Эту дверь он уже видел сегодня: дешевый пластик и чуточку расшатанная круглая латунная ручка. Всего четверть оборота, и вот он – проход на территорию древней Атлансии. Дежурная на рецепшене та же самая, да и чего ей меняться под конец рабочего дня? Вечерняя смена заступит только в семь часов. Даже если нет никаких чрезвычайных дел, Миссия не прекратит работу ни на минуту – должен же кто-то поставлять бесчисленные отчеты, балансы и акты бюрократическому аппарату родной ветви. Именно поэтому выбирать какое-то особое время для акции не имело смысла, коридоры и комнаты третьего этажа никогда не будут пустовать.

Павел открыл дверь насколько можно шире и шагнул в приемную. Его маскировка была насколько же простой, настолько и дерзкой, но в сочетании эти два качества давали надежду на успех. Особенно если удастся шагать как можно плавней, а говорить как можно меньше. И еще нужно как-то умудриться ни за что не задеть своими новыми габаритами при почти полном отсутствии видимости через узкий зев глубокого капюшона.

– Ваша расовая принадлежность и должность? – знакомо произнесла девушка.

Ну вот и началось. Набор из деревянных реек и подушек, укрепленных на голом теле и покрытых сверху темным плащом, могли обмануть глаз, если землянину вдруг не вздумается со всем этим побежать. Черная вуаль на лице и глубокий колпак заменят магическую тьму. Но все это лишь дешевый антураж – спектакль будет провален, если актер окажется плох. Как отвечают ящеры на такие вопросы? Да и задаются ли им такие вопросы вообще? Если Павел ни разу не присутствовал при подобных сценах, это не значило, что их не бывает. И все-таки…

– С-с-с… – не то чтобы это был ответ, просто большего Павел придумать не смог. Гипербореи не строили иллюзий относительно способности голосовых связок землянина подражать звукам смарра – маскарадный костюм был снабжен простейшим акустическим синтезатором. Самым трудным для Павла было не говорить ничего своим голосом, а сосредоточиться на артикуляции. Да, и еще – не забыть бы про медленный, многозначительный поворот капюшона!

Воин-атлант отлепился от стены в своем углу и положил руку девушке на плечо. Последовал быстрый обмен фразами на национальном языке, но выражение лиц и жестикулирование, а главное, результат оставляли мало сомнений в содержании:

«Это смарр, мы у них не спрашиваем»…

«Но ведь есть инструкция!»

«Их она не касается»…

«Ну, хорошо… Предупредить не могли?»…

«О таком не предупреждают… Ничего, еще научишься…»

– И-извините… – промямлила атлантка на межрасовом для народов Ассамблеи русском. – Цель вашего визита, уважаемый?

– С-спецх-хран… – Смарр едва ли снизойдет до «пожалуйста», да и разрешения ждать не будет. Скажите спасибо, что вообще ответил.

Павел медленно вернул раструб капюшона в курсовое положение и шагнул через порог раскрытой воином внутренней двери. В тот же миг по телу пробежала электрическая судорога. Спокойно! Это всего лишь сканирование. Бесполезное – на теле землянина не было ни единой металлической детали, а слегка металлизированная ткань плаща смазывала общую картину. Но именно это и послужит доказательством: ящеры, по слухам, всегда закрывались магией от досмотра.

Так, сосредоточиться. Походка медленная и плавная – шаг смарра, который никуда не торопится. Любой иной аллюр рептилий неподражаем. От двери приемной направо, затем третий поворот налево… Трое атлантов беседуют на проходе. Идти прямо, не сворачивая – посторонятся… Вот из какой-то боковой двери появились Эхтинор и Потапов. Потапов?!.. Первый что-то разгоряченно выговаривает, второй слушает. Подойти, блин, поближе и прошипеть что-нибудь вроде: «Отс-стань…» Смеяться можно будет громко, но недолго.

Вот и дверь спецхрана. Еще шаг и поворот… не задеть бы угол плечом.

Теперь самое опасное – система допуска. Стеречь хранилище некогда доверили атлантам, но каждая раса Ассамблеи организовала свой метод идентификации при входе. Инки использовали некий специально изготовленный артефакт, гипербореи согласились на земные электронные ключи, сами атланты напрямую взаимодействовали с системой. Смарры… Никто не знал, что за магию они применяют, но та, несомненно, была уникальной и неповторимой ни для одной расы. Единственное, чем Градобор мог помочь здесь Павлу, это отдать свой собственный пропуск, и успех операции теперь зависел от того, насколько быстро среагируют атланты на несоответствие документа и личности.

Однако медлить около этой двери означало привлекать внимание. Павел, с некоторым трудом найдя прореху в складках плаща, выпростал руку в крапчатой латексной перчатке и коснулся карточкой магнитного датчика. Самосветящийся кристалл горного хрусталя, предназначенный для смарров, был вделан в стену с другой стороны от двери – если бы кто-нибудь был в это время поблизости, подобный жест ящера сам по себе стал бы причиной для вопросов.

Долгая секунда на срабатывание системы, короткий сигнал, и смена красного глазка на зеленый…

Дежурный за П-образной стойкой, ограничивающей свободу посетителей парой квадратных метров перед дверью, изумленно осмотрел вплывшую на подконтрольную территорию фигуру. Потом опустил глаза на монитор, снова поднял… Он явно ожидал увидеть на пороге кого-то другого.

– Простите, уважаемый, вы один? – голос вежливый, но уверенный, никакого подобострастия. Еще бы, этот пост доверен атланту даже не Миссией, всей Ассамблеей – воин имеет и право, и средства спросить с нарушителя со всей строгостью.

– С-совс-сем… – главное, отвечать коротко, уверенно и, если удастся, путано.

– Но сканер зарегистрировал запрос гиперборея…

– Ч-чуш-шь… Ч-человеч-чес-ская тех-хника ош-шибаетс-ся…

Короче! Проклятие, как можно короче! Настоящий смарр наверняка ограничился бы первым словом.

Атлант думал. Может быть, Павел угадал и подобный случай не первый?

– Если так, мне нужен ваш ментослепок для предоставления отчета Гнезду, – дежурный вынул из-под стойки лист бумаги и карандаш. Начертал: «20 ноября, 17.32. Смарр…» – Ваше имя, уважаемый?

Ответ на этот вопрос, к счастью, был предусмотрен Градобором. Имя было настоящее, совершенно случайно подслушанное им когда-то на проходной.

– Ч-чащ-щх-хас-с…

«…Чащхас». – прилежно дописал воин. И пододвинул лист к Павлу:

– Прошу вас.

Ментослепок невидим и неощутим. Ящеры, которые ввели слепки, в дополнение к отпечаткам пальцев читали их самостоятельно, хотя, как говорил Потапов, делать это могли далеко не все из них. Прочие расы пользовались громоздкими лабораторными приборами. Для взгляда атланта белый лист никак не изменится, но, может быть, при наложении слепка должны возникнуть какие-то визуальные эффекты? Часто ли этот воин проделывал такое со смаррами или просто следует инструкции?

Павел пододвинул лист, наклонил над ним капюшон. Крошечная кнопка в большом пальце перчатки левой руки, и десяток красных светодиодов, подсвечивающих кант колпака, – вот и все, что гипербореи осмелились противопоставить магической силе настоящего ящера. Источник питания давал при сканировании отклик, сравнимый с уровнем статических помех, любое более сложное устройство было бы обнаружено еще при входе на территорию Миссии.

Легкое нажатие, и едва заметный в свете люминесцентных ламп красноватый блик коснулся белого листа.

– Благодарю, – воин спрятал «анкету» под стойку, позже она послужит основой для запроса в Гнездо. В ситуации, где любого другого уже задержали бы до выяснения личности, ящеру верили почти на слово. – Слушаю вас, уважаемый?

