ГЛАВА ВТОРАЯ
Танку так и не сообщили, что за человек напал на него в парке. Более того — егозапросы были проигнорированы, его недоуменные письма остались без ответа. Даже услужливый и многословный Ли Суань на этот раз отделался короткой пустой отпиской.
И лишь когда Танк, разозлившись, отправил одинаковые письма сразу нескольким адресатам, пригрозив все к чертям бросить, — толькотогда он получил ответ.
Ему советовали успокоиться и довести работу до конца. Ему доказывали, что покушение никак не связано с проводимым расследованием. Его уверяли, что досадное происшествие в парке было случайностью…
Танк громко смеялся, читая полученное письмо.
1
Лежащая на полу бусина источала яркий голубоватый свет. Порой сияние начинало меркнуть, и тогда Ирт поднимал стеклянный шарик и несколько раз сильно его встряхивал.
Уставшие пони дремали в углу, опустив головы к большой охапке травы, но сон их был чуткий. Незнакомые запахи тревожили животных, жуткие звуки, доносящиеся с улицы, пугали. Пони вздрагивали, вскидывали головы, косились на людей. Успокаивались немного, видя, что хозяева спокойны, и, похрумкав травой, вновь забывались дремотой.
Ирт, скрестив ноги, сидел на вытертой волчьей шкуре и коротким ножом, не торопясь, обстругивал осиновую плашку. Горр спал. Он закутался в одеяло и накрыл голову грязной попоной — наверное, чтобы свет не мешал. Укладывался он долго — ворочался в углу, всхрапывал, вздыхал тяжело — и вот наконец-то притих.
Глеб, стараясь не шуметь, взялся разбирать вещи. Ирт сказал, что все это принадлежит Богоборцу — то есть ему, — и в подтверждение своих слов протянул копье, на древке которого были вырезаны знакомые буквы. Глеб копье принял и некоторое время внимательно его рассматривал, пытаясь вспомнить, когда же он оставил на древке свою метку.
Может, подделка?…
Отложив копье, он открыл ранец и вынул несколько книг. Удивился: а они-то ему зачем? Он же никогда не занимался магией.
Из одного тома выпало несколько исписанных листов, Ирт тотчас встрепенулся, сказал:
— Прочти их.
— А что это?
— Твое письмо. Ты его написал для себя…
Глеб собрал листы. Они перемешались, но на каждом внизу стоял номер, и он принялся раскладывать их по порядку.
«…Всевокруг словно сговорились. Всё вокруг заставляет меня поверить в невозможное…»
Да, почерк очень похож на его. Но что за странная идея — писать письмо самому себе?
«…Все это может оказаться чудовищным обманом, психологическим экспериментом, программным сбоем, болезнью, кошмаром — чем угодно…»
Взгляд его выхватывал отдельные фразы Они были совершенно незнакомы — он не помнил, что писал их когда-то…
Неужели подделка? Но для чего она?…
«Я, Глеб Истомин, настоящим письмом обращаюсь к себе…»
Он прочел первые строки и уже не мог оторваться. Он читал, а в груди словно лед намерзал.
«…Епископ мертв. Ты тоже мертв. Вот уже несколько лет…»
Невозможно! Невероятно!…
«…Я точно знаю лишь то, что не могу заснуть и вернуться в реальность…»
Глеб задыхался.
Ему было невыносимо страшно.
2
Ирт с тревогой смотрел на побледневшего Богоборца. Что творится у него в душе? Чего от него ждать?… Он отложил недоструганную ложку, убрал нож. Сказал неуверенно:
— Самое время подкрепиться…
Еды у него было предостаточно: Танк, собирая товарищей в путь, подарил им бездонный кувшин, полный легкого вина, горшок, превращающий глину и песок в пшенную кашу, а камни — в говяжьи отбивные, и чудесный каравай хлеба — сколько бы мало от него ни осталось, хоть одна крошка, — он за пару часов вырастал до первоначального размера. Но Ирт волшебными вещами не удовлетворился и прихватил с собой большое количество простой, куда более привычной провизии.
— Что? — Глеб поднял голову.
Ирту доводилось видеть такие лица у оглушенных, потерявшихся ратников.
