Глава 49

Очередные хлопоты я в этот раз получил от Степана.

Вот уж от кого не ожидал забот, так это от него.

Как-то незаметно и понемногу, но Степаша стал у меня состоятельным человеком. Как-никак, а прилично мы с ним награ… э-э, экспроприировали разных ценностей у всяких нехороших людей. И удумалось же ему озадачить меня проблемами в самый неподходящий момент. Хотя, когда он ещё будет, этот подходящий момент. Уж точно не в ближайшие месяцы, а у степановской команды вовсю ручонки чешутся.

Затеяли они строительство радиоцеха и заодно начали поиск места для монтажа одной хитрой установки. Чего-то они там напридумывали, разных книг и схем притащили не один шкаф, троих специалистов сманили из столичной лаборатории и теперь им всем попросту не хватает помещений.

Казалось бы, при чём тут я. Деньги Степан свои решил тратить, людей у меня от работы для своих дел не отвлекает, на строительство я ему разрешение дал. Так нет же. Горка ему понадобилась. Этакая горушечка приметная, около которой я не так давно прудик Кометой вырыл. И всё бы ничего, но по плану у меня там церковь должна начать по весне начать строиться. Про неё уже все потенциальные прихожане знают, и даже строить её сами собираются.

Попытался я до Стёпы достучаться, объясняя ему резоны, архитектурный план и чувства верующих. Но куда там. Оказывается, что им радарную установку нужно скоро будет испытывать, а лучше той горушки в окрестностях посёлка ничего нет. И что прикажете делать? Вращающийся купол для радара на церкви ставить? Так у меня быстро попы облысеют от излучения.

Хотя нет, похоже я сам раньше облезу. У меня вот-вот вызванная Шабалиным команда прибудет, чтобы бункер вскрывать. С рыбой надо разобраться. А ещё у меня на носу свадьба, которая надвигается неотвратимо, как поезд в тоннеле.

— Степан, да ты пойми, священники нам три воза жутких кар небесных наобещают, если мы их с местом под церковь обломаем, да и с верующими что прикажешь делать? — буквально возопил я, пытаясь найти выход.

— А не будет около посёлка радара, так и прилетит тебе когда-нибудь подарок с неба, ничем не хуже тех, что мы посылали. И отчего-то я в такую небесную кару верю больше, чем в любую другую, — парировал Степан в ответ.

Ну, прав он. Знаю, что прав. Где-то глубоко в душе я уже проникся возможностями авиации. Примерил на себя ситуацию, и признал, что если застанет меня спящим такой самолётик, как у нас в ангаре стоит, то и противопоставить ему особо нечего будет. Может повезти, и его патруль пилотов в МБК встретит, но тут лотерея начинается. Скорость у самолёта намного больше, потолок выше, а пилотов ещё никто не учил, как с самолётами воевать. К примеру, с теми же штурмовиками или пикирующими бомбардировщиками.

Короче, так я ничего с радаром и не решил. Пообещал Степану, что придумаю что-нибудь на свежую голову и пошёл рыбой заниматься.

Если ваша невеста начнёт с вами разговор про скромненькую свадьбу в узком семейном кругу, то никогда не будьте так наивны, как я.

Узкий круг — это оказывается очень условное название, и почти наверняка вы с невестой говорите о разных цифрах. Кстати, сразу предупреждаю, если вдруг у вас случится две невесты, то "узкий круг" не станет вдвое уже.

Мне же надо как-то срочно переправить в столицу шесть бочонков разной икры и тридцать пять пудов свежей стерляди и осетров. Именно столько не хватает для полного счастья главному дворецкому Зимнего дворца, в правой части которого мне предстоит справлять свадьбу. Дернул же меня чёрт познакомиться с ним, и поинтересоваться, не нужно ли чем стол дополнить. Тут же выяснилось, что приличной свежей рыбы в столице нет, а икры нынче заготовлено мало, и стол может показаться гостям скудным. Остальное по мелочам. Их, этих мелочей, набралось ещё на сто пятьдесят тысяч рублей. В основном такую уйму денег потратят на дорогие вина, коньяк особых сортов, изысканные десерты и фрукты, чтобы дополнить и разнообразить основное меню.

Вот тут-то мне и захотелось поточнее узнать количество предполагаемых гостей. Интересно стало, что это за "узкий круг" такой, если в него столько всяких вкусностей влезает.

