Безвыходность брака

Гамлет: Ну что ж, в Англию так в Англию! Прощайте, дорогая матушка.

Король: Дорогой отец, хочешь ты сказать, Гамлет?

Гамлет: Нет – мать. Отец и мать – муж и жена, а муж и жена – это плоть едина. Значит, все равно: прощайте, матушка. Итак, в Англию, вот оно что.

Вильям Шекспир

Институт брака, по большому счету, является совершенно искусственным образованием. Мужчине и женщине, вместе живущим на необитаемом острове, брак, понятно, не нужен. И тут важно понять психологическую механику, которая непроизвольно нарушает естественные отношения между двумя людьми введением этого третьего компонента – общества.

Заключение брака – есть, по сути, официальное заявление двух людей для общества, в котором они живут, о том, что между ними – этими двумя людьми – есть отношения определенного свойства. Общество принимает это заявление, соглашается с ним и дальше начинает относиться к паре как к паре. Таким образом, пара, спровоцировав определенное отношение к себе со стороны общества, вынуждена соответствовать его ожиданиям, и потому, оказывается в определенного рода зависимости от него. Теперь пара или отвечает ожиданиям общества, или не отвечает. Поскольку же не отвечать ожиданиям – значит, навлекать на себя определенное недовольство, супруги в каком-то смысле вынуждены, принуждены сохранять свои отношения. Вполне возможно, что они и сами бы того хотели, но так получается, что сохранение «семьи» оказывается более значимым, нежели сохранение «отношений».

Конечно, можно сказать, что все это чистой воды условность, поскольку «ожидания общества», о которых мы упомянули, локализуются в головах самих супругов, и в целом, они вполне могут отбросить эту умозрительную зависимость, отдавшись реальности своих отношений, а не «реальности-своих-отношений-для-других». Но как раз потому, что указанная зависимость существует внутри их собственных голов, это далеко не так просто, как кажется. «У нас брак», «у нас семья» – установки, которые звучат как императив, как своего рода приказание, за которым сразу же, хотим мы того или нет, следуют инструкции: разводиться нельзя, а соответствовать необходимо.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы эти отношения существовали в абсолютно безвоздушном пространстве, а двое удерживаются вместе только благодаря какому-то своему собственному, внутреннему предрассудку. Есть вокруг и реальные люди, которые, так или иначе, являются представителем этого самого общества и транслируют соответствующие его ожидания. В результате заключения брака, казалось бы, только между двумя людьми порождается множественная зависимость и не только друг от друга у супругов, но и у четы перед обществом, зависимость каждого из супруга в отдельности перед родственниками – с той и с другой стороны, а также перед друзьями, коллегами, собственными детьми, в конце концов. Все эти люди ожидают от пары определенного поведения, и зачастую эти ожидания оказываются для супругов более значимыми, нежели то, что на самом деле происходит в их отношениях.

Всякая зависимость – это ограничение «я», нарушение целостности, это ограничение психологической свободы. И в целом – это вторжение «морали» (в той или иной форме) в личную жизнь человека. Мораль играет здесь странную роль, это что-то вроде злой шутки. Казалось бы, чего тут страшного и катастрофического? Печать в паспорте, совместное хозяйство, в два раза больше родственников (то есть вынужденных формальных отношений) и в два раза меньше друзей (то есть желанных отношений), в несколько раз меньше личного времени, а потому сокращение круга общения, ограничение сексуальности. С одной стороны, не так уж и страшно, но с другой – не сказать, чтобы совсем безобидные потери. А какова «прибыль» этого предприятия? С прибылью дела обстоят хуже, чем с убытками. Отношения формализуются, все меньше в них остается места для по-настоящему искреннего, личностного контакта. То есть, они субъективно удовлетворяют человека все меньше, а необходимость пребывать в них становится все больше (семья обрастает хозяйством, общими связями, увеличивается за счет рождения детей, плюс привычки, да и сознание того, какие усилия были в это предприятие вложены), и обе эти составляющие взаимно усиливают неблагоприятные тенденции друг друга.