— Надо поесть… — повторил он и поднялся, намереваясь принести суму с харчами, но тут избушка содрогнулась от серии сильных ударов.
Вмиг пробудившиеся пони вскинулись на дыбы. Глаза Богоборца прояснились, руки его потянулись к копью. Ирт, забыв о еде, откинул угол расстеленной волчьей шкуры, выволок из-под нее небольшой холщовый тюк и, поругиваясь, принялся его распутывать.
Один Горр спал в своем углу как ни в чем не бывало.
А на крыше словно дракон танцевал. Потолочные балки прогибались, скрипели и потрескивали, опилки и мелкая щепа сыпались на пол.
— Забыл, совсем забыл… — приговаривал Ирт, разматывая холстину.
Глеб, ладонью прикрыв глаза от падающего сверху мусора, изумленно смотрел на колыхающийся потолок.
— Что это?
— Откуда мне знать?! — Ирт наконец-то развернул ткань, подхватил на руки медное плоское блюдо с выпуклой крышкой, завертел головой, решая, куда его поставить. — Какая-то тварь перебралась через стену, а я совсем забыл о Курильне!…
— Что надо делать?
— Вынести эту штуку наружу и зажечь масло. Дым отпугнет нежить Черного Урочища. Ну а если не отпугнет, так ослабит.
— Наружу? — Глеб глянул в сторону двери. Два толстых бруса запирали ее. Конечно, для того, чтобы вытащить их из скоб, много времени не потребуется. Но получится ли потом вернуть их на место?
Отпирать крепкую дверь, лезть наружу, в ночь, когда по крыше скачет неведомая тварь, — самоубийству подобно. Не надежней ли выждать?…
Топот на крыше вдруг прекратился.
Ирт и Глеб замерли, глядя на потолок.
— Ушел?…
Горр спал. А может, умер тихо, незаметно?
Чуть успокоились пони. Они косились выпученными глазами на людей, трясли головами, роняя пену, и сипели — будто пытались что-то сказать по-человечьи.
— Ушел…
Ирт, держа перед собой Святую Курильню, осторожно подкрался к двери, приложился ухом.
Ночь была рядом. Она дышала, шептала, выла сотнями голосов. Лес шевелился за частоколом. Ветвями и корнями он пробовал прочность преграды, терся о нее стволами деревьев, обламывая острые шипы, пытаясь проложить путь для своих обитателей.
— Их там много, — прошептал Ирт. — Курильню надо вынести. Так велел Танк.
— Нет, — Глеб подошел к двери, загородил ее собой. — Здесь мы в безопасности. Что-то менять уже поздно. И слишком рискованно…
Ирт посмотрел Богоборцу в лицо. Кивнул, чуть улыбнувшись:
— Я вижу, ты окончательно пришел в себя.
Глеб хотел едко ответить, но не нашел подходящих слов и потому просто пожал плечами.
— И все же кто-то из нас должен выйти, — мягко сказал Ирт. — Они прорвутся, если мы не установим Курильню.
— Так сказал Танк? — хмыкнул Глеб.
Ирт не услышал злой иронии в голосе Богоборца:
— Да, он так сказал.
— Вот пусть сам и устанавливает…
Глеб не собирался рисковать своей жизнью. Он полагал, что это убежище достаточно надежно и без какого-то там магического дыма. Ирт же считал, что новорожденный Богоборец просто не в курсе дел, и потому пока надо в точности следовать рекомендациям Танка. Они пререкались бы долго, но тут в потолок словно снаряд ударил. Одна из балок лопнула, рухнули вниз обломки досок, запрыгала по полу щепа. В образовавшуюся круглую дыру сунулась клыкастая морда, вытянутая, словно крокодилье рыло, многоглазая, будто паучья голова, густо поросшая жесткой черной щетиной. Огромная пасть распахнулась, из глотки на стену брызнула какая-то желтая жидкость — то ли слюна, то ли яд. Чудище, кажется, было ослеплено ярким светом — но надолго ли?…
Глеб прыгнул в одну сторону, Ирт шарахнулся в другую, Горр лишь пошевелился под своим одеялом. Снова рванулись с привязи пони, взбрыкнули, ударили в стену копытами, как настоящие скакуны.
