1. Перцепция времени и пространства

А. Психический механизм

Как уже было показано выше, «психическое пространство-время» – есть необходимое свойство психической жизни, обеспеченное функционированием динамических стереотипов. Однако ко времени как последовательности событий и к пространству как порядку расположения одновременно сосуществующих объектов⁵⁷³ «психическое пространство-время», обеспеченное памятью, имеет весьма сомнительное отношение: во-первых, потому, что в нем нет принципиальной границы между прошлыми, настоящими и будущими событиями (кроме разве соответствующих названий и лингвистических форм, не являющихся в конечном итоге существенными); во-вторых, потому, что настоящее событие воспринимается содержательным аппаратом психического, которое образовано прошлым опытом (избирательность восприятия, диктуемая динамическими стереотипами) и ориентируется на будущий («оперантное обуславливание», обеспеченное теми же динамическими стереотипами), что, несомненно, не оставляет камня на камне от настоящего⁵⁷⁴.

Собственно же время – есть наблюдаемое движение (последовательность событий), однако движение вне настоящего невозможно. Иными словами, человек в определенном смысле выдвинут за пределы времени как последовательности событий, оказавшись во времени «психическом», где события тасуются весьма и весьма произвольно. Впрочем, эта произвольность далеко не случайна: те события, которые имеют для субъекта поведения, движимого тенденцией выживания, более существенное значение (то есть задействовали все ресурсы памяти, и прежде всего эмоциональную ее часть⁵⁷⁵), имеют и больший условный «вес»: они чаще воспроизводятся памятью, более тщательно осмысляются, экстраполируются в виртуальное будущее и т. п. Таким образом, отпущенное им «психическое время» многократно перекрывает лимиты, отведенные любому другому рядовому событию. Нейтральные же события и вовсе не удерживаются в долговременной памяти, хотя могут и, как правило, занимают большее время экспозиции, которое, впрочем, тратится на события первого рода.

Кроме того, как уже было показано выше, аберрации «картины» обусловлены положением дел в «схеме». Если же в последней актуализированы, например, «драйвы страха», что имеет место у пациентов психотерапевта, то, разумеется, «психическое время» психотравмирующих событий увеличивается многократно, используя даже сон («кошмарные сновидения»). При этом фактически время экспозиции этих психотравмирующих событий может быть или незначительным, или же и вовсе отсутствовать. Если бы объектом перцепции было фактическое время, а не психическое, то ситуация изменилась бы кардинальным образом. Но нейтральные события не привлекают тенденцию выживания, она всегда направлена в сторону угрозы, определить же ее виртуальность «слепой» тенденции выживания не под силу.

Однако можно сформировать соответствующий динамический стереотип, который, впрочем, наличествует у человека, бывшего когда-то ребенком и полноценным представителем царства животных, но в качестве «погашенной доминанты», которая, как уверяет А.А. Ухтомский, «держится по прежнему следу, чтобы по миновании торможения заявить о себе вновь»⁵⁷⁶. Конечно, при этом необходимо редуцировать проблемные «вторичные драйвы» и устранить образованные под них аберрации «картины». Кроме того, должны быть сформированы соответствующие «модуль» «картины» и «базис» «схемы». Пока же перцепция будет занята сканированием «психического времени», результат не будет достигнут.

Подобные попытки предпринимались неоднократно и нашли свое выражение в знаменитой психотерапевтической технике «здесь и сейчас», однако обычно это средство предпринимается без учета сущности феномена ощущения, отличного от восприятия и не являющегося подконтрольным сознанию⁵⁷⁷. Можно сознательно обратить внимание на то или иное событие, но для этого нужно, по выражению И.П. Павлова, «иметь его в голове», то есть предполагать его существование, но в этом случае речь уже не идет об ощущении, но лишь, и то в лучшем случае, о восприятии, поскольку такое событие, пусть и предполагаемое только, уже «предмет».

