ГЛАВА ПЕРВАЯ
Малыша Танк забирал сам.
В палате было прохладно. Пес лежал на постели, укрытый одеялом. На его затылке скалилась золотистыми контактами черная нашлепка нейроконтактера.
— Мы его обездвижили, — сказал первый врач.
— Через пару часов он придет в себя, — добавил врач второй.
Операция проводилась в обычном медицинском центре, но хирурги со всем необходимым оборудованием были присланы корпорацией.
— Обычно мы делаем подобные операции в специальных лабораториях. Вы, наверное, понимаете, что животные все разные и в некотором смысле работать с ними сложней, чем с людьми. Но с вашим псом особых трудностей не возникло, тем более что технология «Цербер» в первую очередь отлаживалась именно на крупных собаках.
— Когда можно будет подключить его к сети?
— Дней через пять. Спешить с этим не следует. Подробные инструкции вы найдете в кейсе.
Серебристый кейс стоял у кровати. Танк уже знал, что в нем находится все необходимое для подключения Малыша к новым реальностям.
— Если появятся какие-то проблемы — вы знаете, куда обращаться, — сказал первый хирург.
— Будем рады, если вы дадите нам возможность хоть иногда наблюдать пса, — сказал второй хирург. — Вы, наверное, понимаете, что каждая такая операция уникальна и представляет научный интерес.
— За людьми надо наблюдать, — пробормотал Танк.
Они перенесли пса на застеленную белой простыней каталку. И втроем направились к лифту. Встречные медсестры и нянечки смотрели на них с удивлением а интересом. Такого пациента в их заведении еще никогда не было.
1
Земля отпустила его, и он сделал первый вдох. Свежий воздух ожег легкие, и боль разбудила его память.
Он вспомнил свое имя и имя своего врага. Он вспомнил, зачем пришел в этот мир, — зачем всегда сюда приходил.
Он застонал, заскрипел зубами и открыл глаза. Он увидел деревья, кусты и траву, серое небо и пряди стелющегося тумана; он увидел свою руку, скребущую землю, и испугался ее.
Страх придал ему сил, и он выполз из ямы, похожей на большую старую кротовину.
А потом он увидел уродливые фигуры, вышедшие из кустов, и понял, что сейчас надо будет защищать свою жизнь. Он поднялся на ноги, развернул плечи и стиснул кулаки.
Упыри кинулись на него.
Глеб прыгнул им навстречу.
Ему не нужно было оружие — кулаки его были словно кувалды, пальцы — будто клещи. Холодное сияние облило его кожу, придав ей каменную крепость. Растянулось, загустело послушное время.
Ударом ноги опрокинул он одного упыря. Другому смял кулаком оскаленную морду. На третьего налетел всем телом, отшвырнул на несколько метров. Четвертом раздавил горло…
Их было шесть. Он избивал их, убивал, но они не умели умирать сразу и все лезли и лезли на него, рыча, щерясь, не обращая внимания на мощные удары и страшные раны.
Сознание Глеба полностью растворилось в схватке и он не замечал, что с высокой сосны кто-то азартно кричит и хлопает в ладоши:
— Давай, давай, Богоборец! Разделывай их!…
2
Сознание его прояснилось, и он снова увидел небо — по нему медленно плыли облака, похожие на горы розового зефира.
— Привет, — сказало небо, и Глеб удивился.
— Привет, — ответил он чуть слышно.
— Как себя чувствуешь? — между небом и лицом Глеба вклинилась чья-то голова. — Подняться сможешь?
Глеб понял, что приветствовало его не небо, а этот незнакомый человек, и спросил:
— Что со мной?
— Ты дрался с упырями, израсходовал все свои силы и потерял сознание. С тобой это бывает. Ну а я, как мог, привел тебя в чувство.
Только сейчас Глеб вспомнил схватку с нежитью и подумал, что память подводит его.