Оказалось, гостей предполагается немного. Всего-то ничего. Жалких человек шестьсот — шестьсот пятьдесят.

Может, для дворецкого это действительно немного, а вот мне столько счастья даром не надо. Впрочем, о "даром", речь уже не идёт. Заплатил я за "мелочи", а куда ж деваться начинающему князю.

С рыбой я сам опростоволосился. Мне её Липатов прислал из Камышина, после моего панического звонка, а то, что я не сообразил сразу, что это продукт нежный и пахучий и везти его надо прямо столицу, так в том я сам себе злобный Буратино.

Короче, дирижаблем её не отправишь, если не хочешь потом сам после полётов всю жизнь пахнуть, как рыба, а грузовиком не получится. Холодно нынче, а во дворце мороженая рыба не встретит должного понимания.

Правда, если применить магию… Угу, были уже и такие мысли.

Впрочем, я и без магии справился. Погрузили всё в автобус, установили в салоне пару градусников для контроля температуры, да и поехал рыба в столицу зайцем. То есть, без билетов, но согласно имеющимся местам.

Салон баронессы Мейендорф, или "тети Веры", как ее называют за глаза, в столице далеко не из последних, а если по приятности, да по новым людям и новостям судить, так и вовсе одним из первых будет. Под новыми людьми баронесса подразумевает, как правило тех, кто находится на пике славы, и с кем интересно будет увидеться её гостям.

Итальянский тенор, путешественник, герой войны, модная поэтесса — кого только не бывало в этих стенах. Оттого и ценят завсегдатаи "тётю Веру", что у неё всегда найдётся, чем удивить гостей. А там, смотришь, и самим можно оказаться в центре внимания, пересказывая где-то в ином месте последние новости и впечатления от личной встречи с какой-нибудь знаменитостью.

— Ваше сиятельство, а правду говорят, что вы нынешним летом собрались в регате участвовать? — спросила у Антона Рюмина худенькая девица, старательно выкатив глаза, чтобы они казались ещё больше, чем есть.

Дашенька Самойлова, как её обычно называли все гости баронессы, была воспитанницей княгини Растопчиной. Сама старуха уже давно в свет не выезжала, но регулярно отправляла девушку к знакомым, чтобы постоянно быть в курсе новостей. Вера Илларионовна не сразу оценила Дашеньку. В меру красивая, улыбчивая и умеющая разговорить любого собеседника, девушка казалось отдыхала у неё в салоне от угрюмой атмосферы, царившей в доме наставницы. Растопчина и так-то ангельским характером никогда не блистала, а после долгой болезни, когда она потеряла возможность выходить в свет, и вовсе стала сварливой мегерой, находиться рядом с которой мог далеко не каждый.

Пригласив как-то раз девушку на чай, баронесса осторожно поговорила с ней с глазу на глаз. Как говорится, стороны нашли взаимопонимание. Вера Илларионовна была мудрой женщиной. Собственной привлекательностью она давно не обольщалась, да и близкие подруги от неё недалеко ушли. Глядя на то, как неуклонно меняется возраст у её гостей, "тётя Вера" сообразила, что салону нужна свежая кровь. А кто лучше всего привлечёт знаменитостей и юных героев, чем молодые девушки, да ещё овеянные флером легкодоступности. Так что скоро год, как Дашенька и ещё две девушки, найденные баронессой чуть позже, оживляли атмосферу салона. Скромные подарки баронессы были скорее знаками внимания. Куда больше Дашенька получала от гостей. Как от тех, на кого ей указывала баронесса, так и от других, которые приглашали её отобедать или отужинать с ними на следующий день. Бесприданнице иметь строгие принципы сложно, особенно живя в столице, среди тысячи соблазнов.

— И да, и нет, — ответил Антон, глядя на девушку оценивающим взглядом. — Ещё не так давно я действительно собирался на соревнования, и даже дирижабль себе заказал, но потом обстоятельства изменились, и теперь меня регата совсем не интересует.

Мужчины почти всегда хотят от девушки невозможного. Им подавай одновременно и открытость с честностью, и таинственность с ноткой недосказанности, и неприступность, и в то же время готовность к "продолжению".

