ГЛАВА ПЯТАЯ
Лирна
Лошадь была подарком эорхиль: четырнадцати пядей в плечах, белая от носа до хвоста. Лишь между ушами торчал клок черных волос. Когда Лирна вышла утром из шатра, то обнаружила лошадь и подле нее — женщину эорхиль по имени Мудрая. Женщина протянула поводья и склонилась в удивительно изящном, по всем правилам этикета, поклоне.
— У нее есть имя? — спросила Лирна.
— Ваше величество, оно переводится как «невидимая стрела, летящая сквозь снег и ветер», — ответила Мудрая на идеальном азраэльском. — Мои люди отличаются пристрастием к длинным именам.
— Значит, Стрела, — заключила Лирна и почесала кобыле нос.
Та тихонько фыркнула.
— Она тоскует по всаднику. Он пал перед городом. Я думаю, вы сможете исцелить ее сердце.
— Благодарю, — сказала Лирна и поклонилась в ответ. — Вы поедете сегодня вместе со мной? Мне очень хотелось бы узнать больше о вашем народе.
— Ваше величество, а разве вы не прочитали в своей библиотеке все книги об эорхиль?
— Я все больше убеждаюсь в том, что книжные знания уступают личному опыту.
— Как пожелаете, — сказала Мудрая. — Мои люди уже выезжают.
Она вскочила на свою лошадь и выжидающе посмотрела на королеву.
Лирна поехала шагом за Мудрой. Илтису и Бентену тоже пришлось садиться в седла. Они направились на восточный край лагеря, где уже снимались всадники эорхиль. Разные дружины скакали в видимом беспорядке, никаких рядов и колонн, но каждый всадник двигался с некой определенной целью. А когда все пересекли восточные холмы и спустились на распаханную равнину за ними, в войске обозначился явственный порядок.
— Хорошая страна для лошадей, — заметила Лирна, когда до полудня осталось около часа.
Поездка была трудной, но не изнурительной. Путешествие к лонакам приучило королеву днями напролет держаться в седле. Но и новая лошадь оказалась просто чудом: быстрее бедняжки Соболя и не такая капризная, как Крепконог.
— Все-таки, на наш вкус, слишком много холмов, — ответила Мудрая и надолго присосалась к бурдюку. — И ни одного лося вокруг. Кое-кто из молодых обижается и злится. Настоящая взрослость наступает лишь после того, как добудешь первого лося.
Лирна посмотрела на всадников вокруг и заметила, что они постоянно поглядывают на ее лицо — но без всякого благоговения и страха, не то что народ Королевства. Эорхиль разве что ощущали себя неловко поблизости от нее.
— Вы зовете это «Тьмой», мы — «Зшила», то есть «Могущество» на вашем языке.
— Но у меня-то его нет, — заметила Лирна.
— Неважно. Мы знаем о нем. Оно посещает мало кого из нас.
— Наверное, ваши люди сторонятся тех, кого оно посетило, — предположила Лирна.
Мудрая тихонько рассмеялась.
— Ваше величество, не судите нас по меркам своего народа. Одаренных у нас не сторонятся. Их уважают. Чем больше могущество, тем больше уважения — но, когда мощь очень велика, уважение сменяется страхом. А у нас пока нет песни либо предания о мощи большей, чем та, что исцелила вас. Люди тревожатся, думая о том, что это могло бы значить.
— А вы тревожитесь?
Потрескавшиеся от возраста губы Мудрой сложились в добродушную улыбку.
— Нет, о моя великая и ужасная королева. Я слишком хорошо знаю, что это значит.
Рысцой подъехал Санеш Полтар на высоком пегом жеребце, осторожно кивнул Лирне.
— Разведчики видели много людей на юге, — сказал вождь Мудрой. — Пусть королева остается здесь, мы поедем, посмотрим.
— Не хочу. — Королева одарила вождя безмятежной улыбкой.
— Владыка башни велел нам превыше всего беречь тебя, — сказал вождь. — Мы поклялись ему, а не тебе.
— А я не клялась никому, — сообщила королева, развернула Стрелу на юг и поскакала галопом.
Конечно, эорхиль скоро догнали ее. Королева с удовольствием отметила тяжелый взгляд Санеша Полтара, проскакавшего рядом. За волной эорхиль явились и Бентен с Илтисом, поехали по бокам королевы. Солнце встало, прогрело землю, и у Лирны вскоре защипало в глазах от пыли. Через полчаса они поднялись на гребень невысокого холма, осадили коней рядом с вождем и посмотрели на мелкую долину внизу. Всадники летели на запад и восток, обходя долину с флангов, основная масса конницы осталась на холме. У большинства на тетивах роговых луков лежали стрелы. Образцовый маневр охвата.
