ГЛАВА ШЕСТАЯ
Во второй половине дня пришел многословный ответ на официальный запрос Танка. Некий Ли Суань, ведущий координатор, суконным языком излагал, что выяснить, кто создал Богоборца, оказалось занятием непростым. В отделах об этой работе никакой информации найти не удалось, в отчетах имя это нигде не фигурировало, опрошенные ответственные лица по этому поводу ничего не могли вспомнить. «Но, — тут же добавлял Ли Суань — идея подобного персонажа вполне укладывается в концепцию дальнейшего развития Мира и игрового сюжета. Потому, возможно, работу эту поручали кому-то из сторонних разработчиков, и он, выполнив техническое задание корпорации, не удовлетворился этим и кое-что добавил от себя. Уникальных персонажей создается по сотне в неделю, — оправдывался Ли Суань, — и если разработкой занимаются проверенные люди, то новые модели загружаются в игру немедленно и практически без всякого тестирования. Да и возможно ли полноценное тестирование программных модулей, которые действуют лишь в среде Мира?»
Дальше Ли Суань рассуждал о том, что компьютерные персонажи обладают свободой воли, сложными характерами и размытой логикой действий. У каждого из них есть история, жизненные цели и ценности, определенные мотивы — и предугадать, как поведет себя модель, попав в ту или иную ситуацию, в то или иное окружение, не сможет никто — даже ее создатели. Более того, компьютерные персонажи меняются со временем. Они обладают памятью, они способны анализировать происходящее и делать выводы; они учатся. Возможно, Богоборец — это старая программа, которая каким-то образом приобрела новые свойства. Ли Суань назвал это мутацией, и, похоже, слово это ему понравилось. Развивая свою мысль, Ли Суань постоянно называл Богоборца мутантом.
Завершалось письмо заверениями в почтении, обязательствами помочь по мере сил и возможностей и адресом для частной переписки.
Танка заинтересовали слова Ли Суаня оконцепции развития мира и игрового сюжета. Он отправил письмо, в котором спрашивал, что конкретно имелось в виду, и уже через двадцать минут получил ответ.
Ли Суань отвечал, что на текущий момент в игре развивается несколько глобальных сюжетных линий. Одна из них — противостояние Двуживущих и Одноживущих. Масштабный конфликт этот интересен не только с точки зрения драматургии игры, но и позволяет решить некоторые чисто технические вопросы: в частности, постепенную и естественную замену старых программных моделей на новые, более совершенные. Непосредственным исполнителем этой конкретной задачи является Орден Смерти. Впрочем, в настоящий момент Орден Смерти интересен уже сам по себе — и координаторы с интересом следят, как будет развиваться ситуация дальше. Ожидается, что Одноживущие начнут сплачиваться вокруг неких лидеров. Предположительно, таинственный Богоборец и есть один из таких лидеров, появление которых с недавнего времени предсказывают аналитики.
В конце письма Ли Суань как бы между прочим сообщил, что на материале игры три больших начальника пишут сейчас диссертации.
И снова письмо заканчивалось витиеватыми вежливостями, больше похожими на замаскированную лесть.
Танк хмыкнул, догадываясь, что этот Ли Суань, очевидно, рассматривает его как некий трамплин для продвижения по службе. Видно, в корпорации пошли слухи о чем и его расследовании. Возможно, кто-то прочит его на какую-нибудь важную должность, потому и появляются такие вот непрошеные друзья.
Что ж, пускай. Делу это только поможет.
Танк снова сел за клавиатуру, благодаря Ли Суаня за проделанную работу и высказывая просьбу держать его в курсе новостей насчет Богоборца.
И всех прочих новостей тоже.
1
Первым заподозрил неладное Ирт. Он не стал делиться своими опасениями с товарищами — лишь сделался молчаливым и все озирался по сторонам да тревожно поглядывал назад. Но когда Глеб заметил вслух, что патрулей здесь гораздо больше, чем было раньше Ирт тут же откликнулся:
— И все словно от нас прячутся. Копятся позади. Теперь и Глеб прекратил разговоры, завертел головой.
— Думаешь, нас преследуют?
— Не знаю… Вроде бы не с чего, но… Они пришпорили лошадей.
— И что будем делать? — спросил Глеб.
— Свернем куда-нибудь. Поглядим, пойдут ли они за нами.
— А если пойдут?
— Значит, плохо дело… Возможно, они тебя узнали, Богоборец. Потому и не спешат нападать, силы собирают. Момента подходящего ждут…
В стороне показались покатые серые крыши маленькой деревушки. Размалеванный деревянный щит на обочине сулил отдых, выпивку и еду. И товарищи сошли с тракта, свернули на пыльную грунтовую дорогу, похожую на русло пересохшего ручья.
— Ну как? — спросил Глеб через пять минут. — Видишь что-нибудь?
— Нет.
Легкая пыль поднималась клубящимся облаком, длинным косым крылом летела на серую траву, ложилась на землю словно пудра.
— Может, они не заметили, как мы свернули?
— Может.
— Или все же не за нами шли.
— Может, и не за нами…
Деревня была такой же пыльной, как и дорога. В пыли возились дети — сгребали пыльные кучи и разбивали их ногами; в пыли работали крестьяне — тяпками окучивали гряды; в пыли купались птицы: куры, голуби, воробьи; грудами серого меха валялись собаки, ворчали на чужаков, лениво поднимая головы, — и голоса у собак были глухие, словно пыль набилась им не только в шерсть, но и в глотки. Пыль хрустела на зубах и брала за горло, пыль застилала солнце и делала небо грязно-серым.
Не найти местную харчевню было невозможно. Десятки указателей — на стенах домов, на стволах деревьев, на коньках крыш — направляли к ней. Хозяин заведения словно боялся, что наглотавшийся пыли путник повернет назад, к тракту, и потому напихал резных стрелок едва ли не на каждом шагу.
Оставив лошадей под навесом у грязной поилки, товарищи вошли в харчевню. Из-за стойки на них с удивлением глянул долговязый хозяин, поднялся торопливо, вышел навстречу:
— Добро пожаловать! — Он внимательно оглядел Глеба и его спутников — и словно разочаровался в чем-то: лицо его поскучнело, плечи опустились.
— Чего желаете?
— Пива холодного и чего-нибудь перекусить, — сказал Глеб.
— Чего именно?
— Все равно, — сказал Ирт.
Хозяин ушел выполнять заказ, а товарищи, сняв ранцы, расселись за большим овальным столом. Глеб прислонил копье к стене, Ирт поставил молот-клевец в угол, Горр пристроил дубинку на коленях. Фива оглядела хмурых мужчин, усмехнулась и рассыпала перед собой горсть глиняных горошин.
— Это то самое? — спросил Глеб.
