1. «Прогноз – планирование»

Как уже говорилось выше, «прогноз» (или, иначе, механизм предполагания) продиктован необходимостью развернуть поведение во временной перспективе⁷⁷⁶. Если раскрыть этот тезис, то следует указать несколько следующих существенных моментов⁷⁷⁷.

Во-первых, «прогноз» есть представление человека о его будущем, которое следует считать жизненно необходимым, поскольку в противном случае он бы не знал, что ему следует делать сейчас. Иными словами, «прогноз» служит целям тенденции выживания.

Во-вторых, «прогнозируя» свое будущее, человек исходит не из наличных фактов настоящего (которые, впрочем, и не даны ему непосредственно, но искажены процессами апперцепции), а из множества «конденсированных» опытов прошлого, которые содержат в себе имевшие место и потому предполагаемые теперь в будущем последствия настоящего (той наличной ситуации, в которой находится данный человек)⁷⁷⁸. Иными словами, «прогноз» – есть прошлое индивида, «вывернутое» им в будущее, причем в таком именно виде («прогноз») прошлое и определяет поведение человека, то есть его мотивы и цели (ориентацию его как субъекта поведения в континууме поведения)⁷⁷⁹.

В-третьих (что вытекает из второго), опыт прошлого для целей «прогноза», можно сказать, подбирается, и подбирается он тенденциозно⁷⁸⁰: очевидно нейтральные, равно как и положительные (не высокой интенсивности) последствия не так «интересуют» тенденцию выживания, как отрицательные или положительные высокой интенсивности⁷⁸¹. Данное обстоятельство приводит к существенным искажениям «прогноза», поскольку подобная тенденциозность не согласуется с математической вероятностью. Иными словами, в качестве «материала» для «прогноза» используется не весь целокупный опыт данного человека, но только тот опыт, который оставил значимый эмоциональный след, то есть имеет значительное представительство в его «схеме» (например, «драйвы страха» или «удовольствия»).

В-четвертых (что вытекает из третьего), своеобразным «опытом прошлого», подбираемым человеком для целей своего «прогноза», могут стать события, которые не были и не могли быть пережиты данным человеком, но в отношении которых у него сформировались соответствующие динамические стереотипы. Здесь необходимо учесть и следующий механизм⁷⁸²: многократные попытки достижения желаемой цели, пусть и не приведшие к успеху, могут выступать в качестве «возможного опыта», что, впрочем, противоречит всякой логике, но не работе психического, где сам путь к желаемому мог быть положительно эмоционально насыщен, а недостаток реализации мог быть «дополнен» фантазиями и другими аберрациями «картины».

В-пятых (что также вытекает из третьего), в качестве «опыта прошлого» для целей формирования «прогноза» могут быть приняты факты, которые имели место в опыте других людей (в других ситуациях), о чем стало известно данному лицу, или в принципе возможны, то есть допускаются конструкцией «картины» «прогнозирующего человека». Иными словами, при наличии тех или иных «драйвов» «схемы» в «картине» человека (по механизмам «обобщения», «абстракции», «переноса» и др.)⁷⁸³ могут формироваться совершенно нелепые «прогнозы».

Наконец, в-шестых (что вытекает из всех предыдущих пунктов), «прогноз», возникающий у человека, учитывает только несколько субъективно значимых фактов, зачастую ложных или имевших место в прошлом (то есть в других обстоятельствах) и по сути своей всегда ошибочен. Последнее объясняется еще и тем, что «прогноз» не учитывает и не может учесть тех новых, действительно будущих событий, которые окажут свое влияние на будущую ситуацию. В этом смысле «прогноз» всегда ложен и может быть назван «фантазией, принятой человеком за реальность».