– Гос-сподин Уний с-сдал это с-сегодня в ч-час-с тридц-цать…

Ни номера в каталоге, ни кодового названия артефакта Градобор и Павел, естественно, не знали, но после сдачи слепка атланта это уже не напрягало.

– Номер сто три, пятнадцать, «свиток», – дежурный озвучил это по памяти, не так часто в спецхран попадают новые предметы, чтобы забыть артефакт, поступивший несколько часов назад. – Все в порядке, уважаемый, смарры в числе допущенных. Вам на осмотр или на вынос?

– На вынос-с…

«Смарры в числе допущенных…» Да, именно поэтому Градобор не пошел требовать карту пришельцев легально. Конечно, отказ можно было бы оспорить, но тот, кто вводил ограничения на выдачу, имел все основания считать, что текущий кризис разрешится задолго до окончания бюрократической процедуры. Шеф сто раз прав: сегодня ассамблейщики играют втемную даже друг с другом.

Дежурный бегло заполнил соответствующий бланк. Все-таки жесткая бюрократия имеет свои преимущества: есть бумага – нет вопросов.

– Это ваш пропуск, – указательным пальцем атлант намагнитил металлизированную полосу по краю бланка. – Распишитесь…

Расписывались смарры своеобразно. Павел взял ручку и провел длинную горизонтальную полосу через весь бланк. Говорили, что по этой полосе опознать руку ящера можно так же просто, как и по подписи. Очень хотелось верить, что это относится только к смаррам – простая чернильная полоса была первым вещественным следом, который Павел оставлял на территории Миссии.

Мельком взглянув на бланк, дежурный исчез в дебрях бронированных стоек с ячейками, но уже через пару секунд вернулся с нужным контейнером. Павел подумал, что он сейчас откроет его и отдаст свиток, но воин протянул ему сам ящичек. Либо в хранилище нередки были опасные артефакты, либо инструкции запрещали дежурному видеть, что именно находится в ячейках.

Землянин вовремя проглотил рвущееся на язык «спасибо», неторопливо засунул добычу под плащ и повернулся к двери. Главное было сделано, но расслабиться – означало проиграть. Изо всех сил, сдерживая порыв двигаться быстрее, землянин плавно зашагал к выходу из ловушки, в которую забрался почти добровольно. Он по-прежнему старался держаться середины коридора, но теперь это его не спасло.

Распахнувший боковую дверь атлант был, несомненно, юн и преисполнен служебного рвения. Он не задел Павла створкой, но сам не успел остановиться и со всего размаху врезался в фальшивый плащ ящера.

Как хорошо, что никто толком не знает, каковы смарры на ощупь, ведь вполне может быть, что они твердые, как дерево? Каркас ощутимо треснул, но выдержал. Павел, даже без маскарада, в своем обычном «земном» воплощении весивший раза в полтора больше юнца, устоял на ногах. Но вот укрытый под плащом контейнер с добычей был выбит из рук и громко лязгнул о пол.

Громкое «С-с-с!..» вырвалось непроизвольно и пришлось вполне к месту.

– Простите! – юноша либо не потрудился, либо попросту забыл встать с колен. – Уважаемый!.. Не примите за знак неуважения!..

Павел не успел сообразить, что ему делать дальше. Настоящий смарр просто наклонился бы, поднял свой ящичек и, не обращая внимания на пресмыкающегося гуманоида, отправился бы по своим делам. Но костюм Павла не предполагал такой свободы действий – он не сгибался в поясе. Кроме того, повторить пластику ящера даже в таком элементарном движении было практически невозможно.

– Таланий, встань! – прогремел позади властный и слишком хорошо знакомый голос. – Не теряй свое достоинство, извинись, как это подобает!

«Медленно, все делать медленно!..»

Как заклинание, повторяя про себя эти слова, Павел развернул капюшон к Эхтинору Тарийскому. Несчастный Таланий, видимо, все-таки поднялся, теперь уже за пределами видимости.

– Уважаемый, – проговрил он. – Примите мои извинения по поводу столь прискорбного инцидента. Чем вы велите мне загладить мою вину?

С последним парень все-таки переусердствовал, потому что Эхтинор молча сверкнул на него глазами. Но обострять инцидент было не в интересах землянина.

– С-ступай… – выдавил Павел.

Он вдруг обнаружил, что края его колпака подсвечены красным, и поспешно отпустил зажатую большим пальцем кнопку.

– Благодарю, – Эхтинор Тарийский коротко кивнул и увидел на полу контейнер из спецхрана. Он нагнулся, подобрал ящичек и проговорил: – Извините, вы ведь не Чщахт?..

– Нет… – прошипел Павел, не отводя глаз от ускользающей добычи.

– За последние десять минут я никак не могу его найти, – посетовал глава Миссии. – Вы не могли бы передать ему мою просьбу связаться со мной?

– Х-хорош-шо… – великодушно согласился Павел. И вдруг что-то словно подтолкнуло его. Атлант ни разу не разговаривал так уважительно ни с ним самим, ни даже с Потаповым, как будто не они на Земле у себя дома, а смарры! – С-скажите вс-се мне, и Ч-чщ-щах-хт узнает…

– Да, разумеется, – пробормотал атлант. – Что знает один смарр, знает Гнездо. И все-таки я бы хотел посоветоваться лично с господином Чщахтом… Меня беспокоит поведение землян. Они около полутора часов владели картой, а девчонка-сканер тогда еще была с ними. На последнем инструктаже Потапов слишком активно… и даже дерзко настаивал на ее возвращении в распоряжение отдела. Я начинаю подозревать, что ему известно… – Эхтинор умолк на мгновение, и Павел едва не заорал: «Говори-же! говори!» Но атлант лишь собирался с духом, чтобы произнести нечто запретное: – …известно об альтернативном стволе.

Последние два слова, видимо, должны были разъяснить все, и Павел понял, что если он задаст хоть один вопрос, его арестуют тут же, на месте. Поэтому он лишь прошипел в ответ:

– Ч-чуш-шь…

– Вы полагаете? – усомнился Эхтинор. – Конечно, это всего лишь подозрения… Но все-таки пусть Чщахт по возможности свяжется со мной.

– Х-хорош-шо… – повторил Павел.

Проблема ящичка все еще требовала решения. Как бы поступил на его месте настоящий смарр? Может быть, так?

Рука землянина нашла дорогу в складках тяжелой ткани и протянулась к контейнеру.

– Это ваше? – удивился Эхтинор и выпустил ящичек. – Извините, я подумал, что его уронил мой… нерадивый работник.

Снова завладев вожделенным предметом, Павел наметил кивок и, не говоря больше ни слова, повернулся к выходу. Оставшиеся десять метров он преодолел без происшествий, и только взгляд Эхтинора жег спину, точно выстрел лучемета. Может быть, атлант все-таки заподозрил что-то, а может, просто ждал немедленного звонка от Чщахта. Ведь то, что знает один смарр, знает Гнездо.

Воин в приемной тщательно просканировал пропуск, сверился с инвентарным номером на контейнере и коротко кивнул:

– Все в порядке, уважаемый.

– До свидания, – пискнула его помощница. После отповеди коллеги она не была уверена, нужно ли оказывать смарру знаки вежливости и какие именно.

Павел не удержался. Он медленно повернул к ней капюшон и произнес:

– С-свидания с-со мной?..

Атлантка сжалась в своем кресле, а псевдоящер повернул круглую латунную ручку и покинул, наконец, территорию Миссии.

– Еще две минуты, и я поднял бы в клинки оперативный резерв, – сообщил Градобор. Сколько раз он «случайно» пробегал перед этажом атлантов, поджидая землянина?

Прежде чем ответить, Павел отключил синтезатор.

– И ты всерьез собирался это сделать?