В инструкциях к этой технике указывают: «Смотрите на предметы и называйте их, употребляя перед именем предмета слова “здесь и сейчас”». Но в этом случае происходит актуализация «психического времени», поскольку сам акт называния предполагает не только наличие воспринятого уже «предмета» (означаемого), но еще и его названия (означающего), добытого прошлым опытом. И нет ничего удивительного в том, что пациенты воспринимают эту технику как «способ отвлечься». Однако никакое сознательное «отвлечение», не имеющее под собой соответствующего «базиса», не может стать доминантой в условиях, когда актуализирован, например, «драйв страха». Даже напротив, согласно принципу доминанты («способность доминанты суммировать возбуждения»⁵⁷⁸) такая ситуация лишь на руку последнему. Наконец, при таком использовании техники пациенты неизбежно прибегают к апперцепции и насыщают «предмет» субъективными оценками (плохой – хороший, грязный – чистый, новый – старый и т. п.), что, разумеется, к поведению перцепции никакого отношения не имеет.

Очевидно, что перцепция имеет дело не с «предметами», но с модальностями, причем не с модальностными характеристиками объектов (цвет, звук, плотность, вкус и т. д.), а с границами этих наличных характеристик⁵⁷⁹. Однако, как уже было указано выше, модальностные характеристики внешних воздействий относительно не актуальны для тенденции выживания человека: 1) частью они замещаются «знанием» о модальностных признаках вещи, которое заключено в означающем; 2) частью потому, что модальностные признаки приобрели иное значение в жизни человека; 3) частью из-за относительной несущественности модальностных признаков в жизни человека. В этой связи возникает трудность: как мобилизовать возможности перцепции внешних воздействий, утративших свою былую ценность?

Для эффективной работы с поведением перцепции необходимо использовать фактические психические механизмы, а именно механизмы кратковременной памяти, поскольку именно ее функционирование обеспечивает перцепцию движения, то есть время в противовес «времени психологическому». Если «объемы» кратковременной памяти при перцепции движения не «загружены» в полную меру перцепцией внешних воздействий, то, естественно, остается возможность того, что оставшиеся незадействованными ресурсы будут использованы для перцепции содержания психического, что актуализирует «схему» с ее вторичными драйвами и «картину» с ее аберрациями. Поскольку же «объемы» кратковременной памяти ограничены, то в целом эта задача решаема.

В исследованиях А.Н. Лебедева показано, что объем кратковременной памяти равен примерно 9 единицам в случае запоминания двоичных символов, однако если испытуемому предлагали для запоминания тестовые последовательности, в которых один элемент мог отличаться от соседних сразу по трем признакам (форме, размеру и цвету), то объем кратковременной памяти круто снижался до трех элементов⁵⁸⁰. Таким образом, если «объемы» оперативной памяти будут заняты одновременно результатами перцепции по трем модальностям, то перцепция содержания психического окажется делом невозможным.

Данный подход обеспечивает еще и максимально возможную редукцию апперцепции в процессе перцепции; восприятие, разумеется, будет иметь место, но оно не будет носить качество «оценки». Последнее обстоятельство позволяет, наконец, получить искомое настоящее, свободное от пут искаженного прошлого и виртуального будущего, где и «обитают» страхи человека, связанные с имевшими место негативными переживаниями (прошлое) и проекцией этих переживаний на будущие, еще не состоявшиеся события. Именно эту мысль формулирует Л. Витгенштейн: «Счастлив только тот, кто живет не во времени, а в настоящем»⁵⁸¹.

Б. Диагностические возможности

Характерной чертой пациента, испытывающего выраженную тревогу, является или сильное возбуждение, или же, напротив, заторможенное состояние⁵⁸².При этом бросается в глаза несоответствие между наличной ситуацией (отсутствие каких-либо фактических источников угрозы) и поведением пациента. Очевидно, что в этом случае на пациента, как сказал бы И.П. Павлов, «падают» раздражители не наличные, но уже содержащиеся в психическом, а в данный момент воспроизводящиеся, обретающие новую конфигурацию и т. п. Пациент находится в каком-то смысле «внутри» самого себя, присутствуя в действительности лишь по «досадной необходимости». Пациент выглядит «погруженным в себя», часто переспрашивает или отвечает невпопад. Разумеется, все это свидетельствует об относительном снижении у пациента перцепции внешних воздействий.

Другим признаком, указывающим на «пребывание» пациента в «психическом времени и пространстве» (то есть относительное отсутствие у него перцепции внешних воздействий), может служить определенная рассеянность пациента, он замечает какие-то предметы в кабинете спустя длительное время, говорит: «Откуда это взялось? Я раньше этого здесь не видел» и т. п. Взгляд может быть статичным, звуковые раздражители или не замечаются, или замечаются крайне избирательно. Он может долго просидеть в одном положении, а потом удивиться, что у него затекла какая-то часть тела. Движения не сопровождаются предварительным визуальным контролем. Пациенту может казаться, что прошло гораздо меньше времени, чем отмерили стрелки часов («Уже целый час прошел! Ничего себе!»), или, напротив, больше («Мне уже пора идти? Я так долго у вас сижу!»).