— Да, — весело ответила она. — Не вам одним оружием бряцать. — Кажется, девушка не воспринимала ситуацию всерьез. А может, просто не верила в возможную опасность. Ведь она по-прежнему считала, что Глеб никакой не Богоборец, а ловкий жулик, использующий это имя в своих целях. Орден Смерти, конечно, не очень жалует Одноживущих жуликов, но зачем ему гоняться за такими, как Глеб, да еще собираясь большой силой? Мотели бы поймать — взяли бы на Красной Дороге, патрулей там полно, и будки с часовым на каждой станции.
В харчевне было на удивление чисто. Пыль висела в воздухе — пусть и не так густо, как на улице, — но ее не было ни на мебели, ни на посуде, ни на стенах — должно быть, хозяин только и делал, что протирал все, до чего можно было дотянуться. Два больших окна были затянуты влажной полупрозрачной тканью. Она собирала пыль и одновременно охлаждала воздух внутри помещения. Как часто приходилось хозяину намачивать и менять эти фильтры, оставалось только догадываться. Очевидно, он из сил выбивался, чтобы привлечь клиентов в свое заведение. Но — заведение пустовало.
— Переждем немного, отдышимся, — сказал Ирт. — И вернемся на тракт.
— Да уж, — усмехнулся Глеб — Тут задохнешься, а не отдышишься…
Вернулся хозяин, принес запотевший кувшин с пивом и четыре кружки, поставил перед гостями. Извинившись, попросил показать деньги. Ирт, ничуть не обидевшись, кивнул, достал золотую монету, положил на угол стола. Хозяин тотчас исчез. А Ирт, посмотрев вслед ему, сказал негромко:
— Денег у нас негусто. Последние ушли на лошадь для Фивы и на подорожный сбор.
Девушка покраснела, кинула красноречивый взгляд на Ирта, и тот смутился, попытался исправить оплошность:
— Нет, я ничего не говорю, я не в укор. Просто отчитываюсь, на что потратился. А деньги все равно не наши, легкие, казенные.
— Я в попутчики не навязывалась, — сказала девушка.
— Конечно, — сказал Глеб. — Мы благодарны тебе за помощь. Я не уверен, что без тебя мы справились бы с той тварью. — Он взял Фиву за руку, пожал крепко: — И, кроме того, ты отличный попутчик.
Девушка долго смотрела ему в глаза. Потом мягко улыбнулась, спросила:
— Правда?
— Да, — ответил Глеб…
Еды хозяин принес много, видимо, посчитал, что клиенты с золотой монеты сдачи не потребуют. Сноровисто расставив тарелки, горшки и миски, он отступил на шаг, готовый прислуживать — пусть даже и равным Одноживущим.
Сервис здесь был на уровне.
— Вкусно, — сказал Глеб, попробовав жаркое.
— Замечательно, — сказал Ирт, пригубив пиво.
— Объедение, — сказала Фива, слизывая с ложки творог, взбитый со сметаной.
Горр лишь почмокал губами, разделывая курицу.
— Да, — вздохнул хозяин. — Когда-то о моей стряпне складывали песни. Меня зовут Жотон Кулинар, возможно, вы слышали о моем заведении.
— Нет, — покачал головой Глеб.
— Нет, — сказал Ирт.
Фива развела руками, а Горр только пожал плечами.
— Вот видите… — вздохнул хозяин. — Как все меняется. А ведь когда-то… Когда-то!… — Он поднял глаза к потолку и застыл в скорбной позе.
— А теперь что? — поинтересовался Глеб, запивая великолепное жаркое отличным пивом. — Что изменилось?
Хозяин ответил не сразу — постоял статуей, словно молясь своим богам — кулинарным или каким прочим. Лишь потом, опустив голову, посмотрел на Глеба, как на неразумного ребенка. И сказал:
— А вы разве ничего не заметили, когда сюда шли?
— Да вроде бы нет, — осторожно ответил Глеб.
— И разве вам ничто сейчас не мешает?
— Ну… — неуверенно протянул Глеб. — Разве только пыль.
— Пыль! — вскричал Жотон Кулинар и обхватил руками голову. — Пыль!
— Что за цирк вы тут устраиваете? — поморщился Глеб. — Ну пыль. Эка невидаль. Дождь пройдет, она уляжется.
— Не уляжется! — еще громче вскричал Жотон. — В дождь она превращается в грязный туман и так же висит в воздухе! О, эта проклятая пыль! О, это проклятое место!
— Слушай, Кулинар, — недовольно сказал Ирт. — Кухня твоя великолепна, но вопли твои не дают получать от еды удовольствие. Успокойся наконец…
Жотон умолк — кажется, обиделся. Сел за соседний стол, повернулся к гостям боком, пробурчал что-то.
— Что же это за пыль такая? — спросил у него Глеб чувствуя некоторую неловкость из-за грубости товарища и подозревая, что история этой деревни может оказаться весьма занимательной. Жотон посмотрел на него, словно решал, стоит ли начинать разговор. Увидел в глазах Глеба искренний интерес, кивнул и осторожно заговорил:
— Они думают, что это моя вина… Они все, все теперь настроены против… — Жотон покачал головой. — Да, раньше у меня было много клиентов, так много, что я держал помощников. Но и они не справлялись. У дверей моего заведения всегда стояла очередь, и одного только лошадиного навоза оставалось столько, что хватало на всю деревню! Вся деревня жила с моих клиентов! А теперь они этого не помнят, они не ценят, они во всем винят меня. Неблагодарные!… Конечно, в чем-то они правы, — он вздохнул. — И я готов их понять, но и они должны понять меня… Слишком много клиентов, большая очередь, маленькая кухня, нерасторопные помощники… Ну что я мог сделать?… — Он замолчал, очевидно, думая о том, мог ли он тогда что-то изменить.
Глеб и Ирт переглянулись, одинаково пожали плечами.
— Так что же случилось? — спросила Фива. И Жотон вдруг громко — так, что девушка вздрогнула и едва не подавилась — воскликнул:
— Да ничего особенного! В том-то и дело, что ничего особенного! Еще один Двуживущий маг, обычный голодный прохожий, заглянувший в мое заведение. Он не собирался стоять в очереди и хотел купить еды на вынос. Но я не продаю еду на вынос! Не продаю! И все об этом знают! Это же натуральное кощунство — выносить еду! Это неуважение ко мне, Жотону Кулинару! К моему таланту, к моей работе! Мою еду надо кушать здесь! С моей посуды! В этих стенах! А не хватать ее на улице кусками, грязными руками, на ходу! Она же потеряет вид и вкус, наберется пыли! — так я ему сказал. Но он словно не слышал меня. А я не собирался ему подчиняться… И тогда он, разозлившись, махнул посохом, крикнул какие-то непонятные слова, и на улице началась буря, все заволокло пылью, и вся моя еда оказалась испорчена, она вся была в грязи! Ветер улегся через минуту, но пыль по-прежнему висела в воздухе. А маг рассмеялся и сказал, что так будет целый год. И лишь через год, если у меня останутся клиенты Двуживущие, если их соберется здесь больше двадцати человек разом, — только тогда магия прекратит действовать и эта проклятая пыль исчезнет!… Прошел год. Потом еще один. И еще три года… Теперь все меня проклинают. Все, кто был обязан моему заведению, мои соседи, эти крестьяне! Они разговаривают со мной сквозь зубы. Они во всем винят меня! И следят, чтоб я никуда не сбежал.
