Глава 35. Казнь

К шести часам вечера воскресенья клуб «Пять шаровъ» был набит до отказа. Царила приподнятая атмосфера, стоял гам и дым коромыслом. Официанты в бескозырках и гюйсах на голой спине лавировали с подносами, играл специально приглашенный венгерский оркестр, на сцене под фигурой обнаженной нимфы с трубой зажигательно плясали девицы в сине-белых матросских костюмчиках с киями в руках.

Турнир уже начался. За столами разворачивались нешуточные баталии. Особое внимание собравшихся привлекал месье Гарнье – молодой француз с длинными вьющимися волосами и дартаньяновской бородкой. Он выделывал удивительные кренделя – казалось, шары под его воздействием теряют свои природные свойства и нарушают самые законы физики. Француз, судя по всему, не говорил по-русски, по крайней мере был молчалив и сосредоточен. Вокруг него мгновенно сформировалась группа поклонников, покоренных не только его безупречной игрой, но и особой элегантностью, мягкостью движений, каким-то внутренним благородством: в каждой партии он давал противнику шанс перехватить инициативу, как будто специально выводя шары на ударную позицию, но стоило оппоненту ошибиться – и месье Гарнье уже не оставлял шанса, заканчивая партию с неизменным триумфом.

Закончив танец, девушки с веселым визгом устремились за кулисы, а на авансцену выкатился артист Соломухин в пиратском костюме, с косынкой на голове – именно он был приглашен сегодня для конферанса. Судя по красному цвету лица и разболтанной пластике, он был уже изрядно подшофе.

– Господа, наш турнир в самом разгаре! Сегодня здесь собрались лучшие мастера карамболя не только нашего города, но и, с позволения сказать, всей империи! Прошу поприветствовать нашего московского гостя Елизара Краснова! – указал он на полноватого господина в бордовой жилетке за одним из столов, с которого ручьями стекал пот. Публика откликнулась одобрительными возгласами и аплодисментами.

Соломухин перечислил еще нескольких почетных участников из Нижнего Новгорода, Киева, Костромы, которые должны были указывать на масштаб соревнования. Каждое имя зрители встречали с хмельным восторгом, не очень-то интересуясь, за каким столом следует искать объявленного игорка. С особым нажимом ведущий упомянул французского гостя – его присутствие придавало турниру международный статус. Это известие вызвало дополнительный прилив чувств, а кто-то даже попытался затянуть «Карманьолу», но сбился на первой же строчке, дав петуха к всеобщему удовольствию.

Вновь ударила музыка. На помост выкатились танцовщицы, успевшие переодеться в довольно фривольные костюмы золотых рыбок.

К сцене подошел один из официантов с бокалами на подносе. Соломухин осушил все три большими глотками и потрепал парня по щеке, не подозревая, что перед ним стоял письмоводитель третьего полицейского участка Андрей Андреевич Спасский. За какой надобностью чин полиции решил нарядиться в порочный костюм морячка, пока оставалось загадкой.

Спустя час определились финалисты турнира. За одним столом месье Гарнье разделал под орех канцелярского служителя господина Удалова, а за другим верх в схватке одержал Касьян Демьянович Костоглот, обставив дворянского заседателя Грушневецкого.

– Господа, первый русский турнир по карамболю подходит к финалу, – хорошо поставленным голосом перекрыл гомон посетителей Соломухин. – Осталась финальная игра, в которой сойдутся сильнейшие!

Под аплодисменты зала Соломухин огласил имена финалистов и указал стол в центре, на котором будет сыграна решающая партия. Официанты принялись расставлять вокруг стола стойки с оградительными лентами и загонять за них публику.

Костоглот продолжал молча стоять у своего стола, сжимая кий в руке. За спиной у него появился Пипочка, облаченный во фрак.

– Где твой воротило? – повернув голову, резко спросил Касьян Демьянович.

– Сейчас, еще немножко, Касьян Демьянович, – елейным голоском, в котором издевательства было больше, чем почтения, ответил карманник.

Не сдержав страсти, коммерции советник схватил Пипку за лацкан и подтащил к себе. Серафим, не трепыхаясь, молча указал глазами в сторону. Костоглот перевел взгляд. На сцене Соломухин принял от ассистента кочан капусты.

– Прежде чем мы приступим к финальной партии нашего турнира, представляю вашему вниманию смертельный номер!

Пара карликов выкатили на помост настоящую гильотину. По залу прошла волна возбуждения. Соломухин опустил кочан на место, где обычно оказывается шея приговоренного к казни человека.

– У нас все по-настоящему, никакого обмана, – с достоинством возвестил он. – Посмотрите, какое лезвие!

С этими словами ведущий дернул за рычаг, лезвие с грохотом обрушилось вниз и рассекло кочан надвое. Половинки разлетелись в разные стороны. Раздались возгласы восторга и одобрения.

– Сейчас вашему вниманию будет представлен удивительный фокус! – продолжил артист, слегка покачиваясь. – Прямо на ваших глазах эта страшная гильотина отсечет голову прекрасной барышне, а потом, если на то будет воля победителя, мы постараемся вернуть ее на место.

Почувствовав неладное, Костоглот начал пробираться поближе к сцене. Карлики вывели на нее Найденову, обмотанную какими-то цветными лентами. Она держалась спокойно, но внимательный взгляд вполне мог бы разглядеть в ее облике высшую степень напряжения. Соломухин, зевнув, на мгновение склонился к ее уху:

– Не подведи, Варвара Андреевна. Папаша благодарить будет.

