Игорь открыл глаза и увидел потолок – белый, с извилистыми трещинками отслаивающейся краски. Чуть повернул голову и уперся взглядом в стену, выложенную аккуратными квадратами серого кафеля. Как здесь мерзко воняет! Опять какая-нибудь жертвенная? Взгляд в другую сторону. Ага, вот он – источник вони. Бесформенно-обрюзгшее бледное тело, до половины укрытое покрытое простыней, распласталось на соседней кровати. Труп? Нет, всего лишь полутруп – пока еще дышит. Стойка с прозрачной бутылью, перевернутой вниз. От бутылки отходит пластиковая трубка, заполненная желтоватой жидкостью. И куда же эта трубка ведет? Ага, в мою собственную вену. Капельница. Больница. Вероятнее всего, даже реанимация. Что ж, для человека, получившего в голову стрелу, есть два подходящих места. Реанимация либо морг. Реанимация, пожалуй, даже получше. В морге тоже вонища, но там, говорят, еще и жутко холодно.

Ядовито-зеленая матерчатая ширма загораживала от Игоря половину мира, точнее, половину палаты. Там, за ширмой, бродили и разговаривали люди – очевидно, производили какие-то лечебные манипуляции с другими пациентами. Игорь поднял руку (ту, что не была занята капельницей), дотронулся до лба. Пардон, а где же дырка? Шишка здоровенная есть, но это как-то маловато для сквозного ранения. Может быть, стрела отскочила от моего чугунного лба? Ха-ха. Игар Чугунноголовый, великий полководец острова Ашшур.

В Ашшуре таких больниц нет, – продолжал размышлять Игорь. – Стало быть, я выжил и кто-то вытащил меня из Слепого Пятна в мой мир. В дикий мир. – Игорь вздохнул с наслаждением. – Хорошо жить в диком мире. Таком диком мире. Выбраться из-под капельницы. Принять ванну. И пивка, пивка…

Если я думаю о пиве, значит все не так уж и плохо.

Кто вытащил меня оттуда? Бейлис? Как он сумел? Поднял тревогу, доказал своему твердолобому начальству, что необходимо спасти российского гражданина, захваченного инопланетянами? Дальше было так: пригнали роту автоматчиков, автогеном вскрыли стену слепуна. Бодрым маршем прошли по острову, подавляя огнем сопротивление противника. Нашли меня, истекающего кровью и мозгами. Спасли. Вывезли…

Похоже, ты заразился специфическим юмором от Ивана Ароновича. От известного всему городу хохмача-журналиста Бейлиса – специалиста по паранормальным и шизофреническим явлениям.

Медсестра шагнула из-за ширмы, улыбнулась, увидев открытые глаза Игоря, наклонилась над ним, поправила пластырь на его локтевом сгибе. Ох, до чего же приятно было Игорю видеть ее – стройненькую, молоденькую, миленькую. Грудки, обтянутые черным лифчиком, показались в треугольном вырезе ее голубого хирургического костюма. Лифчик – это лишнее. Лучше было бы без него. Будь я главным врачом этого заведения, приказал бы всем молоденьким сестричкам ходить без лифчиков. И без костюмчиков. Ладно, потерпим. Оказывается я соскучился по женщинам. Соскучился по стройным девушкам нашего мира. После раскормленных бегемотих Ашшура они кажутся чем-то фантастическим. Фантастически красивым.

– Вы ожили, Игорь? – спросила медсестра.

– Ожил, – сказал Маслов.

Голос его прозвучал на удивление ясно и бодро.

Игорь караулил доктора Рыхтика у ординаторской уже целый час. Доктор Рыхтик не выходил. Очевидно, он решил пересидеть настырного пациента Маслова – дождаться, пока Маслов уйдет в палату, а потом незаметно выскользнуть в дверь и удрать домой. Оставить разговор до завтра. Ну уж фигушки! Маслов не собирался торчать в больничной палате ни одной лишней ночи. Он будет ждать час, даже пару часов, он выкурит вредного доктора из норы. Он убедит доктора немедленно выписать его.

Еще пятнадцать минут. Двадцать. Тридцать. Сто чертей! Сколько можно ждать? Наверное, хитрый доктор Рыхтик давно уже переоделся, спустился по веревочной лестнице через окно, короткими перебежками достиг автобусной остановки и едет теперь домой. Хихикает над глупым пациентом Масловым…

Игорь вскочил на ноги, решительно пересек коридор и приоткрыл дверь ординаторской.