— Неужели к тебе никто не заглядывает? — спросил Глеб. — Конечно, пыль немного мешает, но не настолько же!
— Заглядывают, — сказал Жотон. — Но все больше Одноживущие. Это какая-то странная пыль, на Двуживущих она действует сильнее, чем на нас. Проклятый маг!
— А ты не пытался подкупить нужное число людей? Договориться с ними, чтоб они хоть ненадолго к тебе заглянули.
— Я думал об этом, — вздохнул Жотон. — Но боюсь. Хитрить с магом опасно. Как бы не вышло чего…
— А я бы на твоем месте рискнул, — сказал Ирт.
Широко распахнулась входная дверь, и вмиг побледневший Жотон вскочил — должно быть, подумал, что вернулся маг, проклявший деревню.
— Доброго здоровья! — раздался веселый голос из облака пыли. — Может ли потратить здесь честные деньги компания добрых людей?!
— А! — Жотон заулыбался, шагнул к новым гостям, распростер руки. — Добро пожаловать, почтенный Дарил! Давно не было вас видно. Рад, рад!…
Вошедших было пятеро — три человека и два гнома; разряженный пузатый торговец, утконосый счетовод с плоской сумкой на боку, и три Одноживущих воина-охранника, вооруженные боевыми топорами. Торговец показался Глебу знакомым — кажется, они виделись совсем недавно. Только вот где?…
— Заказ как обычно? — спросил Жотон.
— Да. А потом повторим. Ты же знаешь, старина, как я люблю твою стряпню!
— Только почему-то, почтенный Дарил, вы никому о ней не рассказываете.
— Ты не прав! Я всем говорю о твоем заведении! Но эта пыль!…
— Да, проклятая пыль…
— А я вижу, сегодня у тебя удачный день… — Торговец встал посреди зала. Глаза его слезились, он вытирал кулаками мутные слезы и часто моргал. — Это просто замечательно! Я давно уже хочу поделиться одной историей, случившейся со мной в пути. Хотите верьте, хотите нет… Но… — Вдруг глаза его прояснились, а на лицо словно солнечный свет лег. Он хлопнул в ладоши и радостно воскликнул:
— Богоборец! Вот так так!
Глеб приподнялся, пытаясь вспомнить, где же они виделись с этим большим человеком. Не опасен ли он?
Ирт потянулся к молоту, Горр взялся за рукоять деревянной дубинки, Фива зажала глиняную горошину между подушечкой большого пальца и ногтем среднего пальца.
— Вот уж повезло мне! Дважды! Это ж надо!… — Торговец надвигался на Глеба. Его охранники держались рядом, их топоры были наготове. Гномы — бойцы знатные. Да и человек, кажется, воин опытный: на лице — шрам, в глазах — холодная уверенность.
— Спокойно, — сказал Глеб своим товарищам. И тут же вспомнил, где он видел этого толстяка в богатых одеждах. Конечно же, в поле возле тракта. Около обезглавленного Фивой зверя, торговец этот первым подошел к ним, чтобы узнать имя героя, победившего чудовище.
— Мир тесен, уважаемый, — улыбнувшись, сказал Глеб.
— Удивительно тесен! — согласился с ним толстяк. — разрешите представиться: Дарил по прозвищу Брюхо. Негоциант с положением и особыми благодарностями.
— Меня зовут Глеб. Мои спутники: Фива, Ирт, Горр. Кстати, то чудовище убила Фива, а не я.
— Конечно, Богоборец! После второй нашей встречи я готов поверить во что угодно.
— Богоборец? — прошептал Жотон Кулинар, побледнел и округлил глаза.
2
Дарил оказался шумным, как водопад, и улыбчивым, словно ребенок. Он сразу располагал к себе, и неудивительно было, что дела его шли хорошо. Сперва торговец попросил Жотона принести новым друзьям лучшего пива из особого запаса и фирменную закуску — рулет из сыра, ветчины, чеснока и зелени. Потом Дарил позаботился о своих людях. И, спросив у Богоборца разрешения, присоединился к его компании.
— Что же занесло вас сюда? — спросил он, усаживаясь сразу на два стула. — Уж не решили ли вы помочь этим несчастным людям, моим землякам?
— Если вы про пыль, — сказал Глеб, — то это вряд ли в моих силах.
— Ой ли? — прищурился Дарил. — Тогда, может, прелестная молодая женщина способна помочь?
— Я совершенно не разбираюсь в магии, — сказала Фива.
— Неправда, — возразил ей Дарил. — Ваша красота — вот настоящая магия, и, могу поклясться, она сильнее любого другого волшебства.
— Послушайте, уважаемый, — сказал Ирт. — Вы случайно, когда сворачивали с тракта, не обратили внимание на пасущиеся поблизости патрули Ордена?
— Патрули? Я не видел никаких патрулей! Хотя, должен признать, последнее время Орден Смерти ведет себя очень разнузданно. Два года назад они были тайным обществом, о котором, впрочем, знали все, но теперь же они не скрываются совершенно.
— Это только здесь, — сказал Ирт. — На востоке Мира. На западе и на юге Орден Смерти себя почти ничем не выдает, а на севере так и вовсе считают, что никакого Ордена не существует.
— Вопрос времени, — заметил Дарил. — Всего лишь вопрос времени. Рано или поздно люди в костяных масках появятся везде. Если только им кто-то не помешает… — Он многозначительно посмотрел на Глеба.
Глеб хотел ответить, что у него и своих забот по горло, но промолчал. Он стремительно хмелел, и горьковатое пиво делало мысли такими же горькими.
— У Богоборца есть сила и предназначение, — сказал Ирт. — Но он не может что-то изменить в одиночку. Он — защитник и заступник. Но он — полководец без армии. Вот скажи, уважаемый Дарил, готов ли ты выступить против Ордена?
— Я?… — Торговец сложил руки на животе и рассмеялся. — Конечно, нет. Ты только представь меня в доспехах!
— Совсем не обязательно воевать самому. Воевать могут твои деньги. И твое дело.
Дарил посерьезнел:
— Что же это? Ты предлагаешь мне отдавать часть дохода Богоборцу? Одну часть ему, другую Ордену, третью — Королю?
— Мне не нужны деньги, — сказал Глеб. — Мне достаточно того, что у меня есть.
Фива фыркнула. Горр с улыбкой на нее покосился.
