В чем дело?

— Вы попросите его спуститься?

Бригадир что-то буркнул в микрофон и отдал приказ грузчикам. На площадке поднялась суета. Грузчики быстро откатили в сторону холодильный агрегат, уже готовый к погрузке, и отбежали в сторону. Бригадир подал знак пилоту, и вертолет, подняв облако пыли, мягко приземлился. Большие лопасти замедлили вращение и опустились. Дверца кабины отъехала в сторону, и пилот резко спрыгнул на землю. На нем была потертая форма военно-морских сил.

— В чем дело, Мэгинти?

Бригадир ткнул в Корли пальцем.

— Вот этот парень хочет поговорить с тобой.

Пилот взглянул на значок агента ФБР. Кабаков из окна подсобки внимательно следил за выражением его лица, но не заметил ничего, кроме искреннего удивления.

— Давайте пройдем в подсобку. Там удобнее разговаривать. Вас, мистер Мэгинти, я прошу тоже пройти с нами. — Корли, не дожидаясь ответа, направился к строительной будке.

— Хорошо, — вслед ему сказал бригадир. — Но учтите, что аренда вертолета обходится компании в пятьсот долларов за час.

В захламленной подсобке Корли достал из кармана фотографию Фазиля.

— Я хочу знать одно — не видел ли кто-нибудь из вас вот этого...

— Почему бы вам для начала не представиться? Это займет не более минуты и будет стоить Мэгинти всего лишь двенадцать монет. — Пилот добродушно рассмеялся.

— Я Сэм Корли, агент ФБР.

— Давид Кабаков.

— Ну, а я — Лэймор Джексон.

Они церемонно пожали друг другу руки.

— Речь идет о национальной безопасности, — начал Корли. В глазах Джексона мелькнуло удивление. — Нам нужно знать, не появлялся ли здесь вот этот человек. — Корли протянул фотографию.

Джексон взял ее в руки и присвистнул:

— Ну да, я видел этого парня. Дня три-четыре назад. Помнишь, Мэгинти, когда крепили стропы к подъемнику. Но кто он?

— Он скрывается, а мы его разыскиваем. Он с вами не говорил?

— Да, мы перекинулись несколькими словами. Он интересовался работой моей машины, задал несколько вопросов и ушел. Да, напоследок он сказал, что как-нибудь заглянет еще раз.

— Вы уверены?

— Ну, конечно. А как вы догадались искать его именно здесь, на нашей стройке?

— У вас есть то, что ему очень нужно. Ваш вертолет.

— Вертолет? Но зачем он ему?

— Этот человек очень опасен и способен на многое. Он не сказал, когда появится еще раз?

— Честно говоря, я почти не обратил на него внимания. Но все-таки, что он натворил? Вы сказали, он скрывается...

— Это опасный маньяк, — вступил в разговор до тех пор молчавший Кабаков. — Его профессия — убивать. На его совести жизни очень многих людей. Сейчас ему нужен вертолет, и его ничто не остановит. Если ему для достижения своей цели понадобится убить кого-нибудь из вас, он сделает это, не моргнув глазом. Нам нужна ваша помощь. Для начала перескажите разговор с ним.

— О, Боже, — прошептал Мэгинти, вытирая выступивший пот.

— Мне это совсем не нравится. — Он открыл дверь и выглянул наружу, будто ожидая, что маньяк уже где-то рядом.

Джексон тряхнул головой, словно желая убедиться, что не спит. Но когда он заговорил, голос его звучал абсолютно спокойно.

— Дело было так. Он стоял у края площадки, когда у меня выдался перерыв и я отправился выпить кофе. Я не обратил на него никакого внимания. Здесь частенько торчат зеваки, наблюдая за нашей работой. Когда я возвращался к вертолету: он подошел ко мне и заговорил. Стал спрашивать обо всяких ничего не значащих вещах. Потом попросил разрешения заглянуть внутрь машины. Я ответил, что он может это сделать через заднюю дверь, ничего при этом не трогая.

— И он заглянул внутрь?

— Да. И, постойте, он вдруг спросил, как мы попадаем из грузового отсека в кабину. Я ответил, что это довольно неудобно, приходится каждый раз откидывать одно из кресел в кабине. Мне этот вопрос показался довольно странным. Обычно люди спрашивают что-нибудь вроде того, какой груз может поднять вертолет или не боюсь ли я, что машина вдруг упадет. Этот парень задал еще два-три вопроса. Потом вдруг сказал, что у него есть брат, который летает на вертолетах, и что он, наверное, тоже захочет взглянуть на нашу машину.

— Он не интересовался, работаете ли вы в выходные?