Голова чудища закрутилась, все дальше пролезая в дыру. Вывернулась, вытянулась черная лапа, заскребла когтями по потолку.
Глеб ударил копьем в жуткую морду, целя в глаз, попал, отскочил назад. Из развороченной глазницы потекла слизь, чудище завизжало, заплевалось. Ноги Глеба запутались в чем-то, валяющемся на полу, он потерял равновесие, взмахнул руками — и упал на спину. Лежа он увидел, что с места, где спал Горр, поднимается, стряхивая одеяло и попону, еще одно чудовище. Он закричал, предупреждая Ирта о новой опасности, пытаясь встать, но лишь бестолково взбивал ногами воздух — ступни его оплела брошенная Иртом холстина.
Он вдруг понял, что и сам может превратиться в чудище. Наверное, потому и нужна была эта курильня! Демоны! Демоны вселятся в них!…
Ткань лопнула, разлетелась на лоскуты и нити. Освободившийся Глеб вскочил на ноги, ткнул копьем в раззявленную зубастую пасть и закричал:
— Разжигай свою курильню!
Тварь, бывшая Горром, кинулась на сползающее с потолка чудище. Они сцепились; полетели в стороны кровавые лохмотья. Ирт возился с какой-то железной коробкой, орал, чтобы Глеб не трогал Горра, что паренек оборотень, что он только внешне изменился, а утром все будет как прежде… Курильня валялась в стороне, пони топтали ее копытами. Глеб метнулся к ней, выхватил ее из-под ног животных, выволок, перевернул.
— Разжигай!
Он не разбирал, о чем орет Ирт, он видел, что два чудовища рвут друг друга на части, и это его устраивало.
— Разжигай!
Он не хотел превращаться в демона. Он должен был остаться человеком!
Словно по какому-то наитию Глеб щелкнул пальцами — оранжевое пламя брызнуло с ногтей на медную крышку курильни. С гулким хлопком взвился к потолку клуб сизого дыма. И в тот же миг железная коробка в руках Ирта дернулась, изрыгнув ярко-зеленый луч.
Монстр с крокодильей пастью задергался, словно червяк на раскаленной сковороде. От его тонкого визга заложило уши.
Ирт держал железную коробку, как брандспойт; зеленый свет, будто тугая струя, хлестал из круглого отверстия, бил в чудовище — и его шкура сползала лохмотьями. Обугливалось и крошилось обнажившееся мясо. Нестерпимо воняло жженой шерстью.
Оборотень Горр прыгнул назад.
Глеб наклонился к курильне, вдохнул сладковатый дым полной грудью и надрывно закашлялся.
Не перестающее визжать чудище странным образом извернулось — будто сложилось, — нырнуло в дыру и пропало.
3
Они долго не могли успокоиться, кричали друг на друга, рычали, хватались то за одно, то за другое, размахивали руками, оружием и когтями.
Первым угомонился Горр. Недовольно ворча, он отступил в свой угол, залез под одеяло, накрыл попоной окровавленную морду.
На полу шевелились, потрескивая, клочья подпаленной шкуры. Мерцал зеленый луч, уткнувшийся в стену, тихо жужжала брошенная железная коробка. К черной дыре тянулось от курильни седое призрачное щупальце, колыхалось от сквозняков и от движений воздуха, производимых возбужденными людьми.
А с улицы доносились жуткие звуки. Что-то трещало и лопалось, кто-то вопил, подвывая, хрипел, рычал, шипел… Но страшней всего был тихий детский смех и шлепанье легких босых ног по крыше — возле самой дыры.
— Безумие! — Глеб расхаживал по тесной комнате так, что кружилась голова. — Полное безумие! Я же говорил, что это ловушка!
Ирт, с трудом сдерживая нервную дрожь, пытался успокоить перепуганных животных.
Кто бы успокоил его самого!
Он косился на черную дыру, на дверь, на Горра, посматривал на снующего взад-вперед Богоборца и крепко прижимал к себе головы взмокших пони.
Надо! Надо было взять с собой Танка!
В следующий раз — обязательно!…
— Долго нам тут еще торчать? — Глебу казалось, что кто-то смотрит на них сквозь дыру в потолке.
— До утра.
— И когда же оно придет?
— Недавно была полночь.
