После драматичного инцидента с машиной на дороге методы Веры Стенхоуп стали ещё более неординарными. Она взяла в привычку часто наведываться в Бейкиз. По мере того, как их работа подходила к концу, Рэйчел всё чаще спрашивала себя, не хитрит ли она намеренно, пытаясь их удержать. Словно одинокий хозяин, оттягивающий уход гостей с вечеринки, она не хотела, чтобы Энн и Рэйчел уезжали.

Энн тоже заметила эту тактику – постоянное присутствие детектива её развлекало, но одновременно слегка нервировало.

– Разве вам не хочется домой? – спросила она однажды вечером. Было поздно. Они с Рэйчел вышли на холмы, когда солнце уже село, безуспешно пытаясь увидеть выдру, и, вернувшись, обнаружили, что инспектор и Эдди сидят вдвоём в гостиной.

– Не особо, – ответила Вера. И уставилась на них – хватит ли у них духу задать ещё вопрос.

– Вы все ваши дела принимаете так близко к сердцу?

Она не ответила, но начала шагать туда-сюда по комнате. Как обычно, на ней были сандалии, и они шлёпали по ступням.

– Слушайте, – сказала она. – Мне нужно найти этого чертова Эдмунда Фулвелла. Он не мог раствориться в воздухе. Кто-то должен знать, где он. Я считаю, что сейчас он уже может быть в психушке или палате «Скорой помощи».

Рэйчел удивилась. Она никогда не видела Веру такой напряжённой. Может, Вера знакома с Эдмундом, подумала она. Они вроде одного возраста. Может быть, его тоже приглашали на вечеринки Констанс. Возможно, подростком она даже была в него влюблена.

Вера продолжала ходить по комнате и бормотать:

– Род Оуэн говорит, что не знает, где Эдмунд, и я ему верю. Он, кажется, и правда расстроен. Не слишком-то весело одному всё готовить. Я считаю, что Эдмунд засел в какой-нибудь гостинице или хостеле, напиваясь до беспамятства. Или мог снова сбежать за рубеж. Он уже один раз сбежал, когда ситуация оказалась слишком сложной.

Эдди сидела в углу и, кажется, читала. Она отложила книгу.

– Он смог бы себе это позволить?

– На зарплату повара нет. Но, может, ему помогла семья. Можно понять, почему им хочется убрать его с дороги. Им бы не хотелось, чтобы Эдмунд выставлялся перед прессой, рассказывая о дочери. Такая пошлость. Так вредно для имиджа семьи. Разумеется, они в этом не сознаются.

В шагах и бормотании было что-то театральное. Ей хотелось, чтобы они знали, что она беспокоится, и видели ход её мыслей, но Рэйчел показалось, что она приняла решение. Она резко остановилась.

– Я отыскала соцработника Грэйс. – Наконец-то. – Казалось бы, она могла и сама объявиться? Она утверждает, что три недели была на каникулах во Франции. Неплохо живут некоторые.

– Как её зовут? – спросила Эдди.

– Вам зачем?

– Я могу её знать. У меня много друзей работает в социальных учреждениях.

– Бедные. – Вера помолчала. – Бедная вы. Она называет себя Антонией Торн. Она замужем уже много лет, но сменить фамилию руки не дошли.

Эдди пожала плечами.

– Я её не знаю.

– Вы можете поспрашивать. Послушать, что ваши друзья о ней скажут. Она живёт на побережье. Не особо меня впечатлила. Похоже, настоящая зануда. У нее такой раздражающий голос. Но я пока не встречалась с ней лично, так что, наверное, не стоит судить.

– Боже упаси.

– Она и впрямь сказала кое-что интересное.

Рэйчел почувствовала, что теперь они подходят к кульминации любительской постановки.

– Правда? – подыграла она.

– Она сказала: «Интересно, Нэн сказали, что Грэйс мертва? Ей бы хотелось знать».

– Кто такая Нэн?

– Так я и спросила. Женщина по имени Нэнси Дикин. Она работала на кухне в Доме, когда Эдмунд был маленький, и в конце концов начала за ним приглядывать, поскольку никто больше не мог его контролировать. – Она посмотрела на Энн Прис. – Оливия Фулвелл говорила о ней, когда забегала поболтать в тот день.

– Помню. – Энн улыбнулась, подражая жеманству Ливви: – Наполовину цыганка и не слишком чистоплотна.

– Она и есть. – Вера сделала паузу. – Соцработник пару раз брала Грэйс к ней в гости. Не совсем понимаю зачем. Не смогла докопаться до сути. Антония долго и нудно рассуждала о том, как важно, чтобы у ребёнка была связь со своим прошлым. Но это ведь не прошлое Грэйс, правда? Не совсем ее. В то время Нэн жила в старом фургоне на земле усадьбы, к стыду всей семьи. Они едва ли могли выставить её после того, как она единолично воспитала Эдмунда. В итоге они заставили её переехать в дом престарелых в Киммерстоне. Роберт её попечитель.

– Очень удобно, – сказала Энн.

– Готова поспорить, Ливви Фулвелл не ездила к ней, чтобы сообщить о смерти Грэйс, – продолжила Вера, словно Энн и не перебивала. – Непохоже, что они ходят друг к другу в гости. Кто-то должен поехать. – Она остановила взгляд своих круглых глаз навыкате на Энн, та уставилась в ответ.