— Совсем не обязательно давать нам деньги, — сказал Ирт. — Будет достаточно, если ты перестанешь давать деньги Ордену.
— Если я перестану давать деньги Ордену, то вовсе их лишусь, — хмыкнул Дарил. — Впрочем, не думаю, что это меня расстроит, ведь мертвые не умеют расстраиваться.
— Когда Орден наберет силу, он отнимет у тебя все. В том числе и жизнь.
— Не уверен, что такое случится. А даже если и так… Им потребуется много времени…
— Ты сам только что говорил, что два года назад они были тайным обществом. А теперь…
— А теперь я плачу им деньги, и они не трогают меня.
— Да. Они не трогают тебя, зато вырезают целые деревни — только лишь для того, чтобы стать чуть сильней. Неужели не понимаешь, что в этом виноват и ты, уважаемый?!
Дарил помрачнел, насупился, задышал тяжело. А Ирт все напирал:
— Богоборца ведет судьба, он подчиняется ей. А у тебя есть выбор. Ты — свободный человек, как и я. Все вместе мы такая же сила, как и Орден Смерти. А без нас они — ничто…
— Кто ты такой? — перебив Ирта, спросил вдруг Дарил. — Почему говоришь за него?! — Он кивнул на Глеба, пьющего пиво.
— Я тот, кто верил, — негромко сказал Ирт. — Тот, кто терпел. Кто ждал.
— Ты раб? — догадался торговец. — Как я сразу не понял!
— Он не раб, — жестко сказал Горр. — Если здесь и есть рабы, то это ты, уважаемый…
Стало тихо, все замерло. За окном назойливо стрекотали цикады и удивленно шумели далекие голоса.
— А воздух-то совсем очистился, — осоловело пробормотал Глеб.
На улице отчетливо звякнул металл, лениво забрехали собаки.
— Действительно, — согласился Ирт.
Жотон Кулинар удивленно оглядел свое заведение, сорвался с места и подбежал к окну. Он сдернул мокрое полотнище, выглянул наружу. И прошептал:
— Они здесь… Двуживущие… Много…
Жотон видел, как по дороге движутся к его заведению всадники, как пешие воины, придерживая доспехи и оружие, бегут к двери, словно торопясь занять очередь, как лучники выстраиваются в два ряда на пригорке, как они втыкают перед собой стрелы и проверяют, хорошо ли натянута тетива на луках.
Он видел костяные маски, похожие на черепа. И повязки, похожие на пропитанные кровью бинты. Он видел разбегающихся селян.
И мертвое тело, валяющееся в дорожной пыли.
Он видел все это хорошо — воздух на улице был необычайно чист. Пыль пропала.
— Орден, — сказал Жотон севшим голосом.
Глеб схватился за копье, Ирт поднялся, вскинул клевец на плечо, Горр с некоторым сомнением оглядел деревянную дубинку.
— Ты же сказал, уважаемый, что не видел патрулей, — процедил сквозь зубы Ирт.
— Да, — немного растерянно ответил Дарил. — Вчера их не было.
— Вчера? — переспросил Глеб.
— Конечно. Я здесь уже второй день. Это же моя родная деревня, я всегда тут задерживаюсь…
3
Небольшую деревянную харчевню осаждали, словно это была каменная крепость. Собравшиеся Двуживущие могли раскатать избу по бревнышку — но пока держались на удалении.
Глеб пытался протрезветь. Не получалось.
— Отсюда нет какого-нибудь потайного хода? — допрашивал хозяина Ирт.
— Нет.
— А надежно спрятаться здесь можно где-нибудь?
— На чердаке? — неуверенно предложил Жотон.
— Не годится. Там будут искать в первую очередь. А может, и не станут искать — подпалят дом, и дело с концом, — Ирт покидал в ранец кое-какую еду, надел его, поправил на плечах широкие ремни.
— Подпалят? — Жотон пучил глаза.
— А ты что думал…
— Лошадей наших увели, — сказал Горр. Он, уже полностью снаряженный, собравшийся, стоял у окна и следил за всем происходящим на улице, — Их там тридцать восемь человек. Это лишь те, кого я вижу.
— Ну ничего себе, — присвистнул Ирт.
— Вляпались, да? — Глеб тряс головой и брызгал в лицо водой. — Крепко вляпались?
Растерянная Фива следила за мужчинами, недоверчиво посматривала на Глеба — неужели это действительно Богоборец?
— Может, они меня не тронут? — Дарил просительно улыбался, заглядывал в лица недавних сотрапезников. — Берите моих воинов, они хорошие бойцы! А я… Я за подмогой! Может, не тронут?…
— Они уже троих не тронули, — угрюмо сказал Ирт. — Там лежат, на дороге. Со стрелами в спинах, твои земляки, уважаемый.
— Но вы же одолеете их? Вы справитесь?
— Богоборца спроси…
Глеб хлопал себя по щекам и пыхтел. Пиво из особого запаса было забористое. А мысли одолевали вялые, тусклые: может, вот так вот все и закончить? Стоит ли барахтаться, пытаться чего-то? Выйти сейчас к этим людям, попереть на них тупо — и упасть, утыканный стрелами. И больше не думать ни о чем, ни о чертовой судьбе, ни о своей сущности, ни о человеческом разуме и старых воспоминаниях…
— Мы справимся? — Толстый торговец по прозвищу Брюхо схватил его за руку.
— Так что будем делать, Глеб? — спросил Ирт, заглядывая ему в глаза. — Время выходит…
Они все ждали от него какого-то решения. А у него в голове варилась непонятная каша-размазня.
И злости не было — той злости, что заряжала его силой. Не было чувства опасности — лишь апатия и безразличие одолевали.
Такая вот апатия пьяных и губит, подумал он. Полезет нетрезвый человек купаться, упадет в воде — а подниматься не станет.
Он дернул себя за волосы, потянул вверх.
На него смотрели недоумевающе. И ему хотелось спросить: «Чего вылупились?»
Хотелось сказать: «Никакой я вам не Богоборец! Тоже мне, нашли Спартака-Ульянова, защитника всех угнетенных!»
Выругаться хотелось.
— Эй! Богоборец! — Стрела пробила тряпку, что занавешивала окно, вонзилась в стену, задрожала. И голос, что прилетел с улицы вместе со стрелой, тоже дрожал — от напряжения. — Мы знаем, ты там! Выходи без оружия, и мы тебя не тронем!
— Они нас боятся, — сказал Глеб и ухмыльнулся.
— Если добром не выйдешь, мы подпалим харчевню! Охнул Жотон, побледнел еще больше — пепельный стал.
— А кто вы такие?! — рявкнул Глеб.
— А не все ли тебе равно?
— Нет, — оскалившись, негромко сказал Глеб. — Мне не все равно. — И, сделав шаг к окну, прокричал: — Чего вам от меня надо?! Езжайте своей дорогой!
