Глава 12

Лотти еще никогда не видела, чтобы в торговом центре «Кэбот» было так тихо и безлюдно, но, с другой стороны, она никогда не была здесь на свидании рано утром.

«Нет, нет, – подумала она, – совсем не на свидании. На встрече. С другом. С коллегой, можно сказать».

«Кэбот» мало отличался от других крупных торговых центров города. Лотти давно не выезжала из Бристоля, поэтому не очень хорошо представляла, как выглядят моллы в других городах. Более того, она уже даже и не помнила, когда вообще выезжала в последний раз. Однажды они ездили в Кардифф, чтобы навестить каких-то дальних родственников Зэйна, но это было… полтора или два года назад. Зэйн достаточно регулярно мотался в командировки по работе, поэтому выезжать куда-либо еще и в выходные у него не было никакого желания. Наверняка и она никуда не захотела бы, если б во время рабочей недели каталась в Лондон, Эдинбург или Манчестер. Муж жаловался, что устает от командировок, но никогда не отправлял в них своих подчиненных.

Лотти остановилась напротив витрины туристического агентства и посмотрела на вывешенные в нем рекламные плакаты. Экзотические сафари, готические города Европы, белоснежные пески пляжей. А она находится в торговом центре, и ощущение у нее такое, словно отправилась в захватывающее путешествие… Боже мой, какое же жалкое существование она влачит!

Лотти отвернулась от рекламных плакатов и сквозь стеклянный потолок высоко над головой увидела синее небо. Где-то здесь был кинотеатр, в котором она ни разу не была, потому что Зэйн предпочитал скачивать фильмы и смотреть их дома. Были рестораны, в которых она ни разу не ела. Справедливости ради, большинство из них предлагали бургеры с гарниром из жаренной в масле картошки фри, но в любом случае они практически никогда не ходили в рестораны. Когда у тебя маленький ребенок, проще и практичнее питаться дома. В общем, в этой жизни Лотти не делала многое из того, что можно было бы сделать.

– Зэйн – хороший человек, – произнесла она вслух, понимая, что хочет в большей степени убедить в этом саму себя, чем отдать ему должное.

Они встретились, когда Лотти работала промоутером, раздавая какую-то бесполезную брендированную дребедень на корпоративном мероприятии. К тому времени она работала уже пятую неделю на какую-то рекламную контору, и это занятие успело ей порядком осточертеть. Лотти недоумевала, как ее вообще угораздило взяться за работу, на которой приходилось часами стоять в мини-юбке и на высоченных каблуках среди толпы. Один проходящий мимо мужик шлепнул ее пятерней по едва прикрытой попе. Тут же подскочил другой мужчина, вступился за нее и потребовал, чтобы грубиян извинился. Такое поведение буквально сразило Лотти наповал; она почувствовала, что впервые кто-то защищает ее, а не воспринимает исключительно как полураздетое красивое женское тело.

Зэйн (а это был он) спросил, как она себя чувствует, предложил кофе, и после того, как ее смена закончилась, пригласил на ужин. Лотти вспоминала, что тогда он произвел на нее хорошее впечатление своим приличным костюмом и идеальным маникюром. Зэйн был старше ее более чем на десять лет, но совершенно неожиданно для себя Лотти ощутила, что благодаря разнице в возрасте чувствует себя с ним более защищенной. Он оплатил счет, открыл для нее дверь своего автомобиля и подвез до дома. Ни один мужчина раньше не вел себя с ней так вежливо и обходительно.

Зэйн продолжал относиться к ней с таким же пиететом еще несколько месяцев после свадьбы, но потом эти проявления внимания, как и многие другие особенности отношения мужчин к женщинам до свадьбы, исчезли. Он перестал готовить обеды и дарить ей без повода цветы. Перестал говорить «спасибо». Не то чтобы чем больше узнаешь человека, тем меньше ценишь его, но чем больше узнаешь, тем больше воспринимаешь как должное…

Лотти отошла от витрины, крутя на пальце золотое кольцо, которое неожиданно стало таким горячим, что палец под его тонким ободком начал потеть.