Санеш Полтар молча и хищно обозревал долину, будто ястреб в поисках добычи. Лирна попыталась понять, на что он смотрит, но долина казалась пустой.
— Скольких людей видели? — спросила королева.
— Меньше, чем было в городе, но больше, чем у нас, — не оборачиваясь, ответил он.
«Может, это очередной корпус воларцев, отправленный Токревом грабить юг?» — подумала она. Хотя мастер Маркен обыскал мозг мертвого генерала, нашел то, что назвал «трясиной тщеславных амбиций и мелочной ревности», — и никаких упоминаний о возможном войске поблизости. А может, воларцы высадились раньше, чем ожидалось? Токрев ведь посылал за подкреплениями, чтобы ускорить завоевание.
Санеш Полтар выпрямился в седле и указал рукой. Лирна лишь спустя несколько секунд заметила небольшую группку кавалеристов. Всадники мчались галопом, въехали в долину, но резко остановились при виде конницы на гребне. Пришельцы рассыпались в лаву и встали, один развернул коня и скрылся за холмом. Слишком они далеко, и не различить, кто такие.
Мудрая отцепила лук от седла и положила стрелу на тетиву. «Такая старуха — и тоже готова драться», — подумала королева.
Странно: пришельцы все так же неподвижно сидели, никто не обнажил меча. Тем временем из-за холма на другом краю долины показалось знамя. Оно реяло высоко над отрядом пехоты. Ее вел конный. Пехота спустилась в долину плотной колонной, но не пыталась выстроиться в боевой порядок. Лирна поняла почему, когда разглядела герб на знамени: башня над бушующим океаном.
Королева рассмеялась и пришпорила лошадь, не обращая внимания на возмущенные крики Илтиса, не поспевающего за своей госпожой. Завидев ее, колонна замедлилась, сержанты заорали, раздавая приказы, но их и не требовалось — солдаты останавливались сами и глазели на королеву в немом удивлении. Она приблизилась к всаднику во главе колонны, подняла руку и счастливо улыбнулась. Тот не без труда слез с лошади и медленно опустился на колено.
— Как же я рада видеть вас, милорд, — сказала королева, спрыгнула, пошла к нему, протянула руку.
Бледный и растерянный владыка башни Аль-Бера с трудом поднялся, хрипло прошептал: «Ваше величество!» — и припал губами к ее ладони, не спуская глаз с лица Лирны.
— Мы слышали столько жутких историй. Я рад, что хоть одна из них оказалась лживой, — проговорил он, обернулся и показал на людей за собой, на идущие через холм все новые колонны. — Ваше величество, я отдаю вам армию южного берега. Двадцать тысяч пехоты и конницы готовы идти и умереть по слову их королевы.
На совете Лирне пришлось приказать лорду Аль-Бере не вставать во время доклада. Владыка башни был ранен и крайне измучен и мог свалиться с ног в любой момент. Он сидел на табурете, уложив руки на колени — левая обмотана толстым слоем бинтов, правая бессильно свисает. Лирна предложила отвести его к Плетельщику, но изумление и ужас на лице владыки башни говорили сами за себя. Королева поняла, что лучше пока не настаивать.
Она знала, что владыка получил свой титул не по знатности, а по заслугам. Он происходил из южного Азраэля и в речи растягивал гласные, как тамошние простолюдины.
— Они послали на юг пять тысяч солдат, большей частью рабов, с тысячу конницы и, конечно, охотников за рабами, — сказал владыка башни. — Пока вести достигли башни, воларцы успели разорить несколько деревень. Я вышел с южной гвардией и ополчением, какое успел собрать, и поймал воларцев, когда они заканчивали разорять пристань Дрейвера в нижнем течении Железноводной. Похоже, они не ожидали настолько быстрого ответа. Это не удивительно. По их мнению, я давно должен был стать трупом.
Аль-Бера вяло улыбнулся.
— Ну, они заплатили за самонадеянность. Нас было почти поровну, дело вышло кровавым — но они заплатили.
— Пленные? — спросил Ваэлин.
— Солдаты-рабы не сдаются, но мы взяли пару кавалеристов и охотников за рабами. Их я отдал освобожденным людям. Наверное, стоило пленных просто повесить, но — кровь за кровь.
— Именно так, милорд, — подтвердила королева. — Пожалуйста, продолжайте.
— С тех пор я собирал и тренировал людей, как мог. Две недели тому пришло известие, что мельденейский флот поднялся по Железноводной, и я решил, что пора выступать на север.
