ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
(Четверг, секундой позже,
рассказывает Игорь Колесничий)
…Журчание водопада оборвалось.
Взамен нахлынули звуки отдаленного бала. Музыка, от которой осталось лишь дрожание басов да уханье барабанов; смех, неразборчивые разговоры, шорох шагов.
Я открыл глаза. Перед лицом маячили зеленые листья. Влажная земля холодила босые ступни. Я стоял на парящем в воздухе крохотном островке почвы, обнимая ствол денежного дерева. Не крохотного кустика, завсегдатая веденских пятикомнаток, но реликтового чудища, настоящего Иггдрасиля. Хорошее предзнаменование !
Сквозь листву пробивался яркий свет люстр. Далеко внизу праздничным янтарем сверкали полы бального зала. Гремел оркестр, наяривая залихватскую ирландщину из Хардигана, лихо выплясывали танцовщицы в трико и зеленых газовых накидках, и золотистая крохотная фея играла на свирели.
У стен выстроились столы с закусками и винами. Меж ними, скучая, бродили люди самой счастливой наружности. Я насчитал несколько человек в джинсах, как и я. Кто-то носил счетоводские мантии и пышные бухгалтерские балахоны, некоторые щеголяли в спортивных костюмах. Женщины тоже особо одеждой не озадачивались. Выглядели гуляки людьми случайными, так, словно попали сюда с улицы. Впрочем, тайные убийцы и должны так выглядеть.
Я прошелся по своему парящему острову, ища, как им управлять. Скоро отыскалась чистая площадочка в форме трилистника. Став на нее и перенося центр тяжести с ноги на ногу, я заставил остров спланировать в зал.
Мое появление произвело фурор. Танцовщицы с визгом бросились врассыпную, музыка поперхнулась на полуноте. Я спрыгнул на паркет, и остров взмыл к потолку. Оставляя за собой грязные следы, я двинулся в гущу праздника, навстречу Дверям Истени.
Таинственные убийцы встретили мое появление с поразительным хладнокровием. Кто-то кивал мне, как давнему знакомому и тут же отворачивался, кто-то подходил поздороваться. Дальше этого, впрочем, не заходило. Уж что-что, а собственное достоинство эти ребята блюли первоклассно!
До меня донесся божественный аромат жареного мяса. Только сейчас я понял, насколько оголодал: в Артемовой Истени так и не удалось перекусить – все ушло змейкам-удавкам. Так что я с воодушевлением двинулся к столам.
В отличие от «Ксанаду», где маги просто ценили хорошую кухню, заговорщики предавались излишествам. Столы с закусками сгрудились тремя противоборствующими бастионами. Блюда первого напоминали безумные творения абстракционистов; второй брал художественной правдивостью и натуралистичностью; третий предлагал только вареные яйца. Яйца, но какие! Во всех видах – куриные, страусиные, черепашьи. Украшенные драгоценными камнями, с тонкой филигранной росписью по скорлупе.
Я остановился, выбирая, к какому столу подойти. И – о чудо! – весь зал замер. Затаив дыхание, ассасины следили, куда я двинусь. Именно поэтому я решил не торопиться.
Ближе всего ко мне располагались столы «натуралистов». На них возлежал огромный дракон, покоящийся на куче драгоценностей: отсверкивающих золотом блюд, чаш, сундуков. Из пасти зверя торчал обглоданный труп рыцаря. Черепа и полурассыпавшиеся грудные клетки в небрежном беспорядке валялись на тарелках.
Судя по тому, как провисли некоторые ребра, их слепили из паштета. Во рту черепа краснело яблоко; изящной короной зеленела петрушка. Толстенький человечек с грустными глазами отхватил от черепа треугольный ломоть и положил на тарелку. Резалась кость легко, словно масло. Следом подошла дамочка лет сорока с фиолетовым шиньоном и морщинистой загорелой шеей, росшей, казалось, прямо из декольте. Она придирчиво изучила оплывшее золото под драконьей лапой, и потянулась к нему ножом. Отрезав кусок от золотого кубка, перешла к куче драконьего помета и…
Дальше я не смотрел.
Наверное, мое замешательство выглядело смешным. Ко мне подкатила инвалидная коляска. В ней сидела девушка лет двадцати четырех. Симпатичная девушка: невысокая, хрупкая, круглое лицо в россыпи едва заметных веснушек. По черному бархату платья змеилась вышивка в виде переплетенных арабских клинков.
– Вы новенький в клубе? – спросила она, чуть заметно улыбаясь.
Я кивнул.
– Тогда понятно… Вид у вас ошарашенный. – Она рассмеялась. – Пойдемте к столу. Только, ради бога, не вертите головой! И не к этому, – предупредила, видя, что я направляюсь к поверженному дракону. – Здесь околачиваются выскочки и маргиналы. – Подумать только – ее лицо исказила гримаска отвращения. – Гусиный паштет и свинина. Пошло и омерзительно!