— Я — Белиал, — представился незнакомец. — У меня много других имен, но это самое ходовое. Ты меня, наверное, не помнишь, но мы с тобой знакомы давно. — Он помог Глебу сесть и продолжил: — Ты еще не вполне пришел в себя. Но скоро освоишься и поймешь странное — все твои воспоминания ложны. Ты думаешь, что ты Двуживущий — человек, пришедший в Мир, чтобы играть. На самом деле ты часть этого мира. Ты — программа…
Глеб не вполне понимал, что говорит Белиал, но от его слов делалось неуютно.
— …Ты всегда появляешься на этом месте. Твое настоящее имя — Богоборец. Ты — уникальный персонаж, роль твоя важна, но мало кому известна. Я же — твой друг, твой обычный спутник. У меня есть бумага, в которой ты сам подтверждаешь это…
Глеб огляделся. Он увидел черную яму и вспомнил, как выполз из нее. Увидел тела упырей, и ему во всех подробностях представилось, как он бил, рвал, ломал их голыми руками.
Вокруг стояли деревья, качали кронами, словно осуждали его. За стволами виделась петля дороги.
— Нам надо отсюда уходить, — сказал Белиал. — Это Черное Урочище, неприятное место. Задержись здесь — и эта земля заберет все твои силы. Можешь встать?
Глеб с немалым трудом поднялся на ноги. Белиал посмотрел на него, покачал головой:
— Чую, далеко ты не уйдешь. — Он поднял с земли белый посох, взмахнул им, прошипел что-то, и Глеб почувствовал, что теряет опору под ногами. Волшебная сила приподняла его на полметра, крепко спеленала, не позволяя шевельнуться. Радужный шар, похожий на мыльный пузырь, сорвался с конца посоха и, раздуваясь, медленно поплыл к Глебу.
— Зажмурься и расслабься, — сказал Белиал, и Глеб поспешил последовать совету мага. Он почувствовал, как пузырь коснулся его руки, и невольно подумал, что сейчас раздастся громкий хлопок. Но нет, радужный шар не лопнул — рука ушла в его нутро, а через несколько мгновений Глеб ощутил, как что-то липкое проползло по его лицу.
— Можешь открыть глаза.
Он увидел мир сквозь тонкую многоцветную пленку.
— Лишь бы ветер не поднялся, — усмехнувшись, сказал Белиал и щелкнул пальцами.
Все закружилось перед глазами Глеба. Задрожал, завибрировал магический пузырь, наливаясь голубоватым свечением; воздух внутри тоже светился, тихо потрескивая и осязаемо сгущаясь.
Так продолжалось несколько секунд, и Глеб было подумал, что представившийся другом незнакомец обвел его вокруг пальца, загнал в ловушку, собираясь разделаться с ним каким-нибудь изощренным способом — У магов на этот счет фантазия была богатая и нездоровая. Но тут раздался гулкий хлопок — пузырь, расплескав пестрые ошметки, лопнул, и освобожденный Глеб вмиг отпрыгнул в сторону, готовый, если потребуется защищать свою жизнь.
Но защищать было не от кого. Маг исчез.
Более того — исчезли и деревья, и дорога, и тела упырей.
Глеб стоял посреди свежей пашни, в небе носились переполошено орущие вороны, а на краю поля, разинув рот, столбом застыл Одноживущий крестьянин с ситом на груди.
— Привет, — растерянно кивнул ему Глеб. — Где это я?
— Недалеко от того места, где только что был, — раздался голос откуда-то сверху. Определенно говорил не крестьянин. Глеб мог поклясться, что голос этот принадлежит сгинувшему магу.
— Ты где? — спросил Глеб у неба.
— Сейчас буду, — ответил незримый Белиал и неожиданно закашлялся.
Оранжевые щупальца тумана выползли из-под вывороченных пластов земли, сблизились, поднялись, свились в ажурный столб, похожий на плетеную вазу.
Глеб на всякий случай отошел в сторону.
Кашель Белиала слетел с неба, нырнул в оранжевый туман, и причудливое плетение вмиг распуталось — высокий столб в одно мгновение расплылся аморфным облаком.
