Рихард Вагнер

В уши ударила разухабистая музыка: на невысокой эстраде оркестр балалаечников наяривал «Вдоль да по речке». Едва вошел Соколов, как музыка оборвалась. Но почти тут же балалаечники перешли на нечто невероятное, любимое гением сыска: с самым серьезным видом, почти не фальшивя, заиграли увертюру к «Лоэнгрину» Рихарда Вагнера.

Соколов вынул портмоне, щедро достал красненькую и приказал подскочившему половому:

– Музыкантам, за изящный вкус!

Старый знакомец графа, лакей Семен, молодой ярославец, одетый в чистую кумачовую навыпуск рубаху, жестко перехваченную кушаком о двух кистях, в красных козловых сапожках, подскочил к гостям:

– Наше вам почтение за прибытие! Позвольте поместить вас сюда, в удобный уголок. Все видно? Не дует-с? Что жаждете из холодных закусок? Нынче весьма упоительна малосольная семга – не рыба, а, позвольте выразиться, мечта-с. Мы ее подаем по рецепту самого Петра Великого, «Анна Монс» прозывается. Покойный государь ее предпочитал.

– Семгу или Анну Монс? – расхохотался Соколов.

– И то и другое, ваше превосходительство! Затем недурен салат «Жизнь купеческая» – рыбье ассорти в корзиночке по нашему секретному рецепту. А как мыслите об сельди залом под шубой и с солеными пурмидорами?

– Мыслю! Все тащи, Семен, только скорей.

– Не замешкаюсь, ваше превосходительство! Сами про меня знаете: одна нога здесь, а вторая уже на кухне-с. Икру, понимаю, как обычно, зернистую малосольную в тарелке с деревянной ложкой? А про угорь копченый всегда, даже во сне, поверьте, помню. Как раз свежий завоз нынче, жир с него, подлеца, слезой источается.

Заварзин, внутренне содрогаясь в предвкушении обильной трапезы, счастливо улыбнулся:

– А насчет второго горячего – имени нашего графа, имеется?

– Без этого никак нынче невозможно. Извольте в меню полюбопытствовать: называется «Граф Соколов – гений сыска». Не блюдо – сплошное упоение-с! «Графа Соколова» только тот не заказывает, кто себя не любит. Это стерлядь паровая на шампанском, фаршированная черной икрой и крабами. Затруднитесь из бассейна самолично рыбку выловить, вот, в ручки примите сачок-с. Смелее действуйте. У нас на той неделе ловил наследник купца Хлудова. С таким усердием старался, что изволил сам к рыбкам свалиться. Ей-богу! В зале народ от хохота трясся, об том даже «Утро Москвы» пропечатало. Наследник писаке деньги заплатил: лестно, когда все знают.

Заварзин заловил в сачок самую крупную и верткую стерлядь. Семен одобрил:

– Хорошая животная, норовистая, вон как хвостом полощет… Что тебе лошадь породистая. – Угодливо рассмеялся. – Вот мы ее этапом под конвоем на кухню, самое приличное ей место там, хи-хи. А большой графинчик, самый ледяной, уже вам на стол несут. Приятного апетикта!

Загадочное дело

С наслаждением вытянули по рюмке смирновской перцовки, тридцатипятиградусной. Закусили солеными груздями, только захрустели их крепкие шляпки. На душе стало замечательно.

Заварзин решил, что самое время приступать к делу, для которого позвал гения сыска в трактир. Чуть склонившись к Соколову, негромко произнес:

– Дорогой Аполлинарий Николаевич, мы думали, что террористы закончили свою пагубную деятельность, ан нет… Снова дела начинаются самые серьезные.

– Свежие агентурные сведения? – Соколов с любопытством глядел на собеседника.

– Да, наш ценный осведомитель совершенно определенно указал на некоего саратовского зубного врача Бренера. Осведомитель уверяет, что у этого Бренера хранится динамит, подложные паспортные книжки и нелегальная литература. Товарищ министра внутренних дел Лыкошин приказал нам заниматься этим делом, ибо еще в истории со скрипачом-виртуозом Казариным ты сам, граф, установил: следы из Саратова ведут в Москву. И я направил туда своего сотрудника… – Заварзин замолк, с лукавой улыбкой многозначительно поглядывая на Соколова.

Соколов спросил:

– Сергей Васильевич, ты что смеешься? Направил и направил…

– Дело в том, что этого сотрудника зовут Сильвестр Петухов.

Соколов расхохотался:

– Как же, поучил я малость этого нахала, когда тот служил адъютантом генерал-губернатора Гершельмана.

Заварзин примиряюще молвил:

– Молод да глуп – за то и бьют. Еще ума, глядишь, и наберется. Вот я и направил его провести обыск в доме Бренера и при обнаружении компрометирующих предметов арестовать дантиста.

– Результат? – Соколов вопросительно взглянул на собеседника.

Заварзин вздохнул:

– Хотели преступников схватить с поличным, ведь суды нынче капризные, требуют всех доказательств, а коли нет их, так порой убийц на свободу отпускают.

Увы, не выгорело у нас дело! Сильвестр Петухов доложил: «Перерыли весь дом, ни взрывчатки, ни прокламаций – ничегошеньки нет!»

– Стало быть, Бренер успел вынести из дома, перепрятал?

– Исключается! Лыкошин, учитывая важность дела, направил в Саратов самого Евстратия Медникова – начальника наружной службы всей империи.

– Да, Евстратий Павлович человек ухватистый, сквозь землю видит! – согласился Соколов.

Заварзин продолжал:

– Тот со своими топтунами почти две недели вели наблюдение. Ни Бренер, ни другие ничего из дома подозрительного не выносили. Сам Бренер не мог знать, что у него обыск готовится.

– Значит, твой агент сообщил ложные сведения.

Заварзин еще более понизил голос:

– Это исключается. Агент отлично зарекомендовал себя. Он любит деньги, женщин и ненавидит революционеров. Сегодня он должен привезти из Варшавы список большевистской агентуры в России, уточнить сведения о намечающихся экспроприациях и возможных терактах. Он уже донес мне, что взрывчатку должны доставить из Саратова. Сегодня вечером возьмем с собой Сильвестра и поедем на нелегальную квартиру, где я поселил этого важнейшего осведомителя.

– Новый Евно Азеф?

В это время подлетел лакей, сгрузил на стол лоснящуюся жиром малосольную семгу, копченых угрей, крепкие шляпки соленых белых грибов, в серебряной миске квадрат паюсной икры.

Выпили еще по одной, Заварзин продолжил:

– До Азефа мой осведомитель не тянет, но может многое. Ведь он свой человек в большевистском ЦК, вхож к самому Ульянову!

– Дай-то Бог!

– Аполлинарий Николаевич, ты не возражаешь, если я приглашу к нашему столу Петухова? Мне хочется помирить вас. Ведь нам всем придется работать по саратовскому делу… Более того, Лыкошин настоятельно рекомендовал передать тебе, Аполлинарий Николаевич, моего секретного агента. С ним уже работает Петухов. Агентурная кличка агента Хорек. Сам Петухов сейчас в охранном отделении, занимается картотекой дактилоскопии.

– Ну и пригласи.

…Через минуту кучер Антон несся на Тверской бульвар, в охранное отделение, с приказом Петухову: «Срочно прибыть в трактир Егорова!»