Восток и индивидуальность

Абсолютное достижение нашей цели может быть найдено только в отказе от всего…

Гаутама Будда

Анализируя восточный подход к определению индивидуальности, мы сталкиваемся со множеством трудностей. Например, разъясняя тот или иной вопрос, восточный философ, как правило, не различает специально «среднестатистического» человека и человека, достигшего самых высоких ступеней духовного развития, что вряд ли оправдано и приводит к большому числу противоречий и парадоксов. Другая сложность связана с отсутствием более-менее четкого определения понятия «целостности» в восточной философии. Например, в индийской философии «целостность» (это можно проследить на примере упанишад) одновременно понимается и как нечто конечное, и как нечто бесконечное. Такое понимание целостности можно принять и как безусловно правильное, но тогда, учитывая особенности нашего понятийного аппарата, надо все-таки всякий раз уточнять, о какой именно «целостности» идет речь в данном случае.

Гаутама Будда говорит о душе (санск. – АТМА), о теории души весьма парадоксально. Он утверждает, что до тех пор, пока мы верим в существование души, как вечно индивидуализированной, неизменяющейся и неразложимой одухотворенной сущности, нам не вырваться из непрерывного круга рождений и смерти, не достичь истинного Знания и не приблизиться к Освобождению. Иными словами, уверенность в существовании статичной индивидуализированной сущности (субстациональности) – является, согласно Будде, препятствием к Просветлению, к развитию. Будда определяет «Я» отрицательным образом, говоря – это ни то, ни другое, ни третье, но не называет его. Более того, Будда даже не говорит, есть ли «Я», или же его нет. Рассказывают такую историю: «Странствующий монах Ваччхаготта обратился к Возвышенному, говоря: “Как обостоит дело, достопочтенный Готама, есть ли эго?” Когда он сказал это, Возвышенный хранил молчание. “Значит, достопочтенный Готама, эго нет?” И по-прежнему Возвышенный молчал. Тогда странствующий монах Ваччхаготта поднялся с места и ушел прочь». Полагают, что, ответь Будда положительно на вопрос о существовании эго, он бы подтвердил мнение тех саманов и брахманов, которые верят в «постоянство», ответь он отрицательно – он бы утвердил мнение тех, кто верит в «уничтожение».

Имеет ли эта загадка решение? Если и да, то его вряд ли можно назвать логическим. Действительно, определение сущности или души – дело неблагодарное. В восточной философии также велика тенденция разложить все на мелкие части. Так, согласно воззрению буддистов, индивидуальность человека состоит из рупы и намы, те в свою очередь тоже делятся, появляются и другие аспекты и другие ветви, координаты. В конечном счете мы видим очень сложную, многогранную и претендующую на полноту систему с огромным количеством самостоятельных «центров», а также названых (поименнованных) и феноменологически описанных элементов психики человека: виджняна (сознание), манас (ум), рупа (материальные атрибуты), ведана (ощущение), санджня (восприятие), санскара (духовные склонности и воля), четана (воля), читтасантана (ряд когниций), четасика (духовные качества), пасада рупа (чувственные качества тела) и так далее. Но это, можно сказать, некая внешняя индивидуальность, на самом деле не столь уж существенная в системе приоритетов восточной философии. «Если отбросить его имя, свойства, особенности, накопления, – пишет Джидду Кришнамурти об этой “внешней индивидуальности”, – что, собственно, такое есть “я”? Существует ли “я”, личность, если отнять ее качества? Именно страх быть ничем толкает “я” к деятельности; но оно – ничто, оно – пустота. Если мы в состоянии бесстрашно взглянуть в эту пустоту и соприкоснуться с этим наводящим боль одиночеством, то страх совсем исчезнет и произойдет глубокая трансформация. Для того, чтобы так случилось, должно быть переживание этого “ничто”, которое невозможно, если существует переживающий»²⁹. Но эта «внешняя индивидуальность» – вовсе не то заветное «я», которое искал странствующий монах и относительно которого Будда хранил гробовое молчание.

Итак, выявляется своего рода «субстанциональная индивидуальность», которую, впрочем, Будда то ли отвергает, то ли принимает, и «составная» – идентичная по структуре для каждого из нас и отличная у каждого по содержанию. Но есть и еще одна, третья по счету «индивидуальность», та индивидуальность я, которая ответственна за развитие.

Представление о ней прочитывается во всех важнейших текстах восточной философии. Но подступиться к ней напрямую невозможно, поэтому мы попробуем сделать это через понятие Нирваны. В этом особенном состоянии-реальности, в соответствии с рядом источников, истинная индивидуальность аннигилируется в некой общей индивидуальности, «свехземном сознании». «Мною, в Моей непроявленной форме, – говорит Кришна в “Бхагавад-Гите”, – пронизана вся эта вселенная. Все существа находятся во Мне, но Я – не в них. Однако все сотворенное не покоится во Мне. Узри Мое мистическое могущество! Хотя Я и поддерживаю все живые существа и хотя Я нахожусь повсюду, Я не есть часть этого космического проявления, поскольку Я Сам – источник творения». То есть, в данном случае этой универсальной общей индивидуальностью является Верховная личность Кришны, но названия этой Высшей индивидуальности могут и меняться.

Но, по другим источникам, в Нирване индивидуальность не растворяется, не умирает, а достигает своего апогея. «Когда мы вернемся к нашей истинной сущности, – пишет Шри Ауробиндо в своей книге “Синтез Йоги”, – фальшивое “эго” покинет нас, а его место займет высочайшее и интегральное “Я”, истинная индивидуальность. Это высочайшее “Я” объединит себя со всеми сущностями и увидит весь мир и Природу в своей собственной беспредельности»³⁰ . Но на самом деле, этот нюанс не имеет никакого принципиального значения. Важно то, что в состоянии Нирваны отсутствует самоощущение себя, но не теряется индивидуальность. «Нирвана, – пишет С. Радхакришнан в своей монографии “Индийская философия”, – это не падение в пустоту, но только отрицание потока явлений и положительное возвращение я в самого себя»³¹. Не случайно человек, достигший Нирваны, более не страдает (на Тибете Нирвану так и именуют – Мьа-Нан-Мед, то есть «Состояние Отсутствия Причин Огорчения»), ведь отсутствует самоощущение, а как может страдать отсутствующее? Вместе с тем и рассказать об очищенной индивидуальности, «возвращенной с самоё себя», уже не представляется возможным по той же самой причине.