Стар

7 декабря 2007 года

В зале погас свет. Я увидела, как моя сестра поднялась со своего места. Летящий покрой черного концертного платья не скрывал ее заметно округлившийся живот, в котором уже зрела новая жизнь. На какое-то мгновение Алли закрыла глаза, словно молилась. Когда она поднесла флейту к губам, чья-то рука коснулась моей руки и осторожно сжала ее. Я знала, это Ма. Она даже на расстоянии улавливает любую, самую малейшую вибрацию в наших настроениях и переживаниях.

И вот уже полилась, поплыла над залом прекрасная, знакомая мне с самого раннего детства мелодия, под которую мы с сестрами взрослели когда-то в Атлантисе. И я почувствовала, как с меня постепенно спадает напряжение всех последних недель. Музыка словно омыла меня, подобно живой воде. Я слушала и понимала, что сейчас Алли играет для всех, кого она любила и кого потеряла. Но понимала и другое. Как даже после самой долгой ночи восходит солнце и наступает новый день, так и ее существование сейчас озарено новым светом зародившейся в ней жизни. Вот оркестр присоединился к солирующей флейте, и прекрасная мелодия достигла своего крещендо, ликующими звуками встречая наступление этого нового дня. И я тоже почувствовала, как все во мне ликует и радуется.

Да, мое второе рождение доставило другим много горя. Со всем этим мне еще предстоит разбираться, осмысливать, понимать. Но одно я уже успела понять: любовь многолика и всякий раз проявляет себя по-разному.

В антракте мы с Ма отправились в бар. За бокалом шампанского к нам присоединилась чета Фейлис-Кингс. Питер и Селия представились нам как родители Тео. Глядя на то, как Питер бережно придерживает Селию за талию, я подумала, что они сейчас очень похожи на юную парочку влюбленных.

– За здоровье, – сказала Ма, чокаясь со мной. – Какой прекрасный вечер, не правда ли?

– О да, – ответила я. – Замечательный вечер.

– Алли сыграла превосходно. Какая жалость, что остальные девочки не смогли поприсутствовать здесь и лично насладиться ее игрой. И, конечно, жаль, что ваш отец не услышал это.

Я увидела, как Ма сосредоточенно нахмурила лоб, погрузившись в свои невеселые раздумья. Интересно, подумала я, какие еще тайны хранит в себе эта женщина. А они ведь давят на нее, еще как давят. Одни мои секреты чего стоят.

– Сиси так и не смогла ничего сделать? – вбросила пробный шар Ма.

– Нет, не смогла.

– Давно виделись с ней?

– Я в последние дни редко бываю дома.

Марина не стала прессовать меня и дальше. Знала, что это бесполезно.

Чья-то рука тронула меня за плечо. Я даже подпрыгнула от неожиданности. Всегда реагирую подобным образом на внезапные тактильные прикосновения. Питер нарушил повисшую паузу.

– Всем привет. – Он повернулся к Ма. – Так вы и есть та знаменитая няня, которая вырастила Алли с пеленок?

– Да, это я, – ответила Ма.

– Великолепно справились со своей работой, – великодушно заметил Питер.

– О, в этом нет моей заслуги, – скромно ответствовала Ма. – Алли сама по себе прекрасная девочка. Впрочем, я могу гордиться всеми своими девочками.

– А вы, значит, одна из сестер Алли? Знаменитые сестры Деплеси. – Питер перевел свои глаза-буравчики на меня.

– Да.

– Как вас зовут?

– Стар.

– И какой ваш порядковый номер?

– Третий.

– Интересно-интересно! – Он снова глянул на меня. – Я тоже у себя в семье значился под номером три. Нас никогда не слушают и никогда не слышат, правда?

Я промолчала.

– Но готов поспорить на что угодно, в вашей головке крутится много чего. Я прав? Во всяком случае, в моей голове было полно всякого.

Конечно, он прав. Но я лишь молча пожала плечами в ответ. Не собираюсь я ничего ему рассказывать.

– Алли – совершенно уникальное создание. Мы оба многому научились у нее, – вступила в разговор Селия, одарив меня доброжелательной улыбкой, видно намеренно решив поменять тему. Наверняка она приняла мою молчаливую реакцию на слова Питера как некое внутреннее противление ему. Хотя на самом деле никакой мысленной борьбы с Питером я не затевала. Просто у меня привычка такая – отмалчиваться, что многих раздражает и даже порой выводит из себя.

