Принципы третьего и целостности

Принцип третьего, может быть, один из самых сложных для понимания. Мы уже говорили об открытиях, касающихся понятия «Между», которые М. Бубер изложил в своей ранней работе «Я и Ты», мы упоминали, что Я.Л. Морено видел некий общий «центр» вне «Я». Но центр не может быть ничьим; если он нами определяется, значит, он чей-то или зарождается в отношении. Попробуем начать с простых и наивных примеров (они не отражают в прямом смысле овеществление принципа третьего, они скорее его метафора).

Мужчина и женщина рождают третье – младенца. Ученый и опыт рождают третье – мысль. Суждение и эмоция рождают третье – чувство. Два говорящих человека рождают третье – язык. Два государства рождают третье – войну или мир. Музыка и человек рождают третье – танец. Два центра рождают отношение. А меж двух людей иногда рождается нечто третье, что-то, что не может быть описано в словах, но оба знают, что «оно» есть, причем оно живое, подвижное, толкающее, словно бы живущее своей собственной жизнью. И даже когда наши двое далеки друг от друга – это «нечто» с каждым из них, «у самого сердца», как верный и желанный спутник.

Причем в каждом из этих примеров входящие во взаимодействие элементы остались теми же, какими и были, но появилось нечто новое – третье – независимое, свободное от них по своей сути, но несущее в себе свойства того и другого. Это поистине фантастическое действо! Магия мира заключена в принципе третьего, это творческое бытие возможности. Достаточно того, чтобы два «ничего» вошли во взаимоотношение, чтобы появилось «нечто». Так проявляет себя безграничность возможности, несмотря на притеснение вероятности.

Вероятность формирования полноценных межличностных отношений для шизофреника меньше обычного, но, не способный на отношения с внешним, какой сложный и зачастую красивый внутренний мир он создает. Возможность постоянно ищет пути своей реализации и находит их через принцип третьего. А нужно немногое – два центра рождают третий центр, и если собственно явленное отношение между центрами существует лишь в их взаимодействии, то рожденный третьим центр – существует уже независимо, сам по себе.

Рис. 17. Принцип третьего

Именно принцип третьего заставляет нас в большинстве случаев использовать слово «неограниченный». Можно было по старинке говорить – бесконечный, но нет – бесконечный – это состояние, это «столько-то», а вот неограниченный – это всегда больше. Что бы ни появилось на свет, оно порождает неограниченное число новых отношений с тем, что уже существует и будет существовать как результат уже его отношений с тем, что существует, и так неограниченно много и неограниченно долго.

В идее о «расширяющейся Вселенной» заложен величайший философский смысл. Мысль о том, что все уже было, точнее, что все есть (и все, что было, и все, что будет), повторяющаяся от Экклезиаста до наших дней, не вызывает сомнений, но через представление о возможности. Вещество – это лишь способ потенцирования возможности и, вероятно, далеко не самый удачный (из-за вероятности). Но с лихвой этот недостаток, эта непластичность вещественности разрешается самой возможностью, явлением нам принципа третьего. Само по себе третье всякий раз, подобно насосу или гигантскому экскаватору, вытаскивает на свет божий новую и новую возможность.

Теперь немного конкретики. Третье как принцип не следует путать с результатами отношений. Результаты отношений – это то, как мы говорили, что словно оседает на центре вещи, создавая ее вещественный облик (в отношении с чем бы то ни было), фактически так производится вещь, удобоваримая для способа существования того, кто ее познает, кто находится с ней в отношении. Таким образом, познающий как бы «создает» своим отношением для себя то, что он познает, подобно тому как орган зрения человека переводит квант света посредством химической реакции в электрический импульс, «создавая» таким образом весь видимый им мир таким, каким он его поэтому и видит. Третье же – это совершенно новая вещь, имеющая свой собственный центр и, конечно, «похожая» на то, что произвело ее на свет, но не зависимая от него.

Принцип целостности, открывающийся нам через понимание принципа третьего, обладает чрезвычайной процессуальностью.