Я мысленно снял шляпу перед местным поваром. Создать легенду о драконе и поверженном рыцаре из гусиного паштета – на такое способен только истинный талант.
– Тогда, может, сюда? – Я кивнул в сторону «яичного бастиона».
– Вы так мало цените свою жизнь? – удивилась девушка. – Следуйте за мной!
Стол, к которому она меня привела, выглядел творением безумного гения. Огни переливались в цвета, запахи становились вкусами, образами, ощущениями. Еще не попробовав ни одного блюда, я уже оказался в дурманной власти кулинарных ухищрений.
– Могу порекомендовать корзиночки «Пять элементов». – Девушка пододвинула ко мне тарелку. – Видите, над каждым – крохотный символ стихии?
– Эстетично.
– Не то слово. Грубо… но элегантно!
Вихрь – символ воздуха, потрескивающий язычок пламени, снежинка, лист дерева, полудрагоценный камень… Я взял пирожное с язычком пламени, но есть не рискнул.
– А это? – Я потянулся к салату, напоминавшему неоконченную картину Эшера.
Незнакомка прикрыла рот ладошкой и деликатно хихикнула:
– Это для профанов и магов. Ни в коем случае не трогайте! Девять десятых компонентов – иллюзия. А если вы найдете в этой мешанине настоящее, вас заподозрят во владении магией фантомии. Это еще хуже! Попробуйте лучше вот что. – Она протянула мне блюдо с пряничными куропатками.
Я покорно взял одну и надкусил. Птица тут же принялась расти, покрываясь жареной корочкой, отращивая окорочка и крылья. Не прошло и четверти минуты, а я держал в руках тяжеленную, истекающую маслом индейку.
Я поискал взглядом, куда ее положить, не нашел и опустил на поднос с пирожными. Незнакомка вновь засмеялась.
– Простите, – сказала она, – но вы – совершеннейший провинциал. Знаете, вы мне ужасно нравитесь! Как ваше имя?
Я назвался.
– А я – Мария Тепех. Знаете что?.. Пожалуй, я возьму вас под свое крыло. Вам все равно понадобится заступничество кого-нибудь из старших Дверей Истени.
– А вы старшая?
– Одна из. Если все повернется удачно, я порекомендую вас магистру. Но пойдемте же развлекаться!
Я на мгновение задержался у стола.
– Послушайте… Вон те люди у дракона – могу поклясться: они смотрят на нас и шепчутся.
– Так и должно быть. Они – орденцы низшего посвящения, как и вы. Все мечтают понравиться и запомниться кому-нибудь из старших. Знали бы вы, на какие фокусы они способны! Одна девица… впрочем, не будем о пошлом. Имейте в виду, Игорь: вам завидуют. Более того, вас уже ненавидят.
– Хм! Я сделал головокружительную карьеру?
– О да. И то ли еще будет!
Когда мы отправились в соседний зал, навстречу нам тяжеловесной, ковыляющей походкой запрыгал распорядитель:
– Не велено! Только привилегированным! Сударыня, умоляю!
Раздвоенная бородка его смешно тряслась, отбрасывая причудливую тень на зеленую ливрею.
– Варфоломей Ночиевич, – Мария прижала руки к груди, – ты что же, меня не признаешь?
– Признаю, матушка-сударыня, очень даже признаю! А вот спутника вашего первый раз вижу.
– Так посмотри повнимательней, Варфоломеюшка. Посмотри и запомни. Тебе его частенько пускать придется!
Пока они препирались, я исподтишка наблюдал за моей спутницей. Замечательная девушка! И какой простор для догадок: выглядела она то совершеннейшей девчонкой, чуть не ровесницей Соти, а то старухой, смертельно уставшей от жизни.
Распорядитель покорно присел, расставив руки в приглашающем жесте. Глаза его бегали, ощупывая меня с ног до головы. «Опасная ты птица, – читалось в них. – И я тебя хорошенько запомню!»
– Так что же, пускать? – спросил он с надеждой.
– Сделай милость.
– И в зал Кисмет тоже? На лотерею?
– Сказано – значит, и туда.
С сокрушенным видом распорядитель посторонился, и мы вошли в маленький пустынный кабинет с одним столиком у стены. Кабинет этот от основного зала отделяла аквамариновая занавесь-хамелеон. По ткани бежали стеклянистые искры; стоило задержать взгляд – и занавесь становилась почти прозрачной. Впрочем, действовал этот эффект только с нашей стороны, снаружи ткань оставалась непроницаемой.