Однако поскольку «прогноз» есть естественный и в некотором смысле необходимый механизм предполагания будущего, то очевидно, что критики к этой своей «фантазии» у создателя «прогноза» нет. Учитывая же все представленные выше нюансы (в первую очередь, чрезвычайную усложненность этого процесса у человека) и, главное, как выразился Л.М. Веккер, дополненность содержания «прогноза» «соответствующим эмоциональным сопровождением, которое в итоговом составе психических регуляторов действия может нести как целеобразующую, так и мотивационную нагрузку»⁷⁸⁴, избежать «прогноза» невозможно, последний же оказывается руководством к действию⁷⁸⁵; таким образом, появившаяся здесь неадекватность приводит к дезадаптации⁷⁸⁶. Именно в связи с этим задачей психотерапевтической работы является не устранение самой функции предполагания, но приведение ее в соответствие с фактической данностью. Иными словами, для качества жизни человека важно не то, что человек предполагает будущие события, но то, как он это делает. Феномен «планирования» в противовес «прогнозу» решает эту задачу.

А. Психический механизм

«Прогноз», если оставить в стороне все «естественные» его оправдания, представляется ошибочным уже потому, что он представляет собой то, какими будут события будущего, то есть предполагается некая законченная форма реальности, которая никак не может быть таковой⁷⁸⁷. Причем «прогноз» воспринимается человеком именно как фактическая реальность, только «еще не свершившаяся», но в остальном именно как реальность. В этом смысле «прогноз» абсолютно противоестественен, поскольку представить себе то как именно будут происходить события (что зависит от других событий, которые также будут иметь место в будущем), невозможно.

С определенной долей уверенности можно было бы сказать не о собственно событиях будущего, но о том, как будет поступать человек (принимающий те или иные решения) в тех или иных обстоятельствах («штатных» и «нештатных ситуациях»). Однако и здесь возможны самые разнообразные «накладки», поскольку, если даже человек и примет для себя решение действовать каким-то определенным образом в предполагаемой ситуации, это не означает того, что он может, во-первых, предусмотреть все возможные ситуации, где от него потребуется соответствующее поведение, а во-вторых, это не гарантирует того, что он окажется способен вести себя именно так, а не иначе в ситуации, которая будет иметь место в будущем.

Таким образом, «планирование», которое в СПП противопоставляется «прогнозу», есть не просто «план» (то есть то, как будет поступать человек когда-нибудь), но «план» того, что человек будет делать сейчас, поскольку, во-первых, сейчас более или менее точно ясна данная ситуация, а во-вторых, именно от того, как сейчас будет вести себя человек, и зависит то, как будут складываться будущие события (не полностью, конечно, но хотя бы отчасти).

Здесь нужно иметь в виду, что по прихоти тенденции выживания человек обычно предполагает негативные события (или очень позитивные). Если же в его «схеме» имеются соответствующие «участки напряжения» («драйвы», некие «образы» и т. п.), то эмоциональная насыщенность прогноза многократно усиливается, что ведет к «катастрофическим ожиданиям», которые Ф. Пёрлз даже называл «трансом катастрофических ожиданий»⁷⁸⁸. Впрочем, необходимо понимать, что данные «участки напряжения» могут и не соответствовать «прогнозу» по содержанию. Ими могут стать и какие-то содержательно иные «силы», но таким образом выражающиеся (представленные) в «картине». В этом случае подобные «девиантные» или «супрессивные» отношения «картины» и «схемы» приводят к тому, что «речевой разработке» подвергается не собственно тот «участок напряжения», который спровоцировал данную работу «картины», а какой-то другой.

При «речевой разработке» «прогноза» он снабжается соответствующей «информацией» из всех смежных контекстов, то есть если речь идет о «страхе смерти», то в «речевую разработку» могут включаться такие тематики, как «болезни», «оказание медицинской помощи», «аварии и катастрофы», «убийства», «дети– сироты», «приметы», «ритуальные услуги» и т. п. Все эти тематики сшиваются в сложные аберрации «картины», редукция которых «в лоб» зачастую представляется невыполнимой задачей, особенно при низком культурно-образовательном уровне пациента. Фабула симптома представлена именно этой «речевой разработкой», нередко она базируется на каких-то событиях в жизни пациента, которые он весьма произвольно увязывает с возникшим у него расстройством. В этих случаях, разумеется, необходимо всестороннее развенчание подобной «ассоциации», однако дело этим, как правило, не исчерпывается.

