Глава 42

Полковник Бородулин

Белоярская АЭС

Полковник Андрей Викторович Бородулин, глава екатеринбургского отделения АПБР, полез в ящик стола, достал оттуда цилиндрическую пластиковую коробочку и взял под язык таблетку нитроглицерина. Давненько его сердце не давало о себе знать, но творящееся вокруг нарастающее безумие могло свести в могилу и куда более здорового человека, чем он.

Сведения поступали непрерывно, из разных мест и в большом количестве. Сам Бородулин давно бы уже утонул в потоке информации, но, к счастью, при нем неотлучно находился «лояльный» аналитик Валентин. Только его могучий мозг мог не захлебнуться в возникшем информационном хаосе, а грамотно вычленять из него главное и выдавать полковнику Бородулину выжимку. А тому оставалось только оперативно принимать управленческие решения. Однако, несмотря на все усилия, ситуация все равно выходила из-под контроля. Медленно, но верно.

Все говорило о том, что происходит невероятное: вокруг объекта АПБР и атомной электростанции прямо на глазах возникает новая Зона. И судя по всему, местный Обломок тут ни при чем. Охрана, контролирующие его ученые и «лояльные» докладывали, что активность Обломка минимальна, а становый саркофаг первого энергоблока надежно блокирует излучение небесного посланца. Источник возникновения Зоны находился вне объекта АПБР, но в то же время совсем рядом.

От всего этого ум заходил за разум, и сознание полковника отказывалось верить в реальность происходящего… Однако Бородулин помнил годичной давности историю во Владимирской области, когда кочующая аномалия сумела расширить Зону. Так почему бы другой такой же аномалии не создать новую? Одного не понимал Бородулин: откуда она здесь взялась? На тысячи километров отсюда других Обломков не было, и Зоны не возникали. Более того, по всей стране осталась лишь одна – в Санкт-Петербурге. Правда, имела место еще эта жуткая история с Лесногорском и уничтожением Красноярского отделения АПБР. Сведений оттуда поступало мало, и все противоречивые, но в одном сходились: Лесногорск провалился в какую-то иную реальность, спустя год после своего исчезновения изрыгнув нечто, погубившее все красноярское АПБР. Кто-то активировал служебный канал связи и отправил по всем отделениям сообщение о том, что база зачумлена и во избежание распространения эпидемии активирована система самоуничтожения объекта.

Все это было страшно, конечно, но где Лесногорск, где Красноярск, а где Екатеринбург и Заречный! Две тысячи долбаных километров по прямой! Это что же получается, аномалии и Обломки летать научились? Безумие! Ну а то, что творится здесь, – не безумие ли?

Изначально разместить объект АПБР на закрытом энергоблоке Белоярской АЭС, переместить туда частично пробужденный Обломок и закрыть его становым саркофагом казалось просто отличной идеей. Двойная система безопасности – охрана АЭС и апэбээровская. Идеальная маскировка и максимально затрудненный доступ посторонним. Сейчас вот Бородулину и всем сотрудникам отделения приходилось иметь дело с обратной стороной монеты. Но кто же тогда мог предвидеть подобный тотальный кошмар?

Сейчас АПБР приходилось вести войну на два фронта, и сил категорически не хватало: разбуженная неизвестной Силой стихия, начавшая разрушать АЭС, и гибельная трансформация реальности в Заречном, похоже, имели общую причину. Но искать ее и ликвидировать было попросту некем. Тут дай бог с последствиями справиться. Если произойдет взрыв, он уничтожит все, кроме Обломка – тот защищен мощным становым саркофагом. Теоретически в нем же можно укрыть и часть штата АПБР, а также руководство и ведущих специалистов АЭС, но это уж вариант на крайний случай, когда станет ясно, что все пропало. Да и саркофаг – не бункер, там нет автономных систем жизнеобеспечения, запасов еды и воды. Сколько там смогут продержаться люди на осадном положении? Вряд ли долго.