— Вы рассудили правильно, — сказала королева. — Но у нас мало припасов.
— У меня есть припасы, ваше величество. У моей жены связи по обе стороны Эринейского моря. Несколько альпиранских купцов согласились торговать с нами. Их условия оказались не самыми мягкими, и казна башни практически пуста — но, раз уж император снял запрет, купцы решили не упускать возможности подзаработать.
Лирна увидела, как встрепенулся лорд Вернье. Он намеренно держался в тени, разговаривал лишь с королевой и Ваэлином, хотя она ясно дала понять: он — желанный гость на любом совете и волен записывать, что пожелает. Щит после сражения устроил суету вокруг Вернье, объявил его «писцом, убившим генерала» — и покатывался со смеху вместе с командой. А Вернье, казалось, сторонился всего, что могла принести слава героя, хотя усердно просил частной аудиенции.
— Милорд, похоже, ваш император стал лучше относиться к нашему Королевству, — заметила королева в беседе с Вернье.
Хронист поежился под обратившимися на него взглядами лордов и командиров и лишь коротко подтвердил слова королевы:
— Похоже на то, ваше величество.
— Как вы полагаете, он знает о плане воларцев? Быть может, потому император и переменил свое мнение о нас?
— Ваше величество, намерения нашего императора всегда трудно угадать. Но всё, способное нанести вред Воларской империи, скорее всего, найдет у него поддержку. Империя враждовала с нами гораздо дольше, чем вы.
— Мы могли бы отправить посла. Заключить союз, если это возможно, — предложил Ваэлин.
— Все в свое время, милорд, — ответила королева и добавила, обращаясь к Аль-Бере: — Я напишу письмо вашей жене и заверю ее в том, что все долги за покупку снаряжения и продовольствия для армии будут возмещены после окончания войны. А до тех пор она вольна брать займы под любой процент. Половину накопленных ею припасов следует отправить в Алльтор, чтобы прокормить население зимой. Другую половину мы получим, хм, — палец королевы уперся в город на ренфаэльском побережье, — в Варнсклейве, где встретимся с мельденейским флотом через пятнадцать дней. А теперь, милорд, я приказываю вам отдохнуть.
Весь поход в Варнсклейв Лирна ехала каждый день с разными частями войска: то с кумбраэльцами Ривы, то с полком шахтеров из Пределов, то с южной гвардией — и на всех лицах видела изумление и благоговение. А в рядах вольной роты лорда Норты — еще и свирепую верность.
— Ушедшие благословили вас, моя королева! — воскликнул кто-то, когда Лирна ехала рядом с Нортой, — и крик тут же подхватили его собратья.
— Тишина! — рявкнул сержант, атлетического сложения юноша с длинными волосами и мечом, закрепленным на спине в манере Шестого ордена.
— Простите, ваше величество, — сказал лорд Норта, когда его бойцы утихли. — Их и в лучшие времена трудно держать в узде. Тут ведь и не выпорешь никого.
— Конечно же, нет, милорд, — согласилась королева.
Ей казалось очень странным, что почти все утро войско ехало в тишине. Тот мальчишка, сын первого министра, каким помнила Норту Лирна, был неугомонный хвастун, а временами и забияка, скорый на насмешки и на слезы, когда над ним насмехались в ответ. В этом бородатом воине не осталось ничего от прежнего мальчишки. Улыбаясь, Норта смотрел на огромную кошку, вышагивавшую рядом.
— Я хотела вернуть вам все титулы и земли вашего отца, — проговорила королева, когда молчание стало невыносимым. — Но лорд Ваэлин сказал, что вам неинтересны почести.
— Разве они помогли моему отцу? — добродушно, но с тенью горечи в голосе ответил Норта.
— Я не могла повлиять на королевское решение. Но я согласна, что оно было, мягко говоря, прискорбным.
— Я не питаю обиды, ваше величество. Время притупило память о человеке, которого я ненавидел так же, как и любил. В любом случае, без его смерти я не встал бы на путь, приведший меня к жене, детям и дому, чего я отчаянно хотел. А Вера учит нас принимать дарованное судьбой.
— Вы все еще придерживаетесь Веры?
— Я покинул орден, но не Веру. Пусть мой брат и потерял ее где-то в пустыне — моя еще крепка. Хотя жена хочет, чтобы я оставил ее в пользу солнца и луны.
Он тихонько рассмеялся, но в его смехе королева расслышала тоску по дому.
— По правде говоря, мы только из-за этого и ссоримся, — добавил он.
