Глава третья

Нежнее, еще нежнее!

или язык чувств и высшая школа эмоций

Теперь поставим вопрос ребром: как же нам общаться с ребенком, чему его учить, если он не понимает слов? Ну или по крайней мере не понимает их так, как нам бы того хотелось…

На самом деле, все достаточно просто: язык, понятный и нам, и ребенку, – это, во-первых, эмоции, которые можно тренировать, во-вторых, опыт, который ребенок может получить, и в-третьих, наглядный пример, который он перед собой видит, то есть наше с вами – родительское – поведение. В этой главе мы будем говорить об эмоциях. Лично я считаю это самым важным.

Эмоции – это то, как мы ощущаем окружающий мир. Если мы регулярно испытываем страх, то окружающий мир будет казаться нам недоброжелательным, агрессивным, полным потенциальных напастей. Если мы регулярно испытываем чувство горя – печаль, страдание, – нам кажется, что мир лишен всякой надежды, а это трагедия и несчастье.

Если мы регулярно раздражаемся, испытываем гнев, то мы всегда будем чувствовать себя не в своей тарелке – в каждом ботинке по маленькому, но очень ощутимому камушку. И наоборот, если мы испытываем радость, интерес, чувство удовольствия, то наш мир – это добрый друг, с которым нам по-настоящему хорошо. Мы видим в нем новые и новые возможности, красивых людей, важные события и почти что сказочную победу добра над злом.

Иными словами, главная краска окружающего нас мира – темная или светлая – это не цвет самого мира, это цвет нашего внутреннего состояния. Светло у нас на душе – и мир становится светлым, темно – он темнеет. И родителям, мне кажется, очень важно решить для себя, в каком мире они бы хотели, чтобы жил их ребенок. Если в светлом – это одна история, в темном – другая. Ведь именно мы определяем то, в каком мире будет жить наш ребенок или помогая ему опытом радости, или запугивая его опасностями, или оснащая его идеологией безысходности.

Ну не сразу, конечно…

Эмоции – радость, печаль, гнев, интерес и другие – должны, казалось бы, проявляться у ребенка с самого момента его рождения. Но, как мы уже говорили, новорожденный малыш в каком-то смысле еще является существом недоношенным, не приспособленным к жизни, а его мозг еще только формируется. Поэтому даже эмоциональные реакции – и те проявляются у него далеко не сразу и не в полную силу.

Из всех эмоций сразу после рождения младенец способен демонстрировать только эмоцию страдания, хотя эмоция горя по-настоящему проявится у него значительно позже. Радость младенцы начинают испытывать только между первым и вторым месяцами жизни, а произвольная улыбка – этот отчетливый признак радости – становится самопроизвольной только к третьему месяцу.

Со страхом еще сложнее: способность испугаться в ответ на громкий звук появляется уже на первом месяце, а вот, например, незнакомых людей ребенок начинает бояться только после полугода, где-то к девятому месяцу. Боязнь животных и темноты может возникнуть не раньше чем в полтора года, но большинство детей дают соответствующую реакцию только годам к трем.

То же самое и с гневом – эта эмоция появляется не сразу и сильно видоизменяется с возрастом. Сначала гнев, едва возникнув, моментально заменяется страданием, а вот трехлетний ребенок уже вполне может быть по-настоящему разгневан или рассержен. Крайне важная, с точки зрения развития ребенка, эмоция интереса становится более-менее полноценной только к девяти месяцам.

Не знаю, с каким чувством вы читаете эти «сухие цифры статистики», но на меня они, сколько бы я об этом ни думал, производят почти шокирующее впечатление. Эмоция – такой, казалось бы, элементарный психический акт, но и для его возникновения, для формирования соответствующей способности ребенку требуется время, подчас огромное! Уму непостижимо! И ведь это только начало «большого пути», дальше еще предстоит – развитие, становление, отработка этих реакций!

Воспитание, главным образом, должно засеять наши сердца полезными для индивида и общества привычками.