— Точно. Парень просто достал меня — спросил об этом раза три. Я даже устал отвечать. В конце концов он мне надоел, и я дал ему понять, что мне пора работать. Он поблагодарил меня, пожал руку и ушел.

— Он спросил, как вас зовут?

— Да.

— А откуда вы, не интересовался?

— Да, и это тоже! Я еще подумал, какое ему дело до того, где я живу.

Джексон отвечал абсолютно спокойно. Он производил впечатление человека с очень крепкими нервами, упорного и решительного. Кабакову он начинал нравиться.

— Вы служили в морской авиации? — спросил Кабаков.

— Точно.

— Вьетнам?

— Тридцать восемь боевых вылетов. Затем меня слегка подстрелили, и я оказался в отставке раньше, чем истек срок моей службы.

— Джексон, нам очень нужна ваша помощь.

— Моя помощь? Вы хотите, чтобы я помог поймать этого парня?

— Да, — ответил Кабаков. — Вы нам уже очень помогли, а если бы присмотрели за ним в следующий раз, когда он появится не один, а со своим «братом», то оказали бы неоценимую услугу. Скорее всего, они пробудут здесь достаточно долго, высматривая и вынюхивая все вокруг. Он чрезвычайно подозрителен. Ни в коем случае нельзя его спугнуть. Поэтому мы не хотим оставлять здесь своих людей и рассчитываем на вашу помощь.

— Так. Что ж, в таком случае я тоже вас кое о чем попрошу. — Джексон помолчал, потом вдруг на его лице отразилась новая мысль. — Разрешите-ка, я взгляну на ваши удостоверения, господа. — Он выжидающе посмотрел на Кабакова, но удостоверение ему протянул Корли. Пилот взял его и поднял телефонную трубку.

— Мой номер...

— Я уже знаю ваш номер, мистер Корли.

— Можете спросить...

— Я спрошу дежурного офицера, — улыбнулся Джексон, набирая номер.

В новоорлеанском отделе ФБР подтвердили личность Корли.

— Итак, — удовлетворенно продолжил Джексон, опустив трубку, — вы хотите знать, не спрашивал ли этот псих, где я живу. С этим и связана моя просьба. Да, он спрашивал. И теперь ему известно местонахождение моей семьи. Если этот парень таков, каким вы его расписали, то мои жена и дети могут оказаться у него в заложниках. И тогда я сделаю все, что он потребует. Вы должны меня понять.

— Согласен, мы не исключаем подобного развития событий. Но самому вам не следует предпринимать каких-либо шагов, чтобы обезопасить семью, Джексон. Незачем раскрывать себя.

— Почему вы уверены, что после его следующего визита здесь все не взлетит к черту?

— Ему необходим вертолет. В следующий раз он явится не один, а приведет с собой пилота, которому нужно взглянуть на машину. Нам многое известно, Джексон. В том числе и день, когда террористы намереваются нанести удар.

— О'кей. Я помогу вам. Но только при условии, что вы все-таки обеспечите безопасность моей семьи. Через десять минут я позвоню своей жене в Орландо, и хотел бы услышать от нее, что перед нашим новеньким домом стоит машина с четверкой самых отчаянных молодцов, каких она когда-либо видела.

— Нет ничего проще, — снимая телефонную трубку, ответил Корли.

Круглосуточное наблюдение за вертолетной площадкой продолжалось уже несколько дней. Корли, Кабаков и Мошевский, сменяя друг друга, дежурили в дневные часы. Ночью охрану вертолета вели три агента ФБР. Фазиль не появлялся.

Джексон выглядел бодрым и полным энтузиазма. Он лишь жаловался на агентов, постоянно сопровождавших его всюду после работы. Раз Кабаков повстречал его в баре. Действительно, рядом с веселым Джексоном кисло потягивали кока-колу два угрюмых субъекта в одинаковых серых костюмах. Контраст развеселил Кабакова, а пилот нравился ему все больше. Джексона помотало по свету, и он многое повидал. На него можно было положиться. Иное дело — Мэгинти. Кабаков предпочел бы удалить его на время. Но исчезновение бригадира вызвало бы подозрение. Он постоянно нервничал и часто срывался без видимых причин.

Утром четвертого января работу отложили из-за проливного дождя. Джексон отправился в подсобку пережидать ливень и пить кофе. Войдя внутрь, он шумно, по-собачьи отряхнулся и с изумлением взглянул на Мошевского.

— Что это за штуку вы приволокли?