— Опять напутали, черти! — Белиал выступил из тумана, вытирая слезящиеся глаза. — Рецепт — проще не бывает, а они всегда что-то да наврут… — Он остановился напротив Глеба, прищурясь, оглядел его. — Понимаешь, — доверительно сказал маг, — сам я стараюсь телепортироваться дедовскими способами, с помощью специальных порошков. Не всегда это получается, да и порошки быстро кончаются, но способ этот дает мне ряд преимуществ. Во-первых, я почти не трачу сил, во-вторых, так сложнее отследить мои перемещения, в-третьих… А впрочем, ладно… — он махнул рукой.
— Ты прячешься от кого-то? — спросил Глеб.
— С чего ты взял?
Ты только что сам сказал, что скрываешь свои перемещения.
__ Ну… Не то чтобы прячусь, — пожал плечами маг. — Скорей, это некоторая предосторожность… Ладно, хватит болтать! Мы еще не раз все обсудим, а пока пошли.
— Куда?
— В деревню, конечно же, — сказал Белиал, и только сейчас Глеб увидел за полем плетеные изгороди и крыши изб. Это было странно — секунду назад деревни не было, а сейчас — вот она, словно телепортировалась откуда-то.
— Видишь? — спросил Белиал со странной усмешкой.
— Вижу, — ответил Глеб.
— То-то, — многозначительно сказал маг и зашагал через пашню к селению.
Перед тем как последовать за Белиалом, Глеб огляделся и заметил, что крестьянин куда-то пропал — только сито валялось на земле, и слетевшиеся вороны клевали из него зерно.
— Чудно, — пробормотал Глеб, отчего-то вздохнул и заспешил вслед за ушедшим вперед магом.
3
— Нас здесь хорошо знают, — предупредил Белиал Глеба, когда они вошли в деревню. — Мы тут часто бываем. Особенно я. Деревня эта стоит возле Черного Урочища, недалеко от главного тракта. Когда-то я помог крестьянам избавиться от тварей, приходящих со стороны Урочища, а они разрешили мне здесь обосноваться. Вот я и устроил на этом месте дачу, — Белиал хмыкнул. — А чтоб посторонние не беспокоили, кое-что наколдовал в округе. Теперь не каждый человек деревню эту может видеть, и прямых дорог к ней больше нет. Селяне довольны — местным Одноживущим моя магия не мешает, а вот разных проходимцев стало гораздо меньше. А Двуживущих же почти совсем не заметно — чего я и добивался.
— Ты от кого-то прячешься, — уверенно сказал Глеб.
— Здесь? Нет! Здесь я бываю по делам. А место, где я прячусь, — оно не такое. Оно… Оно странное… Ни на что не похожее…
Селяне вышли встречать гостей. Мужчины кивали вскидывали руки, издалека приветствуя Белиала и его спутника, ловили их взгляды, улыбались радушно. Женщины от изб далеко не отходили, жались к бревенчатым стенам, обнимали столбы крылец, посматривали больше на мужей, нежели на пришельцев. Голопузые и босоногие ребятишки гроздьями видели на заборах, на ветвях тополей, лезли на крыши сараев. Они жадно разглядывали гостей и делились друг с другом мыслями, наблюдениями:
— Глянь, Богоборец весь в грязи, должно быть, дрался опять.
— А маг-то, маг! Вроде еще больше вырос!
Они не умели говорить тихо, их звонкие голоса были слышны всем, и Глеб невольно улыбался, а Белиал щурился, грозил пальцем особо шумным ребятишкам, весело цыкал на тех, кто оказывался совсем близко…
Они сошли с дороги, свернули на тропку, ведущую к высокой избе на каменном фундаменте.
— Это мой дом, — объявил маг. — Срубили мне егоза десять дней — вся деревня работала.
Глеб кивнул, оглядывая избу, больше похожую на терем.
— Помимо меня здесь живут мои помощники, — сказал Белиал. — Те самые, что постоянно рецепты перевирают.
— Двуживущие?
— Нет, конечно. Двуживущим я не очень доверяю.
Они поднялись по ступеням крыльца. Дверь им открыл маленький сгорбленный человек. Из одежды на нем были только холщовые штаны и кожаный фартук.