Все изложенное выше в этом пункте – это только первая половина, если так можно выразиться, явленного нам принципа целостности. Резюмируем ее: целостность повсюду, она становится целостностью сразу и еще до этого. «Сразу» – по овеществлении принципа, «еще до того» – будучи еще просто возможностью. Принцип третьего – большое подспорье в понимании этого аспекта принципа целостности. Он, точнее, само третье словно бы создает систему, словно бы делает целостность естественной. Да и сама по себе неограниченность – это неограниченность, а ведь это подлинная целостность, когда нет ограничений.

Очень важен вывод из этого положения о том, что все «деление», «разделение» в мире – это действующий миф, вызванный отождествлением. Причем этим поражен не только человек, страдающий бредом ревности, но и реактив в пробирке. Когда мы разделены с тем, с чем себя отождествляем, мы источаем агрессию. Муж, ревнующий жену, отождествляя ее с собой, полагая ее своей собственностью, готов умертвить псевдолюбовника. Богач (согласно пословице) не спит ночами, опасаясь потерять «свое» богатство; не отождествляй он себе с деньгами, все бы изменилось. Вода, разделенная на Н– и ОН+, становится агрессивным химическим веществом, тогда как цельная ее молекула – совершенно нейтральна, поскольку даже атом «отождествляет» себя со своими электронами, перестраивает орбиты своих электронов под стать отношениям с другим атомом и т. д.

Рис. 18. Нарушение целостности

Этот феномен возрастания активности, которую, психологизируя, мы именуем «агрессией», носит название «нарушенной целостности». Причем именно «нарушенной», а не разрушенной. Целостность нельзя уничтожить – это принцип, но ее можно нарушить, что обязательно вызовет «напряжение» в системе, «силы» перераспределятся, овеществленные отношения «натянутся», система будет адаптироваться к новой ситуации, перестраивая внутри себя связи и изменяя внешнее.

Любая борьба – это либо стремление обогатиться тем, с чем можно отождествлять себя (карьера и научное звание, колонизация и деньги), либо попытка спасти, «не отпустить» то, с чем отождествляет себя сражающийся. Но и то и другое иллюзорно, о чем и свидетельствует принцип целостности, который обогащает все тяготеющее к его принятию. Он имеет место всегда – принимаем мы его или нет; другое дело, что, приняв его, расставшись с мелким по сути багажом «своего» – отождествленного, – мы обретаем все. Феномен отождествления – это пример опредмечивания принципа целостности, а опредмечивание – непозволительная и грубая ошибка.

Отдельно отметим, что не-отграниченность, которая определяется принципом целостности, в кооперации с возможностью порождает замечательный феномен «пред-уготованности». Предуготованность позволяет заручиться процессуальностью каждому из нас, а это чрезвычайно важный психотерапевтический фактор, по сути это антистрессор и организатор бытия в одном лице.

Что же представляет собой «вторая половина» принципа целостности? Важность ее несомненна, она говорит о невещественной суверенности целого, целостность не преходяща, ее нельзя произвольно создать или охранить. Покажем это на понятном примере: вы сейчас точно такой же, как год назад (в организменном смысле)? В общем и целом вы, скорее всего, согласитесь с этим утверждением, но мы уже говорили, что за год в нас не остается практически ничего от того, что было годом раньше. Все молекулярные, клеточные и прочие ингредиенты вашего организма успели полностью замениться за это время, и хотя вы – это действительно вы и причем «точно такой же», как год назад, но то, из чего вы состоите, уже полностью заменено. На этом примере можно наглядно проследить «невещественную суверенность целостности», то есть целостность не определяется веществом, она независима от вещества; вы – это вы, но совсем иной по веществу, нежели год назад.

Психологически принцип целостности впервые более-менее отчетливо зазвучал у К.Г. Юнга – тут и коллективное бессознательное, и отношение к отдельно взятому человеку как огромному бесконечному миру, и философское осмысление нравственных категорий как целостности без разграничений внутри себя, без борьбы противоположностей. Нельзя не отметить здесь и автора первого целостного представления в психологии – 3. Фрейда с его сексуальностью, пронизывающей все, сквозящей отовсюду.