Впрочем, если бы социум был честен с молодыми и, настаивая на том, что каждый человек должен «обзавестись семьей», открыто говорил о том, какие проблемы ожидают новоиспеченную брачную пару в будущем, вряд ли можно было в чем-то обвинять мораль. Но он, к сожалению, поступает с точностью до наоборот – да, разного рода предупреждения от него исходят, но все они носят частный характер внутри целостной парадигмы, которая рассматривает брак как нечто абсолютно обязательное, фактически как некую обязанность гражданина перед обществом. Плюс к этому большая «рекламная кампания», начиная с детских сказок, где хеппи-эндом является бракосочетание главных героев – «и я на той свадьбе был…», заканчивая ипотечными кредитами для молодой семьи, шикарно обставленными свадьбами «звезд» и радужным празднеством золотых свадеб «героев семейного труда».

Теперь несколько отступим в сторону, чтобы остановиться на некоторых аспектах социализации, связанных с проблематикой брака. Социализация женщины, девочки, в целом, безальтернативна. Она сразу и достаточно однозначно отводит девочке ее место в будущей жизни, совершенно не считаясь с ее желаниями и наклонностями. Все игры девочек социализированы: если мы рассматриваем игру «дочки-матери», то здесь уже в самом названии скрыта социальная роль, тогда как в мальчишечьей «войнушке» определяется не роль, а только действие. Девочкам дарят кукол, игрушечные столовые наборы, домики и тому подобные вещицы, которые создают целую систему замкнутой семейной целостности. Литература для девочек приготовляется тоже весьма специфическим образом – заставляет детское воображение рисовать образы замечательных «принцев-героев». Формируется идеал благородного, красивого, влиятельного и обязательно трепетно влюбленного «жениха». Как затем найти реального жениха с таким набором качеств, сказки не рассказывают. В результате брак будет, а удовлетворенности от него – нет.

То, что касается социализации мальчиков, то дело здесь, как кажется, обстоит значительно лучше, но это только на первый взгляд. Проблема в том, что социализацией мальчиков, особенно в контексте брачно-семейных отношений, как правило, занимаются женщины. С одной стороны, обычная для нашего социума женская социализация в корне отлична от истинной ролевой позиции мужчины в нашем социуме, но, с другой стороны, «истины», подсознательно воспринятые мальчиком от матери, оказываются укоренены в сознании молодого человека самым серьезным образом.

Какова природа этих истин? Это или образ «страдающей женщины», которую бросил муж и отец ребенка, или идеалистическое сочинение на тему «Как все было прекрасно, когда мы были молодыми». В первом случае, мальчик усваивает иррациональное чувство вины перед женщиной, что, конечно, не слишком поможет ему в будущем. В последнем случае проблема в том, что здесь женщина рассказывает ребенку не о том, какие чувства в действительности испытывал к ней мужчина на ранних этапах их отношений, а лишь свои проекции, то есть, то, что, как ей казалось, он чувствовал, на худой конец – то, что ей хотелось, чтобы он чувствовал. То есть, в конечном счете, мать рассказывает мальчику о своих женских чувствах, приписывая их мужчине, что, разумеется, не может не сформировать определенных иллюзий и заблуждений в голове мальчика.

Так или иначе, идеальный (идеализированный) образ брака, плотно укрепленный в системе личностных представлений молодого человека, начинает требовать от него определенного поведения, зачастую выдавая свои требования за его собственные желания и чаяния. Личность, исходя из требований этого идеала, строит прогнозы своих будущих отношений и, основываясь на них, осуществляет выбор будущего партнера. То есть, в соответствии со своими прогнозами будущего, личность, с одной стороны, предъявляет соответствующие требования к партнеру, а с другой – организует собственное поведение, реакции и отношения.