Клод Гельвеций

Сравните страдание двухлетнего ребенка, которое легко прервать простым переключением его внимания на другое занятие, и страдание десятилетнего ребенка, который получил двойку и в ужасе не знает, как ему идти домой. Это же день и ночь – такое гигантское развитие элементарной на первый взгляд эмоции! А горе подростка, который безответно влюбился? Вообще ни в какое сравнение не идет со страданием трехлетнего малыша! Иными словами, нам предстоит наблюдать фантастическое развитие и усложнение чувств нашего ребенка.

Но уж коли так, раз уж и эмоции ребенка формируются не сразу, а потом еще претерпевают несколько этапов своего последующего развития, то, может быть, нам – его воспитателям – как раз и следует начать работать в этом направлении? Я задаю этот вопрос риторически, но ответ у меня на него не риторический и даже не теоретический, а конкретный и железобетонный: да, мы очень долго ограничены в том, чтобы воспитывать «сознание» нашего ребенка, но воспитывать его эмоции мы вполне можем с самого младенчества.

Что я имею в виду? Любая эмоция – это, конечно, реакция на некую внешнюю силу, и в этом смысле кажется, что с ней ничего не поделать. Но есть нюансы…

• Во-первых, у каждого человека свой набор стимулов, которые способны спровоцировать его на ту или иную эмоциональную реакцию, а значит не все тут предрешено и есть у нас поле для маневра.

• Во-вторых, у каждого из нас своя продолжительность этой эмоциональной реакции – у кого-то «тихо падала планка» в течение месяца, у кого-то упала сразу, пришибла больно, но прошло десять минут – и инцидент исчерпан, уже и не вспомнить, из-за чего расстроились.

• В-третьих, кто-то застревает на эмоциях негативного спектра и потом его из болота тоски за уши не вытащить, а кто-то, напротив, весельчак и балагур, которому море по колено, и печалиться он не будет ни за что.

Конечно, все тут у каждого ребенка индивидуально и гигантское значение имеют гены. В науке, например, известен случай, когда в целом психически здоровый ребенок не смеялся до четырех с половиной лет. Но гены генами, а привычки эмоционального реагирования – это привычки эмоционального реагирования, и эти привычки можно формировать, развивать или, напротив, редуцировать.

Самые важные эмоции – это эмоции радости, горя, страха, интереса и гнева. И от того, какие эмоции мы поощряем и одобряем у своего ребенка, а какие его эмоции мы, напротив, по возможности прерываем, зависит то, какие привычки эмоционального реагирования сформируются у него на всю его будущую жизнь.

Если мы будем поощрять у нашего ребенка эмоции радости, интереса и блокировать эмоции страха, горя, гнева – это позволит нам воспитать любопытного и жизнерадостного человека, не страдающего приступами страха или гнева, а также длительными эпизодами страдания и горя.

К сожалению, по части эмоционального воспитания родители, как правило, допускают массу грубейших ошибок. Не понимая причин детского плача, они демонстративно оставляют ребенка один на один с его бедой – мол, больше поплачешь, меньше пописаешь.

Не понимая важности эмоции интереса, они прерывают его естественное желание знакомиться с чем-то новым, испытывать неизвестные ему доселе возможности ситуации, свойства предметов – «Куда лезешь? Перестань немедленно!»

Не понимая гигантского значения эмоции радости, родители не подкрепляют своим позитивным отношением периоды детского веселья. Не понимая, насколько это важно не провоцировать гнев ребенка, они делают все возможное и невозможное, чтобы вогнать его в состояние недовольства и раздраженности.

А с привычками ведь как дело обстоит? Если привычные действия повторяются из раза в раз – они закрепляются, становятся обычной формой и нормой поведения. Если реакции получают положительное подкрепление – они усиливаются, если они его не получают – напротив, ослабляются. И эмоции не исключение. Они точно так же или прирастают и ширятся, или атрофируются.

Нам может казаться, что мы все делаем правильно, а в результате ребенок не способен пребывать в хорошем, приподнятом настроении, зато уныние, раздражительность и негативизм становятся для него нормой жизни. Что в этом «правильного»? – ума не приложу. Если же, например, ребенка, который живет по принципу «хочу все знать», постоянно бить по рукам, то мы получим подростка, который, как раз наоборот, ничего знать не хочет в принципе.