На отдых остановились в полдень. Когда Лирна спешилась, она тут же застыла, встревоженная: из рядов вольной роты к ней кинулась женщина с кинжалами в руках. Меч Илтиса в мгновение ока вылетел из ножен, но женщина не бросилась на королеву, а упала на колени, склонила голову и высоко подняла кинжалы.
— Моя королева! — дрожащим голосом воскликнула она. — Умоляю вас, благословите эти клинки, чтобы они лучше делали свою работу!
Остальные вольные воины немедленно опустились на колени, вытащили и высоко подняли оружие. Судя по усталому и слегка раздраженному выражению лица Норты, эту церемонию замыслили во время марша.
Да уж, никогда не бойся устроить небольшое представление.
Лирна вздохнула, постаралась мудро улыбнуться, подошла к женщине и узнала в ней ту, что первой подняла крик в Алльторе.
— Как вас зовут? — спросила королева.
— Ф-фурела, — не решаясь глянуть вверх, заикаясь, выговорила та.
Лирна осторожно взяла ее дрожащие руки в свои.
— Сестра, опусти свои клинки, поднимись и взгляни на меня.
Фурела медленно подняла голову, робко, изумленно посмотрела на королеву, встала, не спуская глаз с ее лица.
— Кого ты потеряла?
— М-мою дочь, — выдохнула женщина и залилась слезами. — Она родилась вне брака, всю жизнь ее сторонились, звали ублюдком, но она всегда была такая милая и радостная. Они разбили ей голову камнем.
Она задрожала, всхлипывая, упала на колени, но кинжалов не выпустила. Лирна крепко прижала ее к себе.
По щекам у многих уже текли слезы.
— Я не могу благословить клинки этой женщины, — сказал королева воинам, — ибо это она благословляет меня. Все вы благословляете. Вы — мои клинки, а я — ваш.
Она подняла плачущую Фурелу, отвела к ее товарищам и сказала:
— Отныне я объявляю вас шестым пехотным полком королевской гвардии, и зваться вы будете Королевскими Кинжалами.
Она выпустила Фурелу, и та снова упала на колени. Солдаты расступились, протянули руки, все хотели коснуться платья королевы, а она шла среди них и на каждом лице видела свирепую безумную преданность.
«Нельзя пьянеть от этого. Искушение слишком велико», — напомнила она себе, улыбаясь, возлагая руку на головы, склоненные в немой мольбе.
— Труд, кровь и закон! — закричал вдруг кто-то, неразличимый в ряду склонившихся людей, и крик повторился снова и снова.
Люди потрясали оружием и кричали:
— Труд! Кровь! Закон!
Лирна ощущала, как волна невыносимого искушения силой и властью захлестывает ее с головой. Сотни этих израненных телом и душой людей готовы в любое мгновение умереть за свою королеву. Лирна уже почти подчинилась, почти нырнула в бездну — и тут ее взгляд споткнулся о лицо единственного человека, не обезумевшего от восхищения. Лорд Норта стоял рядом с лошадью, гладил по голове огромную кошку, присевшую рядом, а раздражение на его лице сменилось тревогой и разочарованием.
Она встретилась вечером с братом Каэнисом один на один. Ваэлин старался избегать бывшего брата — как и многие в армии. Даже Орена, которую Лирна заслуженно считала женщиной прагматичной и здравомыслящей, отпросилась на вечер, лишь бы только не встречаться с Каэнисом. Конечно, страх перед Тьмой не пройдет за день.
Брат, недавно открывший всем, что он на самом деле состоит в Седьмом ордене, вежливо отказался от угощения, неловко присел на походный табурет. При всей его закалке и славе могучего воина в его подвижных настороженных глазах была видна робость. Казалось, он в любой момент ожидал нападения из-за угла.
«Он так долго жил в сумраке, что свет дня страшит его так же, как и Тьма», — подумала Лирна.
— Ваше величество, мои братья и сестры просили меня передать вам благодарность за ваше внимание к нам.
— Милорд, королева должна заботиться обо всех ее подданных.
— Ваше величество, я прошу вас, зовите меня «брат». Я во всем — человек Веры.
— Как пожелаете, — согласилась королева и взяла свиток, который принес Каэнис: перечень братьев и их талантов. — У вас есть брат, способный видеть прошлое?
— Возможности брата Люцина, ваше величество, ограничены тем местом, где он находится.
Лирна кивнула, поглядела на следующее имя и нахмурилась:
— Эта сестра Мериаль и в самом деле может извлекать молнии из воздуха?
— Не совсем так, ваше величество. Она может испустить… энергию из рук. В тени либо в темноте это кажется молнией. Но ее Дар требует огромных усилий и может исчерпать сестру до смерти.
— Она может убивать?
Каэнис поколебался, затем кивнул.