— Утра не будет! — рявкнул Глеб. — Эти твари сожрут нас! — Он поднял вверх палец, замер. Шепнул, округлив глаза: — Слышишь?
Еще бы Ирт не слышал! К детскому смеху добавилось невнятное многоголосое бормотание. Неизвестные существа общались, а значит, они были разумны. Они могли договариваться, планировать свои действия и действовать сообща.
— Ты слышишь, а?
Стены скрипели. Их пробовали на прочность.
— Слышишь? Земля вздыхала.
— Слышишь?
— Прекрати! — не выдержал Ирт. — Мы ничего не можем, зачем себя мучить?! Если они полезут — будем драться. А пока — давай просто ждать.
— Ждать… — Глеб подскочил к дыре, ударил в нее копьем, пронзил пустоту. — Я ненавижу ждать!
— Мы должны успокоиться, Богоборец. Мы впустую тратим силы. Давай попробуем поесть. У меня полно припасов.
Глеб посмотрел на Ирта, словно на сумасшедшего:
— Поесть? Поесть! — Он коротко хохотнул, покрутил головой. — Ну конечно! Это будет как раз в духе творящегося безумия! Да! Доставай все! Устроим пир!…
4
Горр так и не присоединился к их трапезе, хоть они звали его дважды. То ли он стеснялся своего звериного облика, то ли вид, вкус и запах человеческой пищи были ему неприятны.
— Раньше он оборачивался зверем лишь в полнолуние. И нам пришлось сделать изрядный крюк, чтоб он стал таким, какой есть сейчас, — негромко рассказывал Ирт.
— Но зачем? — спросил Глеб.
— Каждый хочет быть сильней. Особенно в молодости…
Они сидели друг напротив друга, неторопливо ели и делали вид, что их не беспокоят ни доносящийся с улицы шум, ни жуткий смех на крыше, ни опасное потрескивание стен. Зеленый луч бил в ночное небо сквозь дыру в потолке. Раскалившаяся курильня источала сладкий дурман.
— Это Черное Урочище. Простые люди стараются обойти его стороной. Здесь есть дороги, но на них не встретишь пеших путников. Земля Урочища отнимает силы у каждого, кто ее касается. Только верхом или на повозке можно отсюда выйти…
Ирт говорил, Глеб слушал и задавал вопросы, Вино успокаивало разум, еда возвращала силу.
— Ты много раз погибал здесь — и снова рождался. Ты не мог сам выбраться из Черного Урочища, эта земля и эти чудовища убивали тебя. Однажды тебя подобрал обоз работорговца — но это было давно. Теперь обозы здесь не ходят. Все дороги перекрыты людьми Ордена Смерти. Чтобы прийти к тебе на помощь, нам пришлось обратиться к Танку. Он сделал невозможное — создал новый Хол на самой границе Черного Урочища. Мы спустились в Слой, незамеченными прошли по его дорогам, выбрались наружу, оставив позади посты Ордена, и отправились на твои поиски. Теперь нам надо вернуться к Холу. Вся твоя армия ждет тебя там, Богоборец!
— Постой! Какой Слой, какой Хол, какая, к черту, армия?!
— Армия Одноживущих. Мы долго сюда добирались, Богоборец, но мы не теряли времени зря, мы сражались с монстрами Слоя, и эти схватки закалили нас…
Справа от Глеба лежало копье. Слева от Ирта лежал боевой молот. Горр лишь притворялся спящим. Они все были готовы к возможной драке, но старались о ней не думать.
Это было очень сложно.
— Ночные демоны с рассветом уйдут, — сказал Ирт. — Ас упырями и мертвецами мы уж как-нибудь справимся.
— Они бежали от меня, — заметил Глеб. — Кажется, я их здорово напугал.
— Еще бы. Сколько ты их здесь положил…
5
В эту ночь Ирт и Глеб еще дважды брались за оружие, а оборотень Горр отшвыривал одеяло, сдергивал попону и вскакивал на ноги.
Первый раз соратники завалили свежий пролом в стене телами длинноруких безкожих карликов. Второй раз они совместными усилиями растерзали вылезшего из-под пола пятиметрового железноперого змея.