– Конечно. Твой арест означал бы провал операции. Провал, так или иначе, вел бы к открытому столкновению. Нам терять было нечего.

– А как же: «жар чужими руками…»

– Это твои слова, не мои. К тому же степень провала бывает разная, и я еще предвижу ситуацию, когда мне станет выгодно свалить вину на тебя или Земной отдел. На данном этапе это, к сожалению, все равно не было возможно, я ведь дал тебе свой пропуск.

– Извини, – сухо проговорил Павел. – Я не мог торопиться, этот костюм сильно затрудняет ходьбу.

– Идем, – произнес Градобор и указал на камеру наблюдения, повернутую в другую сторону. – Не хватает еще, чтобы нас здесь увидели… И тем более услышали.

Вход к гипербореям располагался на первом этаже прямо напротив вахты в вестибюле. Но если дежурной смене и показалось странным то, что ящер второй раз подряд посещает Общину, они не имели ни оснований, ни служебных полномочий, чтобы задавать лишние вопросы. Зато любой случайный смарр, которых нелегкая взяла за обыкновение приносить в самый неподходящий момент, мог стать настоящей проблемой, и Павел заметно нервничал до тех пор, пока за ним не захлопнулась тяжелая бронированная створка на гидравлическом приводе. В отличие от атлантов, гипербореи считали, что лишний десяток сантиметров стали – это отнюдь не лишний десяток секунд форы при возможном нападении.

Полярным жителям не привыкать к темноте, длящейся восемь месяцев в году. Освещение в помещениях Общины скорее имитировало ночной небосвод родного континента, чем служило источником света. Не обладающий кошачьим зрением Павел сразу полез под колпак и содрал черную вуаль. Помогло это слабо – отойдя от входа на пару шагов, он уже перестал различать тень вооруженного мечом охранника.

Шагать, впрочем, пришлось недалеко. Так же, как и сорок минут назад, когда нужно было подготовить маскарад, Градобор подхватил его под локоть и, заставив повернуть, остановил у ближайшей двери. При оборудовании комнаты, предназначенной для переговоров с представителями иных рас, гипербореи пошли на уступки. Здесь потолок был расцвечен алыми проблесками первой зари или, как кому нравится, позднего заката. Не плафоны дневного света, конечно, но рассмотреть лицо будущего собеседника уже можно… И Павел нашел это лицо весьма знакомым. Причем обстоятельства знакомства не вызывали теплых воспоминаний: мало кому приятно увидеть в миру своего бывшего судью.

– Слуга Брахмир, – выговорил Павел и сдвинул с головы колпак.

– Павел Головин, – отозвался тот. – Спаситель атлантов, причина позора инков и кость в горле для ящеров…

– Так получилось, – признал землянин. – Я не нарочно.

– Вселенную не обманешь. Кем же ты окажешься для нас?

– Надеюсь, союзником, – проговорил Градобор. – Павел, присаживайся.

Переговорная была оборудована круглым столом и шестью стульями, но, чтобы воспользоваться ими, Павлу пришлось бы переодеться.

– Я заметил, что союзы в Ассамблее – вещь непостоянная, – заявил он. – Не хотелось бы разочаровываться и в нашем случае.

– Мы постараемся, – пообещал нижайший слуга. – Покажи.

Уточнять, о чем речь, не требовалось. Павел приблизился, выпутал из складок плаща контейнер и положил его на стол.

– Надо открыть, – сказал Градобор. – Не нести же его прямо так…

– Ну да, – согласился землянин. – К тому же трудно копировать сквозь железо.

Гипербореи переглянулись, улыбаясь.

– Прошу, коллега, – выговорил слуга.

Градобор занес над ящичком руку.

– Заперт, – прокомментировал он. – Ключ, конечно, неизвестен…

Его кисть начала вибрировать. Раскачиваясь в резонанс, мышцы быстро набрали нужную частоту, и гиперборей коснулся контейнера. Сталь смялась под едва различимыми пальцами, словно фольга.

– Осторожней со свитком! – выкрикнул Павел, но контейнер уже скрежетнул, разрываясь пополам и освобождая артефакт.

Брахмир подхватил свиток, торопливо развернул.

– Это карта, – подтвердил он очевидное. – Но такие ветви мне неизвестны.

– У тебя хорошая память, – отозвался Градобор, успокаивая и разминая руку. – Но и она не может вместить в себя все Древо.

– Ты прав, нужно отдать это творцам.

– У нас нет времени на детальное изучение. На эту карту поставленно слишком многое, чтобы опоздать хотя бы на минуту.

– Конечно. Поэтому снять копию нужно быстро. Зови творцов, Градобор… Летняя тьма! Скорее!

Нижайший вдруг отдернул руку от нижнего края свитка, и тот послушно свернулся вокруг валика, но яркий огненный язычок, бегущий по бумаге, не погас.

– Градобор!

– Уже не успеть!..

Павел не сразу сообразил, что все это означает, – он видел сегодня много чудес. Мало ли как происходит у гипербореев копирование?.. А потом до него дошло.

– Черт! Дайте сюда!..

Слишком много слоев уже превратилось в пепел, но Павел все-таки подскочил к Брахмиру, вырвал из его рук свиток… Как удачно, что почти все расы Ассамблеи нуждаются в питье – это подсказало служащим Общины поставить на стол в переговорной графин с водой. Только вот огоньку, пожирающему бумагу, было совершенно все равно, где гореть.

– Ящеры… – прошептал Градобор, глядя, как в графине закипает вода. – Мы глупцы! Смарры установили на свиток охранное заклинание!

В полной тишине двое гипербореев и землянин смотрели, как рушатся их планы. Когда красный отсвет погас, Павел потянулся и вынул из почерневшего от пепла кипятка голый валик.

– Целиком, – констатировал он очевидное.

Гипербореи выпрямились и снова переглянулись. На этот раз без улыбок.

– Если было охранное заклинание, то могло быть и следящее, – сказал Брахмир. – Видимо, ящеры знают о том, что карта похищена.

– Но… – Градобор запнулся на секунду и все-таки закончил: – Это же война!

– Мы ошиблись, и теперь Общине придется заплатить за это.

– Необязательно, – проговорил Павел. – Как работают следящие заклинания?

– По-разному. Простейшие показывают только положение искомого предмета. Сложные – сообщают магу обо всем происходящем вокруг. Они, впрочем, требуют большой энергии…

– Которую, должны были почувствовать творцы, – подхватил Брахмир.

– Вы можете регистрировать магию? – удивился Павел.

– Иногда, – неохотно признал слуга. – Если источник очень силен и если заранее знать, где искать… Природа силы смарров нам неизвестна, но творцы порой чувствуют изменения в ткани мироздания, противоречащие его законам.

– Ясно, – не то чтобы Павел понял объяснение до конца, но он вполне готов был принять его на веру. – Свой этаж вы, конечно, контролируете постоянно, и если ничего не почувствовали, значит, ящеры используют простое заклинание. Они могут знать о похищении, но не о похитителях…

Градобор сообразил первым. Он вдруг шагнул к землянину, заглянув своими огромными зрачками, казалось, прямо в душу.

– А ведь похититель ты, Павел. Так? Почему ты хочешь спасти нас от неприятностей? Ведь ты подставляешь себя и весь Земной отдел.

– Может быть, я проникся лозунгом о пользе стабильности… – предположил землянин, но, взглянув на качающего головой гиперборея, решил не продолжать. – Ладно… Совсем недавно, когда я еще был ящером, у меня состоялся любопытный разговор с Эхтинором Тарийским. Глава Миссии предположил, что земляне якобы могли… могли узнать о…

Не то чтобы он планировал сделать в этом месте паузу, просто вызванный магическим дымом приступ кашля, давно рвавшийся наружу, наконец, взял свое.