Главная же трудность заключается в самом факте «напряжения» «схемы» («драйвы», «элементарные эмоции» и т. п.), которое, оставаясь в наличии, не позволяет прервать «речевую разработку» «картины». Последняя же, в свою очередь, усиливает исходное «напряжение» «схемы», вовлекая в ситуацию новые контексты, а соответственно, и новые элементы «схемы», которые этими контекстами представляются. В результате этих «наработок» у пациента, разумеется, изменяется и стереотипное поведение. В принципе эти изменения преследуют так называемую «вторичную выгоду», однако последняя лежит в плоскости движения по пути наименьшего сопротивления, что, как правило, приводит к ухудшению ситуации. Впрочем, эти ухудшения – ничто по сравнению с эффектом изменения стереотипного поведения, поскольку само это изменение актуализирует «элементарные эмоции», которые, действуя в «схеме», дополнительно потенцируют «речевую разработку».

Кроме того, необходимо учитывать и еще один немаловажный нюанс – по сути дела, «прогноз» является той «негативной программой», которая определяет поведение пациента (поскольку «прогноз» принимается им за реальность и «рисует» будущие события). Таким образом, пациент, «прогнозирующий», что ситуация будет для него пугающей или же что будущее его «беспросветно», уже начинает пугаться, или ничего не делает для того, чтобы в жизни его произошли какие-то существенные изменения⁷⁸⁹. Когда же страх действительно осознается (в предполагаемой пациентом к осознанию ситуации), а его пассивность и бездеятельность действительно приводят к неблагоприятным последствиям, то данные обстоятельства воспринимаются пациентом как подтверждение правильности его «прогнозов».

Возвращаясь к феномену «планирования», нужно еще раз уточнить: «планирование» – это принятие пациентом решения относительно того, что он будет делать сейчас. С одной стороны, это крайне существенно, поскольку достигается своего рода «заземление» пациента, он обращается к наличным событиям, а не к предполагаемым. С другой стороны, осуществляется принцип поведения в отношении поведения, поскольку в такой ситуации, то есть «планируя», пациент ощущает собственную ответственность за результаты своих действий и не может более пенять на «внешние обстоятельства». Наконец, поведение пациента при «планировании» становится целесообразным, то есть предполагает своего рода самоинструкцию на предмет того, что он может и должен делать.

Б. Диагностические возможности

Прежде чем говорить собственно о диагностических возможностях, необходимо вспомнить «основную формулу прогноза поведения» Д. Роттера: «потенциал поведения» есть сумма «ожидания» и «ценности подкрепления»⁷⁹⁰. Здесь важно понять значение понятий «ожидания» и «ценности подкрепления» в теории Д. Роттера. «Ожидание» есть субъективная вероятность того, что определенное подкрепление будет иметь место в результате специфического воздействия⁷⁹¹. Концепция «ожидания» Д. Роттера основывается на условно-рефлекторном принципе: если в прошлом человек за данное поведение в данной ситуации получал положительное подкрепление, то он чаще повторяет это поведение. Ожидание этого подкрепления, основывающееся на прошлом опыте и мотивирующее нынешнее действие, и есть «ожидание», по Д. Роттеру. Иными словами, речь идет о динамических стереотипах, а потому резонны утверждения Д. Роттера о том, что «ожидания» определяют стабильность и единство психики («личности», по Д. Роттеру). Для «прогноза поведения» важна субъективная оценка человеком успеха и неудачи. Под «ценностью подкрепления» Д. Роттер понимает ту степень, с которой человек при равной вероятности получения предпочитает одно подкрепление другому. Наконец, существенно, что «ценность подкрепления» Д. Роттер соотносит с мотивацией, а «ожидание» – с познавательным процессом. Все это позволяет сделать вывод о том, что «ожидание» и «ценность подкрепления» есть две стороны «прогноза» (КМ СПП).