Поднаторев, при подсказках баронессы, в искусстве быстрых знакомств, Дашенька никогда сходу не демонстрировала легкодоступность. Минимум косметики, аккуратная причёска, и платье простенькое, без затей особых и декольте нескромного. Напрасно молодые девицы считают, что у их ожидаемого принца в качестве идеала намечена шпаклёванная кукла с нарисованными глазами, причёской — башней и красным платьем в сеточку. Вовсе нет. Тихая, наивная Золушка куда как чаще окажется востребована, чем яркая демонесса с выпирающими телесами.

— По вам не скажешь, чтобы вы предпочтения враз меняли. Вы весь такой мужественный, героический, — тут Дашенька чуть слышно ойкнув, спряталась за раскрытый веер, оставив видимыми лишь зардевшиеся щёчки, и те всего наполовину.

— Хм, — развернулся Антон к девушке, и приосанившись, загородил её собой от зала, — Позвольте представиться, Антон Рюмин.

— Дашенька, ой, то есть Дарья Васильевна Самойлова.

— А знаете что, Дашенька, пойдёмте я вас к столам провожу. Насколько я знаю, у баронессы десерты на всю столицу славятся, — подставил Антон руку девушке.

— Вы же нам расскажете, что у вас произошло настолько интересное, чтобы планы поменялись? — проворковала Дашенька, скромно уставившись в пол, и словно робея, опустила свою ладонь на подставленный локоть князя, едва его касаясь.

— Расскажу, отчего не рассказать, — довольно прогудел Антон, незаметно увлекаемый Дашенькой ближе к тому кругу, который возглавляла тётя Вера.

— Господа, господа, — похлопала Самойлова в ладоши, привлекая внимание гостей, — Его Сиятельство желает рассказать нам что-то крайне интересное. Не хотите послушать?

— Просим, князь, просим. Мы столько слышали о вас в последнее время, что право слово, становится не ловко рассуждать, не представляя где правда, а где вымысел, — тут же подхватила баронесса, увлекая своих собеседников навстречу Антону, — Говорят даже, что на ваше имение заговорщики напали и вы были вынуждены его покинуть? Это правда?

— К сожалению, правда, баронесса. На тот момент это был лучший выход, позволивший избежать дальнейшего кровопролития. Заговорщики хотели добраться до меня с сёстрами и после того, как мы улетели к графу Бережкову, тому самому, который недавно стал князем, нападение на имение потеряло всякий смысл.

— О, так вы хорошо знакомы с Бережковым? Расскажите нам о нём, — тут же выскочила вперёд одна из приятельниц баронессы, сделав вид, что не заметила, как её дёрнула сзади за пелерину хозяйка салона, посчитавшая вопрос подруги преждевременным.

— Бережков очень интересный человек, большой выдумщик и сильный маг, — улыбнулся Антон, от которого не укрылась ситуация с любопытством гостьи.

— Много тут сильных магов. Вот я например, — недовольно проворчал мужчина лет тридцати с хвостиком, полвечера присматривающийся к Дашеньке.

— Помогая нам в защите имения Олег Игоревич взял в плен архимага Савву Медведева, о котором многие из вас наверняка слышали, — спокойно продолжил Антон, словно бы он и не слышал реплики мужчины.

— А правду говорят, что он сразу на двух невестах собрался жениться? — не удержалась ещё одна дамочка, сгорая от любопытства, и заработав недовольный взгляд баронессы.

— Абсолютно верно. Поскольку одна из его невест моя сестра, то сами понимаете, что я полностью в курсе этого вопроса, — пошутил Антон, заставив гостей улыбнуться и представить себе, каково это быть братом невесты.

— Подумаешь, невидаль, много кто на двух сразу женится. Сказывали, персидский посол так и вовсе у себя в Персии на троих за раз женился. Ещё мне говорили, что он к нам с пятнадцатью жёнами заявился, и среди них вовсе молоденькие имеются, почти дети, — сильно поморщился всё тот же гость, словно он лимон только что сжевал.

— Ипполит Ксенофонтович, а пойдёмте, я вас с мужем Зинаиды Степановны познакомлю. Он ещё с прошлого раза вас вспоминал, но тогда вы всё больше куртуазными разговорами с дамами были заняты, — ухватила "тётя Вера" брюзгу под локоток, отводя его в другой угол зала. Муж Зинаиды Степановны, граф Тормасов — личность известная. Каждые пять минут он выпивает стопку водки, и никогда не пьянеет. Разве что лицо у него к концу вечера цвет слегка меняет, приобретая багровый оттенок. В общем, проверенное средство для успокоения некоторых гостей. Редко, кто больше получаса совместное сидение с Тормасовым выдерживает. А там, глядишь, и отнесут слуги "уставшего" гостя в покои.