Но взрыв – это в любом случае катастрофа. Опасность номер один. Даже Зона, образующаяся в Заречном, бледнела по сравнению с ним. Поэтому большинство «лояльных» были брошены на предотвращение. Фризеры пытались заменить собой сбоящую систему охлаждения и на глазах утекающий в никуда пруд-охладитель, но с переменным успехом. Кинетики, чья специализация вообще-то была двигать предметы, здесь пытались, наоборот, фиксировать важнейшие несущие конструкции, чтобы их не разрушили все усиливающиеся подземные толчки. Пневматики откачивали воздух из зон возгорания, чтобы предотвратить распространение пожаров. Все остальные заняли оборону на периметре АЭС, а также пытались патрулировать станцию и собственно территорию базы. Излучение действовало на всех, и первые последствия стали проявляться уже совсем рядом: поступали донесения о появлении истребителей и климатических аномалий. А неподалеку от четвертого энергоблока и вовсе разверзлась пасть Провала. Весь человеческий персонал АПБР срочно вакцинировался антиновой, экипировался обычным и становым оружием и двинул на передовую, которая, казалось, была сразу везде.

Война. Вот так, внезапно, на весьма небольшой территории у Белоярского водохранилища вспыхнула настоящая война, в которой против людей ополчилось буквально все. Ситуацию еще больше усугубляла отрубившаяся связь, как, собственно, и всегда в Зоне. Какое-то время еще работала проводная, но потом и ее не стало – это, видимо, уже не Зона, а кто-то живой постарался, поработал с телефонными линиями. Апэбээровцы могли дать сигнал бедствия, но когда-то она еще прибудет, эта помощь? Десять раз успеет наступить конец света в отдельно взятом районе.

Градус безумия нарастал, и единственное, что удавалось защитникам, – это пока предотвращать взрыв и худо-бедно тушить пожары. На месте пруда-охладителя, окончательно лишившегося воды, возникла жаркая климатическая аномалия, в которой возникали вихри раскаленного воздуха и разбегались по окрестностям. Кинетики огромными усилиями удерживали от разрушения реакторы, в то время как землетрясение разрушило значительную часть периферийных построек. Пятна расползались от Провала, нападая на все, что движется. На периметре АЭС, внутри станции и даже в зоне, подконтрольной АПБР, начали греметь выстрелы, взрывы и трещать автоматные очереди: начались атаки истребителей. Пока их удавалось сдерживать, но число мутантов стремительно росло.

Фризеры работали на износ, не позволяя разрушиться тепловыделяющим сборкам в активных зонах реакторов. Ситуация сложилась настолько катастрофическая, что даже постепенно нарастающая утечка радиоактивных отходов перестала быть чем-то значимым на фоне всего остального.

Всех имеющихся в наличии пиромантов выдвинули на периметр АЭС, особенно на его южную часть, потому что применение их способностей внутри станции выглядело форменным самоубийством. Группу «лояльных», контролирующих Обломок, Бородулин пока снять не решался – мало ли что. Однако если дело так пойдет и дальше…

Вновь дрогнул пол, и где-то совсем рядом лопнуло стекло. Бородулин схватил пистолет и выглянул в коридор. Там было пусто, только в дальнем конце окно щерилось осколками выбитого стекла, бешено развевались занавески, да победоносно гулял, вихрясь, горячий ветер.

– Долбаная аномалия! – вполголоса буркнул полковник. – Долбаное землетрясение! Долбаное все!

С улицы донесся взрыв гранаты и длинная автоматная очередь.

«Совсем близко уже!» – промелькнула в голове тревожная мысль, и пальцы судорожно сжали рукоятку служебного «Грача».

Тут же Бородулин вздрогнул: правое ухо, за мочкой которого была закреплена черная бусина пси-блокиратора, буквально обожгло. Этот нагрев мог значить только одно – на полковника в данный момент оказывалось псионическое давление. Кем?! Здесь что, и Новые тоже?

С этой пугающей мыслью полковник перешагнул порог своего кабинета и… Жизнь ему спас очередной подземный толчок, сбивший его с ног. Хлопнул выстрел, и пуля вспорола душный, горячий воздух в том месте, где только что стоял Бородулин. А Валентин уже снова наводил на него оружие. Рефлексы Бородулина сработали как надо – он успел раньше, выстрелил из положения лежа, и пуля «Грача» пробила «лояльному» переносицу.

Пока полковник соображал, какая муха укусила его верного аналитика, она же укусила и его. Бусина пси-блокиратора вдруг стала просто раскаленной, в ней что-то щелкнуло, а через мгновение в голове у Бородулина помутилось. Словно со стороны он с бессильным ужасом и отчаянием смотрел, как рука, над которой его мозг больше не был властен, поднимает пистолет, вставляет ствол в рот и нажимает на спуск.

Гром, боль, темнота.