Травить детей – это жестоко. Но ведь что-нибудь надо же с ними делать!

Даниил Хармс

Помню, как молодой папа жаловался мне, что его восьмимесячная дочь постоянно с усилием тянет его за волосы: «Я ей говорю – “Мне больно!” А она еще сильнее рвет, представляете?!»

Признаюсь, мне потребовалось немало усилий, чтобы объяснить молодому отцу, что, во-первых, ребенок не понимает его инструкций, а во-вторых, он осуществляет очень важное в своей жизни дело. В частности, он узнает: то, что на первый взгляд кажется однородным, в действительности может состоять из отдельных частей. «А книги она почему рвет?!» – продолжал выражать свое недовольство молодой человек. «Просто потому, что это удивительная вещь: во-первых, это игра с объемами – страница кажется плоской, а если ее смять, она обретает объем, а во-вторых, это очень важный опыт – увидеть, что нечто тебе подконтрольно, слушается твоих рук».

Папа смотрел на меня недоуменно: «Так что, все ей позволять? Что же из нее вырастет?!» Ну что я мог на это ответить? Если папа потерпит и даст дочери поиграть с его волосами, что, право, совершенно не сложно, у него вырастет любознательный и активный ребенок, готовый всегда выйти на контакт со своими родителями. За такое и всех волос, на мой взгляд, не жалко!

Если же папа будет подавлять интерес ребенка, то получит на выходе в лице своего ребенка обратный результат – пассивного, замкнутого и скучного человека. А книги, если они тебе дороги, всегда ведь можно убрать, предоставив ребенку те «полиграфические издания», которые, учитывая их содержательное наполнение, все равно рано или поздно отправятся на помойку.

Поведение молодого отца кажется наивным и несерьезным, но ему так не казалось, потому что он совершенно неправильно представлял себе то, с чем имеет дело, – психику ребенка, свои родительские обязанности, а главное – приоритеты воспитания, специфичные для каждого конкретного возраста.

Если родитель не может определиться с приоритетом – это катастрофа! Мы обязательно должны решить, причем раз и навсегда: что для нас важнее – разбитая ваза или счастливый ребенок, разорванная книга или счастливый ребенок, порванный и испачканный «парадно-выходной» костюм или счастливый ребенок, испорченный телефон или счастливый ребенок, недовольство посторонних вам людей или ваш личный счастливый ребенок?

Проще говоря, вот она альтернатива: те самые «пустяки, дело житейское» и «наживное» или психическое здоровье вашего ребенка.

Если вы говорите себе: «Мне важно, чтобы мой ребенок рос и развивался нормально, а главное – чувствовал себя счастливым человеком», то вы перестаете переживать из-за всяких неприятных мелочей, которых в процессе воспитания вашего ребенка, конечно, будет с избытком. Вы, в каком-то смысле, сразу принимаете на баланс весь объем возможных будущих убытков, которые связаны с его активной жизнедеятельностью, и перестаете тревожиться на этот счет.

То ценное, что можно убрать, дабы оно не погибло под натиском малыша, конечно, уберите, ну и все. Да, там, где можно предотвратить неловкую ситуацию, предотвратите. А в остальном – просто расслабьтесь. Право, самочувствие и самоощущение вашего малыша куда важнее!

Если сам прям, то всё исполнят и без приказания. А если сам не прям, то слушаться не будут, даже если им прикажут.

Конфуций

Примечание:

«На себя сначала посмотрите!»

Прежде чем перейти к обсуждению каждой конкретной эмоции, которую надо или развивать у малыша, или, напротив, было бы неплохо «спустить на тормозах», я должен и даже обязан сделать одно важное замечание. Даже не замечание, а заявление-обращение: «Дорогие родители, посмотрите, пожалуйста, в зеркало и попробуйте понять, что происходит с вашим собственным психическим здоровьем!»