– Я? Почему?

– Ну, вы почти друг семьи, разве не так?

– Едва ли.

– И вы знали Грэйс.

– Не слишком хорошо.

– Послушайте. – У Веры Стенхоуп, похоже, не осталось терпения на то, чтобы действовать тактично. – Я вам объясню, что к чему. Все мои свободные люди ищут Эдмунда Фулвелла. Если он пьёт, то это чертовски длинный запой. Всё указывает на то, что ему есть что скрывать.

– Вы думаете, он убил свою дочь?

– Я не знаю. Я не знаю, что думать, пока не найду его. Нэнси Дикин присматривала за ним в прошлом. Мне только что пришло в голову, что он мог бы снова поехать к ней, решив, что попал в переделку.

– Так пошлите кого-нибудь из ваших парней поспрашивать.

– Ага. И она, конечно, ему расскажет! Нам не много известно о Нэнси, но мы точно знаем, что она терпеть не может представителей власти. Сомневаюсь, что даже я, при всём моём обаянии, смогу вытянуть из неё много информации. Но вы можете сойти за подругу Грэйс. Можете сказать, что Грэйс о ней рассказывала, что вы решили, что ей следует знать о случившемся. Она может поговорить с вами. – Когда ответа не последовало, она добавила: – Ну же. Пожалейте меня. Что мне сделать? Встать на колени?

– Нет, – медленно произнесла Энн. – Мы поедем, правда, Рэйчел?

Рэйчел вопрос застал врасплох. Она не ожидала, что её возьмут с собой. Она ощутила себя ребёнком, с которым обычно не играют и вдруг взяли в команду. Она кивнула.

Эдди вернулась к своей книге и снова, казалось, была полностью ею поглощена. Теперь она заговорила, не поднимая головы:

– Не понимаю, как вам сходят с рук такие приёмы, инспектор Стенхоуп.

Ответ Веры был резким и скорым:

– Потому что я получаю результат, милочка. И по большому счёту, только это и имеет значение. Это всё, что нужно начальникам.

Позже тем вечером, когда Рэйчел уже лежала в кровати, но ещё не выключила свет, читая, в её дверь постучали. Решив, что это Эдди, она не откликнулась. Пусть Эдди подумает, что она уже заснула. Но стук повторился, и вошла Энн. На ней была полосатая пижама с завязками и ширинкой. Досталась от какого-то мужчины. Забыл после ночи страсти.

– Извини, – сказала Рэйчел. – Я подумала, что это моя мать.

– Что происходит между тобой и Эдди? Она вроде нормальная.

Обычно Рэйчел пожала бы плечами, дала бы ничего не значащий ответ. И в любом случае Энн была последним человеком, которого она бы избрала в наперсники. Но сегодня она сказала:

– Потому что она такая лицемерка.

– В каком смысле?

– Всё моё детство прошло под знаком либеральных идей. Открытость. Доверие. Важность диалога. Однако, когда я спросила её о том, что действительно было для меня важно, те же самые правила не сработали.

– Что ты хотела узнать?

– Про моего отца.

– Что именно?

– Для начала – хотя бы имя.

– Ты ничего о нём не знаешь?

– Ничего. И никак не разузнать. Я проверяла.

– Может, у неё есть на то веские причины.

– Например? Он был убийцей? Сумасшедшим? Я даже не уверена, что хочу его искать, но хорошо бы иметь возможность выбора. Я взрослая. Меня не нужно защищать.

– Возможно, всё не так серьёзно. Ребёнком я хотела отречься от своего старика, от скуки.

– Но ты так не сделала.

– Не совсем так. Я уехала из дома, как только смогла, но вернулась, когда он умирал. Почему ты не поговоришь с ней снова? Объясни, что ты чувствуешь.

– Она знает, что я чувствую.

– Тебе не кажется, что здесь, на нашей территории, всё может быть немного иначе?

Наступило молчание.

– Возможно, – сказала Рэйчел.

– Тогда стоит попробовать.

– Перед отъездом. Да.

– А завтра мы отправляемся делать грязную работу за Веру, – сказала Энн.

– Похоже на то.

– Не думает же она в самом деле, что Эдмунд убил свою дочь. – Она заколебалась. – Я подумала – не выдумывает ли она всю эту историю с Нэнси, чтобы сбить нас со следа. Похоже, что для неё это искусная игра, но она абсолютно серьёзна. Тебе не кажется, что она знает, кто убийца, но у неё нет доказательств для ареста?

– Ты имеешь в виду, что она подозревает кого-то из нас?

– Нет… Не знаю… Они с Эдди неплохо ладят. Она не могла ей что-нибудь обронить?

– Если и так, – горько сказала Рэйчел, – Эдди со мной не поделилась.

– Тогда выброси из головы. Может, я просто подозрительна по природе. – Энн вышла, прикрыв за собой дверь, оставив Рэйчел ломать голову над тем, к чему на самом деле был весь этот разговор. Она выключила прикроватную лампу и улеглась в молочном свете летней ночи. Сквозь открытое окно было слышно, как вода бьётся о гальку.