С этими позициями Д. Роттер подходит к понятию «генерализованного ожидания», которое есть не что иное, как «интернально-экстернальный локус контроля»⁷⁹². Люди с «экстернальным локусом контроля» полагают, что их успехи и неудачи регулируются внешними факторами, такими как судьба, удача, счастливый случай, влиятельные люди и т. п., то есть зависит от «внешних» условий, а не от самого человека. Напротив, «интерналы» полагают, что и удачи, и неудачи определяются их собственными действиями и способностями, они чувствуют, что сами влияют на подкрепления, неслучайно потому тревога и депрессия у них встречаются реже, чем у «экстерналов», а уровень адаптации выше⁷⁹³. «Экстерналы» и «интерналы» представляют собой крайние полюса, тогда как большинство людей распределяется между этими экстремумами⁷⁹⁴. Для определения «локуса контроля» в практической деятельности психотерапевта следует внимательно анализировать склонность человека к «прогнозированию», то есть то, насколько хорошо он «знает» будущее, что, очевидно, характеризует «экстернальность»; «интерналы» же, напротив, не знают будущего, хотя достаточно полно определяют желаемые цели и необходимые условия их достижения.

Очевидно, что «экстерналу» значительно труднее дается «планирование» своего поведения, нежели «прогноз» будущего, поскольку описать течение внешних, не зависящих от него событий, по странности, ему оказывается легче, чем собственное поведение. «Интерналы», напротив, легче справляются с задачами «планирования», полагаясь на собственные силы; они прежде всего определяют то, как они должны себя вести, что они должны делать, и четко очерчивают границы того, что от них зависит. Они, как правило, недолго пребывают в растерянности по поводу жизненных трудностей и если попадают к психотерапевту, то лишь от того, что по тем или иным причинам оказываются не способны свои возможности реализовать.

Впрочем, здесь важно отметить и весьма существенный недостаток «интернального» принципа поведения: в этом случае человек оказывается менее восприимчивым к разнообразным нюансам внешних событий (к чувствам других людей, множественности аспектов одной и той же ситуации и т. д.), поэтому экстремум «интернальности» также не может являться абсолютным примером для подражания и может вести к дезадаптации, но уже другого рода, нежели у выраженных «экстерналов». Кроме того, «интерналы» нуждаются в авторитете, но не в том, который бы указывал как следует поступать, а в том, который бы предоставлял информацию. Вместе с тем это позволяет им легче усваивать психические механизмы, которые осваиваются на психотерапевтических занятиях, они с большей тщательностью выполняют «домашние задания», по крайней мере, всегда готовы дать четкий отчет – что они сделали, чего они не делали. «Экстерналы» же в этом случае начинают ответ с объяснений, почему они чего-то не сделали, и готовы продолжать такую «дискуссию» неограниченно долго.

Рефлексия, которая необходима пациенту для эффективности психотерапевтической работы, способствует выработке «интернальной» ориентации, а представленное ниже упражнение «прогноз – планирование» весьма этому помогает, поскольку направлено именно на оценку собственного состояния, собственных возможностей, а также определение действительных целей пациента. Кроме того, рефлексия позволяет «расставить по своим местам» «внешние» события, отдать богу богово, а цезарю – цезарево.

Психотерапевт в этой связи должен выяснить два основных вопроса. Во-первых, насколько вообще пациент склонен к «прогнозированию». Существенными здесь оказываются следующие «характеристики» пациента: легкость фантазирования («экстерналы» относятся к числу людей, которые любят отвечать на отвлеченные вопросы, начинающиеся со слов: «А что будет, если?…»); такие пациенты беспрестанно и с необычайной образностью «примеривают на себя» события и происшествия, случающиеся с другими людьми; они с трудом принимают решения, причем при любом удобном случае с легкостью от них отказываются; нерешительность связана у таких пациентов с постоянным желанием перепоручить кому-нибудь свою судьбу; они склонны к катастрофизации, преувеличивают значимость внешних событий, других людей, собственные недостатки; получаемую информацию они склонны тенденциозно ориентировать в свете своих доминирующих умонастроений (например, тревожного или депрессивного регистра); у таких пациентов плохо срабатывают методы провокационной психотерапии и они более склонны к элементарным позитивным техникам; такие пациенты любят, когда им дают почти абсурдные инструкции; хорошо «лечатся» эффектом плацебо; они ждут уверений, нелепых гарантий и верят зачастую очевидно пустым обещаниям.