— Мы уже приехали! Выходи! Не тяни время!
Еще одна стрела пропорола влажную ткань. Глеб перехватил ее в воздухе — словно муху поймал — и сам этому удивился.
Стрела была с широким наконечником. Такие часто используют для охоты на крупных травоядных животных — глубокие порезы обильно кровоточат, и жертва постепенно теряет силы. Охотнику остается лишь выследить ее и, если нужно, добить.
Глеб сломал древко в кулаке, швырнул стрелу в угол.
— Они охотятся на меня!
Они охотились на него, словно на какое-то травоядное животное.
А он только что ел мясо.
— Так что будем делать, Богоборец? — в очередной раз спросил Ирт.
— Выйдем, — ответил ему Глеб. И крикнул в окно: — Я выйду!
Он повернулся к товарищам:
— Вы готовы?
— Да, — сказал Ирт. Горр кивнул, Фива решительно поднялась на ноги, сгребла со столешницы взрывоопасный горох, ссыпала в карман. Дернула пояс — и он развязался, вмиг обернувшись пращой.
Глеб уважительно глянул на девушку. На всякий случай спросил:
— Ты с нами?
— Это вы со мной! — фыркнула она.
— Что будешь делать?
— Разметаю лучников. Глеб кивнул:
— Хорошо. Мы тебя прикроем.
Она пожала плечами, словно сомневалась в надобности такого прикрытия. Достала из сумки глиняный катыш размером с гусиное яйцо, вложила его в пращу.
— Мы с тобой, Богоборец, — окрепшим голосом неожиданно сказал Дарил, и три его воина шагнули к двери. А сам он перевернул ближайший стол, ударами ноги отломал ножки, закрылся овальной столешницей как щитом. Утконосый счетовод встал за спиной торговца. В левой руке он держал десяток ножей, взятых у Жотона Кулинара, — обычных, столовых, но с острыми концами.
— Ты не думай, — сказал Дарил, — я обузой не стану. Я же местный. И в молодости ох как любил драться!
— Но как же твое дело? — спросил Глеб.
— Как-нибудь, — проворчал Дарил. И кивнул на окно: — Это ведь тоже мое дело… — Он подкинул, перехватил безногий стол и, уже направляясь к выходу, пробормотал: — Эх, будет что людям рассказать…
4
Глеб вышел первым — через окно. Он отвлек на себя внимание врага, он притворялся более пьяным, чем был на самом деле, он кричал и ругался, но пока не выдавал своего намерения напасть.
До тех пор, пока из дверей харчевни не вывалился Дарил со щитом, прикрывшим весь отряд.
И тогда Глеб перешел в наступление. Он взмахнул копьем, почувствовал на конце древка знакомую тяжесть и, внутренне возликовав, швырнул во врагов огненный шар.
Лучники выстрелили — один-единственный раз.
Глеб увидел движение стрел — и даже пересчитал их. Три стрелы он сбил копьем. От пяти легко увернулся. А одну поймал зубами и перекусил.
Еще четыре стрелы улетели в сторону толстяка Дарила. Они воткнулись в столешницу, и сухой стук словно послужил сигналом — с крыльца на землю спрыгнула Фива, вмиг раскрутила пращу, послала снаряд точно в строй лучников. Гулкий хлопок, вспышка — и строй развалился.
Глеб захохотал и кинулся на врагов…
Потом он не мог толком вспомнить, долго ли продолжался этот бой и как все происходило. Мелькали перекошенные лица, черепа-маски; сверкало оружие и доспехи, брызгала неестественно яркая кровь. Светилось, разбрасывая искры, копье, метало порой огненные шары, но все больше кололо, било, резало — оно было как дополнительная конечность, и бесшабашный Глеб выделывал такие трюки, до которых трезвым и не додумался бы. Он прыгал по головам противников, бил их ногами, выкидывал копье перед собой и летел вместе с ним — это было похоже на кино про древних китайских героев.
Иногда Глеб замечал товарищей: они держались кучкой. Здоровяк Дарил ворочал тяжелой столешницей, сшибая Двуживущих, защищаясь от их ударов, Фива точными щелчками метала в лица врагам взрывающиеся горошины, Ирт и Горр прикрывали ее, а на флангах орудовали топорами малорослые гномы в длинных, до коленей, кольчугах и человек в кожаной куртке, обшитой металлическими пластинками. Им всем приходилось туго, и если бы не Богоборец, Двуживущие смяли бы их и растерзали в считаные секунды.
Но сейчас сила была не на стороне Ордена. Глеб словно неуязвимый бестелесный демон разил врагов.
И даже когда разить стало некого, он не остановился — ему нравился этот безумный пьяный танец, ему нравилось раскидывать шипящие огненные шары и стегать копьем напряженно гудящий воздух. Теперь он бился с воображаемым противником — без злости, без ярости, но с удовольствием и упоением. И с его копья срывались не только сгустки пламени, но и разряды молний.
«Магия для чайников» была весьма познавательной серией.
5
Второй отряд Ордена Смерти появился с юго-запада. Два десятка всадников вылетели из-за перелеска, пересекли кукурузное поле и покатились лавой по пыльным огородам, топча длинные гряды, сшибая кочаны капусты и тыквы, ломая изгороди. Лица людей скрывались под костяными масками, черные и алые плащи развевались словно знамена — в этом отряде не было рядовых бойцов, лишь мастера Ордена, боевые маги и опытные, великолепно облаченные воины.
Глеб уже не размахивал копьем, не прыгал по трупам врагов. Он сидел на крыльце харчевни и тяжело дышал. Рядом Ирт гулко глотал воду из деревянного ковша. Горр о чем-то тихо разговаривал с Фивой.
Услышав приближающийся шум, они одновременно повернули головы и посмотрели вдоль улицы. Они увидели облако пыли, нашпигованное сталью.
— Черт побери, — устало сказал Глеб.
Из харчевни выглянул встревоженный Дарил.
— Что это? Гром?
— Хуже, — ответил Глеб. — Бежим!
Коней было много — оставшиеся без седоков, они разбрелись по деревне. Они щипали жесткую пыльную траву на обочине дороги, они, фыркая, пили из длинного деревянного корыта и, раздувая ноздри, заглядывали в сруб колодца, — выбирай любого. Главное, не взять раненого. Но поди определи, кто из них цел, когда они почти все перемазаны кровью.
— Быстрее!
Двуживущие всадники ворвались в деревню. Должно быть, это их дожидались бойцы, окружившие харчевню, наверное, потому и не торопились они штурмовать заведение Жотона Кулинара.
Глеб последним забрался в седло — наездник из него был посредственный, да и копье мешало. Наконец-то устроившись на спине лошади, подобрав поводья, он пришпорил скакуна — и вместе с ним закружился на месте.
— Куда?