– О втором слое мироздания, – закончил Брахмир.

– Он назвал это… – Павел оглянулся в поисках воды, задержал взгляд на закопченном графине и поморщился. – Он назвал это альтернативным стволом и при этом был очень обеспокоен. И если вы объясните мне, почему, я, пожалуй, готов буду взять похищение на себя.

Гипербореи молчали. Молчали долго, сверля друг друга взглядами. Настолько долго, что Павлу показалось, будто, подобно атлантам, они могут общаться без слов. Впрочем, так оно и было: если не для общения, то для понимания друг друга этим двоим слова были явно не нужны – пара веков совместной работы избавляет от необходимости зря сотрясать воздух.

– Ну что же… – сказал Брахмир неторопливо, – рано или поздно кто-то из вас должен был задать этот вопрос. Ты сделал это, пожалуй, раньше, чем мы рассчитывали, но если мирозданию было угодно обставить все именно так… То, что ты сейчас услышишь, землянин, не даст ни тебе, ни твоим коллегам никаких преимуществ. Новое знание чаще несет боль, нежели радость. Поэтому мы возвращаем тебе опрометчивое обещание взять на себя вину за похищение.

Начало не предвещало ничего хорошего. Павел невольно облизнул губы: может, он зря все это затеял? Действительно, с чего он взял, что причина беспокойства атлантов может обернуться преимуществом для землян?

– Ты привык считать свою реальность чем-то незыблемым, неподверженным влиянию иных ветвей, независящим от индекса вероятности… То есть, всем тем, что называется стволом Древа Миров. И все это правда, в противном случае Земля давно была бы уничтожена. Но только, кроме ствола, у древа есть еще и корни… Покажи ему, Градобор.

Вероятно, переговорная была оснащена неким презентационным оборудованием. Градобор приблизился к столу, откинул какую-то крышку, нажал несколько кнопок… Это не было похоже на погружение в виртуальную реальность. Полноценного эффекта присутствия не получилось, но, видимо, на это никто и не рассчитывал. Зато стены и потолок комнаты превратились в экраны. В очень хорошие экраны с огромным разрешением и великолепной цветопередачей.

…В этом мире небо тоже было голубым. Солнце, пробивавшееся сквозь облака, заливало окружающее привычным белым светом. Море (или океан?) размеренно катило на берег волны, не слишком большие и не слишком маленькие, как раз такие Павел видел когда-то во время своего последнего отпуска в Крыму. У береговой линии начиналась полого уходящая вверх равнина – сплошь камни, щебень, песок… Дальше угадывались невысокие горы, возраст которых чувствовался даже через экран. Нигде ни птицы, ни ящерицы… Ни даже намека на травинку. Ветер был в этом мире единственной движущей силой, сталкивающей камни и воду…

– Это Земля, – прокомментировал Брахмир. – Там все точно такое же, как здесь, – тепло, вода, кислород… Не хватает только маленькой детали, как и большинству других таких же планет, – жизни. Это самый наивероятнейший из миров – корень, от которого благодаря неким, почти невозможным событиям позже отросли все прочие ветви… Однажды в протоокеан в нужный момент ударила нужной силы молния, и несколько молекул углерода объединились в первое органическое соединение – это было рождением твоей реальности. А есть ветви, где, например, Землю во младенчестве уничтожил огромный метеорит или на нее упала Луна – события той же степени вероятности, что и зарождение жизни. Из всех этих бесчисленных вариантов были и такие, где разум ткани Вселенной приобрел материальное воплощение. Тот мир осознал себя, прежде чем в нем появились носители разума как таковые. Мысль была первична, и поскольку материи оставалось только подчиняться, жизнь просто не могла не родиться… Ее эволюция, наверное, походила на ту, что знакома и нам, Вселенная не станет вмешиваться по мелочам. И люди получились совсем такие же, как мы… Вот только их степень контроля над своей действительностью нам и не снится, хотя, возможно, именно мы, гипербореи, лучше всех понимаем природу их могущества.

– Менталы… – проговорил Павел. – Эти контактеры…

– Да, именно так. Если придерживаться простых схем, отбросив бесчисленные, не представляющие интереса мертвые миры, то можно сказать, что у мирового Древа есть корень, – Брахмир широким жестом охватил панораму на экранах, – и есть целых два ствола. Это не редкость даже для настоящих земных деревьев, так что аналогия должна быть тебе понятна. Один ствол – материальный, это твой мир, Павел. Второй – ментальный. О веточках, которые могли отрасти от него, я и догадываться боюсь, даже мы, наверное, сочли бы многие из них абсолютно чуждыми. Но сам ствол – как линия событий с наибольшей вероятностью – все же населен людьми. Ты встречался и говорил с ними. Что бросилось тебе в глаза в первую очередь?

– Ну… – Павел попытался сосредоточиться. – Они сильные. Эти их игры с реальностью…

– Не то!

– Они… во многих вопросах наивны, как дети, и даже более. Я бы сказал, что они выросли в условиях идеального общества…

– Уже ближе. Но все-таки не то.

– Тогда говори сам! – вскипел Павел.

Гиперборей не обиделся.

– Главное в том, что вы вообще говорили, Павел. Это значит, что, несмотря на все отличия, их образ мышления, их цели и их побуждения доступны нашему пониманию. Некоторые лидеры Ассамблеи, как мы видим теперь, сделали из этой предпосылки ложные выводы о том, что менталы мыслят так же, как сами члены четверки. То есть, озабочены в первую очередь повышением своего индекса вероятности.

– Повышением индекса… – повторил Павел, и на его лице вдруг отразилось понимание, которого Брахмир, похоже, ждал с самого начала монолога. – То есть, это значит…

– Да, верно. Это значит, что у нашего ствола вероятностей – у твоей Земли, Павел, – тоже есть индекс. Он огромен. Его невозможно поколебать усилиями атлантов или смарров и даже объединенными усилиями всех существующих ветвей, сколько их есть. Но люди из… гм… альтернативного ствола теоретически могут добиться нуллификации твоего мира, а значит, и всех образованных им ветвей. Это главная причина сегодняшнего кризиса.

Что должен испытывать человек, считавший свой дом неуязвимым, и вдруг обнаруживший его построенным на пороховом погребе, к которому уже подбирается маньяк с зажигалкой? Панику? Ужас? Порыв спасти и защитить?..

С некоторым удивлением Павел осознал, что ничего этого не было. Может быть, потому, что видеть крушение и куда менее абстрактных, чем какой-то там индекс вероятности, идеалов ему случалось не в первый раз. А может быть, потому, что озвучивший угрозу гиперборей и сам был слишком спокоен.

Впрочем, возможно, эмоции еще нахлынут позже, пока же в голове теснились лишь новые вопросы.

– Ты ведь не считаешь менталов угрозой, слуга? – проговорил Павел. – Почему?

– Потому что, в первую очередь, не считаю их глупее себя. Корень и оба ствола – основа мирового Древа. Никто не знает, каким образом они связаны. Быть может, если срубить один ствол, второй тоже рухнет, лишившись поддержки? А если нет, то как скажется на нем глобальное перераспределение индекса? Ведь этот процесс гораздо сложнее, чем просто «всем поровну». Тот, кто хоть немножко способен чувствовать ткань мироздания, ее дрожь в тот миг, когда рушатся миры, не станет играть в такие игры.

– А тот, кто неспособен? – ухватился Павел. – Атланты? Ящеры?

Индейцев он почему-то не счел нужным упомянуть.

– Мы не знаем этого точно… – начал слуга, но резкий и какой-то чуждый окружению звонок мобильного телефона прервал его.

Градобор полез за трубкой, и в то же время зазвонил телефон Павла. Он оглянулся, нашел свою одежду на стуле, и, путаясь в складках плаща, извлек аппарат из кармана куртки.

