У игровых корпораций дела шли не очень гладко.

Среди игроков участились несчастные случаи, увеличилось количество самоубийств, выросло число психических расстройств — но все это было объяснимо, ожидаемо, и с этим корпорации справлялись своими силами. Немалые деньги шли на создание реабилитационных клиник и исследовательских центров, еще больше средств тратилось на рекламу, убеждающую, что игры абсолютно безопасны, что виртуальные миры не несут никакой угрозы, что нейроконтактер — величайшее изобретение человечества, дарующее полную свободу.

А покушаться на свободу не было позволено никому.

Обыватели верили рекламе, потому что хотели играть.

Чиновники верили корпорациям, потому что имели с них часть прибыли.

А правительство было удовлетворено существующим положением: народ — прежде всею молодежь — не требовал ничего сверх необходимого, потому что все недостающее мог получить в другом — иллюзорном — мире.

А самоубийцы и психи — ну так и что? Их всегда хватало, они есть и будут, а прогресс не остановить, и даже если запретить операции по вживлению нейроконтактеров, даже если прикрыть игровые серверы — этим ничего не добьешься, лишь взбаламутишь народ. И все будет, как раньше, — только операции начнут делать подпольно, в ужасающих условиях, серверы перебазируются в другую страну, денежные потоки потекут в другую сторону, а правительство…

Правительство скорей всего сменится…

Танк с интересом просматривал материалы, что находились на сервере, адрес которого дал ему человек в желтой футболке и позолоченных очках. Информации было так много, что разобраться с ней сразу не представлялось возможным, несмотря на то, что все данные были структурированы, разбиты по разделам, отсортированы, снабжены аннотациями. Мало помогала и мощная система поиска.

Текстовые файлы, копии всевозможных документов, видеофрагменты, аудиозаписи, вырезки из газет, в основном «желтых», научные и псевдонаучные отчеты, интервью, логи, ссылки на материалы, находящиеся в общем доступе…

Танк уже знал, что от него требуется.

В игровых мирах стали происходить странные вещи. Такие, что ставили в тупик опытных специалистов.

Некоторые игроки жаловались на страшную головную боль, начинающуюся, едва только они подключались к игре. Двенадцать человек в разное время, в разных странах, но при похожих обстоятельствах полностью потеряли память. Девять человек разучились говорить. Пятеро подключенных впали в кому. Четыре человека погибли — задохнулись во время игры, словно забыли, как дышать.

И это были только зарегистрированные случаи. А сколько подобных происшествий не получили огласки? Сколько смертей могли показаться естественными?

Корпорации были не на шутку встревожены. Пока им удавалось все хранить в тайне, но рано или поздно эти факты могли выйти наружу. Слухи уже ходят, дешевые газетенки печатают жуткие истории, которые лишь кажутся выдуманными, поисковики на запрос «смерть от нейроконтактера» выдают сотни тысяч ссылок.

Хуже всего было то, что корпорации не могли понять, с чем связана волна странных событий. И почему раньше было все нормально, а теперь вдруг…

Танк откинулся на спинку кресла, включил вибрацию, потянулся, зевнул, глядя в потолок. Пожал плечами, сказал:

— Неужели вы еще не поняли? Это же Матрица… — Онухмыльнулся, заложил руки за голову, прикрыл глаза, проговорил мечтательно: — Это Искин… Сеть ожила… — Он сидел так довольно долго, наслаждаясь массажем, вспоминая что-то приятное из беззаботного летнего детства. Потом вздохнул, потянулся к отставленной клавиатуре; не открывая глаз, нащупал кнопку включения голосового интерфейса, нажал, сказал ровно и отчетливо:

— Открыть диктофон… Создать новое сообщение…И, вновь откинувшись на дрожащую спинку кресла, крепко призадумался.

Ночь, как назло, выдалась светлая и безветренная. Глеб и Ирт выбрались из дупла, сбросили на землю оружие, спустились сами.

— Точно хочешь идти со мной? — на всякий случай еще раз спросил Глеб.

— Да, — уверенно ответил Одноживущий.

Они оглядели друг друга, попрыгали на месте, проверяя, не звенит, не брякает ли амуниция. Глеб разрыхлил копьем почву, зачерпнул ладонями жирную землю, умылся ею, размазал по лицу. Затем вытер грязные руки о штаны, запачкал их, испятнал.

Ирт недоуменно следил за действиями Богоборца. Потом просветлел лицом, закивал довольно и поспешил последовать примеру предводителя…

Чумазые, словно черти, они слились с ночью.

— Все запомнил? — шепотом спросил Глеб.

— Да, — тихо откликнулся Ирт.

Они надеялись проникнуть в деревню, не поднимая шума. Идея с пожаром, конечно, была неплоха, но Двуживущие наверняка заподозрили бы неладное. Так что Глеб от этого плана отказался, решив приберечь его на крайний случай.

Со своего наблюдательного поста они высмотрели возможный путь в селение, наметили ориентиры. От малинника к деревне тянулась небольшая ложбинка. Ночь затопила ее густой чернотой; прячась во тьме, можно было ползком добраться почти до самого частокола. Дальше нужно было преодолеть небольшой ровный лужок, где не было укрытий, но который практически не просматривался со стороны деревни, поскольку его заслоняла полоса кустов. Глеб рассчитывал пересечь этот открытый участок за несколько секунд. Они рисковали, но риск был оправдан.

Если их обнаружат, то вот он лес, черный, близкий, спасительный.

А если все пройдет без эксцессов, то дальше вдоль частокола, сливаясь с бревнами, прижимаясь к ним, медленно, мелкими шажками, беззвучно. Там, где стена поворачивает, — присесть на корточки, перекатиться за копну. Осторожно снять с нее пласт сена, укрыться им, дождаться низового предутреннего тумана — и ползком вдоль дороги, по канаве, где лежит неровными валками солома, упавшая с возов, где шуршат мыши и зайцы, выбирая из пыли зерна овса.