— За мной! — вырвался вперед негоциант Дарил и почти сразу свернул с дороги, направил коня-тяжеловоза в заросли ивняка, за которыми ртутно поблескивала стоячая вода.
Позади завопили, засвистели, заулюлюкали Двуживущие — обнаружили мертвые тела, увидели ускользающий отряд. Чиркнули по небу стрелы, пробили воздух магические заряды — но Глеб с товарищами уже спрятались за домами, скрылись в кустах. Они промчались мимо затиненного пруда, миновали череду амбаров, гумно, закопченную кузню, скатились с пригорка в неглубокую ложбину — и понеслись по едва заметной дороге, о которой знали одни только местные.
Глеб вспомнил еще кое-что, читанное в книге, обернулся, махнул на скаку копьем-посохом, рисуя в воздухе знак ветра, — и не сразу, не с первой попытки, но закружил вихрь, указал ему направление, разогнал его и усилил. Словно отяжелевшее животное поднялась с земли плотная пыльная туча. Вскипела, раздалась, растеклась в стороны, прикрывая беглецов.
— Так ты действительно Богоборец? — прокричала Фива. — Неужели это ты и есть?…
Глеб не ответил. Он пытался вспомнить еще какую-нибудь подходящую волшбу, не очень сложную и не требующую больших усилий, — бой возле харчевни здорово измотал его. Неплохо бы заглянуть сейчас в книжку, но как это сделать на скаку?…
Они мчались по окольной дороге, следом за ними неслись полуослепшие Двуживущие, и один только Дарил знал, что ждет их впереди.
6
Пискнула рация — каменная статуэтка с заточенным в ней духом, способным передавать звуки на расстояние. Белиал глянул в загоревшиеся глаза фигурки. Вызов был от магистра Оникса — очевидно, появились какие-то новости.
— Слушаю.
— Мы их выследили.
— Хорошо.
— Мне только что доложили, что их блокировали в трактире неподалеку от Красной Дороги.
— Замечательно. Точные координаты?
— По той карте, что вы мне дали, — квадрат 98-125, сектор 14.
— Вижу, принял… Я рад, магистр, что не ошибся, обратившись за помощью к вам.
— Всегда рад помочь…
7
Черные каменные столбы, высокие, ровные, утончающиеся кверху, были похожи на мертвые и голые стволы деревьев. Они стояли тесной группой в стороне от дороги, и в их расположении чудился некий порядок.
— Туда! — крикнул Дарил и обернулся. Преследователей еще не было видно. Ложбинка здесь резко поворачивала на юг, расширялась, склоны ее раздавались в стороны и делались заметно положе.
— Быстрей, пока нас не заметили!
Впереди был перелесок, дорога упиралась в него и исчезала.
— Почему не в лес? — крикнул Глеб.
— Там не спрятаться. Надо к столбам! — Дарил первым повернул коня, за ним с дороги свернули охранники и счетовод. Глеб на миг растерялся.
Какой смысл бежать к этим столбам? За ними не спрятаться, ну, разве лечь на землю, может, тогда и промчатся мимо преследователи. Но куда деть лошадей? В лесу укрыться шансов больше…
— Быстрей, Богоборец! Это Обманные Шпили! Лучшего укрытия не найти!
Глеб поверил, решился — направил коня в сторону, пришпорил, догоняя Дарила с командой, спеша успеть к каменным столбам, пока не вымахнули из-за поворота окутанные пылью преследователи. Остановился лишь на пару секунд, взмахнул копьем, торопливо рисуя знаки ветра, закрутил воздух послушными вихрями, направил их к лесу, поднял шлейф пыли.
Может, теперь и проскочат враги мимо…
До черных столбов от дороги было всего метров сто. Лошади преодолели это расстояние за несколько мгновений, пересекли незримую границу — и вдруг оказались в полумраке. Грузный Дарил неожиданно легко соскочил с седла, подхватил под уздцы коней Глеба и Фивы, придержал их. Воины уже стояли на ногах с оружием наготове, напряженно смотрели на близкую дорогу, задернутую кисеей поднявшейся пыли.
— Они нас не увидят, — сказал Дарил и улыбнулся. — Все, что находится в круге Обманных Шпилей, снаружи невидимо.
Из-за поворота вылетел конный отряд Двуживущих: морды лошадей в пене, на лицах людей костяные маски с живыми глазами; алые плащи — как языки пламени, блеск оружейной стали — словно всполохи молний. Промчались, пронеслись совсем рядом, оглушили топотом, криком и лязгом, обдали запахом пота, пронзили взглядами.
И не заметили. Покатились дальше по ложбине к лесу…
— Что это за место? — Удивленный Глеб озирался по сторонам. Здесь все было не так: небо сделалось зеленовато-серым, рядом с квадратом солнца светились крошки звезд, воздух казался густым, трава под ногами хрустела, а камни были мягкие, словно комья мха. Вздымающиеся обелиски уже не выглядели черными, теперь они были прозрачные и подсвечивались изнутри разными цветами: желтым, голубым, красным, зеленым.
— Это место обмана, — сказал Дарил. — Мы любили играть здесь в детстве. Родители, правда, запрещали нам сюда ходить, говорили, что тут пропадают люди, но мы не слушались.
— А что, действительно кто-то пропадал?
— Пропадали, — кивнул Дарил. — Но только Двуживущие. Заходили сюда — и не выходили.
— И что с ними случалось?
— А кто его знает?…
Глеб коснулся ближайшей колонны, удивился ее колкой шероховатости — на вид она была точно как стеклянная.
— А что это за колонны такие? — спросил он, не глядя на Дарила.
— Это Шпили, — сказал торговец.
— Зачем они?
— Как зачем? — В голосе торговца послышалось раздражение. — Без Шпилей нельзя! Это же мое место, место обмана. Ты что, совсем тупой, болван, если такие вопросы задаешь?
Глеб нахмурился, не понимая, что за резкая перемена случилась с Дарилом, посмотрел на него, предупредил:
— Ты поосторожней со словами.
— Что? — повернулся к нему толстяк.
— Ты назвал меня болваном, — сказал Глеб.
— Я? — искренне удивился торговец. — Я молчал!
— Это я назвал тебя болваном, — сказал вдруг Ирт. Он стоял спиной к Богоборцу, обтирал бока лошади мягким булыжником.
— Ты?… — Глеб растерялся. — Но… Почему?…
— Из-за твоих дурацких вопросов, — сказала Фива позади. И Горр захохотал.
Глеб резко к ним повернулся.
— Ну что ты крутишься? — тут же рявкнул один из гномов. — Что?!
— Что? — спросила и Фива, заметив, как пристально смотрит на нее Богоборец.
— Ты говорила сейчас что-нибудь? — спросил у нее Глеб, стараясь не обращать внимания на ворчание гнома за спиной.
— Нет.
— А ты, Горр, сейчас не смеялся?