Во-вторых, перед психотерапевтом стоит задача четко определить содержательный аспект конкретных «прогнозов», которые связаны с «проблемой» пациента. Здесь следует обратить внимание на склонность к замалчиванию финальной точки этих «прогнозов», зачастую пациенты держат их «открытыми», боясь признаться в собственных опасениях даже самим себе. «Прогноз» пациента должен быть полностью проговорен, в тех же случаях, когда пациенты испытывают трудности с изложением всех аспектов своего «прогноза», психотерапевту следует оказать ему помощь. Причем целесообразно затронуть все аспекты жизни и деятельности пациента; в ряде случаев «прогноз» пациента может казаться очень «коротким», хотя, если обсудить смежные тематики, которые могут быть так или иначе связаны с этим «прогнозом», то часто выясняется, что наиболее пугающими оказываются «перспективы», лежащие в какой-то другой области, нежели те, которые озвучиваются пациентом изначально.

В. Психотерапевтические техники

«Прогноз – планирование»

Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить редукцию «прогноза» пациента с заменой его на «планирование», должна удовлетворять нескольким требованиям:

· во-первых, необходимо четкое уяснение пациентом естественности психического механизма предполагания будущего;

· во-вторых, осознание пациентом того, что его «прогноз» – это иллюзия, принятая им за реальность, что ведет к дезадаптации;

· в-третьих, принятие пациентом того факта, что «планирование» – единственно возможный вариант адекватной ориентации во временной перспективе;

· в-четвертых, понимание пациентом того, что «планирование» – есть определение тех действий, которые могут и должны быть реализованы им сейчас;

· в-пятых, уяснение пациентом того факта, что «план» должен быть реализован, в противном случае процесс «прогнозирования» будет продолжаться.

Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий.

Первый этап (подготовительный).

1) Психотерапевт собирает соответствующую информацию об особенностях речевого поведения данного пациента в настоящем аспекте, то есть необходимо выяснить, насколько пациент склонен к «прогнозированию», насколько эти «прогнозы» определяют его поведение, а также уровень «интернальности» пациента.

2) Далее необходимо определить, какие «прогнозы» пациента приводят его к дезадаптации. Определяется содержательная часть «прогноза», проясняются все его составляющие, а также выявляются те элементы «схемы», которые привели к возникновению данного «прогноза». Здесь же пациенту представляется подробный разбор процесса формирования его «прогноза», то есть вербализируются те жизненные обстоятельства («опыт») пациента, которые привели к тому, что у него сформировался именно такой «прогноз». На данных обследования, конкретных примерах и по материалам статистики пациенту демонстрируется иллюзорность его представлений о будущем.

3) Теперь следует создать соответствующий «модуль» в «картине» пациента: «“Прогноз” есть иллюзия, принятая человеком за реальность. Это естественный психический механизм предполагания будущего, который, впрочем, дает “осечку”, поскольку при его формирования человек пользуется своим прошлым опытом, но его опыт не исчерпывает многообразия реальности. Кроме того, нельзя знать, каким будет будущее, поскольку это зависит от множества обстоятельств, которые невозможно предугадать. Поэтому прогноз всегда ошибочен, хотя и кажется достоверным. “Планирование” отличается от “прогноза” тем, что человек не придумывает себе будущее, а определяет то, что он может и должен делать сейчас, то есть то, что от него зависит. Будущее действительно может быть каким угодно, однако же это решается не человеком; человек должен делать то, что от него зависит, а каково будет будущее, будущее и покажет».

4) Наконец, необходимо сформировать соответствующий «базис» в «схеме» пациента, для этого озвучивается две следующие позиции. Во-первых: «Человек “прогнозирует”, исходя из худшего варианта (или, в редких случаях, из самого лучшего), поскольку этого требует его инстинкт самосохранения, который заинтересован в защите человека. Нейтральные вещи его не интересуют, тогда как реальность по большей части состоит именно из нейтральных событий. Однако человек, осуществляющий “прогноз”, постоянно находится на “военном положении”, он опасается даже тогда, когда никакой реальной угрозы для него нет. Он придумывает угрозы и боится, вместо того чтобы действовать, решать стоящие перед ним задачи. Таким образом, благодаря “прогнозу” он не только неадекватен, не только закрыт от фактической действительности, но и находится в постоянном стрессе, что истощает его организм и приводит к ухудшению качества жизни». Во-вторых: «В отличие от “прогноза” “планирование” – это инструмент адекватной ориентации человека во временной перспективе. Оно позволяет четко определять реальное положение дел и те возможности, а также задачи, которые стоят перед каждым человеком в каждый конкретный момент времени. “Планируя”, человек перестает быть заложником обстоятельств, он делает свою часть дела, опирается на себя и обретает потому чувство уверенности. Он не фрустрируется и не пугает самого себя, он живет настоящим, то есть всей свой жизнью разом, полноценно и качественно».