– Любуйтесь, – великодушно предложила Мария, – наслаждайтесь. Только не очень пристально. Здешние завсегдатаи не любят внимания и хорошо его чувствуют. Давайте присядем за этот столик, выпьем вина.
Официант принес графин с плотно притертой пробкой и два разноцветных бокала-копиты. От графина веяло тонкой, едва различимой магией.
Я разлил вино по бокалам и с наслаждением пригубил. Мария последовала моему примеру.
– Вам, наверное, интересно знать, зачем я вас пригласила, – сообщила она.
– Да уж, не без того.
– Вот и начнем. – Она провела ладонью над занавеской, прогоняя туман. – Посмотрите в зал. Видите того высокого? С косичкой и скошенным глазом?
Я посмотрел на анемичного гиганта с забранными в хвост темными волосами. Тот прогуливался вокруг бильярдного стола походкой тигра, заколачивая шар за шаром.
– Мастер шантажа. Представляете: недавно подбросил клиенту в постель голову его любимого гиппогрифа! Карьеру Двери начал с того, что изнасиловал и искалечил любимую дриаду смотрителя ботанического сада.
А я ведь помню это дело. В те времена я еще не начал карьеру частного детектива. Закончилось расследование ничем. Преступника нашли, но смотритель забрал заявление, а дриаду развоплотил. Нет потерпевшей – нет преступления.
– А вот это – своего рода знаменитость. Старейший ассасин клуба.
Старик с лицом, напоминавшим растоптанный башмак, уткнулся носом в карты. На руках у него был почти полный стрит, и похоже, старикашка собирался добить его до конца. Занавесь разгладилась, пытаясь высветить мне его карты, но тут ассасин почуял неладное. Он оглянулся, пытаясь проникнуть взглядом в кабинет. Хамелеон загустел, скрывая нас непроницаемой синевой.
– Этот удивительный старичок – мастер пыток. Как он сам говорит: устами младенца глаголет истина, особенно если загнать ему под ногти пару иголок. Специализируется по недавним выпускникам университетов, кадаврам и гомункулусам. Кто из них вам больше нравится?
– Оба мерзавцы. Первого, впрочем, я знаю лучше.
– Я хочу, чтобы вы расправились с одним из них.
Мне стоило большого труда сохранить неподвижное лицо. Сердце подпрыгнуло, ускоряя ритм, но я попросил его успокоиться, и оно дружески согласилось.
Моя карьера в Дверях Истени просто сногсшибательна! Еще немного, и я выясню, кто стоит за убийствами и шантажом магов. Главное разыграть карты четко и без суеты.
– А позвольте узнать, зачем? – Я баюкал в ладони копиту, наслаждаясь ароматом вина. – И почему именно я?
– Да потому что больше не к кому обратиться. Здесь, в Дверях Истени, все друг друга знают. Все на виду, интриги просчитаны на месяцы вперед… У нас три лагеря, и скоро вам придется выбирать, к какому из них примкнуть.
Мне вспомнились столы с драконом, яйцами и иллюзорными пирожными. Так, так…
– А кулинарные пристрастия, значит, продолжают вашу политику, – полувопросительным-полуутверждающим тоном сообщил я.
– Вы наблюдательны, сударь. Дон Мигуэн предпочитает террор и убийства. Вы почти попали к нему в лапы, когда ошивались возле дракона. Учтите, Игорь: мои друзья действуют тоньше. И руки у нас длиннее… Наши столы вы видели.
– А старик?
– Он возглавляет отравителей. Вы видели у входа столик с тремястами видами яиц всмятку? Это его.
– Понимаю. Я лошадка темная… Вы, значит, хотите внедрить меня в чужой клан. Чтобы в нужный момент нанести удар.
– Вот, вот! – Девушка посмотрела на меня с уважением. – Вы умный человек, Игорь. Видите ли, мой муж – не последний человек в Дверях Истени. Даже сам великий магистр прислушивается к его советам. Я уж не говорю о манарах.
– А магистр не манар?
– Какое там! Дзайан, причем сильный. Да вы должны его знать.
Я быстро перебрал в памяти знакомых дзайанов. Вениамин Литницкий, Марченко… нет, учителя вычеркиваем, Людей, Винченцо, лейтенантишка из управления, Света Литницкая, эксперт Люся… Знаю я многих, и любой годится на роль Горного Дяди – великого магистра и председателя клуба убийц.
– К нам-то ведь просто так не попадают, – продолжала девушка бесхитростно. – У вас за плечами какая-то обида, невыплаченный долг… Без высокого покровительства вы завязнете в служках на годы. – Она заговорщицки придвинулась ко мне: – Соглашайтесь, Игорь! Я могу устроить так, что вас через несколько дней допустят к испытанию. А после посвятят в Двери Истени. Кто будет посвящать, это уж моя забота… Но зависеть это будет исключительно от вашего выбора.
