21. Воскресенье, 29 мая
Харди стоял в узком переулке в типичном рабочем районе на востоке Франкфурта, застроенном четырех- и пятиэтажными домами, и смотрел на витрину закусочной с едой навынос. «Панда. Китайский фастфуд». Рядом находилась автомастерская с открытыми гаражными воротами, из которых летели искры. Визжала шлифовальная машина. И это в воскресенье!
Было всего десять часов утра, а из китайской закусочной уже пахло луком, соей и жареными ростками бамбука. До тюрьмы он лишь три раза ел китайскую еду. Тогда азиатские рестораны еще не вошли в моду, сегодня их можно было встретить почти на каждом углу.
Черная «Лада-Тайга» снова появилась в районе Франкфурт-Остенд и следовала за ним сюда от вокзала. «Почитатель» не отступал, и его, очевидно, не волновало, что Харди знает о преследовании. Пока парень висит у него на хвосте и следит за каждым его шагом, Харди не сможет выяснить, к какой ячейке подходит ключ. На вокзале или в аэропорту? Пока что это не важно! Сначала нужно избавиться от слежки, а потом он пошевелит мозгами и начнет целенаправленно искать камеру хранения.
Харди зашел в фастфуд-забегаловку. Внутри запах кипящего масла был еще интенсивнее, чем снаружи, – воздух даже на ощупь казался жирным. Из колонок раздавалась китайская музыка. Закусочная была такой маленькой, что там помещались всего два высоких стола. За одним стоял мужчина в несвежем костюме с галстуком, пил пиво, листал раздел газеты с данными выигрышей на лошадиных скачках и время от времени поглядывал на свой смартфон.
Харди подошел к прилавку. Продавщица была стройной, высокой и белокурой – определенно не китаянка.
– Мы открываемся только в половине одиннадцатого, затем… – сказала она и умолкла, увидев Харди.
– Привет, Нора, – пробормотал он.
Она долго смотрела на него, не говоря ни слова. Затем поправила волосы, убрала прядь за ухо. Короткая прическа хорошо подходила к ее веснушкам и голубым глазам. Она сохранила тот теплый, но одновременно пронзительный взгляд, который был у нее уже в детстве. В глазах читалось «Я за себя постою, лучше не связывайтесь со мной». Если ты ничего не слышишь, читаешь только по губам и говоришь со странным акцентом, то тебе нельзя показывать свою слабость.
– Мы давно не виделись, – сказала Нора.
– Тридцать лет. – Он заметил, что она с трудом сдерживает слезы. Вероятно, как и Харди, Нора вспомнила их последнюю встречу во дворе дома, в котором они жили. Ему тогда было двадцать, ей восемнадцать.
Харди уставился на ее цепочку с маленьким серебряным крестиком.
– Ты по-прежнему религиозна?
Она не ответила, и в следующий момент на лице снова появилось жесткое выражение.
– Ты настоящий паршивец! – прошептала она. – Появляешься вот так…
Он кивнул.
– Я был женат на Лиззи, у нас было двое детей, потом я сидел – с учетом времени в СИЗО – двадцать лет в тюрьме.
– Думаешь, я не знаю? – Она едва заметно кивнула в сторону мужчины, который стоял за столом позади Харди.
– Мне плевать, пусть слушает. К тому же это не тайна.
Она подавила свой гнев.
– Как ты меня нашел?
– Я позвонил твоей матери. Она не захотела сообщить мне твой адрес, но сказала, что ты работаешь здесь. Как у нее дела? Она была какая-то растерянная.
– Неудивительно, после стольких лет. Но у нее все хорошо, – ответила Нора. – Я слышала, твоя семья погибла. Мне очень жаль.
– Спасибо. Но якобы я их…
– В это я никогда не верила, – перебила Нора. Наверное, хотела избежать данной темы в своей закусочной.
– Правда? – Он с удивлением взглянул на нее.
– Я хорошо разбираюсь в людях, и ты никогда не смог бы этого сделать, – прошептала она. – Я знаю, люди меняются, и ты изменился, но все равно – на такое ты не способен.
Норино произношение по-прежнему осталось странным, – и Харди должен был признаться себе, что ему не хватало этого особого звучания.
Краем глаза он заметил, как мужчина за столом поднял руку. Нора посмотрела в его сторону.
– Нора, еще одно пиво! – произнес он громко и четко и принялся печатать эсэмэс в телефоне.
– Один момент. – Она достала бокал с полки. – Пиво «Сингха» из Таиланда, неплохое на вкус. Хочешь?
– Нет, спасибо.
Она вытащила бутылку из холодильника, открыла и вместе с чистым бокалом поставила перед гостем на стол. У Харди появилась возможность разглядеть ее. На Норе были узкие джинсы, футболка и черный фартук со стилизованным изображением панды. Она чертовски хорошо выглядела, только похудела, и по ее лицу Харди понял, что в прошедшие тридцать лет ей приходилось нелегко.
Убрав пустой пивной бокал в посудомоечную машину, она прислонилась к прилавку рядом с Харди.
– Когда ты вышел? – спросила она.
– Сегодня четвертый день. – Харди попытался улыбнуться.
– Что случилось с твоим носом и лицом? Ты устроил побег?