Мошевский по совету Кабакова обзавелся последней моделью израильской автоматической винтовки. Выглядела она действительно внушительно. Мошевский еще не привык к новой игрушке и не прочь был похвастать приобретением. Отсоединив магазин, он дал винтовку Джексону. Тот с видом человека, привычного к боевому оружию, принялся разглядывать ее. Мошевскому пришлась особенно по душе одна небольшая деталь — вделанная в приклад открывалка для бутылок.

— Во Вьетнаме мы обычно брали с собой на вылеты АК-47, — разглядывая винтовку, сказал Джексон. — Нам иногда удавалось заполучить их в качестве трофеев. Автомат нравился мне гораздо больше, чем М-16.

В этот момент вошел Мэгинти. Увидев оружие, он резко отпрянул. Кабаков подумал, что надо бы сказать Мошевскому, чтобы не держал игрушки на виду — незачем лишний раз пугать бригадира.

— Честно говоря, — продолжал Джексон, мельком взглянув на своего шефа, — эти штуковины мне совсем не по нутру.

Так же, как и парни, которые любят ими баловаться. Вас я не имею в виду, ведь это ваша работа...

В этот момент Джексона прервал радиопередатчик Корли:

— Я — седьмой. Примите сообщение.

— Слушаю, седьмой.

— Из Нью-Йорка сообщают, что объект Мейфлай прошел таможенный досмотр в аэропорту имени Кеннеди в девять сорок по восточно-американскому времени. На его имя заказан билет на рейс семьсот четыре авиакомпании «Дельта» до Нового Орлеана. Рейс прибывает в двенадцать тридцать по среднеамериканскому времени. — Корли напряженно слушал. «Мейфлай» было условное имя Абдула Авада.

— Вас понял, седьмой. Конец связи. — Корли широко улыбнулся. — Черт побери, Дэвид, он приезжает! И должен вывести нас на Фазиля, а значит, и на ту чертову девку с пластиковой бомбой.

Кабаков облегченно вздохнул. Наконец-то. Это было первое прямое свидетельство того, что они на верном пути, что целью террористов является именно розыгрыш Суперкубка в Новом Орлеане.

— Теперь есть надежда, что мы доберемся до их бомбы прежде чем они успеют пустить ее в дело.

— Итак, сегодня решающий день? Я правильно понимаю? — В голосе Джексона не слышалось и следа тревоги. Он был абсолютно спокоен.

— Пока сказать трудно, — ответил ему Кабаков. — Может быть сегодня, а может и завтра. Второе вероятнее. Завтра воскресенье. Наш друг собирался взглянуть на вашу работу именно в воскресенье. Вы помните?

Спустя три часа с небольшим Абдул Авад сошел с трапа самолета авиакомпании «Дельта» в международном аэропорту Нового Орлеана. В руках он нес кейс. За ним в толпе пассажиров следовал крупный мужчина средних лет в неброском сером костюме. Корли стоял в конце коридора и внимательно оглядывал входящих пассажиров рейса 704. На мгновение его глаза встретились с глазами человека в сером. Легким кивком головы тот указал на идущего впереди Авада и тут же отвел взгляд.

Корли небрежной походкой последовал за пассажирами в сторону вестибюля. Он смотрел не на Авада, а внимательно оглядывал толпу встречающих. Корли искал среди них Фазиля или таинственную женщину. Но Авад, не глядя по сторонам, быстро шел вперед. Непохоже было, что он кого-то ищет. Спустившись по эскалатору и выйдя на улицу, Авад остановился на стоянке такси.

Корли, обогнав его, нырнул в свою машину, стоявшую неподалеку от стоянки. В машине с развернутой газетой сидел Кабаков. Они решили, что ему лучше не высовываться. Авад ведь мог видеть его на каком-нибудь брифинге.

— Это Ховард. Вон тот, здоровый, — ответил на его вопросительный взгляд Корли. — Ховард останется с ним рядом и даст знать ребятам в машинах, когда араб возьмет такси.

Авад, пропустив несколько машин, сел в такси. Ховард, следовавший за ним чуть в стороне, остановился и, достав носовой платок, высморкался.

Слежка проходила вполне гладко. Для сопровождения Авада задействовали три легковых автомобиля и пикап. Каждая машина ехала за такси не более нескольких минут подряд, затем ее сменяла другая. Когда стало ясно, что ливиец направляется к отелю «Мэрриот», один из автомобилей преследования обогнал его машину и устремился к боковому входу отеля. Агент оказался у регистрационной стойки раньше Авада. Подождав, пока тот зарегистрируется, агент направился к эскалатору.

— Шесть-одиннадцать, — тихо произнес он, проходя мимо человека, расположившегося в кресле под пальмой. Тот неторопливо встал и прогулочным шагом двинулся к лифту.