Щеки Марии раскраснелись. Я налил ей вина, и она залпом выпила. Речь ее стала сбивчивой, бессвязной:
– Это все не так просто!.. Нас, Дверей, не захватишь врасплох… здесь, в реальности. А там мы боги!.. Осталось лишь стать богами здесь.
В тот миг я не прислушался к ее словам, а зря. Ведь фактически эта милая девушка выболтала мне сокровенную тайну Дверей!
– Скажите, Мария, – спросил я, – а как вы попали в клуб?
– Как попала… Я закурю, не возражаете? – Девушка достала сигарету и сорвала с ее кончика руну огня. Вспыхнул алый светлячок. – Знаете, давным-давно у меня была мечта. Я пела в одной рок-группе. «Огни Иррукана», рококо-соул, может, слышали?
– Рококо… Стилизация под Возрождение? Ленты, кафтаны-жюстокоры, туфли с бантами?
– О-о, да вы чудненько невежественны!.. – Она затянулась, прикрыв веки. Лицо ее сделалось детским, как у десятиклассницы, тайком курящей за гаражами. Длилось это миг, а потом из уголков губ вновь потянулись морщины, и Мария сразу постарела лет на десять. – Мне обещали карьеру, хорошую карьеру… Какие были дни! Мы с ребятами репетировали – дни, ночи напролет.
Она съежилась озябшей птицей. Пальцы замерли в воздухе, словно поправляя ленты рококошной шляпки.
– Родителям это стало костью в горле. Мама вообще пуританка… по ней так дочка-актриса хуже шлюхи, позор на весь город. Отец – другое. Ему в бизнесе помощник требовался. Ну а какая из меня бизнесвумен?! – Она хрипловато рассмеялась. – Только они вовремя сообразили, что делать. Я, конечно, сама дура, могла догадаться. Мы с ребятами в турне сорвались. Уже тогда я подумала – больно легко все дается. И с распорядителями сусь-пусь, и встретили нас хорошо. А на сцене – кошачье балалайство одно… Ору, тужусь, а голос блеклый, некрашеный. Страдивари из фанеры.
– Понятно. – Я философски заглянул в свой бокал. – Родители вас, значит, продали в манары?
– Ну да! Я ведь как поняла, сразу с гастролей к ним. А те кудахчут: дочура, мы тебе жизнь устроили! Деньги на обучение есть, поступай на юрфак, в люди выбьешься. Ну да, думаю, в манары я уже выбилась.
– А дальше?
– Дальше ничего. Наняла одного детектива, он мне мага этого и нашел. Ночью к нему наведалась. – Девушка протянула бокал, и я щедро вылил ей все оставшееся вино. – Тот неробкого десятка оказался… Когда понял, что меня файрболы не берут, с голыми руками полез. – Поморщилась: – Всю обойму в него высадила… Как ждал, гад! Готовился. Защиту держал, чару Гиппократа… В общем, если бы не Юра, я бы там осталась.
– Юра? Какой Юра?
– Муж мой… теперь. – Недавно колючий, взгляд Марии потеплел. – Он к этому выродку по своим делам зашел, дзайанским. Когда увидел, что происходит, сразу дуэль. Магическую! Меня на руках вынес, когда я кровью истекала. А после Двери Истени заставили эту сволочь мой поводок сбросить. Так я сюда и попала.
Я растерянно провел пальцем по краю бокала. Стекло отозвалось мелодичным пением.
– Послушайте, – спросил я. – Но если он сбросил ваш поводок, вы ведь стали обычным человеком?
Глаза ее вспыхнули радостью:
– Ну да! Только я снова в манары подалась. Отдала свой поводок Юре. У него исследования, ему мана знаете как нужна?! А потом эта автокатастрофа… Врачи на меня рукой махнули, а он – вылечит, я знаю! Юра ведь даже мертвых поднимает. – Девушка требовательно посмотрела на меня: – Ну так как? Соглашаетесь?
Я молчал, и она добавила:
– Вы же манар! Чего тут думать? Если соглашаетесь, я веду вас в зал Кисмет. Если нет – возвращайтесь к свиньям в зал. Топчитесь у столов, ждите, что кто-нибудь из старших вас заметит. Ну?!
– Я согласен.
– Вот и прекрасно! Вашу руку.
Я взял протянутую ладонь. Кожа девушки горела лихорадочным жаром.
– Идемте!
Перед тем как выйти из кабинета, я бросил взгляд на занавесь-хамелеон.
За ней прятался человек в черно-белой рясе. Лица я не разглядел, но любой, кто хоть чуть-чуть знаком с боевыми искусствами, начинает узнавать людей по манере двигаться и держать спину.
Иштван!
Ну его-то какие дэвы привели в резиденцию Дверей Истени?!