— Значит, она и ее Дар — ценность для армии, — заключила Лирна, пробежала глазами список и удивленно взглянула на Каэниса. — Брат, мне кажется, здесь не хватает одного имени.
Он смутился сильней, но взгляд остался твердым и решительным.
— Ваше величество, согласно строгому приказу моего аспекта, я не могу открыть свой Дар.
Лирна хотела напомнить, что Вера подчинена короне, но решила повременить. Слишком уж много полезного принес брат Каэнис. И не время ссориться с Верой, в особенности если она продолжает что-то скрывать.
— Я потратила так много лет на поиски вашей породы, — призналась Лирна и отложила список. — Я даже рисковала смертью в горах, чтобы добыть доказательства вашего существования. А мне стоило лишь подождать очередного поворота истории, и появилось столько доказательств, что можно захлебнуться.
Брат Каэнис промолчал, лишь осторожно кивнул в знак согласия.
— Наверное, трудно жить в тайне столько лет, без конца лгать братьям?
— Этого потребовала Вера, ваше величество. У меня не было выбора. Но да, мой долг нелегок.
— Лорд Ваэлин сказал мне, что вы — образцовый подданный, мечта короля. Что вы пылали желанием драться в той войне в пустыне, причем так сильно, что сломались, когда все обратилось в прах.
— Аспект Греалин очень точно определил предназначенную мне роль. Моя приверженность Вере так велика, что лучше всего было ее спрятать за приверженностью королю. Но мой земляк прав: мой энтузиазм был искренним, разожженным словами аспекта о том, что ключ к будущему Веры — в этой войне. Однако аспект не сказал, каким образом война сработает на будущее и какая судьба постигнет брата. Я всегда верил аспекту Греалину. Его суждения были безошибочными, он никогда не наставлял меня на ложную дорогу.
— Ты получал известия о нем с тех пор, как пала столица?
— К сожалению, нет, ваше величество, — потупившись, ответил Каэнис, и в его голосе зазвучала горечь. — Брат Лерниал может слышать мысли тех, с кем когда-то встречался, даже на большом расстоянии. Мы знаем, что аспект укрылся в лесу Урлиш вместе с группой воинов, но подробности неясны. Дар брата Лерниала ограничен. При Алльторе он был ранен в голову, а два дня назад проснулся и страшно закричал. Я надеялся, что его слова — плод болезни и ранения, но Лерниал исцелился, и Дар говорит ему: мысли аспекта Греалина больше не слышны.
Видя, в какой печали Каэнис, королева положила ладонь на его руку.
— Мои соболезнования, брат.
Он вздрогнул, натужно улыбнулся.
«Он что, боится меня?» — подумала Лирна.
Один брат из списка мог до некоторой степени заглянуть в будущее. Любопытно, что знает о будущем Каэнис? Какие тайны хранит? Лирне вспомнились угрюмость лорда Норты и слова Мудрой в первый день марша: «Я хорошо понимаю, что это значит».
— Во время допроса при помощи брата Харлика захваченная в Алльторе воларская женщина говорила о Союзнике, — отстранившись, сообщила королева. — Лорд Ваэлин, похоже, думает, что вы сможете пояснить мне ее странные утверждения.
— Ваше величество, брат Харлик уже рассказал все возможное. Союзник живет за порогом и плетет интриги, добиваясь нашей гибели. Почему — неизвестно.
— Пусть он и существует там, где нет смерти, — но разве это не значит, что он когда-то был живым? Мужчиной, женщиной?
— Наверняка был, ваше величество. Но пока ни один брат или сестра из всех орденов не смогли увидеть, как он превратился в себя нынешнего и чья злоба склонила его к нынешнему чудовищному злу.
— Но должны быть записи, древние тексты!
— Третий орден столетиями собирал древнейшие тексты человечества, платил немалые суммы за обрывок пергамента или глиняный черепок. В них есть Союзник — но лишь как тень, необъяснимая катастрофа либо убийство, совершенное по наущению страшного призрака, полного мстительной злобы. Отличить правду от мифа — зачастую безнадежная задача.
В безукоризненной памяти королевы всплыла строчка из «Песни о золоте и пыли» лорда Вернье: «Истина — величайшее оружие нашедшего ее, но и его рок». Давно пора устроить приватную аудиенцию с альпиранским поэтом.
— Ну что ж. Значит, теперь вашему ордену требуется новый аспект? — осведомилась королева.
— Ваше величество, как вам известно, избрание сопряжено с формальностями. Пока не настало время собирать конклав, орден остается без аспекта. Однако мои братья и сестры согласились принять мое первенство до конклава. Что приводит меня к другой мысли.