– Небольшая разборка с бывшими друзьями. – Больше он ничего не объяснил.
– Я слышала, что твой отец умер три года назад. Сожалею.
– А я нет. Меня тогда отпустили в однодневный отпуск, чтобы я мог присутствовать на его похоронах. Но не пошел туда. Вместо этого провел день в кафе-мороженом и думал о побоях, которые получил от него на свое пятнадцатилетие.
– Харди, ты все такой же ожесточенный.
– Тебя это удивляет?
– Нет, но это ты сам принял решение торговать наркотиками, и я сомневаюсь, что ты, абсолютно невиновный, отсидел двадцать лет в тюрьме.
Он кивнул.
– Туше.
– Что?
Очевидно, читать французский по губам она не умела.
– Один – ноль в твою пользу.
– Каждый делает со своей жизнью то, что считает правильным.
Только, к сожалению, прошлого нельзя изменить.
– Ты замужем? – спросил он, хотя знал, что Нора все еще носит девичью фамилию Мюленхоф. С другой стороны, сегодня это уже ничего не значило.
Она помотала головой.
– Детей тоже нет, – предварила она следующий вопрос.
– Друг?
– Я порвала с ним полгода назад. Еще вопросы? – Она сложила руки на груди.
– Где?.. – спросил он, но замолчал, когда стоящий за столом мужчина снова поднял руку.
Нора посмотрела на него.
– Этот парень к тебе пристает, Нора?
– Нет, все в порядке, – ответила она.
Харди взглянул на мужчину.
– Занимайся своими скачками и оставь нас в покое, ладно?
Мужчина отложил телефон в сторону и выпрямился. Хотя он был худощав, но на полголовы выше Харди.
– У всех недавно освободившихся такая большая варежка, как у тебя?
– Я…
– Томас Хардковски! – строго произнесла Нора и положила руку на предплечье Харди. – Это постоянный клиент, и мы давно знаем друг друга, так что никакого стресса, ковбой, тем более внутри. Я работаю в этой закусочной господина Чана три года, и, пока я здесь, никаких скандалов и драк не будет. Понятно?
Харди кивнул, а другой гость вернулся к своему столу и снова погрузился в чтение газеты.
– Ты живешь поблизости? – спросил Харди, когда она снова взглянула на него.
Она подняла глаза к потолку.
– Снимаю маленькую квартиру на четвертом этаже.
– В этой… местности? – Он едва не сказал халупе.
– Дрянное место, я знаю, но рядом с работой. – Она улыбнулась.
– Ты ведь такая умная, – сказал он. – Никогда не пыталась выбраться из этого района?
– Как ты? – усмехнулась она и пожала плечами. – Был один человек, который обещал вытащить меня отсюда. Но из этого ничего не получилось.
Внутри у Харди все сжалось. Он слишком хорошо знал этого человека.
– Тогда я сама попыталась – одна. – Нора заговорила еще тише. – На другом конце Франкфурта есть институт для слабослышащих и глухих, где преподают чтение по губам и хорошо платят. Я хотела там работать, но помимо вступительного экзамена мне нужно еще выучиться на педагога.
– Ну и в чем дело? Ты ведь просто создана для этой работы.
– Экзамен не проблема, его-то я легко сдам, – вздохнула она и автоматически продублировала слова на языке жестов, от которого однако быстро отказалась, потому что Харди его все равно не понимал. – Но я никак не соберу деньги на это обучение. Даже курсы на помощника учителя слишком дорогие. Для этого мне нужна более высокооплачиваемая работа. – Она инстинктивно теребила крестик на шее. – Знаешь, как можно рассмешить Бога? Расскажи ему о своих планах. – Она смиренно улыбнулась.
Харди никогда не был религиозным – и удивлялся, что Нора, с ее-то судьбой, давно уже не порвала с Богом. Куда ни глянь, жизнь напоминала чертов порочный круг.
– Но я не должна жаловаться, нужно радоваться, что у меня есть хотя бы эта работа. Так что, вероятно, я проведу здесь остаток своей жизни, – сказала она. – Кстати, мне здесь нравится, люди хорошо ко мне относятся, у меня квартира с балконом, есть несколько растений и кошка.
– Как ее зовут?
– Твинки – она не очень красивая, но с характером. Я нашла ее исхудавшим котенком в коробке из-под обуви, прямо под дверью. И спасла – хотя домашние животные здесь вообще-то запрещены.
– Ты всегда любила животных, – заметил Харди. – А в твоей квартире шумно? Радио есть?
Она шутливо ударила его в грудь.
– Ты всегда был бессовестным.
Харди заулыбался. Лед был сломан. Он хотел еще что-то сказать, но заметил, что взгляд Норы резко посерьезнел.
– Что тебе нужно? – спросила она. Да, как же ты права. Я подлец!
Он вытащил из кармана свой новый смартфон и показал Норе.
– Я заснял на видео двух мужчин и двух женщин, но стоял слишком далеко, чтобы разобрать их слова.
Она вопросительно посмотрела на него.
– И что?
– Ты можешь прочитать по губам, о чем они говорили?
– Возможно. – Она бросила на него долгий взгляд, затем вернулась за прилавок. – Приходи завтра.