Когда лифт остановился на шестом этаже, Авад стоял у своего номера в ожидании, пока коридорный отопрет дверь.

Уже через полчаса в соседнем номере был оборудован пункт наблюдения. Аваду никто пока не звонил, и из своего номера он не выходил. В восемь часов вечера он позвонил в ресторан и заказал обед в номер. Агент, принесший поднос, получил двадцатипятицентовик на чай. Через несколько минут в соседнем номере с монеты сняли отпечатки пальцев. Наблюдение за Авадом шло своим чередом, но никаких событий пока не происходило.

Воскресное утро пятого января выдалось пасмурным и холодным. Корли, Мошевский и Кабаков провели ночь в строительной подсобке у вертолетной площадки. Кабакову не хотелось покидать отель, пока Авад находился там, но здравый смысл подсказывал, что его место здесь. Сквозь тонкие стенки будки доносился шум вертолетного винта и крики рабочих. Кабаков, получив от Мошевского чашку крепкого кофе, подошел к окну, стараясь оставаться в тени. Опасаясь попасться на глаза Фазилю, он не мог участвовать в активном наблюдении. Но для беспокойства не было причин — новоорлеанский отдел ФБР организовал слежку на высшем уровне. Кабаков хорошо понимал, что террористы обязательно придут взглянуть на вертолет прежде, чем займутся транспортировкой бомбы.

Строительная площадка представляла наибольшую опасность. В лабиринтах из мусора, бетонных конструкций, механизмов и всего того, что обычно в избытке скапливается на любой стройке, очень легко спрятаться и крайне сложно преследовать. Рабочие, непрерывно снующие в этой строительной неразберихе, представляли прекрасный объект для сбора информации. Хорошо, что хотя бы Мэгинти нет, подумал Кабаков. За шесть дней наблюдения Мэгинти дважды сказался больным и дважды опоздал на полдня. Он очень нервничал, а это было опасно. Мэгинти мог спугнуть осторожного Фазиля.

Допив кофе. Кабаков вернулся к своему месту у стола. Внезапно сонную тишину подсобки нарушило бормотание радиопередатчика. Корли щелкнул переключателем приема-передачи.

— Первый, на связи четвертый. — С шестого этажа отеля «Мэрриот» вызывали старшего агента ФБР, возглавляющего слежку.

— Первый слушает.

— Мейфлай вышел из номера и направляется к лифтам.

— Вас понял, четвертый. Пятый, продолжите наблюдение.

— Первый, я — пятый. Объект пересекает холл. — Голос по радио был невнятным, словно агент говорил сквозь вату.

Кабаков напряженно смотрел на радиоприемник, — он чувствовал — события начались. Если Авад направится в любое другое место Нового Орлеана, то можно будет присоединиться к преследованию. Из динамика донесся слабый шорох вращающихся дверей, затем уличный шум.

— Первый, я — пятый. Объект движется в западном направлении, — долгая пауза, — первый, он входит в Бенвилль-Холл.

— Третий, расположитесь у западного выхода.

— Вас понял.

Наблюдение за Бенвилль-Холлом продолжалось довольно долго. Прошел час, Авад не появлялся. Кабаков терпеливо ждал очередных новостей. Он припомнил все комнаты, в которых ему довелось провести томительные часы в подобном ожидании. Часы, после которых обычно наваливается свинцовая усталость и теряется чувство времени. Он взглянул на осточертевший строительный пейзаж за окном. Корли гипнотизировал взглядом свой радиоприемник. Мошевский увлеченно ковырялся в ухе, периодически извлекая палец и с большим интересом изучая содержимое ушной раковины. Время, казалось, остановилось. Тишину прервало сообщение из Бенвилль-Холла:

— Первый, я — пятый. Объект выходит. С ним Роуш, — Кабаков с шумом втянул в себя воздух. — Роушем они называли Мухаммеда Фазиля. Пятый продолжал: — И берут такси. Номер сорок четыре — пятьдесят восемь. Штат Луизиана. Лицензия сорок семь — восемь. Передаю объект двенадцатому.

В этот момент ворвался еще один голос:

— Я — двенадцатый. Такси движется на запад, в направлении Мэгэзин-стрит.

— Вас понял, двенадцатый. — Кабаков встал, и, разминая затекшие ноги, подошел к окну. Бригада грузчиков накидывала стропы на очередной груз. Мэгинти нигде не было видно.

— Первый, я — двенадцатый. Такси поворачивает на север, на Пойдрас-стрит. Седьмой, похоже, они направляются к вам.

— Я — седьмой, вас понял.

