Доза яда

Гусакова как пламенем обожгло, он даже всем телом дернулся: «Да ведь это явное злодейство! Надо крикнуть стражу». А пока что произнес:

– Господин фельдшер, да как же вы… в ягодице больного шприц забыли?

Фельдшер всколыхнулся, вмиг покраснел, угодливо произнес:

– Конечно, конечно… Виноват!

Он выдернул шприц из тела покойного, пошел прямо на старого филера. Тот хотел крикнуть, позвать на помощь, но крик застрял у него в горле, как это случается в страшных снах. Хотел бежать – ноги сделались ватными. Фельдшер гипнотизирующим взглядом, словно удав свою жертву, парализовал страхом волю старика. Он вплотную подошел к филеру и сильным коротким ударом всадил шприц ему в живот.

Старый Гусаков лишь слегка вскрикнул и замертво свалился на каменный пол.

Фельдшер, не выпуская из рук шприц, быстрым шагом, почти бегом бросился по коридору на выход.

И вдруг он увидал, что прямо на него из-за угла вышел громадный красавец, в котором фельдшер тут же разглядел знаменитого Соколова. И гений сыска злодея узнал. Усмехнувшись, он произнес:

– Кто это? Неужто любитель шахматной игры Асланов, он же депутат Думы и проходимец Тищенко? С того света вернулся, дьявол?

Фельдшер задрожал всем телом, но не проронил ни звука. Он двигался прямо на Соколова, не спуская с него страшного магнетического взора. Убийца судорожно сжимал шприц с остатком страшного яда.

Близилась смертельная развязка.

Поединок

Соколов с интересом наблюдал за приближающимся врагом. Он соображал: «Что сей змей предпримет? Начнет стрелять? Кажется, нет, иначе он не таращился бы на меня как недужный базедовой болезнью. Но в правой руке что-то сжимает. Нож? Это не страшно, справлюсь.

Однако почему старик Гусаков валяется на полу? Зарезал шахматист? А крови не видно…»

Все эти мысли роем пронеслись в голове. Тем временем расстояние между врагами сократилось до полутора шагов. Соколов рявкнул:

– Р-руки вер-рх!

Но злодей двинулся вперед и вдруг со страшной силой взмахнул рукой – снизу вверх, норовя пронзить смертоносным шприцем Соколова. Тот на краткое мгновение опередил убийцу, перехватив кисть и выкрутив ее.

Злодей застонал от боли и повалился на пол, изворачиваясь всем телом и норовя воткнуть в Соколова шприц. Сыщик, однако, держал его руку железной хваткой.

В этот момент выскочили из своей засады полицейские. Соколов произнес:

– Спокойно, враг повержен. – С любопытством взглянул на шахматиста-«депутата»: – Как тебе, позор рода человеческого, удалось остаться живым после взрыва бомбы?

– Вы, граф, не станете меня убивать, если скажу всю правду?

– Говори, не торгуйся!

– Когда на железнодорожной насыпи рванула бомба, меня отбросило взрывной волной в реку, она ведь рядом текла. По течению меня вынесло под мост. В то время вы искали меня с другой стороны насыпи. Но то, что я остался жив, я отношу к чуду.

– Кто приказал убить меня?

– Савинков назвал вас, граф, врагом партии эсеров. И своим лично. От имени партии он приговорил вас к смерти.

– Я тебя узнал: это ты влез в окно Мясницкой больницы, чтобы убить меня!

– Д-да… – с запинкой молвил злодей.

– Ты пришел сюда, чтобы спасти Бренера? Где сообщники?

Злодей малость посопел и, глядя снизу вверх на Соколова, признался:

– Первая задача – физически устранить вас. Что касается Бренера, то я решил, что устроить его побег слишком рискованно… Проще – ликвидировать. Способ – гуманный, безболезненный. Я сделал ему смертельный укол. Он теперь мертв.

Соколов рассмеялся:

– Он уже давно мертв. Ты яд влил… в тело покойника.

– Ох, как вы меня провели, как ловко надули, – завыл, задергался злодей. Из его затекшей руки выкатился на пол шприц с остатком яда.

– По каким адресам в Саратове находятся террористы?

– Этого не знаю! Мне назвали лишь одну явку – Бренера.

Соколов с ненавистью посмотрел в лицо поверженного врага:

– Ты зачем убил старика Гусакова?

В ответ – молчание. И вдруг злодей, словно змея, выскользнул из тисков Соколова, схватил валявшийся на полу шприц и попытался вонзить его в ногу сыщика. Но сыщик изловчился, ударил по руке врага, да так, что смертельный укол пришелся точно в грудь злодея. Тот вскрикнул, дико вытаращил глаза. Минуты три он бился в страшной судороге, заводя глаза, изрыгая изо рта кровавую пену. Наконец убийца-революционер затих – навсегда.

Дьяков азартно переживал поединок. Он радостно взглянул на скорчившегося злодея, хлопнул ладошами:

– Жираф, сволоки эту мертвечину в университетский морг! Но прежде тщательно обыщи труп. А нам пора в «Метрополь» – натура требует выпить и закусить.

Тревога

Злодей лежал на дощатом полу больничного коридора, широко разинув рот, из которого продолжала пузыриться розоватая пена. Глаза его были безумно расширены, таращились куда-то в потолок, и весь облик отражал ужас мучительной смерти.

Алиби

Все очень устали. Тюремный доктор Субботин заканючил:

– Какой резон трупы нынче в морг тащить? Закроем в палате, а утром отвезем. Не сбегут, чай!

– Не серди меня. – Соколов резанул доктора таким взглядом, что тот аж побледнел. – А то самого замкну в прозекторской – на большой висячий замок.

Жираф весело хихикнул, копаясь в сюртуке убитого:

– Вот ключ, на бирке надпись: «Гостиница „Европа“». И номер апартаментов – семнадцать.

Соколов взял под локоть начальника саратовской охранки Рогожина, отвел в сторону:

– Держи ключ, поезжай на Немецкую улицу, тайком проникнешь в апартаменты Шахматиста. Обыщи тщательней, загляни во все щели. Революционной шпаны ты развел у себя прорву! Теперь сам расхлебывай.

– Литерное мероприятие «номер один»? Как же я утаю обыск? – удивился Рогожин. – Коридорный обязательно заметит, постояльцы…

– Впервой, что ль! И подумай: почему Шахматист не сдал ключ? Да потому, что выскользнул тайком. Ему алиби было нужно. Если бы после убийства Бренера, которое он замыслил, его кто опознал, он заявил бы: «Как же так, я весь вечер из своих комнат не выходил!» И прислуга это подтвердила бы. Он, возможно, в окно вылез. И ты влезь в него, теперь час поздний, никто не заметит.

– А если окно на втором или третьем этаже?

– На нижнем! В гостиницах первая цифра всегда обозначает этаж.

– А если там кто есть? Может, девица какая…

Соколов вмиг рассвирепел.

– В любви объяснись! – Малость остыл, добавил: – Возьми с собой Дьякова – он мужик здоровый, троих скрутит.

Вернулся к сослуживцам, ободряюще сказал:

– За два часа управитесь? К половине двенадцатого ночи подтягивайтесь к ресторану «Метрополь». Помянем славного старика Гусакова. А теперь все отправляйтесь на задание. – Подхватив под локоть Заварзина, увлек на улицу.