В это же время к уху Костоглота приблизил губы Пипочка:

– Не желаете отменить фокус, Касьян Демьяныч? Одна ваша подпись – и девушка спасена.

Костоглот повернул к Пипке ошарашенное лицо.

– Не верьте этим фокусникам, Касьян Демьяныч, – заговорщицки прошептал клюквенник. – На зыхер берут! Машинка работает без сбоев. Если уж отсечет – никакие фокусы не помогут. Жалко девчонку.

Костоглот в смятении опять обернулся к сцене. Он на мгновение поймал взгляд Варвары, в котором сумел прочесть ужас и смятение.

Вступил оркестр. Соломухин помог Найденовой опуститься на колени и указал место, куда следует положить голову.

Пипка показал Костоглоту несколько листов бумаги.

– Ну что, подпишем, Касьян Демьяныч?

Коммерции советник бросил взгляд на бумаги. Потом на сцену. Казалось, он пытался понять, сумеет ли он взобраться на помост и спасти Варвару.

– Не успеете, – прочитал его мысли клюквенник. – Солома дело знает.

Карлики уже подняли верхнюю часть деревянного «воротника», который должен будет зафиксировать сверху шею жертвы.

– Перо там, на стойке, – указал Пипка на тумбу маркера у стены под клеткой с попугаем. – Не изволите проследовать?

Костоглот еще раз посмотрел на сцену. Найденова готовилась опустить голову.

– Если подпишу – отпустите?

– Само собой, Касьян Демьяныч.

Костоглот устремился к стойке маркера, расталкивая хмельных зрителей, ожидавших обещанного фокуса.

Варвара Андреевна уложила голову в специальное ложе в основании гильотины. Карлик опустил ей на шею верхнюю часть «воротника». Публика замерла в предвкушении смертельного номера. Механизм выглядел на редкость натурально, и представить, каким образом жертве удастся избежать обезглавливания, было решительно невозможно.

Барабанщик заиграл дробь. Соломухин отвлекся на бокал шампанского, который ему услужливо подал официант.

У стойки взволнованный Костоглот торопливо обмакнул перо в чернильницу и занес над нижней частью бумаги.

– Не торопитесь! – раздался рядом знакомый голос.

Костоглот поднял глаза и увидел перед собой месье Гарнье, с которым ему предстояло сразиться в финальном поединке. Только сейчас, оказавшись рядом, Касьян Демьяныч сумел распознать за усиками и бородкой знакомое лицо чиновника сыскного отделения Спасской части, про которого было известно, что он не далее как позавчера ночью был разорван газовым взрывом у себя на квартире.

Узнал сыщика и Серафим Пипочка. От неожиданности он всхлипнул и слегка присел. Глаза наполнились неподдельным ужасом, как если бы он встретил восставшего из могилы мертвеца. Воришка сделал было движение в сторону, но почувствовал крепкую руку Свинцова у себя на затылке. Околоточный надзиратель был обряжен во фрачную тройку с шейной медалью на станиславской ленте.

– Не спеши, Маруся, я не поскользнуся! – ласково скаламбурил Иван Данилович и, крепко обхватив Пипку за талию, прижал к себе с такой силой, что у того, кажется, хрустнуло ребро.

Костоглот обратил растерянный взгляд к Ардову.

– У них Варвара, – тихо сказал он.

Ардов движением глаз предложил Костоглоту обратить внимание на сцену. Там на авансцене стоял криминалист Жарков в своем рабочем кожаном фартуке с пятнами и потеками. Необычный наряд выглядел вполне гармонично среди пиратов и полуголых морячков-официантов.

– По многочисленным просьбам публики фокус будет завершен после финальной партии! – вполне артистично объявил Петр Павлович. – Победитель лично определит судьбу прекрасной барышни!

Жарков указал на Найденову, которой карлики помогали выбраться из деревянного «воротника» гильотины под пристальным вниманием Пилипченко, стоявшего за колонной рядом со сценой. Он тоже был одет в партикулярное.

Соломухин сидел на приступке в основании гильотины и спал, свесив голову на грудь. Публика никак не почувствовала, что ход вечера отступил от задуманного плана, настолько филигранно повел свою роль Петр Павлович.

Костоглот обратил к Ардову удивленный взгляд.

– Барбитуровая кислота, – пояснил Илья Алексеевич и, встретившись через весь зал глазами со Спасским, кивнул ему в знак благодарности. – Несколько капель приводят к здоровому, крепкому сну.

– Видел Гриша сон, что теперь он слон, – опять скаламбурил Свинцов и аккуратно повел задержанного на выход, стараясь не привлекать внимания.

К Соломухину также подошли переодетые чины полиции третьего участка и, подхватив под руки, уволокли за сцену.

– Прошу господ финалистов приступить к решающему сражению! – объявил Жарков.

Публика качнулась в некотором разочаровании из-за прерванного пикантного зрелища и начала устраиваться вокруг обнесенного веревочкой пространства с бильярдным столом. Самые нерасторопные поспешили к кассе сделать ставки. Заиграла музыка. Старик-маркер в белых перчатках принялся расставлять шары на зеленом сукне.