— А у вас, Ваше Сиятельство, уже есть невеста на примете? — поинтересовалась Дашенька, воспользовавшись возникшей паузой.

— Сейчас скорее нет, чем есть. Прошлой осенью, во время эпидемии холеры умерла старшая дочь Людовика Справедливого, с которой я был помолвлен, — ответил Антон без особой грусти. Свою будущую невесту он видел лишь на фотографиях, и не сказать, чтобы она ему сильно нравилась.

— И что же теперь?

— Пытаются мне среднюю подсунуть, но она ещё возрастом не вышла.

— Она вам нравится?

— Да кто их разберёт, когда они мелкие. Худенькая пигалица, вроде мордашка симпатичная. Ноги тоненькие, кажется прямые, — добавил Антон последнее не слишком уверенно.

— А Бережков с вашей сестрой тоже давно был помолвлен?

— Хм… Бережков по-моему сам выбирал. Без всяких предварительных сговоров. Он такой.

— Или его выбрали, — словно между делом заметила девушка, поворачиваясь к возвращающейся баронессе.

Ближе к девяти вечера Антон откланялся. Слова Дашеньки ему запомнились, и надо бы об этом потом с сестрой поговорить.

Послезавтра у Алёнки свадьба, а сегодня Олег пригласил его на мальчишник.

Традиция с проведением мальчишников прижилась в столице не так давно.

Под названием мальчишник скрывались абсолютно разные способы времяпровождения. По официальной версии считается, что жених отмечает с близкими друзьями окончание холостой жизни, разгульной и свободной.

У меня организацией праздника занялся Гришка Артемьев. Я дал ему денег, и посоветовал привлечь к делу Шувалова. Тот всё-таки порассудительней будет. От себя я высказал, что крайне желательно обойтись без стриптизёрш и прочих дам лёгкого поведения. Такие мальчишники уже всем приелись, так что желающим проще в приличный бордель сходить. Там вся обстановка, как говорится, располагает, и выдумывать ничего не надо. Мы же лучше спокойно встретимся, пройдёмся по обычной программе: пиво — баня — бильярд, и с чистым телом и совестью, вступим в новую жизнь.

Наш мальчишник проходил весело. Когда стёрлось то лёгкое отчуждение, которое произошло из-за появления в нашей компании Рюмина, ранее незнакомого моим друзьям из Академии, мы прилично повеселились.

Упасть после парилки в сугроб, это полбеды, а вот сигануть в прорубь… Но никто не отказался, и хотя бы по разу, но отметились в ледяной водичке все.

После бани мы отправились рубиться в бильярд. Соревнование устроили.

В самый разгар чемпионата, который мы проводили сразу на трёх бильярдных столах, двери распахнулись, и в зал влетели цыгане. Вот уж действительно шумная толпа. Из-за мельтешения ярких пышных юбок цыганок и пёстрой одежды мужчин, их поначалу показалось очень много. Гитары, бубны, скрипка, кастаньеты, хлопки в ладоши и звон монисто.

Пение в голос, с надрывом, щепотка безумия и зажигательные ритмы, сопровождаемые пением и танцами. Мгновенные переходы от нежных мелодий к настоящему гвалту, почти к вакханалии. В считанные минуты цыгане сумели создать хмельное буйство праздника.

Под знаменитое цыганское "Пей до дна! Пей до дна!" мы прилично прошлись по винам, а когда Антон с Гришкой вытащили всех на улицу, собираясь прокатиться на санях, запряжённых медведем, Антон, уже забравшись на сани, крикнул мне поверх голов:

— Олег, а бабахни чем-нибудь!

Нет, в другое время я бы ни за что не подписался на показ всего лишь единожды проверенного заклинания, но безумие праздника, помноженное на количество выпитого, дало свой результат.

— Сияй! — вскинул я вверх обе руки, словно собираюсь обнять полнеба.