– Алло, Паша? Потапов беспокоит. Как быстро ты сможешь приехать?

– Я? – Павел с трудом вспомнил, что отпрашивался сегодня домой. – Это смотря зачем.

– Эхтинор вызывает нас на совещание Совбеза. Обоих. В общем, двадцать минут тебе на дорогу, потом Миша проводит. Не задерживайся…

Он отключился. Одновременно спрятал аппарат и Градобор.

– Кто созывает? – осведомился у него слуга Общины.

– Атланты и ящеры. Сегодня это становится правилом.

– Повестка?

– Обсуждение текущей ситуации. Это может означать все, что угодно – от нового плана задержания контактеров до обвинения в хищении карты.

Брахмир согласно кивнул.

– Сейчас в Общине двадцать пять меченосцев вместе с тобой. Посоветуй остальным быть готовыми выступить по сигналу.

– Я посоветую им это, слуга.

– А тебе, землянин, – Брахмир повернулся к Павлу, – лучше на время покинуть здание Ассамблеи.

– Я бы рад, – признался Павел, – но Эхтинор вызывает и меня.

Слуга приподнял брови в удивлении, посмотрел на Градобора. Проговорил:

– Настоятельно посоветуй меченосцам… – и снова к Павлу: – В таком случае, идем. Я не знаю, чем помогут тебе новые знания, но Мироздание мудро и ничего не свершает понапрасну. Настает время понять его планы.

– Две минуты, – попросил Павел. – Мне надо переодеться.

Видимо, шеф звонил с улицы, потому что к лифту они подошли одновременно – Потапов со стороны вестибюля, двое гипербореев и Павел от двери Общины. Потапов посмотрел на своего сотрудника взглядом, обещавшим серьезную разборку, но при посторонних не произнес ни слова. Лишь коротко кивнул ассамблейщикам:

– Слуга Брахмир. Градобор… Извините, я полагал, вас нет на Земле.

– Вы правильно полагали, – Брахмир кивнул в ответ. – Я вернулся из Общины час назад.

Потапов посмотрел на слугу и поправился:

– Нет, я имел в виду Градобора. Я звонил ему по частному вопросу около половины пятого, но соединение не прошло.

– Половина пятого? – переспросил Павел. – Вы не поверите, шеф, но в это же самое время я звонил вам. Ваш аппарат поддерживает функцию переадресации?

– Что?.. Да, конечно. А в чем дело?

Градобор улыбнулся.

– Ты был прав, Павел. Ошибка соединения.

Тот пожал плечами.

– Или замысел Мироздания. Одно из двух.

Потапов и Брахмир по очереди оглядели своих подчиненных, потом в недоумении посмотрели друг на друга.

– Мы объясним, – пообещал им Градобор. – Чуть позже.

Двери лифта, наконец, раскрылись, и все четверо без лишних слов погрузились в кабину.

Из всех рас Ассамблеи инки лучше всех умели создать нужный антураж. Возможно, поэтому зал заседаний Совета Безопасности когда-то разместили на их этаже. Изобретать велосипед краснокожие дизайнеры не стали: не такое уж большое помещение было разделено на четыре сектора, в каждом из них располагалось по десятку кресел тремя ярусами. Если цвета секторов являлись излюбленными оттенками рас – Павлу было чему удивиться. То, что сами инки предпочитали золото, а гипербореи глубокую синеву снега в безлунную ночь, было вполне объяснимо. Но почему атланты сочли своим любимым цветом темно-коричневый? А болотно-зеленый оттенок сектора ящеров и вовсе можно было счесть за открытую насмешку, но сами смарры на это, конечно, плевать хотели.

Лишь орнамент бордюра под потолком был одинакового цвета во всех секторах.

– Идем, – распорядился шеф.

И Павел увидел, куда. В коричневом секторе три крайних кресла в ярусах были помечены наспех намалеванной буквой «З» – наглядная демонстрация отношения ассамблейщиков к аборигенам ствола вероятностей.

Эхтинор Тарийский восседал в первом ряду в компании другого атланта. Еще пятеро заняли задние ряды.

Посол Акарханакан был в гордом одиночестве. К чему телохранители, если буквально за дверью расположилась вся охрана посольства?

– Обсуждение обещает быть бурным, – Градобор подмигнул Павлу, кивнув на воинов-атлантов, после чего оба гиперборея направились к своему сектору.

– Почему тебя вызвали? – тихо спросил шеф, занимая кресло. – Это может иметь отношение к твоим… последним похождениям?

– Может, – честно признался Павел. – Тогда нас точно закроют. В лучшем случае.

– Если выйдем живыми, башку сверну, – очень просто и очень искренне пообещал Потапов. И Павел сразу поверил – не шутит.

Едва гипербореи уселись, атлант поднялся и шагнул к конторке, которые были установлены перед каждым сектором.

– Благодарю за оперативность, коллеги, – проговорил он. – Время у нас еще есть, но сегодня не тот день, чтобы терять его попусту.

– Ящеры опаздывают, – прокомментировал Акарханакан со своего места. – Сколько можно, в конце концов? Предлагаю ограничить полномочия опаздывающих совещательным правом.

– Вы сами скажете об этом смаррам? – поинтересовался слуга Брахмир.

– Отчего бы и нет, – легкомысленно согласился ацтек.

– Коллеги! – воззвал атлант. – Мы начинаем. Отсутствие представителя яще… смарров сейчас роли не играет.

– Вот даже как?.. – будто про себя удивился посол, но его реплика осталась без внимания.

– У нас есть новая оперативная информация. Сегодня в двадцать один час по Москве нарушители снова попробуют пробить прокол в свою родную ветвь. Координаты прежние: в привязке к карте города – Складочный тупик. Нам необходимо разработать новый план захвата. План, не подразумевающий ошибок.

– Почему это должны делать мы и на заседании совбеза? – поинтересовался ацтек. – А не генералы в оперативном штабе?

– Потому что ситуация исключительная, всем вам это должно быть известно.

– Тем более. Пусть этой работой занимаются профессионалы.

– Они… и так этим занимаются. Но даже самые жесткие меры из тех, что разрешены оперативными инструкциями Ассамблеи, обречены на провал с вероятностью девяносто семь процентов.

– Ясно, – проговорил слуга Брахмир. – Даже спрашивать не хочу, откуда такая точность.

– Вы правильно поняли, коллега, – подтвердил Эхтинор. – Речь идет о предсказаниях ящеров. Мы не вправе допустить, чтобы контактеры ушли в свою ветвь с информацией о Земле. Это чревато… слишком большими потрясениями. Поэтому сейчас мы должны решить вопрос, который выходит за рамки компетенции генералов и оперативного штаба.

– А именно? – уточнил гиперборей.

– А именно: вопрос о применении трансвероятностного деформатора.

– Это что за чертовщина? – прошептал Павел.

– Есть такая штука, – шеф снизошел до полуоборота в его сторону. – По сути, просто процессор, который открывает внутри одного прокола другой. Только пока никто не знает, что из этого получится.

– А вы не шутите, коллега? – слуга Общины тоже поднялся, наконец, и подошел к своей конторке. – Вы знаете теорию проколов не хуже меня. И вы знаете, что эта теория не дает ответа на вопрос о возможных последствиях действия деформатора. Не говоря уже о том, что такой прибор никто и никогда не рискнул не то что использовать, а даже и сделать!

– Рис-скнул…

Павлу показалось, что вздрогнул даже атлант. Смарр медленно проявился в кресле первого ряда зеленого сектора. Ну да, этого следовало ожидать. Шапка-невидимка – излюбленный артефакт даже в земном фольклоре, что уж говорить о настоящих магах?

Ящер встал и, высвободив руку, положил на свою конторку крупный кристалл. Горный хрусталь, главный магический материал смарров, пульсировал чернотой столь же живой, что и царящая под капюшоном самого ящера.