Всего несколько метров — и канава упрется в столбы отсутствующих ворот. Рядом старые повозки — колеса, борта, оглобли, рваные тенты, свисающие до земли, — мешанина теней, лучшее укрытие. Враг совсем близко, но если быть осторожным, если не шуметь, то он ничего не заметит, потому что Двуживущие любят поговорить, потому что рядом наверняка будут гореть костры и колбаса будет жариться на шампурах, румянясь, потрескивая, капая жиром на угли.

Ну кто рискнет сунуться в деревню, полную вооруженных Двуживущих?…

Глеб по себе знал, что в компании притупляется чувство опасности и размывается чувство ответственности.

Он рассчитывал проползти под телегами, у врага под носом, потом свернуть за сарай, выпрямиться, отойти подальше… Если его увидят, вряд ли обратят внимание. Решат, что кто-то из своих прогуливается.

Ну, а если вдруг поднимется тревога… Сколько там человек в охране? Наверняка не больше шести. Разве смогут они остановить Богоборца?…

— Значит, ты останешься возле копны, — еще раз повторил Глеб. — Если услышишь шум, поджигай сено и беги в лес. Если будет тихо, перед рассветом возвращайся к нашему месту и жди меня там.

— Я помню, — сказал Ирт, недовольный тем, что Богоборец все повторяет по нескольку раз, словно сомневаясь в умственных способностях напарника. — Подпалю мигом, не волнуйся.

Глеб представил, как до самого неба полыхнет копна и закружится в ночи огненная метель. А по ту сторону частокола, почти подпирая его, стоит дом, крытый соломой. Рядом — деревянный сарай, из-под крыши которого, словно вихры из-под картуза, выбились клочья сена, Пожар мигом перекинется через стену, его не остановят ни железные гвозди поверху, ни бечева с колокольчиками.

Сколько Двуживущих спит в этих избах? Многие ли из них проснутся утром?…

— Ну, пошли, — сказал Глеб, перехватил копье и решительно шагнул в малинник.

Все прошло гладко, в точности по плану. Лишь туман запоздал немного, и лежащий на холодной земле Глеб успел иззябнуть.

Охранников было пять человек. Они расположились вокруг костра, их мечи были воткнуты в длинное бревно, а шлемы лежали на земле. Над огнем жарился свиной окорок, насаженный на вертел; время от времени кто-нибудь из охранников поднимался, выдергивал меч, брал опустевшую медную миску и настругивал в нее сочное мясо. Потом он передавал посудину товарищам, а сам выходил из освещенного круга, подходил к телегам и позевывая, обозревал окрестности.

Глеб прополз у охранников за спинами. Он мог бы дотянутся копьем до любого из них. Он слышал, о чем они беседуют, но их пустые разговоры мало его занимали.

Надо было найти кого-то из людей в маске…

Глеб полз медленно, словно слизень. Старательно раздвигал высокую осоку и развесистые лопухи, прижимался к земле, ощупывал свободной рукой пространство перед собой, убирал в сторону мелкие ветки, что могли хрустнуть под его тяжестью.

Голоса удалялись, все тише становился треск костра, и все темней казалась ночь.

Оказавшись за дровяным сараем, Глеб приподнялся, сел на корточки, осмотрелся.

Деревня спала. Глаза-окна были закрыты веками ставней, двери домов надежно заперты изнутри.

Разбудить Двуживущего невозможно, поскольку во время сна разум его находится в другом мире, в мире первичном, реальном. Спящего Двуживущего можно легко убить, но трудно найти беззащитного спящего Двуживущего,…

Глеб выглянул из-за угла, убедился, что охранники даже не смотрят в его сторону, встал, выпрямился, обогнул сарай, увидел, что его дверь не заперта, только подперта небольшим полешком. Он шагнул к ней, радуясь, что нашел укрытие, где можно привести себя в порядок, стереть с лица землю, отряхнуть одежду, заправиться, стать похожим на одного из учеников Ордена Смерти…

Он убрал полено, осторожно потянул дверь на себя, с замиранием сердца ожидая, что ржавые петли сейчас пронзительно заскрипят…

Что-то упало Глебу на ногу. Вывалилось из-за приоткрывшейся двери, хлопнуло по сапогу.

Глеб опустил глаза.

Что-то неприятно белое, вспухшее, отдаленно похожее на руку…

Он похолодел.

В дровяном сарае кто-то был.

И этот кто-то навалился на дверь, он нажимал все сильней, давил, и Глеб подставил плечо, не желая его выпускать.

Хотелось отскочить, но тогда дверь распахнется и тот, кто уже высунул руку — белую, вспухшую, — весь вывалится наружу…

Глеб уперся, подцепил мыском сапога тяжелую конечность, забросил ее внутрь, поднатужился, приналег на дверь.

Но перед тем, как окончательно ее закрыть, не выдержал — заглянул в темный сарай.

Он догадывался, что увидит.

И все же оказался не готов.

Ему сделалось плохо, и тошнота подступила к горлу. Он захрипел сдавленно, отпустил дверь, попятился…

Во тьме дровяного сарая смутно белели тела Одноживущих, сложенные неровной поленницей. Их страшные лица были обращены ко входу. Их мертвые глаза все смотрели на Глеба.

«…он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих…»

Глеб не закричал лишь потому, что у него перехватило дыхание.

«…отомстить Двуживущим за наши мучения…»

Дощатый сарай был полон трупов. Орден Смерти собрал здесь всех жителей деревни.

Он пришел в себя на крыльце какого-то дома. Он сидел на ступеньках, закрыв лицо ладонями и тяжело дыша.