Тёмно — зелёный вихрь рванул ввысь и начал расползаться по всему небу, словно северное сияние. Минут через десять во всей столице стало так же светло, как бывает пасмурным утром, а на небе вовсю полыхали бледно — голубые зарницы, местами уходящие куда-то далеко за горизонт.

— Крутая у тебя визитка, — вскоре услышал я из-за спины голос Шувалова.

— В каком смысле? — повернулся я к своему бывшему старосте, к слову сказать, выглядевшему так, словно он и не пил только что со всеми наравне.

— Болтали у нас старшие, что ты чуть ли не архимагом сделался, а у тех, почти у всех есть что-то вроде персонального заклинания. Его так и называют — визиткой. Волконский, к примеру, огненного орла в небо запускает.

— Большого? — ревниво поинтересовался я, опасаясь, что слава пиротехника может уплыть прямо из рук.

Всё-таки никак я не смог пересилить себя и отложить недавно посетившую меня идею с салютом на потом. Запала в голову. Так и не успокоился, пока не придумал, как можно извернуться, чтобы безопасным заклинанием показать людям красоту магии. А теперь оказывается, что и тут я не первооткрыватель.

— Метров десять в размахе. От земли орёл со свистом взлетает, а на высоте примерно в километр распадается на тысячу искр, — прищурился Шувалов, рассматривая особо красивые жёлто — зелёные всполохи на небе, и не думающие прекращаться, — Но у тебя масштаб, конечно, иной. Никогда ничего подобного не видел. Долго оно ещё светить будет?

— От погоды зависит, — пожал я плечами.

Не признаваться же мне, что я и сам не знаю, сколько такое сияние длится. При первом испытании я на него больше часа смотрел, пока не захотел спать и обратно в посёлок не уехал. А небо так и полыхало всю дорогу.

— Ладно. Давайте по домам наверное. А то что-то у нас даже самые буйные передумали праздник продолжать, — со смешком кивнул Шувалов в сторону Рюмина с Артемьевым, так и оставшихся стоять на санях с разинутыми ртами.

Разъехались мы не сразу. Вернулись к столу, чтобы выпить по отвальной, что и сделали, потушив свет и любуясь на небо через высокие окна зала.

Хорошая визитка у меня получилась. Весь обратный путь благодаря ей засветло проехал. Если дальше так дела пойдут, то скоро вся страна про мою визитку узнает, и очень хочется, чтобы причиной тому стали не цыгане и не вино.

— Иногда рождаются такие люди, которые своими изобретениями опережают мир, и поверьте, я знаю, о чём говорю. Лет десять назад именно таким человеком я сам себя чувствовал. Мда-а, всего-то десять лет… А теперь я чувствую совсем другое. Мир опережает меня, — проговорил мужчина, лет сорока — сорока пяти.

Его собеседники на внешний вид князя Волконского внимания не обращали. Есть у архимагов способы, чтобы выглядеть вдвое, а то и втрое моложе своего возраста. По ним двоим тоже не угадаешь, кому сколько исполнилось.

Так уж сложилось, что маги, достигшие вершин мастерства, редко когда дружат. Гораздо чаще они выступают противовесами сторон, находящихся по разные стороны баррикад. Случается, и до прямых столкновений дело доходит. Нынче, правда, такое редко бывает. По многим причинам, зачастую от самих магов не зависящих.

Прошли те времена, когда все споры решались в битвах и поединках, и Клан с сильнейшими магами мог навязывать свои условия более слабым соперникам. Деньги, связи, влияние при дворе — это далеко не полный перечень возможностей, позволяющий решать вопросы иными способами, без участия в них мастеров магии.

Но без работы ни один архимаг пока не остался. Работёнка у многих из них на первый взгляд не пыльная. Что стоит посидеть рядом с банкиром час — другой на переговорах. Когда речь идёт об очень больших деньгах, то и гарантии требуются нешуточные. Шутить же с архимагом — дурной тон. Среди них всякие выдумщики встречаются. Те бедолаги, которым случалось попасть в злостные неплательщики, уже вряд ли что расскажут. Другое дело, что никто и не пытается скрывать, что с ними случилось. Скажем так, те, кому в дом прилетел огненный шар, размером с грузовик — счастливчики. Их не нашли одетыми на стальной прут громоотвода, они не стояли посреди городской площади в виде ледяной статуи, и не пытались покончить с собой, вытыкая сами себе глаза и кроша череп обломками кирпича. Маги разные бывают. Кто какую магию практикует, тот с ней и работает. А показательно наказать должника — это вопрос важный. Тому магу, который одним своим появлением может до мокрых штанов напугать, тот же банкир денег в разы больше предложит, чем исполнителю без фантазии.