– Как интересно, – прокомментировал ацтек. – Такие же стекляшки мы во множестве изъяли из храмов золотого Солнца после процесса над жрецами.

– Не с-сущ-щес-ственно…

– Да, скорее всего, – легко согласился посол. Многие артефакты и даже сувениры ящеров выглядели совершенно одинаково. – А скажите, уважаемый, предсказание о том, чем кончится применение этой штуки у вас, случайно… есть?

– Ес-сть… – голос ящера остался бесстрастным, как, впрочем, всегда. – Выброс-с с-силы с-седьмого порядка… Разруш-шение нити прокола… развоплощ-щение приш-шельцев…

– Для нас имеет значение только последнее, коллеги, – быстро вставил Эхтинор. – Тем более что разрушение прокола не только уничтожит нарушителей, но и убедит менталов в чрезвычайной опасности повторных попыток проникновения на Землю, что особенно важно. Со всеми прочими… неудобствами нам с вами придется смириться.

– Неудобствами?! – слуга Брахмир был искренне поражен. – Выброс седьмого порядка вы называете неудобствами?! Это же сравнимо с тактическим ядерным зарядом: два десятка кварталов – в пыль и пол-Москвы – в руины!

– Шеф! – Павел затряс начальника за плечо. – Да они же все белены объелись!..

– Паша, молчи! – шипенье Потапова сейчас очень напоминало звуки, обычно издаваемые ящерами. – Сядь до поры!

– Все это учтено, – проговорил Эхтинор. – И признано допустимыми потерями. Местное представительство Ассамблеи, конечно, придется эвакуировать немедленно.

– Кем учтено? – осведомился со своего места ацтек. – Кем признано допустимым? Эвакуация представительства вынудит свернуть всю оперативную работу, наладить которую снова в пережившем катаклизм городе мы не сможем многие месяцы. Мы фактически потеряем контроль над вероятностным Древом. Я отнюдь не убежден, что цель оправдывает подобные средства. Это, если угодно, официальная позиция империи.

– То есть, вы воздерживаетесь? – уточнил атлант.

– Да, – согласился ацтек, помедлив.

– Коллега Брахмир? – осведомился глава Миссии.

– Категорически против.

– Предсказуемо, но уже не играет роли. Атлансия и Гнездо за применение исключительных мер, – атлант повернулся к землянам. – Сергей Анатольевич, вам предстоит большая работа. Нужно будет объяснить людям, откуда в городе взялся взрыв такой мощности. Подготовьте план мероприятий и доложите через час.

– Я вынужден извиниться, господин Эхтинор и члены совета, – Потапов поднялся с кресла. – К сожалению, это совершенно невозможно. Акцию подобного масштаба не удастся прикрыть никакими способами.

– Поч-чему? – поинтересовался смарр.

– Потому что у меня нет возможности представить средствам массовой информации и компетентным органам убедительные доказательства провоза в Москву ядерного заряда. Во-первых, они все на строгом… н-да… И тем не менее все так – на учете. Очень быстро станет понятно, что ни один из них не был использован. Во-вторых… Поймите правильно, в подобных случаях наши обычные средства… взятки, проще говоря, перестают действовать. Самое большее, что я смогу, это обеспечить истерию в желтой прессе, но она ничего никому не докажет и не сможет служить прикрытием операции… И все это, не говоря о том, что последствия выброса магической энергии чисто внешне будут весьма отличаться от банального ядерного взрыва. – Шеф помедлил, перед тем как закончить свою речь, и оттого заключительные слова его прозвучали особенно веско: – Данная акция ставит под угрозу режим конспирации, и я не смогу более обеспечивать скрытность вашего пребывания на Земле, господа. Всем вам известно, чем это грозит.

Потапов сел на свое место при полном молчании аудитории.

– А чем это все-таки грозит? – прошептал Павел.

– Без понятия, – шеф был явно доволен произведенным эффектом. – Но когда однажды я случайно сказал такое, они отказались от плана высадки десанта на Порто-Санто.

Ассамблейщики молчали, каждый по-своему.

Ацтек – заинтересованно, он явно жаждал узнать, чем все это кончится, но не собирался вмешиваться.

Гипербореи – одобрительно. Это чувствовалось даже во взглядах, вскользь брошенных на землян.

Атлант и ящер… Эта парочка слишком пристально всматривалась друг другу в глаза. Уж не наладили ли они телепатический контакт?

– Объяснения приняты, – провозгласил, наконец, Эхтинор. – И признаны обоснованными. Земной отдел освобождается от ответственности за нарушение режима конспирации, которое, возможно, последует в результате применения трансвероятностного деформатора.

Павел вскочил. Потапов тоже. Но Брахмир опередил их обоих:

– Община высказывает категорический протест! Вы двое не вправе принимать решения такого уровня, ставя под угрозу всю существующую систему контроля Древа Миров!

– Мы говорим от лица Атлансии и Гнезда, – напомнил Эхтинор. – Кроме того, мы так же, как и вы, коллега, принимали участие в голосовании, в котором ваша точка зрения не была поддержана.

– Но лишь потому, что одна из сторон не обладает исчерпывающей информацией! От лица Общины я требую оглашения всех деталей и повторного голосования.

– Будьте осторожны с вашими требованиями, коллега, – голос атланта перестал быть беспристрастным. В нем появились отчетливые нотки угрозы. – Каждая раса Ассамблеи обладает правом на эксклюзивное владение информацией, добытой самостоятельно.

– Верно, – гиперборей усмехнулся. – И вы не сможете даже обидеться на то, что Община этим правом не воспользовалась.

– Господа! – если посол империи Инка и собирался сохранять нейтралитет до конца заседания, это ему не удалось. – Я вижу, что от меня была сокрыта некая информация первостепенной важности. Я забираю свой голос и не верну его до тех пор, пока не получу исчерпывающее разъяснение.

– Вы его получите немедленно, – заверил гиперборей. – Дело в том, что…

– Не с-скажи лиш-шнего!.. – в шипение ящера вплелись отчетливые аккорды разгорающейся домны, и Павел впервые увидел, что творится под колпаком ящера, когда кант его наливается алым отсветом. Тьма ничуть не стала реже, просто она… стала красной. Красная тьма, как бы дико это ни звучало, другого определения Павел не смог придумать. Сосуд с почти ощутимой и плотной даже на вид энергией – вот чем был сейчас капюшон смарра.

– Вы угрожаете, уважаемый? – поинтересовался гиперборей.

– Я всем настоятельно советую держать себя в руках, господа, – проговорил Акарханакан. – Когда-то вы доверили посольству обеспечение безопасности заседаний совбеза. И я обещаю вам, что эта безопасность будет обеспечена. Любыми средствами.

Ящер, к которому, без сомнения, были адресованы последние слова, повернул свой колпак в сторону ацтека, но тот не дрогнул. Лишь многозначительно оглядел затейливый орнамент бордюра под потолком. Павел проследил за этим взглядом и хмыкнул. Значит, все-таки не показалось – в завитушках действительно скрыты амбразуры.

– Итак, вы собирались что-то сказать, слуга Брахмир?

– Конечно. Я хотел разъяснить причины, по которым атланты и смарры так настойчиво добиваются уничтожения контактеров, если уж их не удается задержать. Учитывая обстоятельства, Община считает неправомерным дальнейшее сокрытие от членов Ассамблеи информации о существовании второго, столь же вероятного, как и Земля, ствола Древа Миров. С посланцами именно этого мира мы столкнулись сегодня утром. Все возможные последствия, которые вытекают из данного факта, для господина посла не составит труда оценить самостоятельно.

Гиперборей замолчал и уселся на свое место.