Все это на первых порах напоминает подготовку новой пьесы к репетиции: выбираются актеры, раздаются роли, придумывается подтекст, все инструктируются о правилах – подчинение режиссеру, соответствие тексту и так далее. Конечно, любое социальное действие – это своего рода игра: играючи мы идем в школу, следуя соответствующему идеалу, играючи поступаем в ВУЗ или отдаем свой воинский долг в армии. Все это мы делаем, руководствуясь теми же, соответствующими контексту, но по сути идеалистическими конструкциями. И только уже «оказавшись на месте», мы понимаем, что в действительности все устроено, мягко говоря, несколько иначе – не так, как мы это себе представляли. Подобный эффект неизбежен, хотя бы потому, что это мы стали учениками, студентами, военнослужащими, супругами, а это совсем не то же самое, что думать об абстрактных студентах, военнослужащих или супругах. Так под натиском новых, уже реальных, а не воображаемых, требований переориентируется вся система формальных отношений, возникает комплекс индивидуальных переживаний, которые прежде и не предполагались.

Прогноз будущей семейной жизни делается человеком, исходя из того достаточно ограниченного личного опыта, который имелся у него к моменту вступления в брак, а также исходя из тех обобщенных представлений о браке, которые господствуют в его социальной среде. Конечно, большую роль играют и его идеалистические представления о предпочтительных качествах супруга. Здесь возникает масса сложностей, поскольку одни и те же поведенческие модели, реализуемые разными людьми, на деле вызывают принципиально разный эмоциональный отклик, предсказать который заранее почти невозможно. Зачастую, вступая в брак, человек подсознательно ищет в партнере то, что ему нравилось в поведении родителей – матери или отца, и, наоборот, старается избежать партнеров с теми качествами, которые ему не нравились у его родственников. Однако, подсознание далеко не так рассудительно, как бы нам того хотелось, и вычисляет соответствующие качества по формальным, внешним, ничего не значащим критериям. В результате этот целенаправленный, но по большей части неосознанный выбор приводит к ошибкам, которые, в свою очередь, ведут к крайне нежелательным последствиям.

Так или иначе, эффективность такого «брачного прогноза» в большинстве случаев близка к нулю. Причем по понятным причинам: опыт недостаточен и вообще вряд ли может быть достаточен, а социальные, господствующие в культуре представления о браке, сформированные у нас в процессе нашей социализации, подобны попытке рассказать пятилетним ребятишкам о сексуальной жизни взрослых. Рассказать можно, и, возможно, даже слушатели будут благодарны, только толку от этой политинформации будет немного. Требования же наших собственных мировоззренческих конструктов всегда противоречивы. Если же на этом фоне прогноз не оправдывается, то все наши требования, ожидания и даже само наше поведение становится источником новых и новых проблем.

В результате молодые люди, вступившие в брак, подобны разноязычным персонажам, которые даже при желании категорически не понимают друг друга. Возникает кризис, который часто ведет к хорошо известным «ранним разводам», если же брак сохраняется, то начинается эпоха – новое строительство на прежнем, впрочем, фундаменте. Но теперь, по крайней мере, строительство идет с некоторой оглядкой на реальное положение дел. Здесь большую отрицательную роль могут сыграть родственники, появившиеся на горизонте отношений со своими советами или явной тенденцией занять позицию той или иной из сторон. Если молодая семья живет на территории одной из родительских семей, избежать этого вмешательства практически нельзя, а упавшее в этот момент зерно раздора впоследствии даст свои всходы. Часто такое «балластное» движение родственников на сторону то одного, то другого супруга, воспринимается противоположной стороной как предательство, что делает ситуацию еще более публичной – тут и общественная оценка происходящего и апелляция к неким абстрактным идеалистическим представлениям.