Остальное время товарищи занимали себя вполне мирными делами. Ирт резал ложки из осиновых плашек и вслух рассуждал о том, что делает человека человеком. Глеб перечитывал свои записи и просматривал книги. А Горр притворялся спящим…
Утро застигло их врасплох — очевидно, потому что Ирт и Глеб перебрали вина, а Горр все-таки задремал по-настоящему.
В какой-то момент они вдруг поняли, что шум на улице давно прекратился, а стены больше не дрожат.
Они вмиг очнулись, переглянулись, а потом дружно подняли лица к потолку.
В дыре теплилось небо, исполосованное сплетшимися ветвями деревьев.
За ночь лес подобрался к избушке вплотную.
6
Солнечный свет разрушал магию. Приютивший путников дом таял, как тают снежные крепости под ранним весенним дождем. Стены его истончались и оседали, крышу словно кислота разъедала. От частокола мало что осталось — сейчас он больше походил на худую, разваливающуюся от старости изгородь, — и состояние его ухудшалось с каждой минутой.
— Если я правильно рассчитал, на месте мы будет к полудню, — сказал Ирт, из-под руки внимательно оглядывая округу.
Примерно в двадцати шагах к северу за деревьями стояла небольшая группа упырей. По болоту расхаживали фантомы-убийцы: бесплотные призраки, вооруженные вполне материальными клинками — широкими и изогнутыми. В кустах ворочалась, вздыхая, совсем уж невиданная тварь, высовывала иногда голову, похожую на утыканный гвоздями бочонок, показывала длинный шипастый хвост.
Но Полог Света делал свое дело — и нежить не замечала близких людей.
Землю вокруг избушки словно перепахали. Медленно заплывали грязью глубокие ямы и канавы, с негромким шорохом осыпалась, оседала истерзанная, вывернутая наизнанку, вздыбленная пластами почва.
— Ни за что больше не останусь здесь ночевать, — пробормотал Глеб.
— Как знать, — внимательно на него посмотрев, отозвался Ирт…
Они тронулись в путь, оставив перед исчезающим домом ненужную больше волокушу. Глеб крепко сидел в седле и, честно говоря, боялся коснуться земли ногами.
Очень уж невысокие были у них лошадки.
7
В дороге путники видели много необычного. Им встретился след, похожий на тракторную колею, — они даже некоторое время двигались по нему. Конечно, ни Ирт, ни Горр не имели представления о тракторах, но Глеб поделился с товарищами своими познаниями, заодно упомянув о тягачах, бронетранспортерах, танках и самоходных артиллерийских установках.
Они поехали возле огромного разлапистого дерева, на ветвях которого висели странные кули — каждый длиной в два метра, толщиной в обхват. Один такой куль упал на землю и наполовину развернулся — из него торчали голые человеческие ноги с копытами вместо ступней.
Потом они вышли к замерзшему озерцу — это летом-то! — и разглядели подо льдом соломенные крыши домов и каменные зубцы крепостных стен…
— Скоро выберемся, — приговаривал Ирт, посматривая на небо даже тогда, когда неба не было видно. — Совсем немного осталось…
Кажется, он был прав. Лес менялся, оживал. Ярче становилась зелень, теплее грело солнце, насыщенней делались запахи. В кронах деревьев уже можно было заметить птиц, в траве можно было разглядеть насекомых. Древесные пиявки пропали, а пауки не выглядели столь жутко, как раньше.
— Уже рядом…
Постепенно отступало напряжение. Голоса Ирта и Горра звучали веселей, и даже пони заметно ободрились. Один Глеб был по-прежнему хмур. Он уже не думал о том, как выжить, как выбраться из опасного места; теперь его мучили совсем другие мысли — и они были ничем не легче прежних тревог.
— Как может Танк помочь мне? Да и зачем ему это надо? Может, мне следует обратиться к неким ответственным людям? Они же есть — наблюдатели, администраторы. Я даже знаю одного — его зовут Рябой Пес. Как его найти? Здесь ли он еще? Прошло столько времени! Невероятно! А может, Танк и есть администратор? Почему нет?! Тогда все становится ясно, тогда понятно, почему он так жаждет со мной встретиться…
Ирт слушал бормотание Богоборца и качал головой. Все повторялось. Будет ли конец?