Акарханакану не нужно было ничего объяснять. Это Павлу требовалось разжевывать и класть в рот примитивные аналогии, политик же, всю жизнь занимавшийся интригами в Древе Миров, сразу оценил истинное значение слов гиперборея. Для него они должны были стать даже большим ударом, чем для землянина, – он ведь гораздо лучше понимал все те последствия, о которых упоминал слуга Общины. Но держать удары посол умел, ответ его был выдержан в лучших традициях вождей:

– Благодарю за информацию, – произнес индеец. И тоже опустился в свое кресло.

– Ну? – сказал атлант. – Что же вы замолчали, коллега? Сказав «Альфа», говорите и «Бета». Поведайте господину послу о моих и уважаемого Чщахта мотивах, чтобы уж окончательно исключить предвзятость.

– Я думаю, это лишнее, – проворчал гиперборей. – Господин посол и так может сделать необходимые выводы.

– А может быть, вы боитесь, что тогда империя Инка поддержит не вас? – атлант повернулся к индейцу. – Господин Акарханакан, попробуйте представить себе, что может дать нам всем нуллификация альтернативного ствола. Ведь сейчас на него оттянута ровно половина всей вероятности, которая только существует в Древе. Если нам удастся избавить Землю от конкурента, она станет по-настоящему незыблемой, какой и представлялась вам до сих пор. А наши с вами ветви приобретут почти такую же стабильность, которую Земля имеет сейчас. Признайтесь, разве вы никогда не мечтали о подобном? Ведь это почти безграничный запас времени – Солнце погаснет раньше, чем наши миры исчерпают свою стабильность. Все эти дрязги и мелкие потуги вырвать у вечности лишнюю пару сотен лет, отрубив какую-нибудь и без того малореальную веточку… наши бесконечные междоусобицы, наконец, – все это уйдет в прошлое! Мы сможем открыто сотрудничать и без помех заниматься внутренними делами. Это ли не достигнутая утопия?!.

Последние слова были лишними, присутствующие слишком хорошо знали судьбу утопий в Древе Миров. Эхтинор прикусил язык, но на лицо ацтека уже выплыла едва заметная усмешка.

– Браво, коллега, – Брахмир неторопливо похлопал в ладоши. – Отличная предвыборная речь. Только вы забыли упомянуть о парочке обстоятельств. Во-первых, никто не знает, как можно нуллифицировать ствол вероятностей, пусть даже альтернативный А во-вторых, это атака нулевого уровня, результаты которой, как вы знаете, непредсказуемы. Нам с вами отлично известны случаи, когда принудительная нуллификация какой-либо ветви внезапно вызывала цепочку коллапсов соседних равновероятных ветвей. Мы не понимаем этого, но привыкли считать удачей, потому что без лишних усилий получаем прибавку индекса. Только сочтем ли мы удачей, если в такой цепочке окажется Земля?

– Такое случается редко, – проговорил Эхтинор, но отговорка прозвучала жалко даже для Павла.

– Один раз из десяти, – подсказал Градобор. – Не так уж редко, чтобы игнорировать опасность.

– Опас-снос-сть уже здес-сь!.. – Чщахт честно постарался умерить свой пыл перед тем, как заговорить. Тьма под его капюшоном из красной превратилась в багровую. – Яс-сно вс-сем – приш-шельцы опас-сны!.. Вернутс-ся домой – рас-скажут, ч-что мы с-слабы… Тогда – конец-ц…

– Я предполагал подобный мотив, – Брахмир кивнул, – но из уважения к вашей расе продолжал искать менее постыдное объяснение. Мы перебрали десятки возможных вариантов, а это все-таки оказался банальный страх. Без обид, уважаемый Чщахт…

– Не знающ-щий с-страх-ха – гибнет… Мы – знаем…

– Довольно, господа, – негромко попросил индеец, не вставая с места. – Я услышал достаточно. Я должен принять решение.

– Не ошибитесь, – пожелал Градобор.

– Не ош-шибис-сь… – повторил за ним Чщахт, вкладывая в те же слова совсем другой смысл.

Павел посмотрел в лицо ацтека и вдруг понял, что тот ответит. Попытки гипербореев воззвать к разуму были слишком слабы по сравнению с алчностью, разбуженной атлантом, и страхом, умело подогретым ящером. Ведь краснокожие никогда не славились стойкостью ни к тому ни к другому.

Человек, от которого зависела судьба Москвы, поднялся со своего места, и Павел со всей ясностью осознал, что если тот произнесет хоть слово, ни гипербореи, ни земляне не смогут остановить катаклизм, даже если Филиппычу удастся невозможное и он поднимет по тревоге Кантемировскую дивизию.

– У Земного отдела имеются возражения… – Павел сам не узнал своего голоса и не заметил, как оказался на ногах.

– Что? – Эхтинор не сразу догадался обернуться.

Потапов вздрогнул, но ничего не сказал. Лишь посмотрел на подчиненного снизу вверх с надеждой.

– Что? – невольно повторил ацтек вопрос атланта, хотя только что собирался сказать нечто совсем другое.

– Возражения… – повторил Павел. – Совету предоставлена не вся информация…

Фраза была слишком коротка, чтобы дать время на осознание собственных невнятных подозрений, на сведение фактов и домыслов в единую картину. Но и садиться на место, извинившись, было уже поздно.

– Тебе никто не давал слова, Головин! – обрубил глава Миссии. – Сядь, пока Земной отдел еще существует!

– Возражаю! – подал голос слуга Брахмир. – Господину Потапову было предоставлено право участвовать в обсуждении.

– Потапову, а не Головину!

Шеф поднялся.

– Я делегирую это право своему сотруднику, – и сел обратно, шепнув едва слышно: – Давай, Паша. Что бы ты ни задумал…

Павел облился холодным потом. Что бы он ни задумал?.. Ощущение чего-то упущенного снова заполнило сознание. Как два часа назад, когда ассамблейщики ворвались в кабинет к Потапову с обвинением в саботаже. Нет, сначала ворвался бедняга директор. Потом ассамблейщики. А потом смарр поработал с его памятью…

Взгляд сам собой остановился на черном кристалле перед ящером. Чщахт! Вот оно что… Уж лучше бы он оставил в покое домыслы землянина, тогда бы тот не вбил себе в голову, что они настолько важны!

«…Ты поймеш-шь с-слиш-шком поздно…» – сказал ящер, когда посол инков отказался от своих планов интервенции. Впрочем, от своих ли?

У смарров нет конкурентов среди ветвей Земного ствола – они могут бояться только соперников самой Земли. И они нашли этих соперников задолго до того, как те обнаружили Землю. Два месяца назад, когда подставляли избранника дочери посла под пулю Павла и спасали атлантов – своих потенциальных союзников? Или двадцать лет назад, когда заставили жрецов выбрать нужную священную жертву? Не важно. Они спасали себя, защищая Землю на свой безжалостный лад, не доверяя никому в этой многолетней интриге. Если бы для этого понадобилось сжечь не полгорода, а половину человечества, – они не остановились бы. Люди – ничто, главное сохранить саму реальность ствола Древа Миров, даже если она превратится в мертвую пустыню…

– Разрешите вопрос, господин Акарханакан, – проговорил Павел. – Вы упомянули, что точно такие же кристаллы были изъяты из храмов ацтеков.

– И что с того? Для меня они все одинаковы.

– Как попали в храмы эти кристаллы и что они собой представляли?

– А можно и мне задать вопрос, Павел Головин? – ацтек вольно облокотился о конторку. – На каком основании ты меня допрашиваешь?

– Поддерживаю! – подхватил атлант. – Головин не имеет полномочий…

– На проявление частного интереса? – перебил его гиперборей. – Полноте, коллега Эхтинор. Только господину послу решать, отвечать ему на досужие расспросы или нет. Хотя сейчас я бы посоветовал ответить, – он повернулся к ацтеку: – Господин Акарханакан, вы ведь были главным свидетелем обвинения на суде над жрецами. Вам уже нечего скрывать.