Решить эти противоречия разговором, разъяснением, волевым усилием – занятие, не имеющее особой перспективы. Каждый из супругов переживает утрату идеала, гибель мечты, идеального представления о браке, и пока весь этот идеализм (а по сути – формальные отношения) не перегорит и не отомрет, трудно ожидать какого-то серьезного прогресса в отношениях. Личность не знает, да и не может знать, что причина ее страданий – не партнер, а тот идеал, тот пустой идеалистический конструкт, не имеющий никакого отношения к действительности, который формировался в нем в процессе его прежней социализации. И, в целом, утрата этого идеала, его редукция – это хорошо. Освободившись от умозрительных, но при этом я-отождествленных ролей, партнеры, в принципе, могут выйти на принципиально новый, качественно новый уровень отношений. Но, к сожалению, подобное развитие событий – не правило, а исключение из правил. Чаще этот кризис крушения «мечты» приводит к формированию новых защитных бастионов: обида, хроническое напряжение в отношениях, недоверие, чувства, что тебя обманули, предали, бросили – все это помогает человеку сохранить его формальную цельность, инкапсулироваться в собственном страдании и жить далее, ежедневно питаясь им.

И вновь необходимо вернуться к уже хорошо известному нам принципу целостности. Формальная сущность брака – это, вне всякого сомнения, постоянный компромисс одного человека с другим, постоянные взаимные договоренности между ними, руководство формальными общими целями, в условиях отличных индивидуальных желаний. Только одним этим брак нарушает целостность каждого из партнеров, вводя ограничения, разделения и проч. То, к чему приводит нарушение целостности, мы уже говорили, причем в ситуации брака возникающая агрессия, как правило, не может быть открыто реализована партнерами, поэтому она существует латентно, проявляя себя лишь в мелочных придирках, беспочвенных спорах, завуалированных оскорблениях, в недовольстве детьми, что, в совокупности, мягко говоря, не прибавляет радости семейной жизни. Даже если эта договоренность достигнута «полюбовно» и заключена, что называется, «на взаимовыгодных условиях», компенсировать этот недостаток не представляется возможным.

Но только одним нарушением принципа целостности проблемы брака не исчерпываются, еще один фактор – «формальная целостность» брака. За тем, что мы называем формальной целостностью, стоит наша способность к отождествлению. То есть, способность делать нечто неотъемлемой частью себя, а тем самым, по сути, упразднять имеющие место отношения, подменять их неким ролевым шаблоном, который способен «проигрываться» вне зависимости от того, что в этот момент происходит с партнером – жив он или нет, здесь или куда-то сбежал. Вопреки устоявшемуся мнению, мы – это вовсе не то, с чем мы себя отождествляем, мы – это наша способность входить и быть в отношениях, причем «здесь и сейчас». Масса отождествлений – это разросшееся «невротическое я», не более того. И это «я» пребывает в ситуации постоянной потери или страха потери. Причем чем сильнее отождествление, тем трагичнее воспринимается разрыв.

Стремление человека отождествиться со своими социальными ролями и всем, что с ними связано, стремление создать формальную целостность – это желание обезопасить себя, укрыться, как моллюск в раковине. Но чем сильнее это желание, тем выше страх потери, тем больше неуверенность в себе при малейших изменениях ситуации. Формальная целостность создает лишь иллюзию защищенности. Ее беда в том, что она – лишь миф, лишь идея. Она не опирается на сущностные отношения, а потому, по факту, буквально висит в воздухе и держится на честном слове. В противовес этому, жизнь естественной целостности – есть отношение сущностных центров, здесь все настоящее – живет, движется, приносит плоды.

Заключая брак, пара одевается в одежды социальной идеи о сокровенности и нерушимости брака. Таким образом, партнеры, отождествляясь со своими новыми социальными ролями, сразу оказываются в выигрыше. С одной стороны, возникает ощущение некой стабильности – «теперь мы в браке, а брак нерушим», следовательно, «все понятно», можно смело смотреть в будущее. С другой стороны, у супругов появляется социальное лицо – они теперь не просто «кто-то там», а супруги, то есть возникает иллюзия укрепления своего «я». Парадокс в том, что, одевая на себя эти прокрустовы одежды, от которых, при здравом рассуждении, не приходится ожидать ничего хорошего, молодожены счастливы.