Наконец, еще одним признаком относительного отсутствия у пациента перцепции внешних воздействий является наличие в его высказываниях множества оценочных суждений, относящихся к обстановке (что свидетельствует о выраженности апперцепционной функции), или сама по себе повышенная разговорчивость, болтливость (что свидетельствует об активности «картины»).

Особенностью лиц, страдающих относительным снижением перцепции внешних воздействий, является своего рода повышенная «рассудочность», они «продумывают», «решают», под всякое их действие подведен «логический фундамент» – это так называемые «мыслители», по И.П. Павлову. «Художники» же отличаются особенными «успехами» в перцепции внешних воздействий: они используют необычайно резкие духи, яркую косметику, множество аксессуаров, сложный покрой одежды с вытачками, дополнительными швами и т. п. Однако это не является признаком удовлетворительной перцепции внешних воздействий, скорее здесь отмечается ее ослабление, которое компенсируется интенсивностью модальностей: легче увидеть линию между красным и синим, нежели между ногтем и граничащей с ним кожной складкой.

Склонность пациентов слушать музыку через наушники или делать ее очень громкой, одеваться не по погоде, склонность к острой пище, потребность в какой-то дополнительной стимуляции при сексуальных отношениях – весьма показательные признаки недостаточности перцепции внешних воздействий. Кроме того, характер прикосновений (грубых, резких, «сухих») является достаточно точным критерием. Поиск шумной компании, неспособность переносить одиночество даже незначительное время, необходимость постоянно что-то делать или, напротив, полная пассивность – также относятся к числу значимых признаков. Наконец, интравертированность пациента, равно как и избыточная его экстраверсия, чаще коррелируют со снижением перцепции внешних воздействий, по сравнению с представителями средней части этой шкалы.

Жалобы пациентов, относящиеся к настоящему психическому механизму, можно условно разделить на две группы: во-первых, «постоянное продумывание мыслей», «наплывы мыслей», «прокручивание мыслей», «невозможность не думать», признаки непсихотической дереализации и т. п. и, во-вторых, «невозможность сосредоточить внимание», «рассеянность», «забывчивость» и т. п.

В. Психотерапевтические техники

Психотерапевтическая техника, призванная восстановить динамический стереотип перцепции времени и пространства, должна удовлетворять нескольким требованиям:

· во-первых, обеспечивать преобладание перцепции времени над перцепцией «психического времени»;

· во-вторых, быть систематичной;

· в-третьих, быть осмысленной пациентом как осуществление поведения в отношении поведения.

Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий:

Первый этап (подготовительный).

1) Психотерапевт собирает информацию об особенностях поведения перцепции данного пациента.

2) Далее необходимо сформировать в «картине» пациента соответствующий задачам «модуль». Психотерапевт в доступной для пациента форме и максимально наглядно (с приведением примеров и аналогий) излагает пациенту данный психический механизм: «Прошлого уже нет, будущего еще нет, а есть только настоящее, которое следует воспринимать, чтобы быть адекватным миру, для чего следует научиться “переключаться во внешнее”». Здесь также необходимо означить все относящиеся к этому вопросу проявления дезадаптации данного пациента.

3) Теперь необходимо создать в «схеме» пациента соответствующий «базис». Психотерапевт настоятельно аргументирует следующие положения. Во-первых: «Человек воспринимает не настоящее, а виртуальное, он становится неадекватным; игнорируя настоящее, он занят собственными неприятными переживаниями, а потому даже при полном благополучии он будет страдать – испытывать тревогу, страх и т. п.» Во-вторых: «Все негативные события кратковременны, он случаются, проходят, а жизнь двигается дальше, и большую ее часть она относительно нейтральна». В-третьих: «Если освоить технику “переключения во внешнее” и регулярно ее использовать, то жизнь станет настоящей, а не виртуальной, негативные события прошлого не будут нарушать благополучия настоящего и пугать придуманными трагедиями будущего; человек способен обрести реальную точку опору и жить тем, что есть, а не ужасами, которых жаждет его инстинкт самосохранения».