Второйэтап (упражнение «Прогноз – планирование»).

1) Прежде всего необходимо четко отфиксировать появление «прогноза». Поскольку «прогнозирование» происходит «автоматически», эта часть работы представляет для пациентов значительную трудность. Пациент должен научиться отслеживать те моменты, когда он «заглядывает» в будущее, то есть «рисует» его себе, придумывает.

2) Далее «прогноз» должен быть дезактуализирован. То есть пациент должен осознать (используя соответствующий «модуль» «картины»), что его «прогноз» – это только иллюзия, принятая им за реальность. Причем иллюзия пагубная, поскольку лишает его адекватности, что приведет к дезадаптации, создаст возможность фрустрации (при позитивном «прогнозе») или вызовет страх (при «прогнозе» пугающих событий, при катастрофических ожиданиях).

3) «Планирование». Пациент должен определить фактическое положение дел, то есть не то, что ему представляется, а то, что есть на самом деле, например что в данный момент он занимается «прогнозированием» будущего. Далее он определяет: чего он хочет, что он может и что от него зависит. Таким образом, определяется перечень действий, которые и составят его «план». Этот «план» оговаривается с психотерапевтом, при необходимости психотерапевт делает необходимые коррективы и вносит дополнения.

4) «План», как уже говорилось, должен быть обязательно реализован, в противном случае пациент снова вернется к процессу «прогнозирования». То есть психотерапевт должен проконтролировать исполнение пациентом всех пунктов составленного им «плана».

Третий этап (самостоятельная работа).

В самостоятельную работу пациента входит освоение данного упражнения, то есть он должен научиться отслеживать свои «прогнозы», дезактуализировать их, составлять свой «план» на данный момент, а также осмысленно его реализовывать. Для этого пациент получает соответствующий бланк «Прогноз – планирование»:

В клетки таблицы заносятся соответственно:

· в графу «событие» – обстоятельства, которые предшествовали возникновению «прогноза» (к числу таких обстоятельств (событий) относятся также мысли или воспоминания пациента);

· в графе «прогноз» фиксируются те суждения («автоматические мысли»), которые пациент делал относительно будущего;

· в графу «результатыпрогноза» записываются те негативные переживания, которые возникли у пациента вследствие его «прогнозирования» (при «прогнозе» пугающих событий), или факт фрустрации (если пациент делал позитивный «прогноз», которому не суждено было сбыться);

· в графе «план» делается список тех действий, исполнение которых возможно, желательно и необходимо для пациента; достигнутые результаты после реализации «плана» вносятся в соответствующую графу «результатыплана».

На следующем занятии пациент с психотерапевтом детально обсуждают итоги самостоятельной работы. При этом данные первой графы рассматриваются как «провокации» (см. выше), то есть поведение апперцепции; данные второй графы существенны для реализации психического механизма «отречение в речи». Факт заполнения графы «результаты прогноза» есть очевидное свидетельство неправильного выполнения пациентом настоящего упражнения, то есть о недостаточной дезактуализации «прогноза». Кроме того, настоящая графа используется также и в тех случаях, когда у пациента возникло какое-то негативное переживание (паническая атака), однако предшествующий ей «прогноз» не был отслежен, а соответственно, дезактуализирован, заменен на «план» и т. д.