Как он сюда попал, Глеб не помнил. Видел ли его кто-нибудь, Глеб не знал.

— Тихо, — сказал он себе. — Это всего лишь Одноживущие.

Это не люди. Это программные модули, точно такие же, как те рыжие муравьи, только изощреннее, куда более сложно устроенные. Не люди — компоненты игры.

Самой натуралистичной игры из когда-либо существовавших…

Тошнота вновь взяла за горло Орден Смерти… Что за дурацкое название! Почему бы им не назваться фашистами? Так будет честнее.

Глеб стиснул кулаки, заскрежетал зубами, чувствуя, как закипает в душе гнев.

С точки зрения игрового процесса истребление Одноживущих может быть оправдано. Ведь очки опыта начисляются игроку за любое убийство. Крестьянин с вилами, конечно, менее достойный противник, чем какой-нибудь василиск, но василиска еще надо найти, а крестьяне — вот они, в каждой деревне. И пусть падает харизма, пусть ухудшается отношение людей к тебе, пускай тебя ненавидят, избегают, пусть никто из нормальных людей не хочет иметь с тобой дела, но если в мире полно таких же выродков, то ты не станешь изгоем.

Но такая игра перестает быть игрой.

Всему должна быть мера…

Глеб с трудом сдерживался, чтобы не закричать в полный голос, вызывая на бой всех ублюдков, что собрались здесь. Сейчас он чувствовал, что способен в одиночку расправиться с целой армией.

Он — Богоборец.

У него есть сила и умение.

Его не возьмут ни мечи, ни стрелы.

Игры закончились…

Глеб ударил ногой в запертую дубовую дверь, и она лопнула, сорвалась с петель, улетела во тьму длинного коридора, сбила что-то металлическое, звучное, громкое — может, ведра, а может, доспехи.

— Зажигай! — прокричал Глеб во всю мощь своих легких и перешагнул истертый порог.

Кто-то бросился ему навстречу, размахивая мечом, но Глеб поймал клинок в голую ладонь, дернул к себе, двинул кулаком, и оглушенный, обезоруженный боец отлетел, ударился о бревенчатую стену, сполз на пол и больше не шевелился.

Тонкая веревка зацепилась за лодыжку, натянулась словно тетива — и в тот же миг справа сухо щелкнул самострел.

__ Глеб легко увернулся от стрелы, перерубил ее трофейным мечом, даже не осознав, что только что сделал.

И закричал дико, нечленораздельно, с упоением ощущал свою силу, свое могущество, забыв обо всех волнениях думах и переживаниях.

Где-то далеко эхом отозвались встревоженные голоса охранников. Залаяла собака — одна на всю деревню, единственная, что выжила, забившись под крыльцо, когда Двуживущие устроили резню.

Глеб вдруг понял, что видит в темноте.

Он ударил плечом в очередную дверь, вышиб ее, выворотив прочный засов, ввалился в комнату, где стояли три кровати, лавка, большой комод с мутным, засиженным мухами зеркалом, шкаф и стол. Белел, словно светился, печной бок. В углу чуть теплилась медная лампада. А рядом с ней на стене, между печкой и шкафом, висели на гвоздиках три желтые костяные маски — снятые на ночь лики смерти.

Двуживущие спали.

И ничто не могло их разбудить.

Глеб подскочил к маскам, сорвал их, растоптал. Сдернул лампаду, бросил ее на пол, прижал ногой, глядя, как растекается масло и как бежит по нему огонь. Выглянул в окно: над частоколом полыхало зарево — Ирт услышал шум, все сделал, как надо.

Глеб опрокинул ближайшую кровать, разорвал серую льняную простыню на длинные полосы, скрутил их в жгуты, связал ими Двуживущего, легко его подхватил, взвалил на плечо, бросился к двери.

За спиной взорвалась лампада. Кипящее масло плеснуло на стены, вспыхнуло желтым пламенем. Вмиг занялись легкие занавески.

Глеб промчался по коридору, выскочил на крыльцо.

Огонь уже перекинулся через частокол — горела соломенная крыша избы, пылал сеновал. Горячий пепел летал над деревней, роились в воздухе искры, гудел, трещал разгорающийся пожар; в дыму метались серые тени — охранники, оставив посты и жарящиеся окорока, побросав оружие, взламывали двери, выбивали окна и вытаскивали, выволакивали из домов бесчувственных товарищей, бросали их на траву, мчались назад, в огонь, в дым, выносили оружие и доспехи, спасали костяные маски…

Глеб не стал прятаться, побежал прямо к дороге, к ближайшему выходу из деревни.

Его заметили, два человека прокричали издалека:

— Ты куда?! Откуда?!

— Там тоже горит! — крикнул Глеб, пряча лицо за телом взваленного на плечо Двуживущего. — И там еще двое!

Его приняли за своего и не остановили; на него не обратили внимания, когда он лез через телеги, швыряя связанного Двуживущего, словно куль с тряпьем…

А потом была дорога, притрушенная соломой, колючие кусты, цепляющиеся за одежду, ветки, хлещущие по лицу, трава, обсыпанная росой, с треском рвущаяся паутина, туман, сырые листья, стволы берез, коряги под ногами…

И рассвет — словно пожар перекинулся на небо.

Шон Железный Кулак всегда просыпался в хорошем настроении. А иначе — зачем просыпаться? В игру надо приходить с удовольствием и для удовольствия. Проблемы и тревоги — этот груз надо оставлять в реальности.