Все более и более отождествляясь затем со своим браком в дальнейшем, супруги, как это ни странно, идут не вверх, а вниз – к будущей драме. Мужчина, свыкнувшись со своим статусом, решает, что измена – это ерунда, мол, все так живут (иногда такие мысли приходят в голову и женщинам). Женщина, свыкнувшись с мыслью, что ее брак – это навечно, перестает интересоваться мужем и не замечает, когда он начинает «гулять» (впрочем, на месте такой жены может оказаться и муж). Когда же все это обнаруживается, мужчина уже так привык к своим «отлучкам», что уже не мыслит себя вне сексуальной свободы или, что случается часто, уже фактически обзавелся второй семьей. Тут формальная целостность брака рушится, и ее крушение представляет собой катастрофу мирового масштаба (чаще сильнее страдают женщины, но и мужчинам, оказывающимся в тяжелейшей ситуации выбора, по сути, меж двух огней, также приходится несладко). Причем, супруги в этой ситуации теряют не отношения, которых, на самом деле, давно уже нет меж ними, они теряют, по собственному ощущению, саму свою жизнь, самих себя. Вне отождествлений с собственным браком и своей ролью «второй половины» они себя не мыслят, а потому такой финал оказывается по-настоящему трагичным.

Если бы между супругами были реальные, подлинные отношения, то ничего подобного просто не могло бы произойти. Да, конфликты, напряжение, кризисы – они неизбежны в любом случае, поскольку речь идет все-таки о живых людях, у которых и в голове не все просто устроено, и влияние на них оказывается, и страсти в них кипят не без физиологических императивов. Однако, все эти конфликты и кризисы в случае наличия подлинных отношений между партнерами имеют совершенно иную природу. Это не попытка во что бы то ни стало отстоять некую свою идеальную конструкцию брака, свои представления о браке в ущерб партнеру и вопреки ему, в этих кризисах и конфликтах нет идеологии борьбы. И самое главное, в них нет лжи, потому что нельзя лгать тому человеку, с которым ты находишься в истинных отношениях, – он это сразу почувствует, да и тебе будет крайне непросто солгать. Ложь прекрасно поддерживает формальную целостность брака, многие браки только на ней и держатся, но она, и с этим ничего нельзя поделать, разрушает отношения в браке.

В браке самом по себе нет ничего плохого, плох институт брака, то, как он структурирован в системе наших представлений о нем, в сознании и подсознании человека. К сожалению, брак давно перестал быть (если и был когда-то) «ответственностью за другого», а стал «ответственностью для других». И это «другие» – постоянный источник требований соответствовать определенному, не имеющему к конкретному человеку никакого отношения, стандарту. Требование – это зависимость, это ограничение свободы, это психологическое неблагополучие. Так социум, этот «третий-лишний», неустанно, хотя и без злого умысла, вторгается в личную жизнь человека, мучает его, а главное – создает принципиально иную логику отношений между супругами. Вдвоем супруги могут создать общность индивидуальных отношений, но когда появляется третий, они начинают, как говорят в таких случаях, играть на него, забывая друг о друге. Таким образом, формируются формальные отношения, чей век короток, а судьба печальна.

Мы нуждаемся в поддержке, а не в ограничении, мы нуждаемся в защите, а не в обороне или холодной войне. Причем здесь не обязательна какая-то особая «правда», здесь просто не должно быть лжи. Ложь в отношениях между двумя губительна, именно она – предательство, но ни в коей мере не сам акт, не действие, которое скрывается за ней. Современный человек живет, к сожалению, живет в браке, который, по большей части, основан на лжи. И именно это аморально, но именно это – результат самой морали. Этот пункт назван «безвыходность брака». Это название имеет двойной смысл: с одной стороны, нам не обойтись без брака, с другой стороны, институт брака (его ментальное представительство в сознании самих людей) убивает отношения в браке. Решить эти проблемы позволяет психотерапевтическая работа, помогающая молодоженам различить друг друга за своими супружескими ролями.