Его взгляд снова сделался жестким.
— Люди из Пределов?
— Именно, ваше величество. В этой войне мой орден потерял много братьев и сестер. Наши ряды поредели.
— Вы хотите принять этих людей в орден вопреки их мнению? Лорд Ваэлин очень ясно выразился на сей счет. А они следуют за ним, не за вами.
— Мой орден — щит Одаренных. Без него они погибли бы многие поколения назад.
— Тем не менее вы прятались десятилетиями, в то время как Одаренные гибли, истребляемые Четвертым орденом, — напомнила Лирна.
— Это необходимая предосторожность. Большинство Одаренных обнаруживают в раннем возрасте. Одаренные дети чаще всего рождаются от Одаренных родителей, то есть давних членов ордена. Но не всем так везет. Не все добры, стойки к искушению богатства и власти. При всей мощи наши души — обычные, человеческие. До того как аспект Тендрис возглавил Четвертый орден, мы проверяли найденных Одаренных и, если они оказывались годными для нашего ордена, им предлагали вступить — сугубо добровольно.
— Но это если они держались Веры.
— Ваше величество, Седьмой орден — орден Веры. Это так и будет так.
«Неужели передо мной еще один Тендрис?» — устало подумала королева.
Такой фанатизм во взгляде. Лирна часто удивлялась, что отец так и не отравил втихую беспокойного и докучного аспекта Четвертого ордена. Увы, Вера пролезла даже в душу старого интригана. А он очень хорошо представлял силу адептов Веры.
— Здесь — свободное королевство. Это так и будет так, — сказала королева. — Вы можете поговорить с Одаренными из Пределов, предложить им место в ордене. Но если они откажутся, вы не станете их беспокоить, пока я на троне. А я собираюсь долго сидеть на нем — конечно, если ваша сестра, хм, Верлия, — тут королева демонстративно заглянула в список, хотя запомнила все с первого прочтения, — не увидит другого моего будущего.
— Видения моей сестры, скажем так, не слишком частые и требуют тщательных разъяснений, — заметил Каэнис. — О вашем величестве она пока видела очень мало.
— И что же включает это «мало»?
Он выпрямился и снова стал больше похож на готового к скорой битве воина, чем на аспекта.
— Она видит в вашем будущем только огонь.
На следующий день Лирна присоединилась к сеорда и шла пешком вместе с ними. Госпожа Дарена сопровождала королеву как переводчица, и почти напрасно. Немногие из лесного народа заговаривали с ними. Большинство предпочитало даже не смотреть в их сторону. Дарена переживала, с трудом удерживала вежливую улыбку на губах, когда суровые воины с хищными ястребиными лицами просто отворачивались либо давали односложные ответы. А Лирны они не боялись, смотрели на нее с удивлением и любопытством.
Гера Дракиль был одним из немногих, прошедших рядом с Дареной хотя бы несколько шагов, да и то она ощущала, как он напряжен, словно каждый шаг — испытание мужества.
— Исцеляющее прикосновение очень редкое в лесу, — сказал он. — Целители не рождались уже много поколений.
— А у вашего народа есть книги? Записи о времени, когда еще не пришли марелим-сил? — думая про огромную библиотеку Малессы под горой, спросила Лирна.
— Книги? — хмурясь, переспросил вождь.
— Виросра сан элостра дюрал, — перевела Дарена.
Язык сеорда Лирна знала намного хуже, чем язык лонаков, но сумела кое-как перевести: «слова, запирающие в клетку дух».
— Нет никаких книг у сеорда, — ответил Гера Дракиль. — Ни сейчас, ни раньше. Все говорится и запоминается. Правдиво только сказанное.
Дарена заколебалась, затем быстро проговорила что-то на сеорда, слишком богатое незнакомыми словами и сложное — на слух не понять. Гера Дракиль помрачнел, развернулся и пошел прочь между нестройными рядами своих воинов.
— Он оскорбился? — спросила королева.
Дарена с горечью глядела вслед вождю.
— Он думает, что правдиво только сказанное, — ответила она. — Я сказала ему правду. Она ему не понравилась.
По пути на восток армия разрасталась. Из лесу выходили группки беженцев и беглых рабов, старались влиться в войско, выпрашивали еду. Среди новых рекрутов оказалось много королевских гвардейцев, желавших вернуться в полки, выбитые практически подчистую. По велению королевы Каэнис ушел с поста лорда-маршала уцелевшего отряда королевской гвардии. Солдаты остались недовольны, ворчали. Пусть командир и водится с Тьмой, но ведь он спаситель, бесстрашный полководец, собравший людей после чудовищного поражения и приведший к королеве. Другие — в особенности те, кто служил под началом госпожи Ривы в Кумбраэле, и присоединившиеся по пути беженцы — иначе смотрели на командира-Одаренного. Случилось несколько шумных ссор, в ход пошли кулаки. К Ваэлину явилась официальная делегация сержантов и попросила вернуть Каэниса. Ваэлин умиротворил их, назначив командиром одного из делегации, крепкого широкоплечего ветерана с лицом будто битые кожаные доспехи.