На сегодняшний день у Шона было запланировано несколько приятных дел. Во-первых, наведаться к мастеру Грому получить из его рук давно ожидаемый свиток с заклинанием «Горящий напалм». Во-вторых, посетить тренировку и продемонстрировать послушникам Ордена искусство «броска из пустоты». В-третьих, заглянуть к мастеру Зевсу, пообщаться — старый друг теперь просыпается редко, о пробуждениях своих извещает заранее, собирает компанию интересных людей, беседы с ним всегда так интересны…

Шон Железный Кулак зевнул.

До чего же хорошо! Птицы поют, солнце пригревает, а воздух — душистый, свежий. Такого воздуха больше нигде нет.

Постель только что-то жестковата. И тело затекло…

Он хотел потянуться.

И не смог.

Он попробовал пошевелить рукой.

И не сумел.

Он открыл глаза, но ничего не увидел.

Шон Железный Кулак понял, что с ним произошло нечто малоприятное, и его настроение разом ухудшилось. Он даже подумал о том, чтобы снова заснуть, но прежде надо было выяснить, что же случилось, и Шон Железный Кулак, надеясь, что его голос не прозвучит испуганно, изо всех сил закричал:

— Эй! Что происходит?! Есть кто-нибудь рядом?! Что-то хрустнуло. Близко. Очень близко.

Потом чья-то рука сдернула с глаз повязку, и ровный невыразительный голос сказал:

— Доброе утро.

Шон Железный Кулак зажмурился — яркое солнце ослепило его.

— Доброе, — сказал он осторожно. — А что со мной? Ему не ответили.

А когда Шон Железный Кулак проморгался, то увидел, что перед ним на корточках сидят два вооруженных человека и смотрят ему в лицо.

— Привет, — поздоровался Шон.

В то же мгновение он узнал одного из этих людей.

Двуживущий чуть вздрогнул, и Глеб, заметив это, тут же подался к нему:

— Ты меня узнал?

— Да, Богоборец, — выдержав паузу, сказал Двуживущий. — Меня зовут Шон Железный Кулак. Не припоминаешь? Мы с тобой уже как-то встречались.

— Напомни, при каких обстоятельствах.

— При тех самых…

— Когда?

— Всего месяц назад. Или не помнишь?

— Не помню, — сказал Глеб. И Двуживущий недоверчиво хмыкнул…

Они находились на небольшой поляне, окруженной густым терновником. Лучи яркого солнца, прорвавшись сквозь листву, расплескивались желтыми пятнами по изумрудной траве. В кронах щебетали пичуги, перепархивали с ветки на ветку…

Послушай, ты… — Глеб взял Двуживущего за плечо, встряхнул. — Мне надоело играть, и я сейчас совершенно серьезен. Рассказывай, что случилось в нашу предыдущую встречу.

— А ничего особенного, — сказал Двуживущий, стараясь не обращать внимания на боль в плече. — Ты убил трех наших мастеров и разогнал учеников, а потом отнял у меня Меч Хорга. Где он, кстати? Неужели ты его продал?

— Чего я от вас хотел?

— Откуда мне знать? По-моему, ты просто проходил мимо. А мы не любим, когда мимо нас проходят Одноживущие. Кто-то к тебе прицепился… Если бы мы знали, что это был ты…

— Я не Одноживущий! — вскинулся Глеб.

— Конечно, — кривя губы, согласился Шон. — Ты Богоборец. Единственный в своем роде.

— Я человек! Я такой же, как ты! Я — Двуживущий!

— Ага, конечно.

— Я все знаю о том мире! Я помню свой компьютер, и пароль для доступа помню, и квартиру свою, и дом, и двор, и сослуживцев помню, и друзей старых… — Глеб говорил сбивчиво, его распирало, он торопился, ему просто необходимо было выговориться. — Я помню, как в школе выцарапал на парте свои инициалы и получил запись в дневник. Помню, как меня уволили с работы из-за того, что я слишком увлекся играми! У меня есть настоящая жизнь! Есть! Я ее помню!…

Это все очень занятно, — сказал Шон словно бы в сторону. — Но, честное слово, разработчики могли бы придумать что-нибудь более оригинальное.

Глеб осекся, отпустил плечо Шона, нахмурился. Спросил осторожно, глядя в землю:

Ты о чем?

Об Одноживущих, считающих себя Двуживущими. Таких, говорят, сейчас стало много, Я и сам видел одного, беседовал с ним, как сейчас с тобой.

— Но… — Глеб растерялся. — Но я же…

— Когда ты родился? — спросил Шон. — Когда появился в игре?

— Здесь?… Я?… Несколько дней назад.

— Новорожденный, значит. Ну и посмотри на себя, похож ты на Новорожденного? Силой, ловкостью, умением? Ты же мне — мастеру Ордена — только что чуть плечо не раздавил. Да на тебе сейчас магии понавешено, я же вижу, я в этом деле мастак. А в тот раз, когда ты трех мастеров прикончил, ты аж светился весь!

— Но я же… Помню… — пробормотал Глеб. — Я… мыслю… осознаю… Это все Епископ. Епископ! — Глеб вскинул голову. — Я Двуживущий, но Епископ что-то со мной сделал! Как мне его найти? Отвечай!

— Епископа больше нет, — спокойно сказал Шон. — Говорят, он умер. Умер по-настоящему. Почти сразу после того, как стал богом.

— Стал богом? И что означает «по-настоящему»?

— А то и значит… — криво ухмыльнулся Шон. — Умер он. Совсем. В том мире. Так говорят. По крайней мере, в игре он не появлялся очень давно.

— Насколько давно?

— Лет шесть, наверное.

— Игровых?

— Настоящих, — ответил Шон.

Глеб молчал долго, закусив губу и пытаясь переварить полученную информацию. Соображалось туго, в голову лезли разные панические мысли, думалось о затянувшемся кошмаре, о программной ошибке, о неполадках в нейроконтактере, о замыкании в мозгу…

— Ну так что, Богоборец, ты меня прикончишь или отпустишь? — нарушил затянувшееся молчание Шон Железный Кулак.