Возможно, вы думаете, что то состояние уныния, закомплексованности, постоянного стресса, которое вы испытываете, – это хорошее, нормальное состояние. Но я должен вас огорчить – это не совсем так. Как минимум два из трех обращений мам к психотерапевту по поводу своих детей оканчиваются консультацией, которая оказывается самой маме.

Ребенок боится всего на свете – монстров, падающих лифтов, врачей, приступов удушья и т. д. Мальчику уже десять, при этом он парень шустрый, заводила среди сверстников, в футбол играет как подорванный, смышленый… Начинаю разговаривать с мамой и обнаруживаю: сколько себя помнит – повышенная тревожность, мнительность по поводу здоровья, депрессия после развода и на этом фоне бесконечный страх за ребенка.

После этого обсуждаем с мальчиком его страхи, приходим к выводу, что это детский сад и надо просто перестать себя накручивать, а маму лечим по полной программе. Результат – уже через месяц парень не может вспомнить толком, чего именно он боялся.

В чем мораль? А мораль в том, что, пока мы не приведем собственную голову в порядок, мы своего ребенка счастливым не сделаем. Если в вас нет ощущения счастья, вы не научите ребенка ничему хорошему. При этом, подчеркиваю, мы можем находиться в абсолютной уверенности, что с нами все идеально. Ну, есть, конечно, небольшие тараканчики, «как у всех», но в остальном – все супер, доктор!

Однако наш ребенок – это «зеркало правды», и если мы видим, что он тревожится, постоянно пребывает в напряжении и раздражительности, то дело, скорее всего, в нас родимых, а вовсе не в его «неустойчивой психике».

В других своих книгах я уже рассказывал, что наши эмоции состоят из трех компонентов – мыслей, мышечного напряжения и вегетативных реакций. Мысли-то мы, если очень постараемся, спрятать от посторонних глаз можем.

Например, раздражаясь на ребенка, мы вполне способны контролировать собственные высказывания и не говорить ему «ничего лишнего». Но как вы скроете свое мышечное напряжение, ведь оно проявляется во всем – начиная с голоса, который тут же меняется при напряжении мышц грудной клетки, и заканчивая руками, которые в момент раздражения теряют свою мягкость? Я уже не говорю о едва заметных, но абсолютно понятных ребенку мускульных движениях, бегающих по всему вашему лицу! Нет, этого не скрыть. Впрочем, многие даже и не пытаются.

А что для ребенка значит «мама в гневе»? Это угроза его личной безопасности. Что значит для ребенка «мама боится»? То, что опасность действительно велика и ужасна. Что значит для ребенка «мама плачет»? О-о-о… Горе пришло в наш дом! Выхода нет!

И я уже не говорю о том, что происходит с ребенком, когда эти наши отрицательные эмоции обращены непосредственно на него! Ведь тут что получается? Если мама рассержена на ребенка, то угроза исходит непосредственно от того человека, который должен по идее гарантировать ребенку безопасность. Это как заговор в службе охраны! Приятного, прямо скажем, мало.

Разочарование в ребенке, которое мама вольно или невольно ему демонстрирует, свидетельствует о его неполноценности, а отсюда у него появляется страх, что от него откажутся, не будут его защищать. Мамочка переживает из-за того, что она «плохая мама», и тем самым транслирует ребенку, что «все плохо».

У ребенка же нет других способов оценить реальность, кроме как через значимых для него взрослых. Они для него – окно в мир. И вот за этим окном «тучи ходят хмуро…» Жить становится невыносимо тяжело и даже страшно. Отсюда поведение, которое, как говорят родители в таких случаях, – «ни в какие ворота не лезет», и взаимный стресс идет на новый виток.

Мы общаемся со своим ребенком своими же собственными эмоциями – это надо понимать. Эмоции – универсальный язык, понятный даже в Африке, и вне зависимости от того, сколько слов уже выучил ребенок. Кстати сказать, когда он выучит слова, будет полегче, а пока – что на уме, то и получите, пожалуйста, распишитесь. Не спрятаться, не скрыться.