Кабаков и Мошевский вышли наружу. Корли остался внутри подсобки. Кабаков забрался в кузов крытого брезентом грузовика, а Мошевский устроился в передвижном туалете, в двери которого имелась небольшая щель.

— Седьмой, седьмой, я — двенадцатый. Объект по-прежнему движется в вашем направлении.

Корли подождал, пока Джексон закончит совершать маневры над крышей стадиона и направится иа посадку, затем, переключившись на частоту передатчика вертолета, сказал:

— Наши друзья прибывают. Устрой перерыв минут через пять.

— Понял, — спокойно ответил Джексон.

Корли переключился на прежнюю частоту:

— Седьмой, вы слышите меня? Седьмой, ответьте.

— Я седьмой, слушаю вас.

— Они уже рядом со стадионом, на противоположной от вас стороне улицы. Оба выходят из такси.

— Вас понял, двенадцатый. Принимаю наблюдение.

Кабаков раньше никогда не встречался с Фазилем, хотя друг о друге они знали немало, и сейчас он напряженно всматривался в его лицо через дырку в брезентовом пологе. Он смотрел и смотрел на это лицо, словно Фазиль представлял собой какую-то экзотическую форму жизни. Мюнхенское чудовище. Шесть тысяч миль в погоне за этим человеком, сотни часов без сна и отдыха. И вот сейчас они могут встретиться.

Футляр от фотокамеры, подумал Кабаков, вот, где ты держишь оружие. Сукин ты сын, я должен был взять тебя еще в Бейруте.

Фазиль и Авад подошли к вертолетной площадке и теперь стояли у ящиков с оборудованием, наблюдая за посадкой вертолета. Ближе всех к ним находился Мошевский, но видеть их он не мог. Авад что-то сказал, Фазиль молча кивнул. Авад вдруг подошел к укрытию Мошевского и дернул дверь. Дверь не открылась, и Авад вошел в соседнюю кабинку. Спустя несколько минут он вернулся к Фазилю, остававшемуся это время на месте. Кабаков перевел дух.

Вертолет приземлился, и оба араба, пригнув головы, отвернулись от летящей пыли. Джексон выпрыгнул из машины и, словно не замечая их, направился к автомату с газированной водой. Кабаков удовлетворенно отметил, что движения его неспешны и естественны. Пилот набрал в стакан воды, отпил глоток, повернулся лицом к вертолету и, словно только что заметив Фазиля, сделал небрежный приветственный жест. «Пока все хорошо», — подумал Кабаков. Фазиль и Авад подошли к Джексону. Фазиль широко улыбнулся и что-то заговорил, похоже, представляя Авада. Джексон с улыбкой пожал тому руку. Втроем они направились к вертолету, оживленно беседуя. Авад усиленно жестикулировал. Подойдя к вертолету, он заглянул внутрь через дверь в фюзеляже. Что-то спросил. Джексон, словно будучи в некотором сомнении и проверяя, нет ли поблизости начальства, неуверенно оглянулся. Затем коротко кивнул. Авад быстро забрался в кабину.

Кабаков не опасался, что Авад попытается взлететь. Он знал — Джексон вынул предохранитель от зажигания. Пилот забрался в кабину вслед за Авадом. Фазиль остался один, быстрым взглядом он окинул вертолетную площадку. Не заметив ничего подозрительного, Фазиль отошел в сторону. Прошло несколько минут. Джексон и Авад спрыгнули на землю. Пилот показал на часы и отрицательно покачал головой.

Пока все в порядке, снова подумал Кабаков, в свою очередь бросая взгляд на часы. Как и ожидалось, Авад попросил Джексона взять его с собой в очередной недолгий полет. Тот должен был ответить, что сейчас это невозможно. Нарушение техники безопасности в рабочее время может ему дорого обойтись. Но он согласен взять Авада в качестве пассажира как-нибудь утром, когда на стройке никого не будет. Авад и Джексон, прощаясь, пожали друг другу руки. В этот момент из-за угла массивной бетонной конструкции, готовой к погрузке, появился Мэгинти с корзинкой для ленча в руках. Он шел, не глядя по сторонам, и находился уже в центре площадки, когда заметил Фазиля. Мэгинти замер, словно завороженный. Убирайся, сукин сын. Разворачивайся и уходи, взмолился про себя Кабаков. Мэгинти побледнел так, что это стало заметно даже Кабакову в его укрытии. Он беззвучно открывал и закрывал рот. Теперь уже и Фазиль пристально смотрел на него. В этот момент Джексон, посмеиваясь, двинулся навстречу Мэгинти. Джексон, сделай что-нибудь. Убери этого придурка с глаз долой. Кабаков до крови прикусил нижнюю губу.