— Ты говорил, что есть еще такие же люди, как я… — Глеб посмотрел пленнику в лицо. — Знаешь, как их найти?

— Разве только одного. Он живет в глухой деревеньке на самом краю мира, прячется там ото всех. Отпусти меня, и я расскажу, как его отыскать.

— Если ты меня обманешь, я вернусь.

Не сомневаюсь, — хмыкнул Шон. — Но это не слишком меня пугает… Ну так что, мы договорились?

— Да, — кивнул Глеб.

И повеселевший Шон перекатился на бок и начал рассказывать свою историю.

Чтоб стать великим, надо убить великого. Это известно всем.

Первейшее правило Мира — убей и возьми опыт жертвы. Уничтожь противника и приплюсуй к себе его качества. Ограбь остывающее тело. Забери у него все…

Шон Железный Кулак готовился к схватке с сильным противником.

Без малого месяц тому назад он подслушал в таверне разговор Одноживущих. Они обсуждали человека, что не так давно поселился в их деревне. Судя по всему, это был опытный воин, решивший уйти на покой. Он старался быть незаметным, он не носил доспехов, одевался по-крестьянски просто, но могучее телосложение и множество шрамов выдавали его с головой.

— Я видел меч, который он прячет под кроватью, — поделился один из собеседников. — Здоровенный, тяжелый. На рукоятке три больших камня — два красных и один синий, наверное, драгоценные. А клинок зеленоватый и чуть светится. И надпись на нем, рунами — Хорг.

Услышав это, Шон Железный Кулак медленно повернулся, окинул взглядом беседующих крестьян, запомнил их.

Мастер Хорг, слепой гном, изгнанный соплеменниками и принятый людьми, за свою короткую жизнь вне подземелий выковал шесть мечей. Три из шести считались пропавшими. Говорили, что гномы отыскали их и уничтожили, перековали на гвозди — но даже перекованный металл сохранил магию мастера, и гвозди эти ранили лучше любого кинжала. А три уцелевших меча с тех пор ходят по Миру, меняя хозяев. Первый меч — Палач — легко рассекает любую сталь. Второй меч — Луч — ярким сиянием ослепляет врага. Третий меч — Беркут — так крепко сидит в руке хозяина, что его невозможно выбить…

Шон Железный Кулак покинул таверну вместе с захмелевшими крестьянами. На окраине деревни он обогнал их, остановил и задал несколько вопросов. Поначалу крестьяне делали вид, что не понимают, о чем толкует воин, но Шон Железный Кулак умел разговорить Одноживущих, ведь он не зря был мастером Ордена Смерти.

Выяснив все, что требовалось, и устранив свидетелей, Шон отправился в дорогу.

Почти целый месяц шел он на восток, сверяясь со схемой, которую нарисовали ему Одноживущие, и отмечая пройденный путь на подробной карте Мира. А на рассвете двадцать шестого дня он поднялся на холм и увидел море, соединившееся с небом.

Огромное неровное солнце медленно поднималось из-за края Мира. И на его кумачовом лице чернела длинная полоса — словно чуть приоткрытый рот. Это был Остров Туманов — конечная цель путешествия Шона.

В небольшой деревеньке на побережье Шон Железный Кулак нанял парусную лодку. Старый словоохотливый рыбак, выводя скрипучую посудину в море, долго пытался разговорить сосредоточенного угрюмого Двуживущего, болтал неуемно, стараясь скрыть свой страх, но потом догадался, что клиент хочет тишины, и замолчал.

Шон Железный Кулак убил его на берегу. Теперь он умел обращаться с парусом, и перевозчик ему больше не требовался.

В глубь острова вела дорога. Она огибала острую скалу и уходила в лес, и Шон знал, что за этим лесом его путешествие закончится…

Он вошел в деревню, когда за его спиной садилось солнце. Он видел, как вмиг опустела улица, и ухмыльнулся.

На нем была кровь.

В центре селения Шон Железный Кулак остановился. Он воткнул перед собой меч, достал из сумки костяную маску и надел ее. Он был уверен, что даже здесь, на самом краю Мира, Одноживущие опознают символ Ордена Смерти. И ему показалось, что он слышит испуганные шепотки за стенами домов.

Шон выкрикнул имя, почти наверняка зная, что этот человек сейчас следит за ним.

Он не ошибся.

Не прошло и минуты, как дверь одного из домов — самого старого, самого неухоженного — отворилась. Высокий, широкоплечий человек в простой рубахе, босой, всклокоченный, вышел на крыльцо, постоял немного, глядя на закат, потом спустился к покосившейся калитке и шагнул на дорогу.

— Ты пришел убить меня? — Он смотрел куда-то в сторону и сутулился, словно держал на плечах что-то очень тяжелое.

— Да, Серый Рыцарь, — сказал Шон. — И я хочу кое-что у тебя забрать.

— Меч Хорга?

— Точно.

— Тебе не найти. Я хорошо его спрятал.

— Под кроватью? — усмехнулся Шон.

Серый Рыцарь промолчал, только глянул угрюмо на пришельца, повел плечами, словно сбрасывал нечто очень тяжелое, и выпрямился.

— Меня непросто убить, — сказал он, и это не было угрозой.

— Я попробую, — сказал Шон и выдернул из земли меч.

Постой, — выставил перед собой широкую ладонь Серый Рыцарь. — Прежде чем мы начнем драться, разреши я кое-что тебе расскажу. Скоро стемнеет.

Рассказ не займет много времени. Шон пожал плечами, и Серый Рыцарь кивнул.