«План» пациента, занесенный им в соответствующую графу, обсуждается с психотерапевтом, поскольку необходимо убедиться в том, что «планировалось» именно то, что пациенту действительно хотелось, было возможно и необходимо на момент появления «прогноза». Здесь нужно выяснить также, соответствуют ли представленные в данной графе действия требованиям, предъявляемым к «плану»: адекватность, ситуативность, желательность, актуальность и исполнимость. Наконец, данные последней графы – «реализация плана» – свидетельствуют о том, правильно ли было выполнено это упражнение. Если по результатам реализации «плана» последовал ожидаемый эффект (снижение чувства тревоги, внутреннего напряжения и т. п.), то следует заключить, что пациент освоил настоящее упражнение, если же эффект был отрицательным (тревога, фрустрация и т. п.), то следует выяснить, в какой части упражнения пациентом была допущена ошибка.

Дополнение

1) «Альтернативные прогнозы»

Эта дополнительная техника используется перед основной техникой «прогноз – планирование» в случае наличия у пациента стойких негативных прогнозов, с трудом поддающихся критическому осмыслению. В этом случае психотерапевт в форме риторических вопросов предлагает подумать о других возможных вариантах будущего, озвучивая многочисленные позитивные, нейтральные, а возможно, и более негативные, чем у самого пациента, прогнозы, завершая каждое предположение просьбой оценить относительную вероятность такого исхода событий. Вне зависимости от оценок пациента психотерапевт фиксирует его внимание на теоретической возможности разных вариантов будущего. Далее самому пациенту предлагают поупражняться в генерации альтернативных прогнозов и оценке их вероятности.

В краткосрочной позитивной психотерапии используются такие техники, связанные с данным психическим механизмом, как, например, «воспоминание из будущего», где терапевт интересуется сроками, когда проблема уже будет решена, а затем, предоставив пациенту возможность эмоционально пережить эту позитивную фантазию, любопытствует насчет того, как удалось к этому прийти; при этом психотерапевт в беседе использует глаголы совершенного вида прошедшего времени. Также используется техника «создания положительных представлений о будущем», где психотерапевт может создавать несколько альтернативных позитивных представлений о будущем пациента, предоставляя пациенту комментировать это видение.

Позитивная психотерапия, по Пезешкиану, на пятом, заключительном этапе, называемом «расширение системы целей», предлагает фокусировать внимание пациента на постановке и представлении позитивных целей в различных сферах жизни, не связанных с болезнью и рассчитанных на различные временные промежутки.

2) «Позитивный прогноз»

«Позитивный прогноз», разумеется, не рассматривается пациентом в качестве проблемы, однако само наличие «позитивного прогноза» подготавливает возможность фрустрации⁷⁹⁵. Неоправданные ожидания (впрочем, даже и оправданные, но не исполнившиеся) могут обернуться серьезной психической травмой для пациента. По сути дела, «прогноз» – динамический стереотип «картины», если же он достаточно объемен, включает в себя множество субъективно важных для данного пациента тем, то он влияет и на диспозицию элементов «схемы», то есть не ограничивается одной лишь «картиной». Однако его существенной особенностью является то, что это динамический стереотип поведения «для будущего», когда же фактическое будущее обманывает ожидания, то очевидно, что полноценная реализация этого динамического стереотипа оказывается невозможной. Последнее влечет за собой нарушение его целостности, что актуализирует охраняющие ее «элементарные эмоции»⁷⁹⁶. Последние включаются в работу «картины», где на фоне возникших противоречий между аберрациями формируются негативные чувства. Данный психический механизм – один из основных, приводящих к дезадаптации⁷⁹⁷.

В психотерапии встречаются случаи как собственно «позитивного прогноза», так и результаты его фрустрации. В первом случае, когда «прогноз» кажется действительно «оправданным» (то есть вероятным), психотерапевту не следует разубеждать пациента в его иллюзорности, однако необходимо проработать этот «прогноз» с тем, чтобы, во-первых, устранить явные «излишки» фантазии пациента (то есть абсолютно нереалистичные компоненты «прогноза»), а во-вторых, следует обсудить с пациентом возможные иные варианты развития событий (это служит своеобразному «разжижению» «прогноза», то есть снижению уровня ригидности соответствующего динамического стереотипа) и те действия, которые предпримет пациент в том случае, если его ожидания («прогноз») не оправдаются (происходит своеобразная разработка «путей отступления» пациента на случай фрустрации его «прогноза», с тем чтобы возможный крах его ожиданий не стал для него «катастрофой»). Иными словами, пациент готовится к тому, что «можно потерять, но не следует быть в убытке» (то есть «терять то, что пока не потеряно»). Если же «положительный прогноз» пациента абсолютно не оправдан, то следует реализовывать технику «Прогноз – планирование» в соответствующей ее модификации.