– Это точно, – немедленно откликнулся Питер. – А в скором будущем мы станем бабушкой и дедушкой. Какой чудесный подарок, Стар, преподнесла нам ваша сестра! Но на сей раз я собираюсь быть рядом, проводить как можно больше времени с нашей малюткой. Жизнь чертовски коротка, чтобы тратить ее на всякую ерунду, верно?

Прозвенел звонок, приглашающий зрителей на второе отделение концерта. Все в баре быстро осушили свои бокалы до дна и заторопились в зал. Мы тоже потянулись вслед за остальными на свои места. Алли уже успела кое-что сообщить мне по электронной почте о своих находках и открытиях, сделанных ею в Норвегии. Пока Феликс Халворсен шел к сцене, я пристально разглядывала его. В конце концов решила, что, несмотря на столь близкое родство, Алли совсем не похожа на своего отца. Я также успела заметить, что походка у него неровная, его слегка пошатывает из стороны в сторону. Неужели пьян? – мелькнуло у меня. И тут же мысленно взмолилась, чтобы я ошиблась. Со слов Алли, я прекрасно понимала, как много значит сегодняшний концерт для нее и для Тома, ее обретенного брата-близнеца. Кстати, Том понравился мне с первого же взгляда, с того самого момента, как нас познакомили.

Но вот Феликс поднес пальцы к клавишам и на какой-то миг замер в этой позе. И я буквально кожей почувствовала, как все в зале, включая меня, затаили дыхание. Напряжение спало лишь тогда, когда из-под его пальцев зазвучали первые аккорды «Героического концерта», который сегодня впервые исполняется на публике. Как указано в программке, спустя шестьдесят восемь лет после того, как он был написан. Следующие полчаса все мы, слушатели, присутствовавшие на концерте, получили возможность приобщиться к необыкновенно прекрасной музыке в столь же необыкновенно виртуозном исполнении. На наших глазах творилась самая настоящая магия высокого искусства, когда воедино слились гений композитора и мастерство интерпретатора. Отец и сын предстали перед публикой на равных.

Сердце мое переполнял восторг, душа устремилась вслед за чарующими звуками ввысь, и я даже разглядела некие проблески собственного будущего. Музыка – это любовь, которая ищет свой голос, вспомнила я слова Льва Толстого и тихо повторила их про себя. Получается, что и мне тоже надо искать свой голос. А потом еще обрести смелость и начать говорить этим голосом.

Заслуженный шквал аплодисментов в конце выступления. Публика стоя приветствовала премьерное исполнение концерта. Неутихающие крики «браво!» и «бис!», переходящие в овации. Феликс отвешивал поклон за поклоном, потом поманил к себе из оркестра сына и дочь. Немного успокоил зал, после чего сказал, что посвящает свое сегодняшнее выступление покойному отцу, сыну и дочери.

Красивый жест! И лишнее доказательство того, что любой человек может подняться с колен и двигаться вперед. Изменить, как бы это ни было трудно, себя и свою жизнь так, чтобы и другие тоже приняли тебя и твою новую жизнь.

Слушатели стали медленно подниматься со своих мест. Ма легонько тронула меня за плечо и что-то сказала.

Я рассеянно кивнула в ответ, не вникая в смысл ее слов, а лишь пробормотала, что увидимся в фойе. И осталась сидеть на своем месте. Одна. Погруженная в свои мысли. Краем глаза я видела, как по проходу мимо меня сплошным потоком идут зрители, направляясь к выходу. И тут мое внимание привлекла знакомая фигура.

Сердце затрепетало, забилось в груди. Меня словно подбросила с места какая-то неведомая сила, и я ринулась по пустому залу к зрителям, столпившимся на выходе. Отчаянно вглядывалась в лица, тщетно искала в толпе знакомые черты лица. Нет, я не могла ошибиться! Это был он, точно он…

Я пулей пронеслась по фойе и выскочила на улицу. Холодный декабрьский воздух обжег лицо. Какое-то время я оцепенело стояла посреди тротуара в безумной надежде увидеть его снова. Я не могла обознаться, не могла, твердила я про себя, понимая, что знакомая фигура исчезла бесследно.