Зэйн нашел ее, спас от череды бесперспективных и тяжелых работ, дал ей все, что она хотела, а потом начал относиться к ней как к должному. В его поведении не было никакого злого умысла, никакой подлости. Проблема была только в том, что в его отношении к ней исчезли все чувства. Понятно, почему он ездил в свои командировки, целью которых были лишь обсуждение вопросов увеличения продаж. Это не самая захватывающая тема, но какие у него были другие варианты? Возвращаться домой и слушать, как она провела свой день? Наверное, это было еще более тоскливым, чем обсуждение ключевых показателей эффективности…

– Такое ощущение, что мыслями ты где-то очень далеко, – произнес голос Кэмерона. От неожиданности Лотти подпрыгнула, приложила ладонь к груди и рассмеялась. – Прости, я тебя напугал. В следующий раз буду кричать издалека, чтобы у тебя не было нервного срыва.

– Наверное, я немного устала, – соврала она. – Даже не знаю, о чем думала…

– Надеюсь, что ты думала о том, что лучше: вафли или блины? Если сегодняшний день будет таким же, как в пятницу, мне понадобится много сахара.

Они подошли ко входу в ресторан «Нож и вилка». Кэмерон улыбнулся, открыл ей дверь и пропустил вперед. Лотти улыбнулась в ответ, двинулась к одному из столиков в глубине ресторана и села.

– Ты опять начинаешь жалеть о том, что тебя выбрали присяжным? – спросила она, думая лишь о том, какая на нем обтягивающая майка, а также о том, что ей надо перестать во все глаза смотреть на его мускулы под тонкой хлопковой тканью. Ей ужасно не нравилось, когда мужики поедали глазами ее тело, а тут она сама не может отвести глаз от красивого мужчины…

– На самом деле не жалею, – ответил Кэмерон, взял два меню, передал одно из них ей и только после этого открыл свое. – Просто сложно наблюдать столько горя и не начать грустить самому.

Шаркая по полу подошвами кроссовок, к ним, позевывая, подошла официантка.

– Вы готовы сделать заказ? – спросила она.

– Латте и яичница-болтунья на хлебе из теста на закваске, – сказала Лотти. Ей нравилось, как звучит выражение «хлеб из теста на закваске». Делая такой заказ, она чувствовала себя настоящим космополитом.

– Черный кофе и блины с беконом и кленовым сиропом, – заказал Кэмерон, передавая официантке меню. – Хочешь поговорить о корпоративном ужине или просто утопим наши горести в кофеине?

Лотти покачала головой. Она крутила в руках салфетку, пытаясь придумать какую-нибудь остроумную реплику. Воцарилось молчание, очень похожее на то, которое было в такси, когда они с Зэйном возвращались домой. Все выходные после этого ужина муж с ней практически не разговаривал.

– Все прошло нормально? Могу высказать предположение: масса мужчин, которым надо было бы уже лет десять назад начать носить пиджаки размером побольше. Еда, которая, когда ее доносили до стола, была уже далеко не горячей. Вино не самого лучшего качества и музыка, которая больше подошла бы для дома престарелых…

К своему собственному удивлению, Лотти громко рассмеялась, но быстро зажала рот ладонью, так что смех перешел в фыркающий звук.

– В принципе, все сходится. Вино, правда, было не таким уж и плохим. Ты что, прятался в зале за занавесками и подсматривал? – спросила она.

– Нет, но все корпоративные ужины одинаковы. Сразу после окончания колледжа я работал в страховой компании. Самым важным на таких мероприятиях для меня было то, чтобы не напиться и не опозориться. А потом я стал плотником. Мне и по сей день иногда снятся кошмары о том, что я работаю в офисе.

Лотти усмехнулась, стараясь удержать улыбку, но потом нахмурилась. Наклонила голову; на глаза неожиданно навернулись слезы.

– Боже мой… Прости. Какая же я дурочка, – произнесла она, вытирая глаза.

– Со мной, пожалуйста, так не надо. Смелой надо быть с людьми, которым совершенно наплевать на тебя и на твое мнение, – заметил Кэм и протянул ей свою салфетку в качестве запасной, если ей не хватит своей.

– Пожалуйста, не надо меня жалеть, а то я еще сильнее расплачусь – Лотти отвернулась к стене.