Заодно с кредитным договором, кредиторы и для архимага бумаги подписывают. Времена начались не настолько простые, как раньше бывало. Без бумажки даже мастерам магии убивать не позволено. А так подписал кредитор документ, что в случае несвоевременной выплаты ты становишься имуществом Одарённого, именно имуществом, словно ты конь или вовсе телега какая, и живи спокойно, пока платежи вовремя платишь. И убежать никуда не убежишь. С магической меткой долго не побегать.

— Ты чего нас-то собрал? Задумал что? — побарабанил пальцами по столу Григорий Гагарин, словно он на рояле играет. Ходили слухи, что он музыкой увлекается, и даже симфонии пишет, разучивая их с оркестром, собранным у него в имении. Правда, для широкой публики этот оркестр ни разу не выступал, но к концу осени к Гагарину съезжаются самые именитые композиторы и профессора консерватории. Для них князь устраивает Дни музыки, не скупясь на оплату выступлений выдающихся исполнителей, а в завершении и его музыка звучит. Как утверждают знатоки, очень сложная и достойная внимания.

— Расклады новые обсудить надо. Не знаю, как вам, а мне перспективы не нравятся. Дошли до меня слухи, что Юсуповы с Вяземскими могут объединиться, а ежели к ним ещё и из развалившейся коалиции покойного Куракина князья переметнуться, то все наши голоса на Совете Князей перестанут значение иметь.

— Куракин всех своих сторонников компроматом держал. Много у него документов собралось за время столичного прокурорства. Никто не знает, кому его архив перешёл? — спросил Роман Охлябин, младший из всех троих, но, пожалуй, самый опытный в политических играх.

— Полагаю, Рюминым. Хотя может и выскочке этому, как его там, э-э, Бережкову, что ли, могло что-то перепасть. Вроде он с Рюминым вместе был, — процедил Гагарин.

— Да-а, — с сомнением протянул Охлябин, — А мне сказывали, что это Рюмин с ним был. Вроде, как в самый последний момент его Бережков с собой взял.

— Да как бы он посмел? Рюмин княжичем был, а Бережков кем?

— Графом он был, Роман, — развернулся Охлябин к Гагарину, неспешно роняя слова, — Но Рюмин с сёстрами в те дни у Бережкова укрывались. И Савва Савельевич Медведев у него под замком сидел. Да потом там же и умер. Говорят, своей смертью.

Князья помолчали, переваривая только что полученную информацию.

Что ни говори, а славу после себя Медведев жуткую оставил. Из всей их троицы князей — архимагов никто на него один на один не рискнул бы выйти. Вдвоём ещё туда — сюда, и то, шансы не очень хороши. Вот втроём уже да, тут бы если не силой взяли, то измором своего бы добились. Хотя, от Саввы Савельевича всяких сюрпризов можно ожидать. Были прецеденты, о которых до сих пор мастера с придыханием вспоминают, гадая порой, где там вымысел, а где правда.

Одно Чёртово Городище чего стоит. Рассказывают, что как-то удалось заманить туда Савву Савельевича троим руководителям из существовавшего тогда Магистериума, взявшегося выполнять руководство магами. Взъелись они на Медведева, открытым текстом посылавшего новоявленных руководителей и во всеуслышание над ними насмехающегося. Искали встречи, и встретились, на свою голову. С тех пор ни Чёртова Городища нет, ни этой троицы, ни Магистериума. Одного критического высказывания архимага Саввы Савельевича Медведева после памятного боя хватило, чтобы пойти в руководство больше желающих не нашлось. Отчего-то все разом вспомнили, что жизнь не вечна, а все люди смертны.

— Какие предложения будут? — князь Волконский всё-таки смог справиться с эмоциями чуть раньше своих приятелей, и теперь имел возможность посмотреть на них так, словно его никакие новости не коснулись.

— С князем Белозёрским нужно встретиться, — негромко, но очевидно твёрдо сказал Охлябин.

— С кем, с кем? С этим одиночкой — экстравертом? — изобразил крайне пафосную мину на своём лице Гагарин.