Что ж… — сказал он, присев на столб, лежащий у дороги. — ты не первый, кто вызывает меня на поединок. И не первый, кому я рассказываю эту историю… Я не знаю как тебя зовут, не знаю, кто ты, но это не важно — знаю, для чего ты пришел ко мне, и мне незачем знать больше… Когда-то давно я был воином. Обычным Двуживущим ратником, путешествующим по Миру. И я знал, что все это, весь Мир — лишь игра. Большая игра, похожая на реальность, игра, идущая в недрах моего компьютера, в моем мозгу, в паутине глобальной сети, И я увлеченно играл, но ни на минуту не забывал, что это лишь развлечение, что этот Мир — фантазия, увлекательная и красивая, но обманчивая… Я проводил здесь все свободное время в поисках приключений, а потом возвращался туда, в обыденность, в свое настоящее тело. В реальном мире я был обычным незаметным человеком, у меня была жена, маленький сын, квартира, долги и нелюбимая работа. А здесь я превращался в героя… Но однажды… Однажды я лег спать и не заснул. Я просто лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. Ты знаешь, что когда мы засыпаем здесь, то приходим в себя там, в реальности. А я не мог вернуться назад. К своей жене и сыну. В свою квартиру. К долгам и нелюбимой работе… Всю ночь я провалялся на постели, тщетно пытаясь заснуть, уйти из этого придуманного мира, и не мог… Не мог… Мне было страшно. Мне было очень страшно. Я не знал, что это, как это, почему… И я лежал в той пустой темной комнате, за запертыми дверьми и закрытыми ставнями, с трудом сдерживая рвущийся крик отчаяния и ужаса, и все закрывал глаза и вновь открывал… Закрывали открывал… Закрывал… Открывал… Я оказался в заточении. Где? В компьютере? В своем мозгу? Где-то в сети? Где я сейчас? Тогда я не задавал себе этих вопросов, задумываться об этом я стал позднее, когда понял, что мне никогда больше не вернуться назад, в мир настоящих людей, а не электронных фантомов, что я обречен на существование здесь… Что случилось? Я не знаю. Я могу лишь строить предположения. Иногда воображение рисует мне страшные картины: мое настоящее тело в больнице. Лежит на койке, безвольное, расслабленное, слюна течет по подбородку. Работает аппарат жизнеобеспечения, питая мой мозг. Мозг кататоника. Или другая картина — я с женой и ребенком, но это не я. Это что-то другое, имеющее мою внешность. Ведь я — вот он, здесь. А там… Кто там?… Я уже стал забывать, как выглядело мое настоящее тело. Помню лицо в зеркале рыжую щетину на щеках, короткий нос, серые глаза. И все… Я пытался выяснить через знакомых, что со мной случилось. Но в моей квартире жили другие люди. Я просил найти жену и ребенка, но они словно сквозь землю провалились… В конце концов я смирился со сложившимся положением. А что еще мне оставалось?… Больше я не мог подвергать себя опасности. Меня пугала и пугает та неизвестность, что стоит за порогом смерти. Куда я попаду, если погибну? Очнусь ли в том мире? Навряд ли. Даже если тело мое еще живо, оно давно отключено от компьютера. Возрожусь ли заново здесь? Или пропаду, сгину навечно, навсегда, окончательно? Я не знаю… Теперь я не Двуживущий. Я призрак, заключенный в компьютере, в Мире, где идет бесконечная, бессмысленная игра, куда приходят люди из реальности, настоящие люди, ищущие развлечений. Война, сражения, драки — вот их развлечения. Но уже не мои… Я уединился, ушел в этот забытый богом уголок, спрятался ото всех. Но ты нашел меня и здесь… Что ж, решай теперь, хватит ли у тебя духу забрать мою жизнь, возможно, единственную. Есть ли у тебя это право… Решай, но знай, что в случае, если ты бросишь мне вызов, я буду биться насмерть. Мне есть что защищать… Решай!

— Ты убил его? — спросил Глеб.

— Я не смог, — ответил Шон. — Но не потому, что поверил во всю эту чушь, а потому, что он действительно оказался очень сильным бойцом. Мы сражались на дороге, посреди деревни, у меня был меч, а у него — выдранная из забора палка. И я ничего не мог с ним поделать. Тогда я решил схитрить и сказал, что перед боем приготовил к отправке письмо, в котором подробно изложил, как добраться до этого места. Я сказал, что письмо будет отправлено через день, и тогда на десятке полярных форумов появится информация о том, где можно раздобыть Меч Хорга. И я предложил сделку: меч в обмен на сохранение тайны.

— Он отдал его тебе?

— Не сразу. И без удовольствия. Но что ему оставалось?… А потом этот меч забрал ты. В нашу прошлую встречу. И я тоже отдал его без особого удовольствия. И не сразу.

— Я убил тебя тогда?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мы долго разговаривали… — Шон Железный Кулак усмехнулся. — Сложно убить человека, с которым ты долго беседовал. Не потому ли киллеры всегда так молчаливы?…

Глеб развязал Шону руки, помог ему сесть.

— Какое отношение имеет Епископ к вашему Ордену?

— Когда-то мы прислуживали ему. Он стал богом, а мы — его проповедниками. Он дал нам часть своей силы, и мы творили чудеса его именем. Нас было немного, мы одевались в такие же плащи, что и сейчас, а повязки, которые теперь мы носим на рукавах, раньше охватывали наши лбы… — рассказывая, Шон растирал запястья, разминал пальцы. — Когда Епископ пропал, дела наши пошли худо. И тогда мы решили объединиться в Орден. Вот и все, собственно.