Доктор Рыхтик полулежал в кресле, склонив голову набок и широко расставив ноги в мелкоклетчатых домашних тапочках. Он крепко спал.

– Павел Иванович… – тихо позвал Игорь. – Просыпайтесь! Жену замгубернатора привезли! Аппендицит резать будем!

– А? Что? – врач дернул головой, распахнул глаза, в которых, как в маленьких экранчиках, еще проецировался недосмотренный сон. – Сейчас иду. Минуточку…

– Это я, Пал Иваныч, – виновато произнес Игорь. Ну вот, допрыгался… Разбудил доктора, сейчас тот разозлится и точно не выпишет. – Вы просили подождать полчасика, Пал Иваныч. Уже полтора часа прошло.

Рыхтик усмехнулся, качнул седеющей головой. Поднялся на ноги, потянулся едва заметно, соблюдая приличия. Взял в руки ярко-желтый электрический чайник и понес его к умывальнику.

– Чай будете? – спросил он.

– Нет, спасибо. Павел Иваныч… Как бы вот мой маленький вопросик решить? Это ж пять минут. Раз – и все. И меня тут нет.

– Какой вопросик? – нагло полюбопытствовал Рыхтик. Как будто Игорь не бегал сегодня за ним полдня и не упрашивал выписать его из отделения.

– Если вы меня не выпишете, я сам уйду! – угрюмо пробасил Игорь. – Прямо так уйду, в этой пижаме и тапочках, потому что без вашей выписки куртку мне не отдадут. Замерзну на улице. Моя смерть ляжет на вашу совесть тяжким моральным грузом!

Рыхтик молча возился с чайником – наполнил его водой, водрузил на подставку, включил. Открыл дверцу шкафа, спугнув стайку ужинающих тараканов, достал большую чашку, печенье, сахар в кофейной банке. Поставил все это на стол, отодвинув стопку историй болезни.

– Все. Я пошел замерзать, – решительно заявил Игорь.

– Вы не против, если я покурю? – спросил врач. И сбил своим неожиданным вопросом весь нетерпеливый пыл Игоря.

– А меня угостите?

– Вам вредно, – сказал Рыхтик, протягивая пачку Игорю. – Очень вредно. Особенно после того, что с вами случилось.

– Знаю, – Игорь виновато вздохнул, прикурил от зажигалки, протянутой доктором, с невыразимым удовольствием затянулся сигаретным дымом. – Я брошу, Павел Иваныч. Вот вы меня выпишете, и я сразу брошу.

– Выпишу, – доктор устало махнул рукой. – Бог с вами, идите домой. Чувствую, вас все равно здесь не удержишь. Хотя, по совести, нужно бы понаблюдать вас еще недельку. Сами понимаете – три дня пролежать без сознания – это не шутка.

– А что со мной было? Кома?

– Нет, это не кома. Слава Богу, не кома. Хотя то, что с вами случилось – тоже не подарок. Кто знает, какие проблемы со здоровьем могут вас возникнуть в будущем…

– Так что же со мной случилось? – в десятый уже раз спросил Игорь. – Извините, Павел Иванович… Может быть, вы мне все-таки объясните?

– Вы спали. Просто спали три дня подряд. – Доктор деликатно откусил кусочек печенья, отхлебнул чая из чашки. – Своего рода летаргический сон. Вам еще повезло. Такое состояние может продолжаться месяцами и даже годами.

– Как Нико? Ну этот, как его там… Стивен Сигал?

– Примерно так, – доктор улыбнулся. – В общем, я рекомендовал бы вам пройти полное исследование у невропатолога.

– А дырка? – Игорь дотронулся до лба. – Где дырка? Заросла уже?

– Какая дырка? – вежливо осведомился Павел Иванович.

– От стрелы.

– Какой стрелы?

– Персидской, – уточнил Игорь. – Персы меня подстрелили.

– Стрелы не было, – доктор покачал головой. – Не было, Игорь.

– Когда меня привезли, не было?