— Да. Встретиться, и найти понимание, — ударил ладонью по столу Роман, без какого-то вызова, а словно так, как итог подвёл.

— Мне расскажите, что тут у вас в контрах? — вмешался князь Волконский в спор своих гостей.

— Клан Белозёрских, как говорят мои аналитики, резко пошёл на взлёт. Слишком резко. Государю кинулись помогать одни из первых, никого не спросясь.

— А что, Белозёрский раньше кого-то спрашивал? — с ехидцей бросил Григорий.

— Нет, — смешался Охлябин, — Но для приличия мог бы это сделать с оглядкой на старшие Кланы.

— А они есть, эти старшие? Что-то я не помню такого статуса. Где его получают? — продолжил ехидничать Гагарин.

— Ладно вам, — успокоил разгорячившихся гостей Волконский, — Про Белозёрского и мне рассказывали. Правда, несколько с иной стороны. Заводишко он решил прикупить. Что интересно, не наш, а японский.

— И что тут интересного? Багратионы уже пять немецких производств купили, пусть не сами, но их людишки там поставлены, и заводы у них на землях стоят, — поморщился Гагарин, подосадовав, что Волконский не дал ему вдосталь поехидничать.

— А интересно то, что завод радиодетали делает. На них и сейчас спрос в стране неплохой, а лет через десять, как говорят мои специалисты, и вовсе бум произойдёт. Так что успевать надо.

— Предлагаешь оттягать заводик у Белозёрского? — с интересом и многозначительной ухмылкой спросил Охлябин, — Сразу предупреждаю, что в этом вопросе я пас. Неохота из-за мелочей с государем ссориться.

— Ты думаешь, что Белозёрский так сильно ему дорог стал, что наш правитель начнёт в хозяйственные споры вмешиваться? — тут же встрял Гагарин, почуяв благодатную тему для продолжения острословия.

— Похоже, ты с другой планеты прилетел. Светское общество уже вторую неделю гудит. Свадьбу предстоящую обсуждают. Этот самый Бережков на княжне Вадбольской женится, — тут Охлябин взял паузу, и потянулся к бокалу с вином. Выпив, и с сожалением отметив, что Гагарин так ничего и не ляпнул, он продолжил, — А вторая невеста у него ни больше ни меньше, как племянница нашего Императора. Алёна Рюмина.

— Занятно. Я только не понял, причём здесь Белозёрский с его заводишком?

— Мда-а. Совсем ты одичал в своей глуши, как я погляжу. Ладно, напомню тебе, от меня не убудет, — покатал Охлябин бокал меж ладоней, — Если что, то Вадбольские у нас в Клан Белозёрских испокон веков входят.

— И всё равно не станет государь вмешиваться, — продолжал стоять на своём Гагарин.

— В этом-то и есть наша главная русская беда, — нарочито заметно вздохнул Роман, — Все, кто знает, как управлять государством уже заняты. Кто парикмахером работает, кто извозчиком, а то и музыку некоторые сочиняют, — не смог сдержать улыбки Охлябин, с лихвой возвращая приятелю должок по ехидству.

— Да, пожалуй. Если даже государь не вмешается, то Рюмины не преминут, — кивнул Волконский, слушая собеседников, и как всегда выступая буфером в их споре.

— Бережков, — негромко поправил его Охлябин, разглядывая вино на свет и любуясь переливами оттенков.

— Что Бережков? — не понял Волконский.

— Вмешается, и все ваши интриги потопчет, как слон, которого в посудную лавку пустили.

— Сопляк, вылезший из грязи в князи? — в момент вскипел Гагарин, найдя куда выплеснуть досаду, возникшую после удачного ответа Романа.

— Князь, отмеченный золотой медалью, дающей право без очереди попасть к Императору и женатый на его племяннице. Кроме того, вместе с Антоном Рюминым лишивший головы князя Куракина, как говорят, главного устроителя заговора. Взявший в плен самого сильного архимага Империи. Имеющий в друзьях Антона и Константина Рюминых, князя Гончарова, да ещё и Белозёрского заодно, — занудным тоном стряпчего, читающего скучный документ, перечислил Охлябин, — Конечно же это мелочь. Сопляк, не достойный твоего внимания. Пока не стану утверждать, но ходят слухи, что и в магии он не из последних, хотя и молод. Вроде, как двадцати ещё ему нет.