– Хорошо, – проговорил ацтек, подумав. – Возможно, вы правы… Кристаллы были закуплены жрецами в частном порядке у представителя Гнезда смарров. Я сам выступал посредником сделки. Их назначение – одноразовый прокол из ветви империи Инка в ствол вероятностей.

Сердце рванулось в груди и снова забилось в прежнем ритме. Павел перевел дух. Не один и не два кусочка встали на место – сошлась целая половина большого и сложного пазла. Сразу, в одно мгновение. Не ошибиться бы теперь со второй половиной…

– Кристаллы покупались в рамках подготовки к интервенции?

– Да, – согласился посол. И быстро добавил: – Однако хочу напомнить всем, что это была частная инициатива преступной группы лиц, не имеющая ничего общего с официальной внешней политикой империи.

– Это не важно, – отмахнулся землянин. – Вы ведь слышали: что знает один смарр – знает Гнездо. А Гнезду невыгодны серьезные потрясения на Земле – стабильность превыше всего. Они ведь даже почти не обманули вас, кристаллы действительно сделаны для одноразового прокола в ствол вероятностей… Вот только в альтернативный ствол.

– Х-хватит с-слов!.. – проревел Чщахт, и Павел зажмурился.

У него оставалась только одна надежда, что смерть от руки смарра послужит лучшим доказательством его правоты. Эта мысль, видимо, пришла в голову и ящеру, потому что тот не произнес больше ни звука и не сделал ни единого колдовского жеста. Лишь дерево конторки в том месте, где его касались руки Чщахта, обуглилось и задымилось.

И Павел заторопился:

– Гнездо с самого начала планировало ослабить менталов руками ваших воинов, господин посол. Полагаю, ваших людей ждала гибель, менталы могут за себя постоять. Но они не привыкли считать окружающих врагами – столкновение с нашей реальностью стало настоящим шоком для контактеров. Несколько тысяч бойцов с лучшим оружием инков перепахали бы их мир вдоль и поперек, прежде чем были бы уничтожены. А руины цивилизации еще долго не смогли бы соперничать с Землей… Или, вернее, с Ассамблеей. Так, уважаемый Чщахт? – Павел повернулся к смарру. – Ведь сейчас вы больше всего боитесь, что этот заговор станет известен менталам, и те изменят своим миролюбивым убеждениям.

– Почему заговор должен стать известен менталам? – с неподдельным интересом осведомился Эхтинор.

– Что знает Гнездо – знает каждый смарр, – вздохнул Градобор. – В составе группы, встречавшей «гостей», был ящер… Господин посол, официально заявляю вам, что Община готова оказать посильное содействие в изучении свойств изъятых у жрецов кристаллов. Как вы думаете, уважаемый Чщахт, слова Головина будут подтверждены?

Павел перевел дух и заключил:

– Прежде чем проголосовать окончательно, подумайте, не становитесь ли вы снова орудием заговора. Это все, что Земной отдел имел сообщить.

Он опустился в кресло – ноги все равно больше не держали. Но ацтек продолжал смотреть только на него.

– Не думай, что я благодарен тебе, землянин, – выдавил Акарханакан. – Ты даже представить себе не можешь, какой урон Ассамблее нанесли твои слова. Но, так или иначе, они не оставляют мне права выбора… Господа, сознавая свою ответственность за возможные последствия, я все-таки вынужден голосовать против применения трансвероятностного деформатора.

– Безумц-цы… – Чщахт медленно вышел на середину небольшой площадки в центре зала. Оказавшаяся на его пути конторка разлетелась вдребезги, хотя смарр даже не прикоснулся к ней. – Вс-станете на пути – с-сотрем!..

В абсолютной тишине он проследовал к двери и вышел из зала.

– Ну что же, коллеги, – задумчиво произнес Эхтинор Тарийский, стряхивая щепки со своего одеяния. – Вы сами этого захотели: раскол – значит, раскол. Сожалею, что успел сообщить вам время акции, но… могу лишь повторить за ящером: не становитесь на пути.

Пока делегация атлантов покидала зал заседаний, слуга Общины и посол империи сверлили друг друга взглядами, пытаясь уяснить, насколько надежен новый союзник. Потом гиперборей поднялся и вышел на середину, протягивая ацтеку руку. Тот помедлил пару секунд, но все же сделал несколько шагов навстречу и ответил на рукопожатие.

– Сегодня началась война, – сообщил Брахмир. – Первое сражение назначено на девять часов вечера.

– Первое и последнее сражение, – поправил Акарханакан. – Война будет недолгой.

– Пожалуй, – согласился слуга. – К назначенному времени Община может выставить двадцать пять меченосцев, весь оперативный резерв. Чем обладает посольство?

– Пять интаев, – неохотно выговорил посол. – С полным вооружением.

– Полевые излучатели с защитой? – уточнил гиперборей.

– Да. Плюс человек двадцать ритуальных стражей, но это просто пушечное мясо.

– В целом – не густо, – слуга покачал головой.

– Еще… – Акарханакан поморщился, но все-таки продолжил: – Два шагателя с операторами.

– Целых два?! – Гиперборей казался искренне удивленным. – Но тяжелая техника запрещена к ввозу на Землю.

– Значит, мы оказались дальновиднее вас, – парировал ацтек. – Как видите, ситуация, в которой она оказалась необходимой, все-таки возникла.

– Хорошо. Не будем сейчас спорить. Остается только выяснить, насколько дальновидными были ящеры и атланты.

– Если мы немедленно не блокируем главный процессор Ассамблеи, это не будет иметь значения, они получат из родных ветвей любые силы.

– Значит, вашим интаям нашлось дело, господин посол…

Фигура Градобора вдруг выросла перед землянами, и Павел перестал слушать стратегов. Потапов тоже очнулся от ступора.

– Павел, спасибо, – проговорил гиперборей. – Ты сильно понизил вероятность нашей гибели. Сергей Анатольевич, я считаю, что отделу не стоит вмешиваться в драку: кто бы ни победил сегодня, после он не сможет обойтись без вас.

– В таком случае, мы будем готовы, – проговорил шеф. И усилием воли унял дрожь в руках.

– Хорошо, – гиперборей кивнул. – Остается лишь прояснить один нюанс, который не учли даже смарры. Они слишком доверяют собственному предсказанию и даже не задумались о том, как контактеры смогу пробить прокол без карты.

– Есть одна идея на эту тему, – произнес Павел. – Но с уговором: я хочу быть там.

– Это большой риск. Я ведь обещал тебе не давать повода для сомнений и пока держу слово. Зачем тебе это?

– Вы все будете очень заняты, Градобор. Стабильность Древа и все такое… Чтобы вытащить Тамару, рядом с ней должен оказаться человек, которому плевать на глобальные проблемы.

Гиперборей усмехнулся:

– Ну, разумеется! К тому же это хорошая возможность заполучить в отдел живого «сканера»…

При последних словах Потапов, уже открывший рот для возражений, вдруг поперхнулся и закашлялся.

– Но ты ведь не воткнешь мне из-за этого клинок в спину? – поинтересовался Павел.

– Клянусь летним светом, нет! Ассамблею ждут большие перемены. Если мы победим, Община будет заинтересована в новых союзниках. Сильных союзниках.

– Как здорово, что ты такой прагматик! – фыркнул Павел. – Значит, мне остается лишь выяснить, работал сегодня Филиппыч с ксероксом или нет?

Градобор поднял брови в удивлении. Шеф повторил его жест, но в ту же секунду в его взгляде промелькнуло понимание.

– А вот пойдем к нему и спросим, – предложил он. – Может, и повезет, Семен – мужик хозяйственный.