История 4. Переполох в Лос-Анджелесе

Ну и теперь забавный кейс, чтобы снять напряжение. В нашем «Хардкоре» снималась на тот момент еще начинающая американская артистка Хейли Беннетт. Это уже после «Хардкора» в ее фильмографии появились такие фильмы, как «Девушка в поезде» и «Великолепная семерка».

Хейли – американка. На «Хардкор» она приехала совсем неопытной, хрупкой, испуганной российской действительностью. Ей было не просто прожить несколько месяцев, не зная языка, среди чужих людей, чужой группы. Мы создали для нее особые условия. Старались дать ей почувствовать себя как дома, организовывали семейные праздники и прогуливались по магазинам.

Американские артисты и их контракты на территории РФ – это вообще отдельная тема для разговора. Мы, как правило, ничего про них не знаем и не понимаем. Немногие российские компании имеют дела с международными контрактами такого уровня. Там много подводных камней, и, конечно, надо очень хорошо понимать, в какой системе координат они находятся и с какими запросами приезжают сюда.

Однажды мы с Хейли в ее выходной гуляли и забрели в один магазин с модной одеждой – была осень, и зимние коллекции уже пестрили шубами. Для людей, которые выросли и живут в Калифорнии, в солнечном Лос-Анджелесе, шубы – вещь бесполезная, но, конечно, в диковинку. Я обратила внимание, что ей понравилась одна очень яркая шуба леопардового окраса, с красным воротником. Шуба и правда была необычная. Но совершенно ей ни к чему. Ушли и забыли, как говорится!

Продолжаются съемки. Время идет. Мы уже ушли в павильоны. Снимаем тяжелейшие сцены финальной битвы. Выстроены пять огромных декораций. Все горит, взрывается, дым коромыслом. Мы понимаем, что немного не вписываемся в съемочный график. Уйти из павильона и недоснять – это значит недоснять никогда! Мы все это прекрасно понимаем. Второй режиссер говорит мне, что надо оставлять Хейли еще на неделю, иначе выйдет себе дороже. Ритм съемок бешеный. Мы спим по 5–6 часов, работаем практически без выходных. Вся группа по кругу болеет, у всех температура, все ходят в медицинских масках, чтобы не распространять друг на друга микробы. На площадке дежурят доктора. Приезжают медики, периодически особо тяжелобольным ставят капельницы, в моем кабинете в павильонах оперативный штаб. Я сама периодически там ночую.

Если кто-то думает, что кино – это романтика, он очень сильно ошибается! Кино – это очень тяжело!

Второй режиссер говорит мне, что нужно оставлять Хейли еще на неделю. Она тоже уже устала и измотана. Но она актриса и обязана терпеть и доделывать свое кино. Мы договариваемся с ее агентом и меняем ее билет.

Мы благополучно завершаем съемки вместе с Хейли. Мы все счастливы, что работа завершена, мы готовимся к «шапке» следующим вечером. (Шапка – это прощальная вечеринка съемочной группы в честь окончания съемок. Называется так, потому что раньше народ сбрасывался на это мероприятие, чтобы погулять и расслабиться после съемочного стресса: кто-то ходил с шапкой по группе и все скидывались. Теперь за это платит продюсер).

На следующее утро у Хейли самолет – ассистентка не отходит от нее, помогает собирать чемоданы, утром приезжает за ней в «Ритц», грузит в машину.

Через три часа ассистентка звонит мне:

– Что? – спрашиваю. – Можно нас всех поздравить? Улетела?

– Нет, – отвечает мне ассистентка, ее арестовали на границе, у нее просрочена виза на один день! Ее будут судить и депортировать без права въезда в течение пяти лет.

И вот опять – меня окатывает вначале жаром, потом холодом до озноба! Я понимаю, что за всей этой адской суетой мы забыли проверить срок действия ее визы. Я понимаю, что сейчас будет скандал международного уровня. Что в Лос-Анджелесе ночь, но сейчас все агенты поднимутся на уши. Нас вы…т так, что по-другому просто и не скажешь.