– Никогда не было, – доктор поднял руку, останавливая Игоря, собирающегося снова что-то сказать. – Подождите, Игорь. Я вам кое-что объясню сейчас. Вас привезли на скорой с места вашей работы. Вы пролежали без сознания три дня. В принципе, прогноз был благоприятный – я с самого начала не сомневался, что вы придете в себя. Так оно и случилось. Только вот что я вам скажу – состояние, в котором вы пребывали, называется летаргическим. Когда человек находится в таком состоянии, ему чудятся всякие невероятные вещи. В сущности, летаргия – это глубокий, чересчур затянувшийся сон. Так что не удивляйтесь, если вам привиделось, что вы где-то путешествовали, или летали, или за вами гнались… Всякие коридоры там, туннели, ангелы с трубами…

– Вот как… – Игорь озадаченно потер подбородок. – Нет, вы знаете, не совсем верится. Слишком все просто. Как вот теперь разобраться, что из этого было на самом деле, а что причудилось?

– Разберетесь. Дня три вам понадобится на адаптацию. В смысле, на то, чтобы привыкнуть…

– Я знаю, что такое адаптация, – сказал Игорь.

Игорь бродил по своей квартирке и рассматривал ее с некоторым сомнением. Можно даже сказать, с недоверием. Вроде бы все то же самое. Та же квартиренка-недомерок, где жил он все последние годы, откуда уходил в свою экспедицию к Слепой Земле. Нет, не совсем та. Компьютер на столе. Крутой комп – Вэ-Вижн-III, белой сборки. Только где же модуль радионета? Где мой любимый радионет – халявный, подаренный родным университетом? Нету нета. Уперли? Или не было его никогда? Вот они – разочарования. Делается это так – заляжешь спать денька на три, приснишь себе кучу роскошных вещей, о которых так мечтал, привыкнешь к обладанию ими… А потом проснешься – и фигушки! Все та же бедноватая реальность, в которой так отчаянно не хватает денег, в которой приходится подрабатывать по ночам, чтобы свести концы с концами.

А может, оно к лучшему? Ну их, эти приключения. Повоевал – и хватит.

Game over. Стрела в лоб.

Ты проиграл игру, но не жизнь. Игр много, а жизнь одна.

Холодное пиво. И горячая ванна, смывающая грязь с провонявшего тела. Вот это жизнь!

В дверь позвонили. Игорь набросил покрывало на распотрошенную постель, прикрыл газетой пепельницу, полную старых окурков, и пошел открывать.

На лестничной площадке стояла девушка в короткой песцовой шубке. Рыжие короткие волосы, торчащие на панковский манер. Забавная мордашка – немного обезьянья, но в целом довольно симпатичная. Милая такая обезьянка. И виноватое выражение лица.

– Привет, Игорь, – сказала она. – Можно к тебе?

– Можно.

Игорь повернулся и поплелся на кухню – смотреть, не найдется ли чего-нибудь выпить. Девять часов вечера – самое время промочить горло и слегка транквилизировать нервы. Девушка раздевалась в прихожей – шуршала дешевой шубой, сшитой из негнущихся обрезков шкур. Невежливо, конечно, вел себя Игорь, но как-то не получалось у него сейчас по-другому. Сама виновата, маленькая рыжая поганка. Пусть как следует прочувствует свою вину. Надо еще подумать – стоить ли ее прощать.

Милена. Давненько ее не видел. В последний раз – накануне того, как пошел к Слепой Земле.

Поход в Слепую Землю. Это ж надо… Рассказать кому – не поверят, засмеют.

Матерь Божья! Пиво! Половина полуторалитровой пластиковой бутылки в холодильнике. Выдохлось, конечно, но зато холодное! Благодарим тебя, великая Иштар, Мать Матерей, Львица Львиц, за щедроты пивоваренных заводов, живительную влагу приносящих…

Игорь свернул пробку и присосался к бутылке как младенец к материнской груди.

– Гош… – раздалось сзади. – Ну не злись, пожалуйста. Я не думала, что так получится.

Игорь не отвечал. Он был занят – с вытаращенными глазами вливал в себя эликсир жизни, отчаянно работая кадыком и пищеводом, чтоб не захлебнуться. А не так уж оно и выдохлось. По сравнению с тухлой бурдой, которою называют пивом ассирийцы… Не оружие надо модернизировать владыкам Ашшура, а производство пива. Тогда воины их станут поистине непобедимы…

– Ты сам виноват! – произнесла Милена. – Нечего было туда соваться! Ладно, хоть жив остался!