Джексон заговорил, немного повысив голос. Теперь Мошевский в своем укрытии мог отчетливо разобрать его слова.

— Извините, парни, — говорил пилот, улыбаясь арабам. — Это Мэгинти. Не обращайте на него внимания. Он не просыхает уже третий день. Отлеживался бы себе дома, нет принесла его нелегкая на мою голову. Ну и видок у тебя, приятель. — С этими словами Джексон развернул Мэгинти и повел его к подсобке. — Пошли, пошли, приятель, нечего тебе здесь торчать. Отправляйся-ка ты лучше домой, пока никто не заметил, что ты опять набрался. — Джексон сделал паузу.

В этот момент Мэгинти негромко, но совершенно отчетливо произнес:

— Джексон, где полиция?

В тот же миг Фазиль что-то резко крикнул Аваду и бросился к краю площадки, на ходу выхватив из футляра фотокамеры массивный автоматический пистолет. Из радиоприемника раздался отчаянный крик Корли:

— Задержите их! Задержите, черт побери!

Кабаков резко откинул брезентовый полог:

— Стой, Фазиль!

Фазиль, не останавливаясь, выстрелил в него. Пуля пробила в деревянной обшивке кузова дыру размером в кулак. Разрывными стреляет, скотина, подумал Кабаков, спрыгивая на землю. Фазиль несся со всех ног, лавируя между нагромождениями стройматериалов и мусора. Кабаков, не отставая, бежал следом. Между ними сохранялось расстояние ярдов в двадцать.

Авад последовал было за Фазилем, но Мошевский, выскочив, схватил его и, не дав опомниться, сбил сильным ударом. Не обращая больше на него внимания, Мошевский устремился вслед за Кабаковым и Фазилем. Авад попытался встать, но его уже крепко держали Джексон и Корли.

Фазиль мчался по направлению к зданию стадиона. Он на бегу дважды выстрелил в Кабакова. Во второй раз Кабаков почувствовал, как пуля просвистела у самой щеки. Фазиль быстро пересек открытое пространство перед стеной стадиона и теперь бежал к темнеющему проему служебного входа. Кабаков успел дать очередь из автомата, подняв фонтан из мелких камней и бетонных осколков. Фазиль, оглянувшись в последний раз, нырнул внутрь здания. С противоположного конца стены донесся окрик, и тут же прозвучал выстрел. Кабаков на бегу повернул голову — несколько фэбээровцев, пристально всматриваясь в зияющие провалы незастекленных оконных проемов, передвигались вдоль стены. Кабаков мысленно послал их к черту. Только бы взять Фазиля живым.

Внутри стадиона было темно. Пригнувшись за нагромождением оконных рам у самого входа, Кабаков огляделся. Глаза не сразу привыкли к темноте. Освещалась лишь самая верхняя часть стадиона. Рабочие под куполом прекратили работу и, свесив головы, смотрели вниз. Три выстрела оглушительным эхом заметались под высокими сводами. Им ответил более глухой звук мощного оружия Фазиля. Кабаков напряженно вглядывался в темноту, пытаясь понять, откуда прозвучал выстрел. Возле массивного сооружения, по виду напоминающего небольшой электрический генератор, он разглядел две фигуры. По всей видимости, это были агенты ФБР. Ярдах в тридцати от них и примерно на таком же расстоянии от укрытия Кабакова темнела груда мешков высотой в человеческий рост. Один из фэбээровцев выстрелил, подняв столбик пыли над мешками.

Пригнувшись, Кабаков стремительно перебежал открытое пространство, отделявшее его от генератора. В этот момент что-то мелькнуло за импровизированным бруствером. Кабаков упал на бетонный пол и покатился одновременно с выстрелом. Вскочив на ноги, он одним прыжком достиг укрытия.

— Он ранен?

— Думаю, что нет, — ответил агент, перезаряжая пистолет.

Фазиль занял очень удобную позицию. Мешки с песком, за которыми он укрылся, представляли идеальную защиту. Сзади, за спиной имелась неглубокая ниша в бетонной стене, что позволяло не опасаться выстрелов с флангов. Но деваться арабу было некуда, он оказался в ловушке. Задача состояла в том, чтобы взять его живым. Только он мог сказать, где находится бомба. Но задача была не из простых — взять этого террориста живьем — все равно, что голыми руками поймать гремучую змею.