— Рад видеть вас, хозяин, — поклонился он Белиалу. И кивнул Глебу: — Доброго здоровья тебе, Богоборец.
— Это Клиск, — представил его маг. — Заведующий лабораторией, так сказать.
Глеб понимающе улыбнулся, протянул Клиску руку:
— Рад познакомиться.
Ладонь тщедушного заведующего лабораторией оказалась на удивление вместительной, крепкой и жесткой.
— Все ли в порядке? — спросил у слуги Белиал, не торопясь заходить в дом. — Что нового?
— Все хорошо, — ответил Клиск. — Вчера доставили порошок из легких саламандры и целое ведро жабьих глаз. А вы проходите. Еда стынет. Мы уж давно вас ждем…
4
В доме пахло сельской аптекой — сухими травами, спиртовыми настойками, горькими мазями и колючей пылью. В большие окна лился свет, на широких подоконниках в два ряда выстроились цветущие растения в разнокалиберных горшках, а меж ними спали три кошки — каждая в своем цветнике. Большой стол был застелен серой скатертью, на ней высилась стопка чистых тарелок, два кувшина, поднос с хлебом, накрытая тряпицей сковорода и три котелка. Стол окружили стулья с высокими спинками; под одним из них, опустив лобастую голову на передние лапы, лежала рыжая собачонка. Увидев вошедших, она тявкнула для порядка и тут же, извиняясь за свою дерзость, замотала куцым хвостом.
— Ты что, Перс, своих не узнаешь? — строго обратился к ней Белиал. Собака разом поскучнела, зевнула, снова положила голову на лапы и закрыла глаза — лишь хвост ее дергался из стороны в сторону, стуча по полу.
— Почему «Перс»? — осматривая комнату, рассеянно спросил Глеб.
— Потому что Персик, — ответил маг.
Клиск незаметно куда-то ушел, но через несколько минут вернулся с ворохом одежды и вручил его Глебу.
— Переоденься, — сказал Белиал. — Можешь там, за занавеской, если стесняешься.
Глеб не стеснялся, но ему было интересно, что скрывает тяжелая штора.
— Как вернешься, сядем за стол, — сказал ему маг. — И основательно поговорим.
За шторой была еще одна комната, судя по обстановке, спальная. Глеб кинул одежду на ближайшую кровать и стянул с себя грязную рваную хламиду, похожую на длинную ночную сорочку. Из принесенной Клиском одежды он отобрал широкие шерстяные брюки, просторную рубаху и прочный кожаный пояс с потайным карманом для монет. Переодеваясь, Глеб прислушивался к тому, что творится в гостиной, — он слышал, что Белиал о чем-то разговаривает со слугой, но слов было не разобрать.
Когда Глеб вышел из спальной комнаты, маг уже сидел за столом.
— Присаживайся, — Белиал хлопнул ладонью по сиденью соседнего стула. — Не стесняйся, ешь сколько влезет.
— Спасибо, — поблагодарил Глеб, усаживаясь за стол.
— Не за что, — улыбнулся ему маг.
— Как же? За одежду, за приют, за еду…
— Пустое! Мы же друзья… — и Белиал вновь заговорил о том, что Глеб на самом деле не человек, не Двуживущий игрок, а сложный компьютерный персонаж, которому волей создателей Мира уготованы мучения сомнений и неопределенности, а также судьба стать заметной фигурой в последующих неизвестно когда событиях.
— …Погибая, ты возрождаешься, — рассказывал Белиал. — Каждый раз на одном и том же месте. Ты не помнишь ничего из прошлых своих жизней, и тебе кажется, что в памяти твоей зияют провалы…
Глеб ошеломленно слушал, не веря ни единому слову, но начиная осознавать, что с ним действительно не все в порядке.
— …Мы уже давно вместе, мы старые товарищи, напарники. Не буду скрывать — я заинтересован в нашей дружбе. Но и тебе дружба со мной здорово облегчает существование, особенно в первые дни, когда ты еще только осваиваешься в своем новом обличий…
Глеб боролся с искушением заткнуть уши.