К их столику подошла уже не такая сонная официантка, неся поднос с чашками, тарелками и приборами. Когда Лотти снова повернулась к Кэмерону, то увидела, что он протягивает в ее сторону вилку с блинчиками, пропитанными кленовым сиропом.

– Ешь, – сказал он. – Это то, что доктор прописал, или что-то из этой серии.

Лотти улыбнулась, взяла вилку, с удовольствием проглотила сладкие масленые блины и набрала в легкие воздуха, чтобы что-то сказать.

– Нет, – запротестовал Кэмерон, качая головой. – Ты должна съесть все, что лежит на твоей тарелке, и выпить кофе. Не надо ничего объяснять. Просто молчи, пока не доедим. Договорились?

– Договорились, – ответила она и расслабилась от того, что ей не надо ничего придумывать и объяснять.

Кэмерон начал говорить о том, с чем он больше всего любит блины. Сначала Лотти вежливо улыбалась, а потом постепенно забыла о том, что совсем недавно расплакалась.

Она закончила есть раньше Кэмерона, потому что тот не только ел, но и болтал без умолку. Он засунул в рот остатки блинов; она вытерла губы салфеткой, положила ее на тарелку и пожаловалась:

– У меня такое ощущение, что я уже не представляю собой никакой ценности. В первый раз я почувствовала это, когда оказалась присяжной в суде; во второй раз – в пятницу во время ужина. Кто-то из присутствовавших отнесся ко мне свысока, я огрызнулась, и в результате Зэйн за все выходные не сказал мне ни слова. Понимаю, что все это смешно, что мне в жизни очень повезло, но ничего не могу с собой поделать. Я не хочу быть человеком, который только и занимается тем, что ухаживает за своими, когда в это время жизнь других – сплошное приключение. Иногда мне кажется, что я физически становлюсь меньше, как садится белье при слишком горячей стирке.

Кэмерон сжал ее пальцы, потом убрал руку, откинулся на спинку стула и сцепил ладони за головой. Лотти смотрела на него и ждала, что он скажет.

– Я не считаю, что люди сами по себе внезапно начинают чувствовать, что становятся меньше, и их самооценка понижается, – тихо произнес он, раскачиваясь на задних ножках стула. – Человек не запрограммирован на это. Мне кажется, надо найти ответ на следующий вопрос: кто виноват в том, что ты так себя чувствуешь?

Лотти оторвала от него взгляд, взяла со стола солонку, высыпала немного соли на ладонь и начала перебирать ее идеально накрашенным ногтем.

– Ты можешь не отвечать на этот вопрос, – продолжал Кэмерон. Он перестал раскачиваться на стуле, протянул руки и взял ее ладони, высыпав соль на деревянный стол.

– Рассыпать соль – это к беде, – вспомнила Лотти народную примету. Надо тут же кинуть щепотку через левое плечо. У каждого из нас есть свои приметы и суеверия.

Потом она подумала о том, что ладони у Кэмерона теплые, но совсем не липкие. Ее собственные ладони наверняка были мокрыми, но это ее уже не волновало.

– Не хочу показаться банальным, но ты гораздо больше, чем жена и мать. Насколько я понимаю, только ты и Джек из всех присяжных поняли, что рано судить женщину лишь потому, что тебе показали идиотского ежика. Надо быть смелым, чтобы идти против мнения большинства, и это качество у тебя есть. И ты не дала себя в обиду, когда я плохо с тобой обошелся. Если честно, я тогда тебя так испугался, что с трудом заставил себя извиниться. И я рад, что ты меня простила.

– Но я тебя тогда не особо и осадила, – тихо произнесла Лотти, думая о том, что скоро он отпустит ее ладони, и надеясь, что только не сейчас.

– Перестань, еще как осадила! Ты особо себя не сдерживала, а на следующий день вкатила мне по полной, причем вела себя с большим достоинством и самоуважением. Так что подумай над тем, что я тебе сказал. Кто в твоей жизни делает так, что ты чувствуешь себя маленькой и незначительной?

Тут прозвенел звоночек на входной двери, этакая милая старомодная деталь интерьера, и Лотти, глядя на вошедшего в кафе посетителя, моментально отдернула руки.