— Ваше величество, я — сержант Травик, — сказал новоиспеченный командир и опустился на колено перед Лирной, когда та решила пройтись рядом с королевской гвардией. — Я из прежнего шестнадцатого пехотного полка.
— А, насколько я помню, Черные Медведи, — заметила Лирна и жестом велела Бентену принести то, что он отыскал на складе достопримечательностей брата Холлана.
— Да, ваше величество. Вы здорово всякое помните.
— Спасибо. Но должна заметить, что вы, к сожалению, совершенно забыли об этикете.
Ветеран потупился, нахмурился, стараясь не показать смущения.
— Простите меня, ваше величество. Я к такому не привык.
— Это не оправдание, — изрекла Лирна, вытянула руку, и Бентен, как того требует обычай, вложил в нее азраэльский меч. — Меня коробит, когда меч Королевства называет себя сержантом.
Воин поднял голову, увидел меч, дико встрепенулся с полными изумления глазами.
— Лорд-маршал Аль-Травик, принимаете ли вы меч, предложенный вам королевой?
Лирна уложила меч вдоль руки, рукоятью вперед.
За Травиком зашевелились ряды королевской гвардии. Лирна помнила ее не такой растрепанной и небритой. Но солдаты по-прежнему выглядели закаленными и твердыми, как скала, опасными и сильными.
«Пусть опасные и драчливые, — подумала королева. — Пусть дерутся друг с другом, если хочется. Главное, чтобы они еще яростней и упорней дрались с воларцами».
— Да-да, ваше величество, — промямлил Травик.
— Милорд, тогда возьмите его и встаньте.
Его мускулистая, покрытая шрамами рука обняла рукоять, он встал, в немом изумлении посмотрел на меч.
— Лорд-маршал, я желаю, чтобы гвардия была перестроена.
Он оторвал взгляд от меча, вытянулся по стойке смирно и уставился в точку рядом с лицом Лирны:
— Как прикажет моя королева!
— Уважение к прошлому — это замечательно, но пусть оно не мешает настоящему. Многие гордые прошлым полки уничтожены полностью, от других осталась лишь горстка солдат. Если мои цифры верны, под вашим командованием чуть больше шести тысяч гвардейцев. Почти все они цепляются за свои прежние полки, что теперь бессмысленно. По-настоящему выжили всего три полка, да и те сильно уменьшились числом. Дополните их до нормальной численности, сформируйте три новых. Пусть их цвета и эмблемы определят сами солдаты — конечно, при моем одобрении. И добавьте вольную роту лорда Норты в гвардейский реестр как шестнадцатый пехотный полк.
Лирна окинула взглядом ряды солдат. Преданность королевской гвардии своим полкам была легендарной. Многие впали в уныние и отчаяние.
— Даю вам слово! — крикнула Лирна. — Когда мы выиграем эту войну, королевская гвардия будет восстановлена в прежнем виде и все желающие смогут вернуться в свои полки. А пока перед нами война. Пустые сантименты не помогут ее выиграть.
Лорд Травик гаркнул команду, его голос разнесся, будто удар грома. Солдаты попадали на одно колено, склонили головы.
— Ваше величество, королевская гвардия — ваша! Перестраивайте как вам угодно, — объявил он и добавил: — А кто не согласен, пусть только пикнет — запорю до смерти.
Стены Варнсклейва простояли в небрежении много лет. В долгий период мира, ознаменовавший восшествие Януса на трон, городские укрепления оставались практически ненужными. Ваэлин предрек, что одно нападение воларцев они выдержат, но вряд ли справятся со вторым. Стены раздробило в нескольких местах, разорвало, как бумагу, сквозь огромные проломы сверху донизу открывался вид на город за стеной — вернее, его останки.
Вернувшийся утром из разведки лорд Адаль доложил:
— Ваше величество, там ничего — ни дома, ни души.
Слабая надежда на то, что капитан Северной башни преувеличил, таяла с каждым ударом копыт Стрелы. Видимые в проломах пепел и груды щебня говорили о полном разрушении. Мрачный Ваэлин ждал у разбитых ворот.
— Ваше величество, гавань, — сказал он.