— …Подумай как следует обо всем, что я сейчас говорю. Пойми, что никакого Глеба нет, а есть Богоборец, имеющий чужие воспоминания и чужую внешность, думающий, что он человек, считающий, что он мыслит, как человек. Но ты не можешь мыслить…
Глеб тряхнул головой, поморщился, застонал слабо, и Белиал умолк, заботливо коснулся руки товарища:
— Не переживай так. Иногда я тоже начинаю думать, что ты настоящий человек, каким-то образом распрощавшийся с реальностью и перенесшийся сюда. Может быть, твое тело впало в кому, когда сознание находилось здесь, а может, произошел какой-то сбой, замыкание в мозгу… А может… — Он покачал головой, словно сам не верил в такую возможность. — Может, кто-то специально сделал так, что ты здесь застрял. Кто-то…
— Епископ, — прошептал Глеб.
— Нет. Другие люди. Одного из них зовут Танк — о нем я уже многое знаю. Но, возможно, Танк действует не один. Скорей всего, у него есть друзья и помощники. Думаю, они могли бы кое-что прояснить; я почти не сомневаюсь, что они знают, кто ты и зачем ты…
Глеб жадно слушал Белиала, и руки его дрожали.
— …Нам надо найти этих людей. Мы обязательно должны отыскать их. Ты готов мне помочь?…
Конечно, Глеб не мог отказаться.
5
Он все же заставил себя поесть, а потом вышел на улицу. Белиал не протестовал, напротив, он поддержал намерение Глеба:
— Хочешь прогуляться? Сходи развейся. Далеко только не забредай — мало ли что. И вернись до темноты. Переночуем здесь, а утром отправимся в путь…
И вот сейчас Глеб сидел на ступенях крыльца и размышлял, насколько правдивы слова мага. Возможно, Белиал заблуждался, Ведь он не мог чувствовать того, что чувствовал Глеб, он не мог заглянуть в душу Богоборца, в его мысли. Двуживущие не верили в разумность Одноживущих, даже если те словами своими и действиями пытались доказать обратное. Программы уже давно научились проходить тест Тьюринга; имитация разума в своих проявлениях ничем не отличалась от разума настоящего. И значит, любые попытки доказать что-либо окажутся бессмысленными…
Глеб мучился сомнениями, и они не давали ему сидеть спокойно. Он ерзал, то и дело хлопал себя по коленям, мотал головой, не соглашаясь со своими мыслями кивал, признавая то, что нельзя было отвергнуть.
Впрочем, отвергнуть можно было все — и лишь это утверждение было однозначно верно…
Не выдержав, Глеб поднялся на ноги, обошел кругом дом Белиала, распугал копошащихся у мусорной кучи кур, помял неогороженную цветочную клумбу. Он подобрал у подновленного забора обломок прочного бруса, подумав мельком, что из него можно смастерить неплохую дубинку, — и вернулся к крыльцу.
Хождение действительно немного развеивало мысли, и Глеб решил прогуляться по деревенской улице, оглядеться как следует — вдруг что-нибудь здесь покажется знакомым, поговорить с людьми — возможно, кто-нибудь сообщит что-то полезное. Он вышел на дорогу и остановился, покачивая в руке тяжелый обломок бруса и поглядывая по сторонам, решая, куда направиться в первую очередь. Людей было не видно, только на дальнем конце деревни копошилась в пыли ребятня. Глеб не был уверен, что разговор с детьми получится. Скорей всего, они разбегутся, заметив его, или, напротив, прекратят играть и застынут, разглядывая гостя, словно мертвую, бездушную диковину. Как с ними заговорить? О чем спросить?…
Глеб невольно замедлил шаг, и тут высокие плетеные ворота, мимо которых он проходил, чуть приоткрылись, и кто-то, остающийся невидимым, торопливо проговорил:
— Сегодня вечером, как только Двуживущий заснет, приходи к старому тополю с двумя макушками. Мы будем тебя ждать.
— Какой Двуживущий? — Глеб повернулся к воротам и на всякий случай чуть отвел назад обломок бруса. — Белиал?