– Нам пора идти, – тихо произнесла она, наклоняясь, чтобы поднять с пола свою сумку.

– Извини, я, наверное, позволил себе лишнего. Просто мне было ужасно неприятно видеть, как ты расстроилась. Ты заслуживаешь в этой жизни гораздо большего, чем сейчас получаешь, – сказал он.

– Нет, нет, все замечательно, – поспешно возразила Лотти. – Просто в кафе вошла женщина, которую, как мне кажется, я видела в зале суда. Мне бы не хотелось, чтобы она оказалась журналисткой.

Кэмерон посмотрел на женщину.

– Она не похожа на журналистку, – он улыбнулся. – И я ее не узнаю́. Но в любом случае нам пора идти. Не хочу, чтобы меня ругали за опоздание. Думаю, что нам лучше войти в комнату присяжных по отдельности, чтобы не вызывать подозрений в том, что у нас было свидание.

Опять это слово, подумала Лотти и, стараясь не смотреть Кэмерону в глаза, жестом показала официантке, чтобы та принесла счет.

– Давай я заплачу картой. Не успел утром снять деньги в банкомате, – произнес он, доставая бумажник.

– У меня есть наличные. Нам надо побыстрее уходить отсюда. Я уверена, что видела эту женщину раньше. Боже, из всех кафе в городе она решила в такую рань зайти именно сюда, – пробормотала Лотти, быстро посмотрела на счет и положила на стол бумажку в двадцать фунтов. – Пошли.

Она вышла из кафе первой, Кэмерон последовал за ней. Быстрым шагом Лотти дошла до ближайшего выхода из молла.

– Тебе не кажется странным, что эта женщина решила прийти именно туда, где мы сидели? – бросила она через плечо Кэмерону. – Кто вообще бывает здесь рано утром в будний день?

– Лотти, постой… – Он положил ладонь ей на плечо, и она остановилась. – Не знаю, может, она и появлялась в какой-то момент в суде, но я ее не узнал. Мне, когда я в солнечных очках, все люди кажутся на одно лицо. Но я абсолютно уверен в том, что она за нами не следила.

– Ты в этом совершенно уверен? – переспросила Лотти.

– Да мы ничего плохого не делали! Что она там могла увидеть? Двое присяжных пьют кофе по пути в суд… Если мы не обсуждали детали процесса, то не нарушили никаких правил. Какой смысл волноваться?

Лотти зарделась и не пыталась это скрывать. Она чувствовала, что ведет себя неправильно потому, что утром ей пришлось соврать мужу, почему она едет в город раньше обычного. Более того, она договорилась о сегодняшней встрече во время важного для мужа ужина. Кэмерон не сделал ничего предосудительного, но вот она точно позволила себе лишнее…

– Наверное, у меня какая-то гиперчувствительность после того, как я много выпью. После этого обычно я пару дней прихожу в себя, – произнесла Лотти, качая головой.

– И я наверняка усугубил ситуацию тем, что держал тебя за руку на людях… Прости, ты замужем, и я позволил себе лишнего. Больше подобное не повторится.

– Я не жалуюсь на то, что ты держал меня за руку. Я признательна за то, что ты мне сказал. Но нам пора в суд. – С этими словами она снова двинулась вперед, но уже более размеренным шагом.

– Правда? Значит, я могу сделать это когда-нибудь еще раз? – Кэм рассмеялся.

– Перестань. Не испытывай судьбу. – Лотти рассмеялась в ответ, думая о том, каким приятным было его прикосновение, и о том, что ей не стоит так сильно хотеть, чтобы он прикоснулся снова к ней.

– Да? Ты даже не знаешь, что теряешь, – он улыбнулся. – Я парень такой, мастер на все руки…

– Все, хватит, ни слова больше, – отрезала она, стараясь скрыть улыбку.

– Готов рискнуть тем, чтобы нажить себе неприятности, лишь бы увидеть, как ты смеешься… Ладно, заканчиваю. Пока заканчиваю.

Они трусцой перебежали через дорогу. Лавируя между стоящими в пробке машинами, Лотти пыталась заглушить чувство вины и при этом думала о том, как же здорово снова смеяться. Она уже давно не чувствовала себя такой живой и бодрой, как сейчас.