В случае, когда на психотерапии оказывается пациент, ставший жертвой фрустрации собственного «прогноза», необходимо соблюсти следующие четыре этапа работы.

1) Во-первых, необходимо дать пациенту высказаться, то есть вербализовать и свой «позитивный прогноз», и предполагаемые им причины его фрустрации, и чувства, которые были этой фрустрацией спровоцированы.

2) Во-вторых, следует обсудить, какие были реальные основания думать, что «позитивный прогноз» сбудется. Как правило, после фрустрации «позитивного прогноза» добиться осознания пациентом отсутствия реальных оснований к его реализации достаточно просто.

3) В-третьих, психотерапевт подводит пациента к мысли (способствует образованию соответствующей аберрации «картины»), что в результате фрустрации этого «позитивного прогноза» пациент ничего не потерял, кроме своих иллюзий, которые нельзя считать потерей, скорее этот опыт следовало бы рассматривать как обретение.

4) Наконец, в-четвертых, психотерапевт прорабатывает с пациентом «конструктивные шаги» по выходу из сложившейся ситуации, а также обучает его технике «Прогноз – планирование» с целью недопущения подобных фрустраций в будущем.

3) «Фрустрация прогноза»

Эта техника используется в тех случаях, когда у пациента существует абсурдный «прогноз» (модальность здесь не играет роли), в реализации которого он полностью уверен. Подобные случаи встречаются нечасто, но в процессе психотерапии целесообразно создать ситуацию абсолютной уверенности пациента в реализации его «прогноза», а затем фрустрировать «прогноз» невозможностью его реализации. Разумеется, здесь фрустрируется не «прогноз», но сам пациент, однако «прогноз» не был бы тем «прогнозом», о котором здесь идет речь, если бы пациент не отождествлял себя с ним. Целью этой техники является фактическое (то есть на опыте) доказательство абсурдности и, главное, – бессмысленности всяких прогнозов. Недостаточно создать в «картине» пациента «модуль», который гласит: «Все случается так, как случается, а как случится, никому не известно», – важно, чтобы он стал «представителем», «выразителем» отношений элементов «схемы», поскольку то, что называется «осознанием», результат работы не «сознания» («картины»), но фактических действующих сил, «ветра» (в более чем удачной метафоре Л.С. Выготского).

4) «Изменение временной перспективы»

К. Левин однозначно относил «увеличение временной перспективы» к одному «из типов изменения когнитивной структуры»⁷⁹⁸. Однако это изменение будет одним при одной «длине» этой «временной перспективы» и другим при другой. И «негативные», и «позитивные прогнозы» всегда характеризуются какой-то «длиной» «временной перспективы», то есть умозрительным промежутком времени, на который «расписывается» соответствующий динамический стереотип.

Необходимо определить, чем вызвано то или иное дезадаптивное состояние пациента. В тех случаях, когда «временная перспектива» «сужена» («жизнь кончилась», «мне уже поздно», «все прошло», «если этого ничего не получится, я умру», «так я жить не буду» и т. д. и т. п.), она нуждается в «расширении». В тех случаях, когда «временная перспектива» «расширена» («это будет всегда», «это никогда не кончится», «я думаю только о том, какая у нас будет жизнь» и т. д. и т. п.), он, напротив, ее «сужает».

Обе процедуры (в зависимости от содержания и показаний) выполняются через «заземление» пациента, то есть психотерапевт педантично настаивает на том, чтобы пациент «не использовал гипотез и обобщений, а рассуждал практично: то, что есть, то есть, но как будет дальше – неизвестно; все зависит от того, как мы будем поступать сейчас». Кроме того, целесообразно обратиться к фактическим закономерностям развития отношений, обсудить конкретные аналогичные примеры и т. п. В любом случае задача состоит в том, чтобы данный «прогноз» пациента потерял свою «интенсивность», что достигается увеличение «объема» возможных альтернатив.