— Да, — подтвердил голос. — Не верь ему.
— Почему?
— Приходи к тополю. Там все узнаешь. И не бойся, мы не причиним тебе вреда. Опасайся Белиала, Богоборец.
Глеб отступил в сторону, приподнялся на цыпочках, вытянул шею, пытаясь через глухой дощатый забор углядеть говорящего. Спросил по-заговорщически негромко:
— Кто вы?
Ответа не последовало, только тихо скрипнули, смыкаясь, створки ворот.
— Эй! — повысил Глеб голос. — Кто вы? — Он шагнул к забору, подпрыгнул, увидел сутулую спину убегающего человека. Крикнул: — Эй, я ничего не понял! — В одной из досок забора было круглое отверстие от выбитого сучка. Глеб приложился к нему глазом.
Сутулящийся человек убегал за постройки двора. Очевидно, дом этот был не его, но, по-видимому, он неплохо здесь ориентировался — перемахнув через низкую поленницу, раскидав стаю шипящих гусей, он взлетел по приставленной лестнице на крышу сарая, прыгнул с нее и исчез в густом малиннике. Глеб почти не сомневался, что догнать таинственного доброжелателя не получится, но на всякий случай толкнул ворота.
Как он и предполагал, ворота оказались заперты.
Глеб немного подождал, не поднимется ли шум, но все было тихо — даже собаки, обычно чующие любой непорядок, сейчас молчали. Одни только гуси за забором сердито гоготали, но и они постепенно успокаивались.
Глеб недоуменно пожал плечами, ругнулся растерянно.
— Черт знает что!
Ему не нравился этот незнакомец и не нравился этот Разговор. Ему не нравилась ситуация, в которой он оказался. Ему не нравилось ровным счетом ничего!…
Он повертелся на месте, потом сплюнул, хлопнул ладонью по шершавому брусу. И подумал о том, что, несмотря на растущее число загадок, кое-какая определенность все же появилась: теперь он знал, с чего начать разговор с ребятней…
— Эй, парни! — крикнул он, направляясь к пыльной туче. — Где тут у вас старый тополь с двойной макушкой?
6
Вернувшись в дом Белиала, Глеб первым делом отыскал заведующего лабораторией Клиска и спросил у него топор и рубанок. Через пару минут требуемое было доставлено. Глеб, кивком поблагодарив слугу, вышел на улицу и в течение получаса обтачивал и обстругивал брус, придавая ему форму бейсбольной биты. Завершив работу, он опробовал дубинку на растущих за домом гигантских лопухах и, удовлетворенный, вернулся в избу.
— Зачем она тебе? — спросил Белиал, и Глебу показалось, что в голосе мага сквозит недовольство.
— С оружием мне привычней. Спокойней как-то.
— Спросил бы меня, нашли бы что-нибудь получше.
— Да нет, не надо. Меня и дубинка пока устроит.
— Ну, смотри…
Какое оружие мог предложить ему Белиал, Глеб так и не узнал. Дубинка, самолично выструганная из березового, кажется, бруса, его действительно устраивала — с ее помощью он легко бы отмахался от стаи собак или волков, ею он мог размозжить пару-тройку человеческих черепов — а Глеб почему-то думал, что к тополю с двойной макушкой придут два человека. Максимум — три. И вряд ли это будут хорошие бойцы. Тот, сутулящийся, на воина походил мало.
Так что лучшего оружия Глебу сейчас не требовалось…
Ужинать сели рано — на улице было светло, коровье стадо еще только возвращалось с пастбища, а купающиеся в дорожной пыли куры не спешили на насесты.
— Поедим, и я лягу, — сказал Белиал, деревянной ложкой размешивая в каше тающее масло. — Надо успеть кое-какие дела сделать. Там. — Он поднял указательный палец вверх. — У тебя, Глеб, боюсь, со сном возникнут некоторые проблемы, но ты особо не переживай.
Все нормально, скоро ты к своей бессоннице привыкнешь и даже найдешь в ней множество плюсов. А чтоб ты не скучал, я там бирюльки на подоконник положил, пару книжек и запас свечей.