— Двадцати нет! Ой, не могу! Насмешил. Спасибо, Роман, давно я так не смеялся, — с трудом проговорил Гагарин, вытирая платком неподдельные слёзы, выступившие от смеха. Он трубно высморкался, и хотел ещё что-то добавить, но тут внимание всех троих было отвлечено сияющими всполохами, расцветившими полнеба.

Архимаги поднялись, и подошли ближе к большому окну, открывающему вид на небо над столицей.

— Степан! — крикнул Волконский в сторону дверей, — Немедленно разузнай, что там происходит.

Раздавшийся за дверями топот дал понять, что приказ князя услышан.

— Красиво кто-то из Истинных развлекается, — оценил открывшуюся картину Охлябин, — С моей магией Земли, да при такой мощи можно землетрясения устраивать баллов в пять-шесть.

— Думаешь, Истинные? А кто из них в столице сейчас? — спросил Волконский.

— Вроде никого не было. Не любят они столицу.

В отличии от уровневых магов, архимаги градаций не имеют. Но признавая между собой, что не все они равны, самых сильных архимагов почтительно именуют Истинными, отдавая должное их способностям слияния с магией и стихиями.

Глядя в посветлевшее небо, все трое про себя признали, что ни один из них такого буйства сотворить не в силах. Да что там по одному, даже втроем ничего бы не вышло, если учесть, что все они практикуют разные стихии.

— Нет, вы только посмотрите. Он даже останавливаться не собирается. Вот же силищу некуда девать, — с некоторой досадой заметил Гагарин, когда им прикатили к окну столик с напитками и принесли кресла.

— Степан, а пошли-ка ты сына на башню. Пусть в трубу поглядит, откуда магичат. Сдаётся мне, что это около бань где-то происходит, — обратился Волконский к дворецкому, наблюдавшему за слугами, разливающими вино.

— Сей минут, Ваше Сиятельство, — поклонился дворецкий, поторопившись к выходу.

— Что за бани? — повернулся Гагарин к хозяину дома, отвлёкшись от созерцания неба.

— Недавно построили. Сходим как-нибудь, попарим косточки. Сказывали мне, весьма достойное заведение. Всё по высшему классу обустроено. Граф Телятьев специально итальянского архитектора приглашал. Такие хоромы отгрохал, что куда там иной усадьбе богатой.

Посидели, глядя на небо и попивая лёгкое вино.

— Ваше Сиятельство! Всё как есть доподлинно вызнал, — минут пять спустя подал голос дворецкий, показавшись в дверях.

— Иди ближе и рассказывай. Чего на весь-то дом кричать, — потребовал Волконский.

— Аккурат точно вы угадали, Ваше Сиятельство. Из бань магичили. Князь Бережков с друзьями там предстоящую свадьбу отмечать изволил, — сбавил слуга голос, заходя в зал, — Я уж и по телефону туда позвонил, поинтересовался, кто Вашу Милость обеспокоил.

— Он в баню звезду магов пригласил? — вмешался Гагарин, удивлённый таким расточительством, а ещё больше возмущённый магами, надумавшими устраивать цирковые номера, собравшись в боевое построение.

— Никак нет. Сказывали, один магичит, а остальные лишь смотрят. Ещё цыгане у них там пели и плясали, — добросовестно перечислил слуга всё то, что узнал из телефонного разговора.

— Один, значит. Ну, ладно. Ступай, — Волконский медленно развернулся обратно к гостям, и многозначительно выпятил губы, что вместе с поднятыми вверх бровями свидетельствовало о его крайнем удивлении.

— Да не может быть! — вскочил на ноги Гагарин, и подойдя к окну обеими руками схватился за раму, — Ему же двадцати нет, — добавил он уже больше для себя, задирая голову и рассматривая небо над особняком Волконских.

— А ты знаешь, Григорий, я, пожалуй, соглашусь с Романом, — пыхнул дорогой, только что прикуренной сигарой хозяин дома, — В конце концов на радиодеталях свет клином не сошёлся. Мало нам что ли других интересов? Меня сейчас гораздо больше волнует другой вопрос. Как бы нам так исхитриться, чтобы Бережков под влияние Юсуповых не попал, и на Совете их сторону не принял. Что думаете, друзья мои?