4) Наконец, психотерапевтом озвучивается «сущность техники» («инструкция»): «Необходимо научиться “переключаться во внешнее”, для этого необходимо задействовать сразу три “канала восприятия” (одновременное использование трех из пяти органов чувств); если все они будут заняты, то можно будет “не думать” и жить настоящим».

Второйэтап («Переключение во внешнее»).

1) Первым следует задействовать орган слуха. Пациент получает инструкцию: «Закройте глаза и слушайте звуки вокруг, не ловите их, не вырывайте их из общей массы, а позвольте им пройти вас насквозь: “прийти”, “побыть” с вами и “уйти”». После того как пробное «слушание» закончено, психотерапевт подчеркивает, что подобные или эти же звуки имели место и раньше, но пациент их не слышал, сосредоточившись на продумывании слов, произносимых психотерапевтом, то есть находился «внутри», а не «во внешнем». Кроме того, следует сделать акцент на том, что пациент слышит не звуки сами по себе, а тишину, которую нарушают «привходящие» звуки.

2) Вторыми следует задействовать физические ощущения, однако прежде, учитывая ипохондрическую настроенность пациента, необходимо пояснить, что к «физическим ощущениям» относятся точки контакта тела с физическими предметами. Далее пациент получает инструкцию: «Закройте глаза и ощущайте точки контакта своего тела с физическими предметами». После выполнения этого задания необходимо подчеркнуть, что тело нуждается в тактильных ощущениях, но человек, направляющий свое восприятие «вовнутрь», а не «во внешнее», лишает тело его законного «права».

3) Третьим этапом следует задействовать зрение. Эта часть упражнения, как правило, оказывается наиболее трудной для пациентов, поскольку задача состоит в том, чтобы видеть не предметы, но цветовые и световые пятна. В этой связи целесообразно предварительно обучить пациентов воспринимать цветовые и световые пятна, а лишь затем переходить к комплексному восприятию. Инструкция звучит следующим образом: «Смотрите впереди себя, не пытайтесь узнавать предметы, перед вами только игра света и тени, цветовые пятна, соприкасающиеся друг с другом».

4) После того как все три элемента упражнения опробованы, следует совместить их: сначала по два (телесные ощущения со звуковыми, слышать звуки и видеть свет и цвет), затем одновременно все три элемента упражнения (звук, свет (цвет) и физические ощущения). Если упражнение выполняется правильно, пациент воспринимает эффект от него как своеобразный «провал» в ощущения, где мыслям просто не находится места. Однако же этот эффект возникает не сразу, а через какое-то время. До тех пор пока соответствующий динамический стереотип не сформирован («потухшая доминанта» не приведена в действие), в дело вмешивается сознательный контроль («Слушаю ли я звуки?», «Потерял физические ощущения!» и т. п.), что нарушает целостность перцепции.

Третий этап (самостоятельная работа).

В самостоятельную работу входит освоение навыка перцепции внешних воздействий и формирование соответствующего динамического стереотипа. Поскольку это упражнение, при наличии навыка, не является трудоемким (по сравнению, например, с техникой «напряжение – расслабление») и дает очевидный релаксирующий (а также в ряде случаев и тонизирующий) эффект, сопровождающийся снижением уровня тревожности и повышением настроения, пациенты используют его с удовольствием вне всякой программы. Однако для формирования этого динамического стереотипа необходимы определенные усилия. С этой целью, а так же чтобы структурировать работу, пациент получает бланк для фиксации результатов самостоятельных занятий:

В клетках таблицы указывается время (в минутах) выполнения упражнения. Когда описанное состояние, возникающее при перцепции внешних воздействий, сохраняется в течение 5 и более минут, соответствующий динамический стереотип можно считать сформированным.

Четвертый этап (модификации техники «Переключение во внешнее»).

Во-первых, существует возможность использовать и другие органы чувств: ощущать запах и вкус в различных сочетаниях с представленными выше источниками ощущений (физические тела, звук, свет (цвет)). Здесь также соблюдается принцип «трех каналов восприятия».

Во-вторых, предлагается комбинация техники «Переключение во внешнее» с техниками, направленными на расслабление и дыхание.

В-третьих, после того как соответствующий механизм перцепции образован, целесообразно использовать его не только в статических, искусственных позах, но и в повседневной деятельности: при выполнении физических упражнений, какой-то домашней работы и т. п.