— Спасибо, — рассеянно сказал Глеб, думая о предстоящей встрече, но еще не решив наверняка, пойдет ли он на нее.
7
Темноты Глеб дожидаться не стал — не было такого условия. Да и будь сейчас темно, вряд ли бы он отважился на встречу с незнакомцами, Тесной схватки он не боялся, пусть даже и с несколькими противниками. Он чувствовал свою силу,а вспоминая недавнюю рукопашную с упырями, понимал, что чувство его обманывает — силы в нем было много больше. Опасался он другого — стрелы из-за угла, отравленных шипов на земле, незримой магической ловушки, настроенной только на него.
Но зачем кому-то его убивать?…
Ужиная с Белиалом, Глеб боролся с искушением все тому рассказать и посмотреть на его реакцию. Знает ли маг, что в его деревне появились некие заговорщики? Подозревает ли он о том, что кто-то по каким-то причинам хочет встретиться с Богоборцем?
«…Опасайся Белиала…»
Когда маг встал из-за стола и, пожелав Глебу спокойной ночи, отправился в спальную комнату, Глеб едва не окрикнул его:
«Погоди! Какие-то люди хотят со мной переговорить и утверждают, что ты опасен. Не знаешь, кто они? И правдy ли говорят?»
Но он промолчал.
Белиал закрыл дверь, а Глеб сидел за столом еще добрых полчаса, смотрел в окно на багряный закат и шлифовал ладонями теплую рукоять дубинки. За его спиной стоял навытяжку незнакомый слуга — Белиал, кажется, называл его именем Лорин. Когда Глеб захотел встать из-за стола, слуга, предугадав желание гостя, ожил, отодвинул стул, сказал:
— Я провожу вас в вашу комнату.
— Нет, — глядя в окно, сказал Глеб. — Еще рано, я прогуляюсь, подышу свежим воздухом.
— Хорошо. Принести вам плащ? На улице прохладно — вечер.
— Неси…
Он вышел на крыльцо, потянул ноздрями воздух. Пахло скотиной, навозом и сеном. Холодно не было, но ветер набирал силу, и ползли с севера темные облака.
— Наверное, дождь соберется, — сказал появившийся Лорин и помог Глебу накинуть плащ.
— Светло, — пробормотал Глеб.
— Да. Солнце село, но свет его не померк. Вы не думали, Богоборец, что и люди бывают такими?
— Какими?
— Они уходят из жизни, но их свет долго не меркнет.
— К чему ты это говоришь? — повернулся к слуге Глеб.
— Мне показалось, вы не очень хорошо относитесь к нашему хозяину. Он Двуживущий, это верно. Но он один из таких людей, из тех, что словно солнце.
— Откуда тебе знать?
Лорин пожал плечами и вернулся в дом. Глеб не стал его задерживать, хоть ему и хотелось узнать о Белиале как можно больше. Впрочем, решил он, у нас еще будет возможность вернуться к этому разговору. Пока же надо спешить на место назначенной встречи…
Старый тополь рос на берегу небольшого пруда, образовавшегося на месте глиняного карьера. Глину отсюда брали и сейчас — берега были изрыты неровными ямами и канавами, многие были наполнены водой, и о глубине их судить было сложно. Если эти ямы замаскировать, подумал Глеб, то они вполне могут сойти за ловушки.
Старый тополь был наполовину мертв. Одна его макушка чернела голыми ветвями, другую одевала зеленая листва с проседью вызревающего пуха. Тополь клонился к воде, корни его были подрыты, на ствол были наколочены обломки досок — дети соорудили эту лестницу чтобы, забравшись на толстый сук, нырять с него, будто с трамплина.
Идти было недалеко — дорогу Глеб разведал заранее. Необходимо было перейти на противоположную сторону улицы, свернуть на тропинку, ведущую к журавлю-колодцу, проследовать вниз по склону мимо стоящих на отшибе бань — и вот он, двуглавый тополь, сильно накренившийся к темной воде, к своему отражению…