У меня было десять минут на принятие решения.

Я звоню своим партнерам по размещению зарубежных звезд в «Метрополь» и говорю, что мне нужен люкс с видом на Большой театр. После я звоню самому лучшему адвокату в городе по решению подобных вопросов. Он мне говорит, что надо ее забирать из отделения аэропорта и увозить в город, а потом уже решать все вопросы.

Я звоню ассистентке, она мне сообщает, что у Хейли уже взяли отпечатки пальцев. Я прошу ассистентку уезжать вместе с Хейли из аэропорта – успокоить ее, сказать, что все будет хорошо, и что ее ждет люкс с видом на большой театр и еще один сюрприз. Пообещать, что через несколько дней она будет дома, что мы решим все эти вопросы и недоразумения, а сегодняшний вечер она сможет провести вместе с группой, с которой снималась несколько месяцев. Все, что ни делается – все к лучшему.

Адвоката я вызываю в «Метрополь». А сама еду в тот самый магазин, в который мы заходили пару недель назад, и покупаю ту самую шубу, которая вызвала блеск в глазах нашей американской звезды.

Тем временем Лос-Анджелес начинает просыпаться от страшного кипиша, который поднимает агент актрисы. Это как снежный ком – его невозможно остановить, от этого можно только увернуться с помощью хитрости.

И вот – кадр практически из кино:

Люкс «Метрополя». В комнате я и седоволосый адвокат в синем бархатном костюме, бабочке и золотых часах. Я практически мертва, но держусь из последних сил. Стук в дверь. Входит Хейли Беннетт, ее лицо чернее тучи – она готова уничтожить всех нас. Вслед за ней семенит ассистентка с округленными от ужаса глазами.

Я не говорю ни слова и прямо с порога протягиваю Хейли пакет. Она заглядывает в него и меняется в лице. В ту же секунду раздается звонок – звонит Бекмамбетов из ночного Лос-Анджелеса. В то же мгновение, Хейли вынимает из пакета шубу и начинает визжать от счастья. Я снимаю трубку: «Да, Тимур, здравствуйте».

На другом конце провода я слышу скрежет зубов, Бекмамбетов практически шипит: «Что там у вас происходит?! Весь Лос-Анджелес на ушах…»

Я не даю ему договорить: «Тимур, у нас тут небольшой форс-мажор, но вскоре мы все исправим, через два дня она будет дома, с ней все хорошо, вот она сама хочет вам сказать…»

Я протягиваю телефон Хейли, смотрю на нее, и все она понимает без лишних слов. Она уже в шубке! «Да, Тимур, у меня все хорошо, я даже рада, что так получилось, теперь я смогу увидеться еще раз с группой и всех поблагодарить, не переживайте, пожалуйста!»

Она возвращает мне телефон, и Тимур произносит ту самую фразу, по которой я понимаю, что там, на другом конце света все перевернулось: «Ты что ее там держишь под дулом пистолета?»

Я выкручиваюсь, отшучиваюсь, успокаиваю его. Потом Хейли обзванивает всех остальных, говорит, что абсолютно счастлива. Мы с адвокатом решаем ее вопросы – пишем письма с ходатайствами для суда, чтобы депортация прошла без санкций на въезд. Вечером мы все дружно гуляем на «шапке», общаемся, а на следующий день Хейли улетает.

Аплодисменты. Занавес.

Огромное количество подобных историй случалось и случается в кино на съемочных площадках. Но я могу сказать очень важную вещь – у каждого фильма, как и у человека, есть своя карма. Она зависит от кармы многих людей и обстоятельств. Именно поэтому кино так непредсказуемо, именно поэтому в нем столько творчества и магии. Это – совершенно особый мир в котором многое происходящее нельзя объяснить. Невозможно просчитать все на 100 %, как, наверное, и в любом бизнесе.

Однако в кино все по-особенному, и как бы тяжело нам ни было – мы все равно беремся за новые проекты, и ничего нас не пугает, ничего не останавливает. Я называю людей, работающих в кино, «кинопсихами», и каждый, кто там был, подтвердит мои слова.