— Над чем?… — Парнишка серьезно глянул на Глеба. — Нет, не смеялся…
— Что за чертовщина? — Глеб тряхнул головой. — Вы что, сговорились меня разыграть? Тоже нашли место и время.
— Тебе что, не нравится мое место? — кажется, это сказал утконосый счетовод.
— Не нравится — убирайся! — а этот голос вроде бы принадлежал человеку в кожаной куртке, обшитой металлическими пластинками.
— Если, конечно, сможешь, — с обидным смешком Добавил Ирт.
— Стойте! — вскричал Глеб, понимая, что происходит нечто необычное. — Посмотрите все на меня! Вы сейчас говорили что-нибудь? Кто-нибудь?
— Когда? — Ирт обернулся; повернулись и остальные, с некоторым удивлением посмотрели Богоборцу в глаза.
— Вот прямо сейчас!
— Да вроде бы нет, — ответил за всех Ирт.
— Почему же я слышу ваши голоса?
— Я ничего не слышала, — неуверенно сказала Фива. Горр глянул на нее, кивнул и пожал плечами.
— Голоса? — Дарил вроде бы чего-то испугался. — А тебе не почудилось?
— Именно что почудилось! — фыркнул Глеб.
— Они говорили с тобой?
— Ну с кем же еще?!
— Ты… — Дарил потер вмиг вспотевший лоб, — Ты не такой, как мы, Богоборец… Ты не Двуживущий, но и не Одноживущий…
— Перестань нести эту чушь! Мне надоело ее слушать!
— Они заговорили с тобой! Они приняли тебя за Двуживущего!
— Кто?
— Обманы, болван! — сказал кто-то на самое ухо. И Глеб вздрогнул, отпрыгнул, развернулся.
Два уродливых карлика — один на плечах другого — стояли перед ним и корчили рожи. Глеб едва не ткнул их копьем, но сдержался.
— Я — верхний Обман, — сказал тот, что находился сверху.
— А я — Обман нижний, — сказал другой карлик и подпрыгнул, стряхнув с плеч своего товарища-близнеца. Они сделали синхронный кульбит и встали рядом.
— Я — Обман правый!
— Нет, это я Обман правый!
— Если посмотреть с их стороны, то ты Обман левый!
— Я не хочу смотреть с их стороны!
— Но они так на тебя и смотрят!…
— Эй! — Глеб, нахмурясь, рассматривал уродцев. — Вы клоуны?
— Мы Обманы! — взвизгнули они оба, свирепо на него глянув. Глаза у них были маленькие и красные словно икринки. — Это наши Шпили! Это наша крепость! Это наше место!
— Не зли их, Богоборец, — тихо сказал Дарил. — Может, они и отпустят тебя.
— А разве они собираются меня задержать? — фыркнул Глеб.
— Мы? — переглянулись карлики. — Мы? — Они рассмеялись; их смех был похож на всхлипы. — Иди, куда хочешь! Убирайся на все четыре стороны! Немедленно! Сейчас же! Мы не задерживаем тебя, мы тебя гоним!
— Ну вот, — Глеб повернулся к товарищам, криво улыбнулся. — Разрешение получено. Можно отправляться.
— Попробуй, — осторожно сказал Дарил. — Попробуй, Богоборец, выйди отсюда…
Все кругом молчали, смотрели на Глеба с затаенной тревогой, как на ненормального или как на смертельно больного; и даже карлики притихли, только сопели громко да изредка щелкали острыми треугольными зубами.
Глеб, невольно затаив дыхание, осторожно — будто шел в полной темноте — двинулся к дороге. Не пройдя и трех метров, он зло усмехнулся своей неуверенности, пожал плечами, вскинул голову и решительно зашагал к границе, за которой кончался странный мирок обмана и начинался привычный мир.
— Ну? — Он почти уже вышел на открытое место и начал было поворачиваться к оцепеневшим друзьям, как вдруг всем телом налетел на упругую невидимую преграду и едва не упал.
Карлики захохотали, восторженно запрыгали, заскакали словно резиновые мячики.
Глеб не смотрел на них. Он подался вперед, чувствуя сопротивление неведомой силы, попытался его преодолеть — и отступил, поняв, что одним напором здесь ничего не решить. Он поднял камень, кинул его — камень пролетел сквозь незримую стену и упал в траву. Копье тоже не встречало сопротивления — но пальцы, сжимающие древко, упирались в преграду…
— Они думают, что ты Двуживущий, — со вздохом сказал Дарил, наблюдая за манипуляциями Глеба. — Ты хотел узнать, что случалось с людьми, которые здесь пропадали? Возможно, скоро узнаешь.
— Глеб! — рядом появился Ирт. — Ты что, действительно не можешь и шага сделать дальше?
— Не могу, черт побери! — Глеб, словно мим, руками ощупывал преграду, искал прореху или слабину.
— Но я… — Ирт легко переступил грань, возле которой топтался Глеб. — Но я ничего не чувствую!…
— Ты — Одноживущий, — сказал Дарил. — Самый простой, самый обычный Одноживущий. Обманам ты не интересен. Они тебе даже не показываются.
— Так я что?… — Отчаявшийся Глеб разбежался, ударил в незримое препятствие плечом — и отлетел назад, больно упал на копчик, и без того намятый седлом. — Я теперь что, застрял тут?
— Застрял! — завопили карлики. — Застрял! Как муха в меду! Как таракан в смоле!
— Эй, вы! — рявкнул на них Глеб. — Выпустите меня!
— Он никогда не выйдет!… — Уродцы скакали, словно циркачи, гримасничали и показывали Глебу языки — языков было много, всяких, порой по четыре штуки в одном рту. — Его сожрет Обманщик!…
Глеб смотрел то на скачущих уродцев, то на своих растерянных товарищей, то на близкую вроде бы, но недосягаемую дорогу.
— Вот что! — Он перехватил копье. — Или вы меня выпускаете, или я вас прикончу!
— Не серди их, — простонал Дарил. — Только не серди!
— И не собираюсь! — обернулся к нему Глеб. — Я просто нанизаю их на копье.
Ему вдруг показалось, что древко копья чуть изогнулось. Миг — и оно повисло, как вареная макаронина, а наконечник оплыл, словно кусок льда, опущенный в кипяток.
— Ах вы! — Глеб отшвырнул копье — оно упало на землю и приняло нормальный вид. Но Глеб не стал его подбирать; он кинулся к одному из карликов, схватил егоза руку, дернул к себе — и увидел, что держит за хвост лошадь. Он метнулся к другому уродцу, ударил в огромный рот, по слюнявым мясистым губам — но кулак врезался в шершавую, подсвеченную изнутри колонну. Он схватил в охапку возникшего рядом карлика, сжал его — и вдруг понял, что в его объятиях жалобно пищит Фива. Глеб поспешно выпустил девушку, догадавшись, что Обманы дурят его, и не решаясь уже что-то предпринимать: не хватало только, чтоб он зашиб кого-нибудь из друзей. Он остановился, опустил руки, исподлобья наблюдая за веселящимися уродливыми лилипутами.