Дополнение

1) «Чувство ранее не виденного».

Данное упражнение направлено на преодоление той косности восприятия, которая обусловлена означением вещи. Означенная вещь, то есть вещь, получившая свое место в «картине», не нуждается больше в непосредственной перцепции, поскольку это «место» определяет и ее функции, и ее свойства, и ее качества. С точки зрения целесообразности это, конечно, весьма полезное приобретение человека, однако же оно лишает его природной естественности, а за это приходится «платить» психическим неблагополучием.

Цель этого упражнения – ощутить вещь, увидеть реальный объект (пусть и психически опосредованный), скрывающийся за именем (своим означающим). Для этого необходимо развить в себе способность смотреть на любой предмет абсолютно непредвзято. Пациенту предлагается представить, что вещь, которая лежит перед ним на столе (например, карандаш или ключ), он видит впервые в жизни, то есть не знает ни что «это» такое, ни зачем «оно» нужно.

Если это представление (этот, можно сказать, самообман) удается, то у пациента возникает естественный позыв взять эту вещицу в руки, покачать, покрутить, куда-нибудь засунуть и т. п., он начинает ее рассматривать, лицо отражает признаки удивления, он заворожен. Иными словами, если эффект достигается, то пациент ведет себя как годовалый ребенок, получивший новую игрушку.

Чувство радости, которое возникает у пациента при выполнении этой техники, по всей видимости, соответствует «элементарной эмоции» радости, сопровождающей успешное формирование нового динамического стереотипа. Кроме этого весьма примечательного эффекта у пациента рождается и новое представление о реальности; она воспринимается теперь как живая, подвижная, изменчивая. Все это необычайно способствует обретению пациентом навыка относительно безболезненно модифицировать собственные динамические стереотипы, то есть осуществлять поведение в отношении поведения.

2) «Шаг в будущее».

Для закрепления эффекта, достигаемого при формировании адаптивных стереотипов поведения, необходимо создавать соответствующие «модули» «картины» психического пациента, которые позволят последнему, во-первых, произвольно (по желанию или при необходимости) актуализировать тот или иной динамический стереотип, а во-вторых, этот «модуль» надежно фиксирует его в долгосрочной памяти. «Шаг в будущее» не является в строгом смысле этого слова «техникой» (упражнением), это скорее необходимый «модуль» «картины».

Данная техника основывается на одном из основных тезисов философии Д. Кришнамурти⁵⁸³, который предлагает своеобразную и, с определенной точки зрения, абсолютно верную трактовку «психического времени»: в каждый момент времени человек находится «сейчас», человек не может быть ни вчера, ни завтра, он всегда – «сейчас». Поэтому, если кто-то хочет изменить свое будущее, то это необходимо сделать «сейчас», а не планировать на «завтра», поскольку «завтра» для психики не наступает никогда, но только постоянно отодвигается следующим «сейчас».

Далее этот тезис претерпевает у Д. Кришнамурти еще более головокружительную трансформацию: поскольку будущее – есть результат действия в настоящем, то фактически будущее – это то, чем человек является «сейчас». Данное положение абсолютно соответствует принципу динамического стереотипа: наличествующий «сейчас» динамический стереотип определяет поведение, которое станет будущим, а потому будущее уже фактически сосредоточено в «сейчас». Следовательно если у человека есть неудовлетворенность «сейчас», то она будет и в будущем, и если он «сейчас» не изменит положения дел, то оно не изменится и в будущем.

Так, подойдя к одной и той же мысли с двух сторон, Д. Кришнамурти фактически формулирует принцип «поведения в отношении поведения»: в каждый момент «сейчас» человек делает свое будущее, то есть изменение происходит или «сейчас» (без всяких отсрочек), или же оно не произойдет никогда. Такой «модуль» «картины» – есть необходимое условие, которое позволяет психотерапевту вменить своему пациенту ответственность за его же собственную жизнь, качество которой определяется эффективностью работы последнего над собственным же поведением (хотя и по представляемым психотерапевтом психическим механизмам). Если же этого «вменения ответственности» произведено не будет, то пациент так и останется пассивным участником психотерапевтического процесса, не способным изменить собственное поведение, сделать же это за него – невозможно.

Собственно, техника и состоит в прояснении этих нюансов и формировании таким образом соответствующего и крайне необходимого «модуля» «картины» психического пациента.