— Зачем вы уничтожаете Одноживущих? Шон Железный Кулак пожал плечами:

— Я могу назвать тебе десяток причин. Кто-то из наших искренне верит, что делает благое дело, обновляя население Мира, ведь ни для кого не секрет, что старые версии Одноживущих более примитивные. Другим просто нравится быть мерзавцами, они находят это забавным. Третьи ищут легких денег и быстрого развития. Четвертые хотят быть частью могучей организации. Есть и самые настоящие чокнутые, эти под все свои действия подводят какую-то идеологию… Здесь все как в настоящей жизни.

— А ты?

— Я-то?… Со мной сложнее… Я, наверное, отношусь к последним, к чокнутым. Дело в том, что я боюсь Одноживущих. Вот уже который год я слежу за ними. Я вижу, как они прогрессируют, и пытаюсь убедить себя, что это просто алгоритмы становятся изощреннее. Я беседую с ними и ловлю себя на мысли, что уже не способен отличить их от настоящих людей. У них ведь у каждого свой характер, своя манера разговора, своя история. А теперь вот появились такие, как ты, — Одноживущие, которым кажется, что они Двуживущие; сильные, умелые воины-одиночки. Это случайность? Я не верю в случайности. Иногда мне представляется, что в один день вы все взбунтуетесь и вышвырнете нас из своего мира. А потом — как знать — найдете способ выйти из виртуальной игры в реальность. Может быть, вы уже захватываете наши тела, проникаете в наши мозги, похищаете наш разум, пока мы тут расслабляемся… Ты смеешься? Я сам иногда над собой смеюсь. Но вы, Одноживущие программы, все больше и больше становитесь похожи на настоящих людей. И это не может не пугать. Если бы не метка, не знаю, как бы я стал вас отличать.

— Какая метка?

— Родимое пятно на щеке. Маленькая точка, которая есть у всех Одноживущих последних версий… — Шон Железный Кулак протянул руку, ткнул пальцем Глеба в скулу. — Но в Мире еще много Одноживущих, у которых этой метки нет. И я убиваю их. Потому что хочу видеть, хочу наверняка знать, с кем разговариваю — с настоящим человеком или же с бездушной подделкой. Тех, у кого есть метка, я пока не трогаю. Но когда-нибудь я стану убивать и вас. Потому что я не хочу, чтобы вы развивались. Я хочу, чтобы игра оставалась игрой.

— Ты действительно сумасшедший, — тихо проговорил Глеб, потирая скулу. — Тебе давно надо к врачу. — и повернулся к притихшему Ирту, посмотрел ему в лицо, обратил внимание на маленькое круглое пятнышко на левой щеке. Спросил с затаенной надеждой услышать отрицательный ответ:

— У меня тоже? Ирт кивнул.

— Это метка? Метка Одноживущего? Ирт кивнул еще раз.

Глеб тряхнул головой:

— Не может быть!

— Знаешь, — сказал Шон, пристально на него глядя, — с моей точки зрения, сумасшедший ты, а не я. Так, может, закончим наш безумный разговор и разойдемся?

— Ты обещал показать дорогу.

— Достаточно того, что я назвал тебе остров и имя. Иди на северо-восток до самого моря, а там спросишь у кого-нибудь более точное направление. Тебе ответят, ты ведь не портил свою карму плохими делами. Ты ведь Богоборец… — Шон Железный Кулак сплюнул и, не дожидаясь, пока его развяжут, сам взялся за путы на ногах. — Не забудьте передать от меня привет Серому Рыцарю. И расскажите, что никакого письма не было, а Меч Хорга он мне отдал за так…

Они покинули поляну, оставив на ней связанного Шона. Они спешили, но не потому, что опасались погони, а потому, что Глеб хотел убежать от своих мыслей. Он шагал широко, стараясь думать лишь о предстоящем пути и пытаясь не вспоминать о метке на щеке, о загадочном Знаке меж лопаток, о провалах в памяти и о том, что Епископ вот уже несколько лет как мертв.

«Одноживущий» — это слово было приговором.

Но Глеб не спешил выносить себе приговор. Он еще надеялся на что-то, он еще верил, заставлял себя верить.

И торопился. Почти бежал.

Ветки деревьев хлестали его, валежник трещал под ногами. Испуганные птицы взмывали ввысь, рыжие белки настороженно смотрели на проходящих мимо людей, слеталась на запах пота надоедливая мошкара…

Глеб плохо представлял, где они находятся. Но Ирт утверждал, что немного знает эти места. Он обещал, что лес скоро кончится, и говорил, что до моря, если идти точно на северо-восток, примерно две недели пути.

Глебу очень хотелось бы преодолеть это расстояние за пару минут.

Мастер Зевс должен был проснуться с минуты на минуту. Все уже давно собрались. Один только Шон Железный Кулак опоздал немного, но у него была на то серьезная причина.

— Меня похитили, — сказал он с улыбкой, входя в дом. — Второй раз сталкиваюсь с Богоборцем и второй раз остаюсь в живых…

Он всех обошел, со всеми поздоровался, потом сел на свое обычное место и коротко, стараясь не слишком увлекаться деталями, пересказал все, что с ним случилось.

— Да ты везунчик, — хмыкнул мастер Джон До. — В прошлый раз Богоборец оторвал мне голову, а сегодня едва не сжег.

Джон До жил в одной комнате с Шоном. Его спящего вытащили из охваченного огнем дома; кровля рухнула в тот самый миг, когда Джона опустили на землю.

— Драгомир сгорел, — сказал мастер Геринг. — Не успели за ним вернуться.

— Я уже знаю, — кивнул Шон. Он проходил через деревню, видел обожженные бревна частокола и три обугленных дымящихся сруба. Дежурившие на дороге охранники, молодые встревоженные послушники, рассказали ему о ночном пожаре и о жертвах. А он рассказал им о том, кто устроил этот пожар…

— Ну, что у нас нового? — очнувшийся мастер Зевс спустил ноги на пол и разом — практически не сгибая коленей, держа спину прямой — встал на ноги. Он всегда вставал так — словно киношный вампир из саркофага. Да и внешностью он походил не то на Бела Лугоши, не то на Лона Чейни.