— Что теперь делать, Глеб? — Ирт осторожно тронул его за плечо.
— Если вы уйдете… Тогда, может, у меня и получится с ними разделаться.
— Даже если ты и сможешь… Сумеешь ли ты потом выбраться?
— Не знаю…
Ирт помолчал. Рядом с ним встали Горр и Фива. Хмурый Дарил отошел в сторону — он чувствовал свою вину и боялся, что его начнут обвинять в случившемся. Охранники держались рядом с хозяином, и вид у них был такой, словно они готовились напасть на Богоборца. Но Глеб этого не замечал. Он не искал виноватых. Он предполагал, что в Мире не могут существовать ловушки без выхода, и пытался понять, как же отсюда выбраться. Карлики не давали сосредоточиться, они прыгали рядом, мельтешили и шумели, хватали за одежду, за ноги и за руки.
— У тебя есть выход, — несколько смущенно сказал Ирт.
— Какой?
— Ты же бессмертный… Ты возрождаешься, как Двуживущие… После смерти, каждый раз… Понимаешь?…
— Предлагаешь мне… — Глеб покачал головой. — Нет, это не выход…
— Что ты теряешь? Только память и время.
— А если Белиал ждет меня там, на старом месте? Получается, я зря бежал от него? Вы зря меня искали, убеждали, вытаскивали? Значит, мы зря сегодня бились?
Зря отступали и прятались? Все зря? — Глеб мотнул головой в сторону дороги и замер, не веря своим глазам.
По дороге шел Белиал.
Вернее даже не шел: он скользил, словно на коньках, ноги его чуть-чуть не касались земли. Он двигался легко и быстро; он парил, и пыль двумя широкими крылами летела из-под его щегольских — наверняка волшебных — сапог.
— Белиал, — прошептал Глеб.
И маг словно услышал его. Он внимательно посмотрел на Шпили, остановился. Присел, опустился на одно колено, провел ладонью над дорогой, глянул в сторону перелеска, куда умчались всадники. И вновь посмотрел на высящиеся столбы — пристально посмотрел и с интересом.
Глебу захотелось спрятаться: отступить за колонны, лечь, вжаться в землю, закрыть голову руками. Нечто подобное испытывали сейчас и его товарищи: Ирт медленно пятился, а Горр озирался, словно укрытие искал. Даже Фива, хоть и не знала, что это за маг стоит на дороге, чувствовала себя очень неуютно. И встревоженный Дарил что-то тихо говорил собравшимся вокруг него охранникам.
Лишь карлики прыгали и кувыркались, взвизгивали и кричали, ни на что не обращая внимания. Это было их место, место Обманов — здесь они не боялись никого и ничего…
Белиал сошел с дороги. Внимательно осмотрел запорошенную пылью траву. Поднял голову и уверенно направился к столбам.
Глеб подобрал копье, крепко его сжал. Заставил себя остаться на месте.
Белиал грудью шел на острый наконечник.
Уверенно шел, целенаправленно и нагло.
И, глядя на него, Глеб понял — преследование организовал маг! Он был заодно с Орденом! Они вместе выследили его, чтобы убить.
Зачем?
— Зачем?… — чуть слышно прошептал он. — Зачем?… — Глеб не понимал этого. Он хотел бы знать, но разве мог он сейчас задавать вопросы?
Белиал остановился прямо перед ним. Медленно вытянул руку, коснулся незримой стены, провел по ней кончиками пальцев. Крикнул, глядя сквозь Глеба:
— Эй, Богоборец, ты там?! Ты там, я знаю! Попался, да? Угодил в ловушку Обманов! Сам-то понял уже, что не выберешься? Или еще нет? Думаешь пересидеть? Думаешь, я тебя не достану?…
Глеб не стал больше ждать — резко выбросил вперед копье, ударил Белиала в грудь. Но, против ожидания, наконечник лишь скользнул по телу мага, разорвав халат. Резким движением Белиал перехватил древко, потянул его на себя:
— Значит, ты здесь.,. — Он не видел Глеба, но смотрел точно на него. — Один? Вряд ли. С дружками, да? Думал меня прикончить? Это очень непросто сделать. Это почти невозможно. Ну, разве только так, как ты расправился с Епископом. Найти меня в реальной жизни и пустить мне пулю промеж глаз. Только я не Епископ. Меня так просто не вычислить… — Он тянул копье на себя, а Глеб упирался изо всех сил. Они находились в метре друг от друга. Призрачная стена разделяла их; древко копья — связывало.
— Кто ты? — спросил Глеб. — Что ты знаешь обо мне? Зачем хочешь убить и зачем меня ищешь?
Белиал не слышал его. Звук проходил лишь в одну сторону — из внешнего мира в мирок Обманов.
— Кто я такой?! Что ты знаешь, говори! — закричал Глеб, дергая на себя копье.
— Очень жаль, Глеб, но сдается мне, что ты опять сбился с пути. — Пальцы мага крепко держали древко; держали у самого наконечника, обхватив отточенные полосы-лезвия. — Прямо не знаю, что с тобой делать. Так хорошо все начиналось, и так плохо все развивается. Мы ведь старые товарищи. Друзья даже. Нам бы и Дальше идти плечом к плечу, а ты от меня бегаешь… Ну и что с того, что я несколько раз тебя убил? Ты же бессмертный! Ты как птица Феникс, как Двуживущий! Ты нужен мне, Глеб! Мы же с тобой мир перевернем! Мы держаться должны друг друга, а не враждовать! А ты… — Белиал покачал головой. — А вокруг тебя такая каша заваривается… Ну кто же знал?… — Маг отпустил копье, и Глеб с размаху сел на землю — снова ударился больным копчиком, выругался.
— Извини, Богоборец, — сказал Белиал. — Но, кажется, мне вновь придется тебя убить. Верней — перезагрузить. Попробуем-ка еще раз, начнем жизнь заново, может, лучше выйдет… — Маг отступил на несколько шагов, поднял над головой белый посох, выкрикнул какое-то заклинание, вычертил несколько сложных рун — и воздух вокруг него вскипел огненными пузырями, закружился пылающим вихрем. Мелко задрожала земля, побежали по небу невесть откуда взявшиеся тучи, глухо зарокотал гром. С видимым усилием Белиал повел посохом, перемещая разогнавшийся смерч ввысь, сдвигая его вперед. Вытянувшееся огненное веретено закружило вокруг себя тучи, опуталось нитями молний.
— До скорой встречи, Богоборец! — прокричал Белиал и, опустив посох, обрушил поток беснующегося пламени на черные шпили, так похожие на голые древесные стволы…
