В тот день Рэйчел и Энн постоянно пытались заставить съехать из Бейкиз. Сперва, в беспрецедентном приливе супружеской верности, прибыл Джереми, чтобы отвезти Энн домой. По крайней мере, так он объяснил, что делал в коттедже.

Когда он приехал, было немногим больше полудня, но дождь и низкие облака создавали иллюзию зимнего вечера. Огонь горел весь день, и свет был зажжён. Вера, раздражённая, как показалось Рэйчел, скудостью собранной ею по крупицам информации, перепоручила их сержанту. Ещё одним из сверхъестественных совпадений того дня стало то, что Рэйчел узнала в сержанте Джо Эшворта, скромного молодого человека, которого отправили в Блэклоу в ночь самоубийства Беллы. Разговаривая с ними, он иногда поглядывал на незашторенное окно. Единственными его словами стало:

– Странно без фонарей, правда? – Но Рэйчел видела, что праздность его нервирует.

– А это координаты, – сказала Рэйчел, показывая через его плечо. – Если вы проверите карту, увидите, где она вела подсчёты.

Они разложили на полу крупномасштабную карту. Энн проследила пальцем голубой завиток ручья, остановилась у края населённого пункта, обозначенного большими чёрными квадратами.

– Она, должно быть, дошла до самого Ленгхолма, – сказала она. – Здесь Скёрл протекает прямо у подножия моего сада. Смотрите, вот Прайори. Но вчерашних отчётов после полудня нет.

И тогда, словно призванный разговорами о Прайори, в комнате возник Джереми, сопровождаемый констеблем в форме. Он стоял прямо в дверях, и Энн увидела его, как, вероятно, и остальные. Невысокий, одетый с иголочки лысеющий мужчина с круглым умытым лицом недавно выкупанного ребёнка. Хотя на нём были джинсы и хлопковая рубашка в полоску, казалось, что он одет нарядно. Для Энн и её друзей он всегда служил объектом насмешек, однако в последнее время она почувствовала в нём кое-что ещё. Отчаянье, которое могло бы вызвать в ней жалость, позволь она себе поддаться чувствам.

Теперь она насмехалась над ним, чтобы отбить возможность жалости.

– Бог мой. Что ты тут делаешь, ради всех святых? Я и понятия не имела, что ты знаешь дорогу.

Замечание, казалось, задело его, и он напомнил ей маленьких мальчиков в школе её отца, из тех, что плакали тайком и писались в кровать. Затем, к её облегчению, этот миг прошёл, и он разыграл справедливое негодование, украдкой проверяя, солидарны ли с ним остальные.

– Вообще-то я в Ленгхолме прожил дольше, чем ты. И только то, что мне не требуется ежедневная прогулка по холмам, не означает, что я не знаю дороги. И да будет тебе известно, я пришёл, потому что волновался.

Она ответила всё в том же подтрунивающем тоне:

– Не похоже на тебя, Джем. – Затем добавила, уже серьёзней: – Как ты узнал о случившемся?

– Потому что телефон звонил каждые полчаса, люди выражали соболезнования. Все в деревне решили, что жертва – ты.

Энн ощутила ужасное желание захихикать, приближение истерики, к которой весь день шло дело.

– Как ты узнал, что это не я?

– Сперва я и не знал. Но мне хоть было известно, что вас там трое. Похоже, остальные были не в курсе.

– Ох, Джем, – сказала она, – прости.

– Сегодня днём жена викария принесла пирог. К тому моменту я уже позвонил в полицию и узнал, что ты в безопасности. – Он сделал паузу. – Пирог она забрала.

Энн подумала, что роль осиротевшего вдовца ему бы понравилась. Люди приходят и кудахчут над тобой. Он всегда любил похороны. А она застрахована. Её смерть решила бы все его финансовые проблемы. Возможно, когда он позвонил в полицию, чтобы узнать, кто жертва, его разочаровало, что назвали другое имя. Возможно, этим объяснялся лёгкий налёт тоски, нервная неуверенность.

– Что теперь толкуют в деревне? – спросил Джо Эшворт.

– Вы о чём?

– Должны быть сплетни. Они знают, кто погибшая девушка?

– Не глупите, – перебила Энн. – Он поэтому здесь, правда, Джем? Разузнать пикантные детали. Он похуже старой сплетницы. Кто это предложил? Этель Сиддон с почты? – Но, даже произнося эти слова, она подумала, что в кои-то веки сплетни для него не самое главное.

– Нет! – Он снова разъярился. Он сказал тихо, почти умоляюще: – Я приехал отвезти тебя обратно в Прайори, где смогу за тобой приглядывать. Ты не можешь оставаться здесь, пока сумасшедший разгуливает на свободе.

– Ты же не серьёзно. Ты, приглядывать за мной? Кто вложил тебе в голову эту чушь? Сам ты бы до этого не додумался.

– Хотя бы на сегодняшнюю ночь, – сказал он. – Нам нужно об этом поговорить.

– Нет. – Потому что тогда ей пришло в голову, что убийство было лишь способом вернуть её домой. Если б он хотел поговорить, это было бы о его собственных проблемах, какой-то передряге, в которую он попал. Чтобы сыграть роль мужчины-защитника, Джереми понадобился бы серьёзный стимул. Желая уколоть его, она продолжила зло: – Почему бы тебе не сказать правду, Джем? Ты боишься оставаться один в Прайори.

Произошла вспышка паники. Школьника позвали в кабинет к директору. Она подумала: «Чего ты боишься?» Она почти попалась на эту удочку и согласилась поехать, но затем вернулось прежнее раздражение. Бога ради, она согласилась стать его женой. Не нянькой. Такого не было в уговоре.

– Ты не поедешь со мной?

– Нет, – недолго думая, сказала она, – разумеется, нет. У меня всё ещё есть работа, которую надо выполнить. Но ты беги в Лондон, если испугался. Я не против.

– Я не могу так поступить. Я буду всё время о тебе беспокоиться. Это будет совсем не весело. – Однако он явно оживился от этой перспективы. Она дала ему путь к отступлению.

– Вы были знакомы с Грэйс Фулвелл? – спросил Джо Эшворт.

– Нет.

– Вы никогда не встречались в обществе?

– Нет. – Теперь он казался нетерпеливым, словно ему хотелось уйти.

– Вчера вы находились дома?

– Весь день. Я работаю в основном из дома.

«Но чем ты занимаешься? – подумала Энн. – Своими схемами и планами. Что они дают?»

– Мисс Фулвелл исследовала ручей у подножия вашего сада. Худощавая молодая женщина в дождевике и походных ботинках. Вы её видели?

– Нет, конечно. Я не похож на свою жену, сержант. Мне не нравятся физические нагрузки ради нагрузок. Я не ходил в холмы.

– Ручей виден вам из дома?

– Не в это время года, когда на деревьях листья.

– Из сада?

– Возможно. Но сад – владение Энн. Я туда не хожу. Разве что жарким летним вечером с бокалом шардоне перед ужином.