Воды гавани были мутны от ила, затянуты маслом, пролившимся из пробитых рыболовных судов городского флота. Но королева ясно различила огромное скопление бледных овальных пятен на дне. Они подернулись зеленью водорослей и напоминали груду собранного винограда.
Лирна обвела взглядом останки того, что когда-то было суматошным грубоватым городом, грязным и захламленным. Здесь жили дерзкие люди. Здесь чаще смотрели прямо в глаза королям и реже кланялись. Но они были искренне рады видеть принцессу Лирну, выкрикивали приветствия, протягивали детей, чтобы Лирна поцеловала и благословила их, кидали цветы под ноги. Лирна приезжала сюда, чтобы открыть новый приют, оплаченный короной и поддерживаемый Пятым орденом. По пути к гавани королева не нашла и следа от него — лишь ряды за рядами груд обожженного кирпича и обугленных балок.
— Их сковали вместе, толкнули в воду первого, и остальные полетели следом, — сказал Ваэлин. — Их было сотни четыре. Надо думать, все выжившие после захвата города.
— Воларцы не хотели обременять себя рабами по пути на север, — глядя в воду, проговорил лорд Адаль.
Его голос звучал ровно и бесстрастно, но Лирна заметила, как исказилось его лицо.
— По пути на север, милорд? — переспросила королева.
Вперед выступила госпожа Дарена и поклонилась — мертвенно-бледная, словно промерзшая до мозга костей:
— Ваше величество, полагаю, мои новости могут оказаться важными для нас.
Спустя некоторое время королева приказала Мюрель принести госпоже Дарене чего-нибудь горячего.
Она сидела, скорчившись, в королевском шатре, грела руки о чашку с молоком. Ваэлин глядел на Дарену, не скрывая тревоги. Он уже говорил о том, насколько опасен ее Дар.
— Алльтор дорого стоил тебе, — добавил он. — Снова пуститься в свободный полет так скоро — неразумно.
— Я — солдат этой армии, — пожав плечами, ответила она. — Я — как любой другой, мой Дар — мое оружие.
Лирна подавила желание вмешаться. Эти двое понимали недосказанное друг другом, и в воздухе повисло тяжелое молчание. А она, королева, совсем не понимала, что же происходит в разуме ее полководца.
— Ваше величество, лес Урлиш умер, — сказала Дарена. — Он сожжен в пепел от края до края.
Лирна вспомнила, как лорд Аль-Тельнар умолял короля снять запрет на заготовку древесины в Урлише, а потом выскочил из зала совета, побагровевший от унижения.
— Урлиш — это место, где родилось Королевство, — заявил Янус дрожащему Аль-Тельнару и подписал еще один декрет, отбирающий земли, ранее принадлежавшие министру королевских работ. — Это колыбель моей власти, а не лакомый кусок для вас и подобных вам.
«Аль-Тельнар и Урлиш теперь оба — пепел, — подумала Лирна. — Как странно, что он пожертвовал собой ради меня после стольких лет мучений, причиненных моим отцом».
— Эта армия идет через ренфаэльскую границу к Варинсхолду? — спросила королева. — Вы можете оценить численность?
— Их около пяти тысяч, ваше величество. Большинство верхом.
— Дарнел призывает домой своих рыцарей, — вслух подумала Лирна. — И они ему уж точно вскоре понадобятся.
— Вряд ли, ваше величество. Среди них есть яркая, пылающая красным душа. Я видела ее раньше, когда летела над Урлишем. Я уверена: носитель этой души сражался там с воларцами.
Лирна кивнула и вспомнила ночь в ренфаэльской усадьбе. Всего месяц назад, а кажется — прошли долгие годы. Барон Бендерс тогда сказал, что многие сочли власть Дарнела пятном на своей чести.
— Миледи, вы, быть может, отыскали след той дряни, убившей людей в гавани? — спросила королева.
Дарена ответила, и Лирна ощутила в ее словах горечь и смирение с тем, что рассказанное приведет ко многим смертям.
— Ваше величество, я видела отряд, их около четырех тысяч. Большинство пешие, и они в двадцати милях к северо-западу отсюда.
— Милорд, прошу вас обратиться к Санешу Полтару за самой быстрой лошадью, которую могут дать нам эорхиль, и эскортом для королевского посланца. Они отыщут эту армию, выяснят ее намерения и состав.
— Да, ваше величество, — чуть склонив голову, ответил Ваэлин.
— Я позабочусь о том, чтобы тела достали из воды и предали огню со всеми должными церемониями. А вы возьмите всех наших всадников и покарайте убийц. И еще: я больше не желаю слышать о пленных.