Со стороны входа появилась фигура Мошевского. Фазиль выстрелил, пуля попав в генератор, пробила трубу водяного охлаждения. В наступившем после выстрела затишье негромко капала вода. Мошевский махнул рукой, и Кабаков выпустил длинную очередь поверх укрытия араба, чтобы прикрыть товарища. Через мгновение тот уже стоял рядом и шепотом докладывал:

— Сейчас Корли принесет дымовые шашки и баллоны со слезоточивым газом. Мы прикрываем.

В этот момент из-за баррикады раздался голос Фазиля, в котором слышалось веселье обреченного:

— Эй, вы что там, заснули? Что-то ты медлишь, майор Кабаков. Пора бы тебе уже меня взять. Ну, хватит тянуть! У меня тут кое-что припасено специально для тебя. Надеюсь, тебе понравится!

Кабаков осторожно высунул голову из-за укрытия, изучая обстановку. Действовать необходимо очень быстро. Он не рассчитывал на эффективность газовой атаки, понимая, что Фазиль скорее покончит с собой, чем сдастся. Полагаться можно только на внезапность и быстроту атаки.

Рядом с укрытием Фазиля на бетонной стене висел большой огнетушитель. Кабаков лихорадочно соображал. Фазиль должен находиться очень близко от огнетушителя. Решено. Никакой уверенности в успехе сложившегося плана, конечно, не было, но и другого пути Кабаков не видел. Дальнейшее промедление — только на руку арабу. Он наклонился к Мошевскому и шепотом объяснил ему свой план. Мошевский попытался возразить, но Кабаков, не слушая его, уже занял стартовую позицию для рывка.

Мошевский встал сзади и по команде Кабакова открыл непрерывный огонь из своего новенького автомата. Кабаков, пригибаясь под градом пуль, рванулся вперед и упал рядом с бруствером. Теперь его от Фазиля отделяла лишь стена из мешков с песком. Кабаков осторожно приподнял голову и взглянул на огнетушитель. Отлично: тот был направлен как раз в сторону укрывшегося Фазиля. Непрерывный огонь не позволял Фазилю выглянуть и оценить обстановку. Скорчившись за мешками, он не мог увидеть Кабакова. Кабаков резко взмахнул рукой, и автоматная очередь прошила огнетушитель. Струи пены брызнули во все стороны. Кабаков одним рывком перемахнул через мешки и, не дав опомниться Фазилю, навалился на него всем телом. Вокруг все покрывали хлопья пены. Лицо Фазиля было заляпано этой дрянью, он вслепую палил из своего мощного пистолета во все стороны. Кабаков, подмяв араба под себя, выворачивал его руку с оружием. Ребром свободной руки, он, изловчившись, ударил по шее. Фазиль обмяк, но почти сразу же попытался подняться. Кабаков резким ударом локтя в солнечное сплетение свалил его на скользкий от пены пол. Рядом уже стоял Мошевский. Защелкнув на руках Фазиля наручники, он приподнял ему голову и вытащил язык на случай, если Фазилю придет в голову покончить с собой. Змея была схвачена.

Корли ворвался с баллонами слезоточивого газа, когда из-за мешков с песком раздался вопль, полный отчаяния и бессильной злобы. Отбросив в сторону уже бесполезные баллоны, Корли кинулся к баррикаде. Неподалеку от нее в полной растерянности стояли фэбээровцы. Мошевский, повернувшись к ним, угрожал автоматом. Кабаков сидел верхом на поверженном арабе, заломив ему руку. Лицо Кабакова, искаженное яростью, вплотную приблизилось к лицу Фазиля:

— Где бомба? Отвечай, паскуда, где она?! — Кабаков гнул поврежденную в схватке руку врага, ломая кость. Корли показалось, что он слышит скрежет. — Где бомба, Фазиль?

Корли вынул пистолет, обошел неподвижного Мошевского и ткнул дулом в затылок Кабакова:

— Немедленно прекрати, Дэвид. Прекрати, черт бы тебя побрал! — Голос его сорвался на крик. Корли услышал сзади шаги Мошевского и напрягся. Ему все это очень не нравилось. Мошевский должен соблюдать договоренность, а не угрожать оружием. Кабаков не в себе, совсем рехнулся — он изуродует этого ублюдка. Корли лихорадочно соображал, как остановить Дэвида, спиной чувствуя автомат Мошевского. В этот момент Кабаков обернулся и тихо заговорил:

— Не стреляй в него. — Он взглянул на молчащего Корли. — Пойми, это единственная возможность узнать хоть что-нибудь. Если он не скажет сейчас, потом мы вряд ли добьемся от него хоть слова. У нас нет против него серьезных обвинений. Тоща все впустую.

— Отпусти его, Дэвид. — Корли выдержал бешеный взгляд.