Игорь оторвался от бутылки и громко, с наслаждением рыгнул. Повернулся к девушке и поставил бутыль на стол.

– Милка, ты знаешь, что такое Слепая Земля? – спросил он, вытирая губы рукавом.

– Нет, – Милена сосредоточенно сдвинула брови, копаясь в своей памяти. – Как ты сказал? Слепая…

– Слепая Земля.

– Не знаю.

– Я расскажу тебе, детка – ты должна знать это. Слепая Земля находится на левом берегу Оки. Огромная территория, куда нельзя попасть. Это место нельзя даже увидеть, оно как бы вообще не существует. Но на самом деле оно существовало испокон веков – двигались материки, отступал океан и поднимались к небу горы, больших глупых динозавров сменяли мелкие глупые млекопитающие, неандертальцы лупили дубинами по башке саблезубых тигров и шерстистых носорогов, а слепун все так же зиял белой дырой на теле Земли…

– Это сказка такая? – спросила Милена. – Ты сам ее сочинил? Забавно.

– Нет, – упрямо сказал Игорь. – Слепая Земля – не сказка. Это реальность. Не веришь? Это очень легко доказать. Пойдем с мной, девочка, встанем на окском откосе, возьмем друг друга за руки, и насладимся безмолвным мистическим великолепием слепуна.

– Ты спятил, – уверенно поставила диагноз Милена. – Нет там никакого слепуна. Там наш же город находится – Нижний Новгород. Там Автозавод. А еще там Ленинский, Сормовский, Московский и Канавинский районы. Карту тебе показать?

– Не надо карту, – Игорь скривился в усмешке. – Я ее наизусть знаю. Просто я побывал в странном мире, где Слепая Земля есть. Где существование ее так же естественно, как рост деревьев и течение воды.

– Мне доктор сказал… – Милена виновато опустила глаза. – У тебя галлюцинации были. Ну прости, Гош, ну виновата я…

– Галлюцинации?! – заорал Игорь. – Галлюцинации – это херня по сравнению с тем, что со мной было! Да ты хоть представить можешь, во что ты меня втянула?! Остров, где кровищи по колено! Где людей приносят в жертвы богам тысячами! Где баб кормят их собственным мясом! Как тебе это нравится? Не хочешь отведать женского мясца? Хотя… Тебе этого не положено – ты же не варду. Была бы там пятой женой какого-нибудь благородного гражданина. Раскормили бы тебя там до пары центнеров… Ну-ка, дуй быстро за пивом, заморыш! Это ж надо – разговаривать безо всякого почтения со мной, Шулманашаром, великим военачальником Ашшура! Братом самого Иштархаддона из рода Слушающих Иштар…

– Слышащих Иштар, – поправила Милена. – Слышащих – там это так называется. Я купила пива. "Золотая бочка". Пойдет?

– Сколько?

– Шесть бутылок.

– Мало! Холодное?

– Почти замороженное.

– А какого хрена я его не пью?!

– Простите меня, господин Шулманашар, – пискнула Милка, слетала в прихожую, притащила сумку, извлекла оттуда бутылку и протянула ее Игорю. Игорь вскрыл пробку, плеснув из горлышка на пол фонтанчик белой пены, налил кружку "с горкой" и отхлебнул. Зажмурился от удовольствия.

– На этом острове – страшная жара, – сообщил он. – Рабыни ходят голые, слуги – полуголые. Им легче переносить жару, если к их животному существованию вообще можно применить слово "легче". А нам, благородным авелу, приходиться париться в шерстяных штанах и накидках. Очень, очень жарко! Вы как-нибудь регулируете там температуру? Температуру надо регулировать!

– Ну что ты, Гош? Какая температура? – Милена открыла вторую бутылку – аккуратно, без фонтанов; нашла на столе относительно чистую чашку и теперь наливала пиво для себя. – Это же просто стратегическая игра. Ну да, графика конечно продвинутая, трехмерка там, анимация а-ля-натурель, ситуационный синтезатор речи… И всё. Я читала, что в Штатах сделали специальную капсулу. Игрок раздевается, ложится туда, и полностью отключается от реальности. Там и температура изменяется, и ароматизаторы специальные туда подаются, даже тактильные какие-то имитаторы есть… А у нас что – просто экран. Хороший, конечно, монитор, но не более того…

Игорь наконец-то успокоился. Добил бутылку, пригубил вторую. Сел, закурил сигарету. И уставился на Милену, прищурив глаза.