Не поверишь, — сказал Шон Железный Кулак и щироко улыбнулся. — Мы купили Богоборца. Мастер Зевс недоуменно вскинул бровь.

— Да-да, — кивнул Шон, довольный тем, что сумел удивить и заинтриговать старого друга, обычно ничем не выдающего своих чувств. — Мы купили двух рабов, а один из них оказался Богоборцем.

— Ну и?…

— На тренировке он убил Чертенка, Рыбака, Истукана и еще кого-то из учеников… — Шону было весело. — Потом его опознали, и мастер, проводящий занятие, сбежал со всем своим классом. А Богоборец выпустил рабов, пустил нам красного петуха и смылся. Но на рассвете он вернулся в деревню, спалил три дома и утащил меня в лес.

— Что ему было нужно?

— Он из тех, новых, что думают, будто они Двуживущие. Как я понял, он решил, что Епископ наложил на него какое-то заклятье.

— Он что, не знал, что Епископа больше нет?

— Выходит, не знал.

— Дааа… — протянул мастер Зевс, присаживаясь на стул с высокой резной спинкой, которое с небольшой натяжкой можно было назвать троном. — Занятные времена.

— И что ты думаешь насчет всего этого, мастер? — осторожно поинтересовался мастер Хорь — новичок в их компании.

— Думаю… Я много чего думаю… Но прежде, друзья, давайте попробуем благородного эля, что прислал нам Лорд Теней, и вспомним наших товарищей, кто по тем или иным причинам находится сейчас далеко…

Мастер Зевс щелчком выбил пробку из небольшого, стоящего на столе бочонка, быстрым точным движением воткнул в отверстие втулку медного крана — пива пролилось лишь на полглотка.

— Распоряжайся, Хорь.

Младший мастер кивнул, собрал кружки и стал их наполнять, стараясь никого не обидеть, всем наливая поровну, с одинаковой шапкой пены.

— Я думаю, — сказал мастер Зевс, пригубив пиво, — что в Мире началась очередная глобальная игра, каких уже много было. В очередной раз администрация Мира затеяла какие-то перемены, сейчас идет распределение ролей, смена ситуации. Появились новые Одноживущие, народились новые монстры, плодятся самые разные слухи — ведь их кто-то же распускает… Помните, как это было с Епископом? Тогда мир тоже менялся подобным образом, только это было не столь заметно. Администраторы манипулировали всем: фактически это они создали Культ, который потом превратился в Орден Смерти. Это они подсказывали Епископу и его врагам, что делать. Они дергали нас за веревочки, раздавали задания и миссии, манили деньгами и артефактами. Они ведь отлично понимают, что стабильность скучна, и всячески пытаются разнообразить игровой процесс. Что именно они задумали сейчас, я не знаю. Но нужно быть готовым ко всему. В том числе к тому, что какая-то роль в новой игре отведена нашему Ордену. Не зря же загадочный Богоборец уже второй раз наносит нам визит.

— Интересная теория, — весело сказал кто-то. — Весьма правдоподобная.

Мастера Ордена переглянулись, не понимая, кто это произнес.

— Я здесь, господа… — Голос шел сверху, и Двуживущие дружно подняли головы. Сперва они ничего не увидели, но потом раздался сухой щелчок, пахнуло серой, и на потолке появился человек. Он сидел на балке, упираясь ногами в беленые доски потолка, и смотрел вниз, на собравшихся вокруг стола людей.

— Привет, — сказал он и встал. — Извините, что заглянул без предупреждения, я просто пролетал тут мимо… — Непонятно было, как он держится на потолке и почему его долгополая одежда, переметная сумка и длинные волосы не подчиняются земному тяготению.

— Кто ты? — Мастер Зевс первый справился с удивлением.

— Всего лишь маг, — сказал незваный гость и стукнул в потолок белым посохом. — Я случайно подслушал, что тут недавно был один мой хороший знакомый, которого вы называете Богоборцем. Я бы хотел его найти.

Его здесь нет, — сказал мастер Зевс, осознавая, что ситуация совершенно идиотская, и не зная, как на все это реагировать.

— А не подскажете ли вы, куда он от вас направился — вежливо поинтересовался странный маг. Шон Железный Кулак кашлянул, привлекая к себе внимание, посмотрел на мастера Зевса, пытаясь угадать, что тот сейчас думает, и неуверенно сказал:

— Он ушел к морю. На северо-восток.

— Давно?

— Ну… Несколько часов тому назад…

— Ага… — Маг прищурился, нахмурился, что-то высчитывая в уме. — Значит, догоню… — Сказав это, он хлопнул в ладоши и исчез. Невидимые ноги протопали по потолку, оставляя на побелке чуть заметные следы, остановились возле стены. — Извините, если помешал, — сказал голос. Потом что-то вспыхнуло ярко, громыхнуло; горячий ветер раздернул занавески, опрокинул стоящую на подоконнике герань, вышиб стекло — и смерчем выпрыгнул на улицу, понесся по дороге, оставляя за собой вал поднявшейся в воздух пыли.

В комнате стало тихо. Растерянные Двуживущие округлившимися глазами пялились друг на друга. Потом кто-то из мастеров громко икнул и нерешительно ругнулся, а Шон Железный Кулак шумно выдохнул и вытер отчего-то вспотевший лоб. Скрипнул стул; упала на пол пивная кружка, разбилась, разлетелась стеклянными брызгами.

Мастер Зевс со значением поднял указательный палец к потолку, с которого все еще сыпались опилки и побелка, и сказал почему-то зловещим шепотом:

— Вот. Я же говорил — занятные времена…