— Хорошо, он твой. — Фазиль кулем обмяк на бетонном полу.

Почувствовав резкий приступ тошноты, Кабаков привалился к шершавой стене. Его шатало от напряжения и усталости. Липкая пена разъедала глаза. Он взял Фазиля, но теперь это не имело никакого значения. Его передадут в ФБР, начнутся бесконечные допросы, которые ни к чему не приведут. Фазиль будет молчать. Даже сколько-нибудь серьезного обвинения ему не предъявишь, разве что незаконный въезд в страну. Кабаков опустился на пол и прикрыл глаза.

Корли отошел в сторону, для того чтобы передать сообщение:

— Я — седьмой. Нам требуется подмога, подгоните машину к восточному входу стадиона. — Он взглянул на Фазиля. Глаза у того были закрыты. Он тихо стонал, то ли от боли в сломанной руке, то ли от ненависти и бессильной злобы.

— Вы арестованы, Фазиль. Вы имеете право не отвечать на вопросы. — На сердце у Корли было тяжело.

Как и предполагал Кабаков, Фазилю предъявили обвинение в незаконном въезде на территорию Соединенных Штатов и в нарушении таможенных правил. Авада также задержали под предлогом незаконного въезда. Консульство Объединенной Арабской Республики нашло Фазилю адвоката. На допросах арестованные отмалчивались. Корли допрашивал Фазиля сразу же после ареста в течение нескольких часов. В ответ тот лишь молчал и насмешливо улыбался разбитыми губами. Адвокат, нанятый консульством, отказался от ведения дела сразу, как только понял, о чем идет речь. Его заменил официально назначенный защитник. Фазиль ни на того, ни на другого не обращал ни малейшего внимания. Он сохранял удивительное хладнокровие и выдержку.

Через день после захвата арабов Корли встретился с Кабаковым. Коротко взглянув на Кабакова и поздоровавшись, Корли вытряхнул на стол содержимое большого конверта.

— Здесь все, что было в тот день при Фазиле.

Кабаков хмуро глянул в ответ и принялся разбирать вещи. Бумажник, конверт с 2500 долларами наличными, билет до Мехико с непроставленной датой, фальшивые документы, паспорт, ключи от комнаты в общежитии Ассоциации молодых христиан, ключи от номера в Бенвилль-Холле и еще два ключа в связке друг с другом. Он вопросительно посмотрел на Корли.

— В его комнате пусто, — рассказывал тем временем американец, — так, кое-что из одежды и все. У Авада мы тоже ничего не нашли. Пытаемся выяснить происхождение оружия, но думаю, он привез его с собой. Честно говоря, я с подобными системами не сталкивался. Дыра в «Летиции», похоже, оставлена пушкой такого же типа.

— Фазиль молчит?

— Да. — И Корли, и Кабаков избегали упоминать об инциденте в здании стадиона, но оба вспомнили именно о тех минутах.

— Вы пытались угрожать ему немедленной высылкой в Израиль, где он должен предстать перед судом но мюнхенскому делу?

— Да, конечно. Все впустую.

— Думаете воспользоваться пентоталом натрия и галлюциногенами?

— Нет, Дэвид. Я не пойду на это. Я не разрешил пускать вас к Фазилю, поскольку прекрасно понимаю, что может храниться в сумочке очаровательной доктора Боумен.

— Вы не правы, Корли. Рэйчел на это не пойдет.

— Даже, если ее попросите вы?

Кабаков не ответил. Напряженное молчание нарушил Корли:

— Тут два ключа от навесных замков. Ни у Фазиля, ни у Авада не нашли координат помещения, к которому они подошли бы. Мне кажется, они-то и запирают то, что нас интересует. Бомба должна иметь приличные размеры, ее нужно где-то хранить. Возможно, она даже состоит из двух частей, соединенных вместе, и, скорее всего, находится в грузовике, трейлере или в чем-то подобном. А это означает, что где-то у них имеется гараж. Запертый гараж. — При этих словах Кабаков хотел было что-то сказать, но передумал и жестом попросил Корли продолжать.

— Мы изготовили пятьсот дубликатов этих ключей. Разошлем своих людей по всему городу. Пусть пробуют открыть каждый навесной замок, который попадется на глаза. Каждый полицейский будет предупрежден — если ключи подойдут, то следует немедленно вызвать нас, не пытаясь открыть дверь. — Корли на мгновение остановился. — Я знаю, что вас беспокоит, Дэвид. К каждому навесному замку обычно полагается запасной ключ. Верно?

— Да, — задумчиво ответил Кабаков, — у кого-то есть еще один набор ключей. И мы должны найти владельца.