– Слушай, вот ты создаешь эти игры…

– Я их не создаю, – сказала девушка. – Я только суппортер. Сижу на станции поддержки, слежу, чтобы игра не тормозилась, чтобы игрок чувствовал себя комфортно…

– Ну, не важно. Главное, ты знаешь досконально, как устроена эта игра, что за что там цепляется. Тебя никогда не интересовало, как чувствует себя юнит игры? Маленькая нарисованная фигурка воина, крестьянина или раба, бегающая по твоему экрану?

– Ничего она не чувствует, – уверенно заявила Мила. – Глупо об этом даже говорить.

– Юниты чувствуют! Они думают, и смеются, и плачут! Им больно, когда они получают раны в бою. И еще им очень не хочется умирать – даже по воле жестоких бездушных богов.

– Тебе доктор какие-нибудь таблетки выписал? – поинтересовалась Мила. – Если у тебя проблемы с деньгами, я помогу. Нет, правда, Гош. Я тебя понимаю… Подлечишься маленько, и все у тебя пройдет – все эти юниты.

– Что такое суппортер? – тихо спросил Игорь.

– Гош, не надо. Ну зачем тебе лезть во все это? Ну напортачила я. Слава Богу, все обошлось. Давай не будем копаться в подробностях. Я тебе обещаю, что уберу с транскомпа всю свою станцию. Через две недели уберу. Мне еще тысячу баксов заработать, и я все уберу…

– Нет, мы будем копаться! – свистящий шепот Игоря звучал как свисток перегретого парового котла. – Ты мне все расскажешь, суппортерша хренова! Что вы там такое вытворяете, и отчего у нормального человека крыша съезжает! Иначе обещаю тебе – иду в газету к Бейлису и все про вас рассказываю! Он про вас такое напишет – за десять лет не отмоетесь!

– Ты сам виноват! – Милена перешла к испуганному, отчаянному наступлению. – Зачем ты полез в мои программы? Как ты вообще сумел подобрать код?

– Это ты виновата! Код, блин! Шесть дурацких буковок! Ты оставила его на бумажке в ящике.

– Не просто в ящике, а в своем ящике! – Девушка вскочила, возмущенно сжала кулачки. – Нечего было туда лазить! У меня там еще трусики лежат. Может, ты и их примерял?

– При чем тут твои трусы?! Это не твой ящик. Один из общих ящиков в общем столе! И ты не имеешь права оставлять там такие опасные игрушки как код доступа в сервер!

– А если бы я оставила там перочинный ножик, а какой-нибудь болван, идиот дурацкий, перерезал бы им свои вены? Я что – тоже буду виновата? Всякие болваны лезут куда попало…

– Сама ты болван! – завопил Игорь и хрястнул донышком бутылки по столу – так, что половина пива сразу вылилась на стол. – Что ты мне мозги пудришь?! Я же не о "тетрисе" каком-нибудь жалком говорю! Ты повесила на государственный транскомпьютер гигантский халявный сервер! Причем впихнула его не в бардачок, а в основную память! У тебя мозги есть? Ну ладно, шарахнуло меня, дурака любопытного. Ладно, отделался я трехдневным путешествием на тот свет! А ты не думала о том, что кто-нибудь может влететь и посильнее меня?! А в голову твою рыжую не приходила мысль – что будет, если выяснится, что государственный транскомп водоснабжения вместо того, чтобы контролировать подачу воды, по уши загружен навороченной стратегической игрой? Да тебя же посадят, девочка! В тюрьму захотела? Думаешь, я передачки тебе туда носить буду? Не буду!

Милена спрятала лицо в ладонях и заплакала. Добил-таки ее злобный Гоша.

Гоша смотрел, как девочка плачет навзрыд и боролся с желанием утешить ее. Обнять, погладить по голове. Может быть, он был не таким уж и злобным? Ближе к тому Игорю, чем к тому Иштархаддону?

Нет, пусть поплачет. Так ей и надо. Натворила бед, чуть не угробила его – хорошего человека, без пяти минут кандидата исторических наук. И ради чего она это сделала? Ради проклятых денег. Немалых денег, судя по всему.